Моя тётя (родственные отношения тут непростые, потому что эта "тётя" - моя мама Магда Шнайдер) имеет в Вене булочную на Бургринге. И поскольку мимо всё время проходит городская стража, я знакомлюсь с капралом Тевтонского ордена Юреком (его играет Зигфрид Бройер-младший). Отсюда происходят все дальнейшие трудности. Вот, например, по сценарию я должна учиться у моей тёти её пекарскому ремеслу. Ладно, моя мама может, конечно, испечь торт и рождественское печенье, и что там ещё пекут домашние хозяйки. Но какая домашняя хозяйка сумела бы изготовить настоящие булочки и сырные палочки? Поэтому Эрнст Маришка нанял двух пекарей из самой большой венской пекарни, и они присматривали на съёмках за тем, чтобы в нашей булочной всё происходило профессионально. Не знаю, попаду ли я в жизни хоть раз в такую ситуацию, где от меня потребуется умение печь крендель и сырные палочки, но мама полагает, что учиться ничему нелишне.
Что касается учения, то я ведь в своём последнем фильме играла королеву Викторию и выучила при этом множество придворных церемониалов, в особенности реверансов. В нашем фильме "Гроссмейстеры" тоже много чего связано с королевским двором. Пусть я всего лишь провинциальная девчонка, но и я удостоилась аудиенции у императора Франца-Иосифа (его играет Пауль Хербигер), причём у него в этот момент был с визитом император Вильгельм из Берлина (Вольфганг Лукши). Придворный реверанс мне пригодится и в моём следующем фильме. После "Гроссмейстеров" мы в нынешнем же году снимаем цветной фильм "Зисси" - романтическую любовную историю юной императрицы Елизаветы, её жизненный путь от Штарнбергзее до Дуная, точнее, из Поссенхофена в Вену. Эта роль меня очень радует, ведь я и сама тоже должна вечно сновать между Баварией и Австрией, то туда, то сюда. Впрочем, я же не собираюсь когда-нибудь выйти замуж за кайзера!
20 июня 1955 года
Ужас до сих пор сидит во мне. Случилось такое, такое - просто кошмар!
Вчера мы вволю купались. Была великолепная погода. Было так прекрасно, что такого просто не может быть. И правда: если всё так здорово, то ты тут же получаешь по носу, чтобы не чувствовал себя достойно.
Мы были приглашены к Хансу Альберсу. Мы с ним вместе играем в моём новом фильме "Последний человек".
Кинопробы были в Гайзельгаштайге. Всё прошло чудесно. Я получила роль.
Мы славно болтали с Альберсами. У них дивный деревенский дом на Штарнбергзее, просто дивный. На следующий день, то есть сегодня, проходили гонки на моторных лодках. Дэдди тоже участвовал.
Вот я и дошла до сути дела.
У Дэдди есть одна страсть. На самом деле страстей у него много, но ни одна из них не опасна для жизни - кроме этой. Ни мама, ни я ничего об этом не знали. Вот теперь знаем. До этого случая мы полагали, что если человек умеет плавать, то на таком маленьком озере, как Штарнбергзее (по сравнению, скажем, с Адриатическим морем), с ним ничего и не случится. Даже если он сидит в моторной лодке.
Вроде бы как раз так и было сегодня с Дэдди. Разыгрывался европейский чемпионат. Он был на старте. Мы стояли на берегу и радовались. У него хорошая лодка, он умеет управлять, так что же может случиться? Так мы думали.
Ханс Альберс тоже не отказал себе в удовольствии поприсутствовать. Мы с мамой желали Дэдди успеха и надеялись, что он выиграет. Как это и бывает у женщин на берегу.
И вскоре после старта это и случилось.
Дэдди "делал все восемьдесят", как гонщики говорят.
Внезапно в него врезался другой катер. Дэдди вылетел кувырком из лодки, рухнул в воду и стал тонуть. Он был весь в крови. У нас просто сердце остановилось! Мама кричала, а я подумала: он погиб, с ним всё кончено!
Того итальянца, что врезался в лодку Дэдди, зовут Симонтаччи. У него было сломано рулевое управление!
Сразу подъехал спасательный катер. Дэдди вытащили из воды.
Вообще-то всё выглядело хуже, чем было на самом деле. Хотя и нам, и прежде всего Дэдди, было и того довольно: сломана рука и рёбра, полно ушибов, повреждён нос.
Дэдди отправили в больницу. Приятного мало. К тому же клиника была переполнена. К счастью, на гонках был министр транспорта Зеебом. Он приехал в клинику, навёл там порядок, и Дэдди получил приличное место. Теперь, при такой великолепной погоде, он должен там лежать и потеть, бедолага!
Мама говорит - всё, с моторными лодками покончено!
25 июня 1955 года
Мы живем в отеле "Элизабет" в Фельдафинге. Совсем близко отсюда - Поссенхофен. Там выросла Зисси, принцесса, которую я должна играть. В замке теперь - мотовелозавод. Поэтому здесь, конечно, теперь уже не так прекрасно, как в те времена, когда здесь жила Зисси, прежде чем стать императрицей Австрии. Но всё равно интересно. Роль меня радует!
30 июня 1955 года
Я пережила несколько замечательных дней в Зальцбурге. Там был фестиваль. Мы были на спектакле "Коварство и любовь". Он оставил у меня незабываемые воспоминания.
Кстати, в этом году я наконец-то увиделась с Маргит и Моникой. Придумала для них один сюрприз.
Сначала мы вместе с тётей Марианной шикарно поужинали в Зальцбурге. А потом все пошли в кино, на фильм "Юность королевы".
Как часто мы раньше сидели в кинотеатре "Мирабель" и уносились в чужой волшебный мир! Всё прочее вокруг нас тогда просто не существовало. Интернат Гольденштайн, где мы продавливали школьные скамьи, все эти маленькие неприятности, которых не удавалось избежать.
Это было как будто ты стоишь под приятным тёплым душем, и он смывает всё, чего тебе уже вот так хватило.
Когда теперь, в такой же милой, доверительной обстановке, во мне всплывают все эти воспоминания, я внезапно ощущаю, как я тогда должна была быть счастлива.
Реклама. Киножурнал. И потом там, наверху, во весь экран "Мирабели" замерцало моё имя.
Не описать, до чего же мне это было приятно. Тётя Марианна, обе мои лучшие подруги рядом со мной - да я могла бы просто завыть от радости. И это был не сон. Самая что ни на есть жизнь.
Я сделала вид, что ничего особенного не происходит. Пробормотала пару каких-то глупых замечаний про фильм, потому что мне пришло в голову: вдруг Маргит и Мони это интересно.
Но украдкой одним глазком я подсматривала, пыталась определить, насколько им нравится та или иная сцена.
Но лишь одно исчезло: я больше не могла, как тогда, в школьные годы, полностью погрузиться в сказочный мир кино. При каждом кадре перед моим внутренним взором возникал то оператор, то Эрнстль - режиссёр Эрнст Маришка, то какой-нибудь рабочий сцены между кулисами, кабелями и прожекторами. Иллюзия пропала навсегда.
Её я оплакиваю ещё и сегодня.
1 июля 1955 года
Баден-Баден. С Хансом Альберсом мы чудесно понимаем друг друга. Он мне очень нравится. "Последний человек" уже был снят однажды. Тогда роль Ханса Альберса играл Эмиль Яннингс.
Он - метрдотель, некоронованный король своего отеля. Внезапно умирает владелица. Она была ему очень многим обязана и обещала пожизненное рабочее место. Но теперь, после её смерти, всё изменилось. Альберса "свергли", и теперь он должен в подвале играть служителя при туалетах, "последнего человека". Прекрасная роль для Альберса - и для меня тоже, первая современная роль. Я же до этого играла только принцессу, королеву или девицу из тех времён, когда меня не то что на свете, а и во сне не было. А тут я наконец-то играю в фильме, где речь идёт о наших днях. Мне ужасно хочется хоть разок здесь, в Баден-Бадене, пойти в казино. Но мама не разрешает. Хотя меня - честно! - интересуют только разные подробности, как это делается в игорном доме, а вовсе не выигрыш.
10 июля 1955 года
Между тем прошла премьера "Гроссмейстеров Тевтонского ордена". Фильм вышел сразу во многих городах. Я получила хорошую прессу. С этими критиками всегда так странно. Один из них картину просто разгромил, причём как раз за то, что другим критикам особенно понравилось. Будто один - в ногу, а остальные - не в ногу. Впрочем, о вкусах не спорят.
12 июля 1955 года
Павильонные съёмки "Последнего человека" идут в Гайзельгаштайге. Кстати, я должна выйти замуж за Йоахима Фуксбергера. Моё подвенечное платье я уже примерила. Просто ангельское!
Когда я сидела перед зеркалом и смотрела на себя, мне сделалось так тревожно и страшно, потому что это выглядело совсем как взаправду. При том, что это всего лишь кино. И моя свадьба по сценарию в последний момент сорвалась.
Если я когда-нибудь выйду замуж, это должен быть праздник - так уж праздник. Могу себе представить, что за удовольствие все эти приготовления. Сама устрою жутко прекрасное жилище. Оно будет современное, но со старинной мебелью и ещё более старинными картинами. Никаких этих супермодерновых штуковин, с которыми чувствуешь себя вечно как в гостях. Вроде этих кресел, где не знаешь, куда деть руки.
Но когда я выйду замуж? А главное - за кого? Такое странное чувство: знать, что этот "кто-то" где-нибудь уже живёт и работает или ленится - и не имеет представления о своём счастье!
Жизнь - захватывающая.
20 августа 1955 года
Мы снова в Вене. И снова живём в отеле "Захер". Чувствую себя здесь уже почти как дома. Все люди в отеле со мной приветливы. И здесь волшебно готовят. Когда обедаешь, можно просто запеть от удовольствия. Вот только от всемирно знаменитых здешних тортов я не в восторге. Это скорее для знатоков. Но ведь есть и другие смачные вещи.
У меня такие же туалеты "на выход" из ателье Сиверинга, как и те, к каким я уже привыкла в "Юности королевы". Портье я знаю, знаю многих статистов, и от фильма к фильму чувствую себя всё уютнее. На этот раз "царь сердца моего" - Карлхайнц Бём. Мы отлично понимаем друг друга.
В фильме я его ловлю на крючок в самом прямом смысле слова. Я рыбачу на ручье, он, император, проезжает мимо. Я вытаскиваю свою удочку, шлёп! - она цепляет его за обшлаг мундира, вот так он и знакомится со мной.
1 сентября 1955 года
Вот был сегодня сюрприз! Йоахим Фуксбергер примчался на "порше" из Мюнхена в Вену. Я ужасно рада. Он же всё-таки чуть-чуть не стал в фильме моим венчанным мужем.
24 сентября 1955 года
Мне исполнилось семнадцать лет. Если верить сценаристам, тут-то жизнь и начинается. Так здорово! Мы всей компанией славно отпраздновали, попивая хойриген. Хойриген - молодое австрийское вино - чудесный отличительный знак Вены.
Если говорить об истинной Вене, то как раз сейчас, потому что потом вся Вена вымирает. Сейчас же все сидят в уличных кафешках за хойригеном. Мы праздновали у Антона Караса, он играет на цитре в фильме "Третий человек". Он открыл в Гринцинге винный бар. Всё было украшено лампионами, и настроение было сказочное.
Я получила в подарок от мамы набор чемоданов, винно-красного цвета. С монограммой "Р. Ш.". К шестнадцатилетию мне подарили золотую пудреницу с рубинами, а теперь, в пару к ней, я получила футляр для губной помады. Господин Тишендорф, кинопрокатчик, подарил мне радиоприёмник - супер!!!
26 сентября 1955 года
Вот мучение! Зисси в юности носила длинные чёрные волосы, гораздо длиннее, чем у меня сейчас. Я сказала: лучше всего было бы отрастить свои, - но меня просто высмеяли. Вот уж стал бы фильм ждать, пока мои волосы дорастут до нужной длины!
Поэтому я ношу парик. Отвратительное чувство. Так непривычно, а главное - так утомительно. Вес, который мне нужно постоянно таскать на себе! Кто к такому не привык, вот как я, может просто вывернуть себе шею, как будто он всю жизнь просидел в кино в первом ряду.
30 сентября 1955 года
Натурные съемки на Дунае. Эрнстль всё тут чудесно преобразил. Я плыву на барже вниз по реке, а на берегу стоит народ и машет своей будущей императрице - так по фильму. Это только представить себе: множество людей, статисты, они все машут, хлопают, приветствуют меня. Они здесь - на один-единственный раз, потому что ведь кто же пойдет бесплатно! Ведь это же не настоящая императрица тут проплывает, как, к примеру, Сорайя !
2 октября 1955 года
Съёмки идут на этот раз невозможно долго. Никак не закончим.
На самом деле тут не только вопрос времени. Дело ещё и в деньгах: каждый съёмочный день стоит чудовищно дорого. Одно только освещение пожирает сумасшедшие деньги.
Если услышишь это от специалистов, суммы кажутся астрономически неправдоподобными. За пару часов можно просадить целое состояние.
Ну, о моих деньгах речь не идёт. Как и о деньгах мамы и Дэдди. Мы с мамой получаем вместе просто крохи от тех сумм, что стоит фильм целиком. Конечно, не в деньгах счастье - так, кажется, говорят, - но всё же это мало утешает.
Мне-то достаточно, если я получаю свои карманные деньги. Мама мне недавно опять прибавила. Я довольна, потому что при такой дороговизне ничего не могла себе позволить. Только вечно злилась.
3 октября 1955 года
Здесь, в Вене, по-настоящему холодно и неуютно. Дунай вовсе не голубой, а серый и сморщенный, как старый садовый гном. Штеффель пробирается между домов, как замороженный.
Вена всё-таки изменилась, когда её покинули оккупационные войска. Чувствуется, что она опять осознаёт свой прежний статус столицы Австрии. Открывается вновь Бургтеатр. Венская государственная опера.
Сегодня свободный вечер. Я ещё должна выгулять Зеппля, а завтра у нас опять тяжёлый день. Если бы я ещё знала, что мы завтра снимаем!
Пару раз уже бывало так, что нас с мамой должны были забрать в семь утра, но никто не приходил. Время каждый час переносилось, и в результате мы после обеда всё еще сидели в "Захере", наш день шёл насмарку - и к тому же ничего не было снято! Лучше бы я ещё часок поспала!
15 октября 1955 года
Вчера я была на премьере "Последнего человека" в Дюссельдорфе. Времени было у меня немного, нужно было лететь назад из Мюнхена, на съёмки в Вену. Летать для меня не так опасно, как, например, пытаться в часы пик в Кёльне перейти Ринг. Однако за моей спиной заключили страховой договор на громадную сумму, на случай - ну, скажем, если самолёт правильно стартует, но с приземлением возникнут проблемы. Миллион марок за мою маленькую жизнь! Страховая компания вряд ли стала бы так рисковать.
Я об этом договоре ничего не знала, иначе, вероятно, забиралась бы в самолёт с весьма смешанными чувствами.
Задним числом мне это рассказали и объяснили, в чем тут дело. Фильм "Зисси" уже сейчас слишком дорого стоит. Если я теперь на остаток фильма выпаду из дела, то и всё остальное придётся просто выбросить. И будет катастрофа.
17 октября 1955 года
Одна газета написала про "Последнего человека": "Харальд Браун пускает одну из последних и лучших старых лошадей, Ханса Альберса, в галоп. Он подводит милую, всю в утренней росе, Роми Шнайдер к самой границе актёрского искусства. И что-то сразу светит из глубин..."
А другая: "Роми Шнайдер в свои семнадцать переживает первую любовь со всеми её заблуждениями и трепетом сердца..."
Вот так со мной.
Итальянского путешествия в этом году не будет. Хотя я и заработала больше, чем в прошлом году. Зато мы поедем на несколько дней в Париж.
Могу только сказать: весь Париж мечтает о любви.
2 ноября 1955 года
Мы все ещё в Вене. Эрнстль должен снять ещё несколько эпизодов для "Зисси": он хочет непременно их вставить, потому что, по его мнению, их-то фильму и не хватает. И, стало быть, мы продолжаем снимать. Знать бы заранее! Мы с мамой уже давно должны были быть в Кёльне. Поэтому мы и не позаботились о билетах на спектакль, которым открывается Венская опера. А теперь хоть лопни, но ни одного билета не получишь. Противно.
Цены взвинтились до небес. Билеты стоят около 1000 марок, и даже те, что дешевле, на чёрном рынке уходят по цене вдесятеро больше настоящей.
Говорят, приедет Грета Гарбо. Но этого не будет, мне сказал Карлхайнц Бём. Его отец - директор Венской оперы.
Но я слышала, что Маришки все-таки достали мне билет. Правда, не на премьеру, а на второй спектакль. Я ужасно рада.
3 ноября 1955 года
"Захер" переполнен. Публика - интернациональная. Приехали даже из Америки, на открытие Оперы.
Я сегодня получила заманчивое предложение. Директор прославленного Бургтеатра Ротт предложил у него играть! Я получила бы главную роль, может быть, даже в пьесе Пристли!
4 ноября 1955 года
Мы обдумали это предложение. Для Бургтеатра я ещё не готова. Конечно, я была бы невероятно рада там играть. Но, скорее всего, переоценила бы свои силы и торжественно загремела под фанфары и литавры. Мне теперь семнадцать. В семнадцать лет совсем не обязательно играть главные роли в Бургтеатре. Через пару лет уже не будет никаких сомнений, вот тогда я и сыграю.
Есть ещё особенно радостный сюрприз: один журнал провёл читательский опрос насчёт "самого любимого немецкого артиста". Результат меня просто убил. Я там стою на втором месте, сразу после Марии Шелл и перед Рут Лейверик!
Уму непостижимо! Если бы мне об этом кто-нибудь сказал два года назад, то я бы заподозрила, что этот кто-то или влюбился, или спятил.
5 ноября 1955 года
Напоследок мы снимали сцену свадьбы. Для меня сшили подвенечное платье. Не платье, а мечта! Вот в таком же я хотела бы танцевать на своей собственной свадьбе!
8 ноября 1955 года
Вот мы и дома. Вена чудесная, она лучше Кёльна. Но дом есть дом. Он для меня всегда один и тот же. Теперь у меня отпуск. Скоро Рождество, потом Новый год, время летит. Я бы, конечно, была счастлива немножко расслабиться. Но всё же уже начала носиться с мыслями о новом фильме. Почему никогда не бываешь доволен тем, что имеешь?
12 ноября 1955 года
Голова раскалывается так, что глазам я своим не верю. От страха, что перед ними вдруг появятся несколько маленьких белых мышек и будут танцевать на ковре возле моей постели. Хорошо, что у меня есть кот. Если мышки и вправду возникнут, я его позову, пусть поохотится и сожрёт их.
Вчера начался карнавал. В Кёльне это важное событие. В ресторанах Дэдди он идёт вовсю. Мы с мамой были в "Кайзерхофе" на празднике "Одиннадцатое одиннадцатого" . Поскольку я немножко выпила, то вспоминаю всё только теперь. Вчера мне всё казалось ясным и само собой разумеющимся. Ладно ещё, что похмелье боится воды, - полью свою голову ледяной водой. Наверняка поможет!
22 ноября 1955 года