Загоруйченко уже в самом начале раунда демонстрирует высокий класс бокса. Одна за другой следуют серии ударов. Взбешенный Раткевич, открыв корпус, наносит несколько тяжелых ударов, но они не достигают цели; после неудачного удара левой он на какое-то мгновение теряет равновесие, наклоняется вперед и получает сокрушительный удар в челюсть. Некоторое время он еще на ногах, но уже в состоянии помрачения. Следует сильный, безжалостный удар в солнечное сплетение - и Раткевич грузно, словно мешок с картофелем, падает на ковер...
Арбитр считает время: раз... два... три...
Но Раткевич и после десяти секунд находится в тяжелом беспамятстве, его уносят с ринга.
Зрители устраивают Загоруйченко овацию. Он кланяется, прижимая к груди руку в перчатке, улыбается, принимает большой букет цветов и по частям бросает цветы в публику.
"Как бы не потерять из виду этого майора Думитру Котя, - думает в это время Николай. - Баурат говорил адмиралу о секретной инструкции начальника генштаба Штефеля".
Пользуясь перерывом, Николай отправляется за кулисы цирка. Здесь возле клеток с собачками в обществе довольно пышной румынской дрессировщицы с ярким созвездием родинок на лице майор Котя. Он так напорист, словно артистка - захваченный им трофей, который он собирается вывезти в Констанцу.
- Господин майор, разрешите представиться: инженер Николай Гефт!
Котя протянул ему руку с анемичными тонкими пальцами и вяло ответил на пожатие.
- Я только что был свидетелем этой отвратительной сцены... Примите, господин майор, мое сочувствие! Если я чем-нибудь могу быть полезен...
- Где вы работаете? - заинтересовался Думитру Котя.
- Я старший инженер-механик "Стройнадзора" на заводе "Шантье - Наваль"...
- Это интересно! - оживился майор. - Очень интересно! Вот кончится бокс, за которым я слежу с таким живым интересом, - взгляд и улыбка в сторону дрессировщицы, - и мы куда-нибудь отправимся с вами. Выпьем по стакану вина... Не возражаете?
- С большим удовольствием.
Разговор шел по-немецки. Ни слова не понимая, артистка скучала.
- После окончания я жду вас здесь, за кулисами, - закончил майор и занялся дрессировщицей.
Николай вернулся в ложу.
На ринге уже шел первый раунд боя Загоруйченко с Лапиным.
В отличие от Раткевича, этот боксер подвижен и техничен, у него красивая стойка, он быстро реагирует на удар и держится против своего грозного противника довольно мужественно.
Зрители следят за этой схваткой с доброжелательным участием: им жалко Лапина, и они хорошо понимают, что он не противник для Загоруйченко. Опытный боксер лишь тянет время, чтобы зрители получили обещанные им три раунда.
Удар гонга. Перерыв.
- После бокса, Николя, - говорит Ася Квак, - мы все отправляемся в "Гамбринус", отпраздновать победу Олега.
- Стоит ли праздновать легкую победу? - улыбнулся Николай.
- В жизни должно быть больше праздников. Не так ли, Москетти?
Итальянец жестом подтвердил согласие, но внимание его было поглощено рингом: начался второй раунд.
В начале раунда Загоруйченко продемонстрировал несколько красивых ударов. Лапин, по-видимому, не понимал того, что участвует в жестокой и опасной игре. Он часто переходил в наступление, был собран и энергичен. Так с кажущимся переменным успехом закончился второй раунд.
- В "Гамбринус" я приеду немного позже, - сказал Николай. - Меня познакомили с одной актрисой...
- По-ни-маю... - многозначительно протянула Ася. - Как легко мы забываем старых друзей и приобретаем новых...
- Такова жизнь! - выдохнул Николай, удивляясь той естественности, с которой изрек эту банальность.
- На рождество в "Миттельштелле" мы решили организовать семейный вечер. Приходите, фрау Квак! - неожиданно пригласил ее оберштурмфюрер Гербих. - Прошу также и вас, герр инженер! - повернулся он к Гефту.
Николай давно стремился попасть в "Фольксдейче миттельштелле": до зарезу нужны были чистые бланки аусвайсов и пропусков.
- Благодарю за приглашение! - ответил он и спросил: - Вы сказали, господин оберштурмфюрер, что рождественский вечер семейный?
- Да. Мы даже приготовили женщинам подарки.
- Разрешите прийти с сестрой?
- У вас, Николя, есть сестра? И вы это до сих пор скрывали?! - удивилась Ася Квак.
- Двоюродная... - оправдался Николай.
Раздался гонг. Начался третий раунд.
Видимо решив больше не церемониться, Загоруйченко ошеломил противника серией прямых и боковых ударов. Когда же Лапин пошел на сближение, Загоруйченко в инфайтинге провел несколько апперкотов в голову и корпус. Лапин перешел в клинч, но при выходе получил сильный удар в грудь и, беспомощно опустив руки, стал медленно наступать. Загоруйченко, надо отдать ему справедливость, не воспользовался беззащитностью боксера, он отступил перед ним, но Лапин фактически уже вышел из боя и только по законам инерции тяжело двигается по рингу, натыкается на арбитра, судорожно ловит ртом воздух и, словно кукла, выбывшая из представления, падает и повисает на канате.
Раздается гонг. Боковые судьи подходят к рефери. Арбитр поднимает руку победителя. Зрители кричат, свистят, аплодируют...
Пошатываясь и вытирая кровь, показавшуюся из носа, Лапин никем не замеченный уходит с ринга.
С неприятным осадком, который оставил этот бой, еще раз пообещав Асе Квак приехать в "Гамбринус", Николай спустился вниз и прошел за кулисы.
На куче грязных опилок лежал Лапин. Скромно одетая худенькая женщина, держа голову боксера на коленях, вытирала платком его лицо.
- А, вот и вы! - майор Котя подхватил Николая под руку. - Поехали! Да, я вас не познакомил! Инженер...
- Николай Гефт! - подсказал он.
- Артистка цирка Жанна Жако! Неповторимая! Единственная в мире! Чудо циркового искусства!
Они вышли из цирка и сели в фаэтон, запряженный парой серых.
Кучер знал, куда его хозяин может отправиться в это позднее время; он свистнул коням, натянул вожжи, и фаэтон понесся сперва по Коблевской, затем по Преображенской.
Жанна не говорила по-немецки, но помимо румынского отлично владела русским. Здесь же, в фаэтоне, Николай узнал ее несложную историю: дочь русского эмигранта, в Бухаресте сошлась с цирковым клоуном, который и сделал из нее дрессировщицу. В первые же дни войны ее муж попал в армию и где-то в Сальских степях пал во славу маршала Антонеску.
С Преображенской фаэтон свернул на Новорыбную и остановился на углу Канатной. Здесь была знакомая Николаю бодега.
Они прошли через зал, пропитанный кислым запахом пива и табака, миновали буфетную стойку и оказались в отдельной комнате, оклеенной темно-красными обоями. Над диваном с обтрепанной обивкой висела аляповатая копия с картины Боголюбова "Синопское сражение". Посреди стоял стол, покрытый несвежей скатертью, несколько стульев и чахлый фикус в эмалированном ведре.
Следом за ними вошел лысеющий коренастый человек с маленькими бегающими глазками и мясистым склеротическим носом. Он был в морской тельняшке и распахнутом кителе.
- Разрешите представить вам, - по-немецки сказал Котя, - хозяин заведения! Русский моряк. Плавал старшим помощником на большом теплоходе. Совершеннейший мерзавец и плут! Александр Басуль!
Понимая, что его знакомят с Гефтом, хозяин протянул руку с влажными и холодными пальцами.
Майор Котя заказал вино и фрукты.
Что-то о хозяине этой бодеги Николай слышал... Да! В октябре сорок первого он облыжно обвинил в диверсии капитана Нечаева, принял командование "Украиной", ошвартовался в Одессе и дезертировал, скрывался до прихода оккупантов. Позже помогал гитлеровцам разминировать гавань. Басуль действительно предатель и мерзавец, но из уст Думитру Котя, румынского офицера, такая характеристика звучит по меньшей мере странно.
- Я надеюсь, что дама не будет возражать, если, пока принесут вино, мы поговорим о деле? - по-русски сказал майор.
Жанна достала из сумочки зеркало и занялась прической, растрепавшейся во время быстрой езды.
- Я представляю часть румынской армии под индексом "Зет-1"... - майор перешел на немецкий.
- Разрешите вас спросить, - перебил его Николай, - что значит этот индекс?
- Армия несет значительные потери и, разумеется, может рассчитывать на некоторую компенсацию за счет захваченных ценностей. Специальная часть "Зет-1" создана для захвата и эвакуации военных трофеев...
- На этой почве у вас должны возникнуть трения с немецким командованием...
- Чтобы избежать конфликтов, мы при эвакуации художественных и культурных ценностей широко пользуемся санитарными поездами.
- Понятно, санитарный транспорт немцы не контролируют...
"Маршал Ион Антонеску сумел придать грабежу организованный, государственный характер, - подумал Николай. - Но время возмездия близко, и мародеры попытаются спрятать концы в воду. Надо обязательно добыть эту секретно-грабительскую инструкцию за подписью начальника генерального штаба".
- Так чем же я смогу быть полезен? - после паузы спросил Николай.
- Я был бы вам крайне признателен за подробную инвентаризационную ведомость механических мастерских судоремонтного завода. Но дело есть дело! Семь процентов комиссионных... - предложил майор Котя.
- Условия меня устраивают... - замялся Гефт. - Мне только не совсем ясно... Завод принадлежит румынской фирме "Шантье - Наваль", во главе завода румынская администрация, а вы обращаетесь ко мне, немцу.
- Я не только, как военный, представляю армию, как частное лицо, я защищаю интересы моей фирмы...
- Теперь я начинаю понимать: шеф Купфер представляет интересы конкурирующей фирмы?
- Как говорят русские, "частнокапиталистическая конкуренция".
- Где я вас смогу найти?
Майор вынул визитную карточку и на обороте написал адрес и телефон:
- Вот, пожалуйста. Вы можете застать меня в любое время...
С подносом вошла опрятная девушка в передничке, приветливо поздоровалась, залившись краской, и неумело расставила на столе фужеры, бутылки вина, тарелки и глиняное поливное блюдо с фруктами.
- Понемногу привыкаешь, Лена? - спросил ее майор.
- Да, господин майор. Стараюсь. Вам больше ничего не требуется?
- Нет. Можешь идти.
Девушка вышла. Майор налил вино и, приподняв свой фужер, сказал, глядя на цирковую актрису, но обращаясь к Гефту:
- За наши деловые отношения!..
Николай понял, что мешает, и, выпив вино, поднялся:
- Должен извиниться перед вами, но я обещал быть в "Гамбринусе".
- Очень жаль, но...
- Можно воспользоваться, господин майор, вашим фаэтоном?
- Скажите кучеру. Его зовут Мирон. Мирон Влахуц.
Возле стойки Николай Артурович столкнулся с хозяином.
- Господин уже уходит? - спросил Басуль и, подмигнув, добавил: - Где двое, третий лишний? Быть может, вы сами не прочь развлечься?
"Этот мерзавец не только предатель, но еще и сводник!" - подумал Николай, но сказал:
- Как-нибудь в другой раз...
Поднявшись в фаэтон, Николай подумал и решил ехать домой. Надо было приготовить и зашифровать информацию, ту, что Глаше Вагиной предстоит выучить наизусть.
ТАКТИКА МЕНЯЕТСЯ
Когда Гефт вернулся из заводских цехов к себе в кабинет, на столе лежала записка. Он узнал руку секретаря дирекции.
"Майор Загнер вызывает в "Стройнадзор" к десяти часам утра шефа Купфера и старшего инженера Гефта".
Николай едва успел сделать чертеж, проставить размеры и проинструктировать Рябошапченко, как за ним зашел шеф, и они отправились в "Стройнадзор".
Загнер был чем-то озабочен, но против обыкновения говорил не повышая голоса, сухо излагая обстоятельства дела:
- Сегодня во второй половине дня у заводского пирса ошвартуется быстроходный "РВ-204". Этот корабль выполняет особое задание и непосредственно подчинен командованию в Киле. На "РВ-204" надо сменить рамовые подшипники. Работа должна быть выполнена отлично. За качество ремонта персонально отвечают шеф Купфер и инженер Гефт. Приемные испытания будет проводить адмирал Цииб. Срок исполнения - три дня. Вот две тысячи марок на баббит... - Загнер достал из ящика стола пачку денег: - Напишите, герр инженер, расписку.
Получив расписку, Загнер проверил ее, положил на стол и придавил пресс-папье.
- Так вот, господа, многое зависит от того, как будут выполнены работы на "РВ-204". В последнее время жалобы на дирекцию завода поступают пачками. Мы склонны провести расследование. Этим вопросом заинтересовался оберфюрер Гофмайер. Все ясно?
- Как будто все, - ответил Купфер.
- Можете идти! Инженер Гефт, задержитесь!
Когда Купфер вышел из кабинета, майор Загнер сказал:
- Вы немец, и мы вам доверяем. - Он плотно прикрыл дверь и подошел к карте. - Вы знаете, что крымская группировка немецкой армии отрезана?
- Знаю, господин майор.
- Командование вынуждено снабжать наши войска в Севастополе морем. "РВ-204" поручено конвоировать самоходные баржи с боеприпасами и людским пополнением. Говорю это вам для того, чтобы вы поняли всю важность, всю ответственность стоящей перед вами задачи и то огромное доверие, которое вам, как фольксдейчу, оказывает Германия! Хайль Гитлер! - вскинув руку, закончил Загнер.
- Хайль Гитлер! - ответил Гефт.
- Я уверен, что пятнадцатого декабря в двадцать четыре ноль-ноль "РВ-204" уйдет на выполнение задания.
"Пятнадцатого в полночь. Успеет ли Лопатто?" - быстро подумал Николай, но сказал:
- Даю слово, господин майор, "РВ-204" уйдет пятнадцатого ровно в полночь!
- Я верю вам! - закончил Загнер и протянул руку.
Купфер дожидался его внизу. Николай сел в машину и попытался объяснить невежливость Загнера:
- Майор Загнер заклинал меня, как немец немца, уложиться в срок и качественно выполнить работы...
- Я так и понял. - Купфер усмехнулся. - Вы думаете, для чего им так срочно понадобился "РВ-204"? Снабжение крымской группировки! Это же секрет полишинеля! Боюсь, что не за Марицей то время, когда всякая посуда, все, что только может держаться на воде, будет мобилизовано для эвакуации из Крыма.
- Вы, шеф, сегодня настроены пессимистически... - невольно улыбнулся Николай. Он впервые слышал от Купфера столь откровенную оценку событий.
Не заходя к себе в кабинет, Николай отправился в медницкий цех к Гнесианову. Дверь в конторку была закрыта. Поднявшись на ящик, он заглянул через перегородку и увидел Гнесианова. Мастер обедал.
Николай слез с ящика и постучал.
Торопливо проглотив кусок, Гнесианов накрыл свои запасы газетой и отодвинул задвижку. Лицо его приняло обычное, скорбное выражение.
- Приятного аппетита! - сказал, входя в конторку, Николай.
- Да, тут... Знаете... Чем бог послал... - произнес он неопределенно.
- Баббит у вас есть? - Николай перешел к делу.
- Достать можно... - выжидательно сказал мастер.
- Выкладывайте весь наличный запас!
Требование было категорическое, и Гнесианов, не торгуясь, приподнял доску, нагнулся, пошарил под полом рукой, извлек слиток баббита, положил на стол и вопросительно посмотрел на Гефта.
- Я сказал - весь наличный запас! - повторил Николай.
Вздохнув, Гнесианов вытащил еще девять слитков и поставил доску на место.
Гефт повертел в руках слиток. Это был еще тот баббит, на котором он ставил метки.
- Сегодня в заводском ковше станет на ремонт рамовых подшипников "РВ-204". Заливку подшипников вы будете производить этим баббитом. Перед установкой я буду проверять сам. И помните, Василий Васильевич, это очень серьезно. Нас проверяют, и мы должны быть вне подозрений. Вы меня поняли?
Гнесианов тяжело вздохнул:
- Понял... А сроки?
- Сроки самые сжатые. Снимите рабочих со всех объектов. Объясните им положение. Предупредите, чтобы никакой самодеятельности! Эту работу мы должны сдать на оценку "отлично". Понятно?
- Понятно. Признаться, я уже соскучился по настоящей работе...
- Скоро, Василий Васильевич, скоро, дорогой! - сказал Николай, понимая, что хотел сказать Гнесианов.
Из-под газеты шел крепкий дух холодной баранины, нашпигованной чесноком, и дразнящий укропный запах соленых огурцов. Николай вспомнил, что сегодня не завтракал, и заторопился:
- Закрывайтесь, мастер, и продолжайте свое единоборство с бараниной! Извините, что помешал! - пошутил он, вышел из конторки и нос к носу столкнулся с Рябошапченко:
- Мне сказали, Николай Артурович, что ты на территории, я и туда, и сюда...
- Неужели готово? - удивился Николай.
- Готово. Но держать это добро в цехе я опасаюсь. Заберешь?
- Сейчас же. Кто точил? - уже на ходу спросил он.
- Берещук. Мне, говорит, понятно что к чему. Дошлый мужик.
В конторке механического оказалась Лизхен - глаза и уши майора Загнера. Здесь же Гефта разыскал по телефону шеф Купфер и сообщил, что корабль вошел в ковш и на подходе к третьему пирсу.
- Пойдем, Иван Александрович, посмотрим, что за посуда "РВ-204", - пригласил он Рябошапченко.
Когда они пришли на третий пирс, здесь уже были шеф Купфер, механик Сакотта, главный инженер Петелин и, к удивлению Николая, профессор Вагнер с толстой и белой, как оплывшая стеариновая свеча, немкой в затейливой шляпке, отделанной гроздьями винограда.
Вагнер подошел к Гефту и, указывая широким жестом на подходивший к пирсу корабль, сказал с расчетом, чтобы его услышала немка:
- Какой красавец! Фрау Амелия фон Троттер, разрешите представить талантливого инженера!..
Гефт назвал себя.
Не отрывая взгляда от корабля, немка протянула Николаю пухлую, взмокшую от волнения руку.
- Что вам, профессор, известно об этом корабле? - спросил Николай.
- Восемь торпедных аппаратов, - охотно ответил Вагнер, - шесть орудий калибра сто двадцать семь миллиметров, десять скорострельных зенитных пушек. Скорость - тридцать узлов, Был построен в Киле в 1902 году, затем модернизирован в Констанце. Командир корвет-капитан Фридрих фон Троттер, член национал-социалистской партии...
Низко сидящий, хищно вытянутый по корпусу двухтрубный корабль был действительно красив. Отрабатывая внешним винтом, тихо, но очень точно, "РВ-204" коснулся пирса и замер. Матросы соскочили на пирс и завели швартовы на пал.
По спущенному трапу поднялись на корабль фрау фон Троттер, Вагнер и Купфер. Остальные остались на пирсе.
Увидев здесь же, среди встречающих Лизхен, Николай молча кивнул Рябошапченко и пошел к механическому цеху.
Оболочка наполнителя и капсюль взрывателя были выполнены отлично. Рябошапченко подобрал и кусок угля, распилил его пополам и сделал углубление.
- Три дня! Всего три дня в нашем распоряжении... Успеть бы, Иван Александрович!
Николай завернул изделие Берещука в газету и, пользуясь тем, что вся дирекция была на пирсе, пошел к себе в кабинет, но передумал и вышел через проходную в город. Здесь стояла машина Загнера, на которой профессор приехал на завод. Николай подошел к шоферу:
- Привет, герр Беккер! - поздоровался он. - К вам большая просьба, стоимость горючего я оплачу: на Дерибасовскую и обратно! - видя, что Беккер колеблется, он добавил: - Вагнер задержится еще минут на сорок, не меньше...