Однако царствовать долго ему было не суждено. Всего через шесть лет, двадцать седьмого апреля 1682 года он скончался, не оставив после себя наследников. По двору снова поползли слухи о проклятии… Романовский род так и косило, одного за другим. И никому не удалось дожить свой век до конца и почить с миром. Прямо как было предначертано Мариной Мнишек.
После смерти Федора борьба между Милославскими и Нарышкиными ожесточилась. Петр и Иван были совсем юны еще – Иван в возрасте пятнадцати лет не был ни умнее, ни здоровее недавно покинувшего бренную землю Федора, а Петру и вовсе было всего десять лет от роду. Оставались одни дочери. И тут снова Милославские верх взяли – Федора сменила Софья Алексеевна Милославская, его старшая сестрица.
Несмотря на юный возраст, после смерти Федора царем избрали-таки десятилетнего Петра. Но Софье, сестре его сводной, которая стояла во главе клана Милославских, это было неугодно. Ей было уже двадцать пять, она была взрослой и отважной. И позаботилась о том, чтобы Нарышкины и их сторонники не смогли прийти к власти.
Благодаря стараниям Софьи против Нарышкиных был поднят открытый бунт. Восставшие требовали удаления Нарышкиных из Кремля. Произошло это пятнадцатого мая 1682 года. В тот же день стрельцам выдали брата Натальи Нарышкиной – Ивана, изрубленного мятежниками на части, а голова его была вздета на копье. После этого стрельцы потребовали постричь отца Натальи в монастырь и сослать весь род Нарышкиных. Убиты были ближайшие сторонники и сподвижники Нарышкиных – Долгоруков, Языковы, Лихачевы. Не удалось избежать смерти и Артамону Матвееву, который незадолго до того вернулся в Москву с целью подавить мятеж.
Все эти зверские и ужасные убийства происходили прямо на глазах у маленького Петра. Увиденное настолько потрясло и напугало его, что с ним случился эпилептический припадок, впервые в его жизни. Потом эти припадки, называемые в то время "падучей болезнью", у Петра случались периодически до самой его смерти. Всем своим маленьким, но сильным сердцем он возненавидел тогда бунтовщиков, и через всю свою жизнь он пронесет свою ненависть. Во время своего правления он будет беспощадно карать мятежников… Однако это будет позже. А сейчас восьмидесятые годы семнадцатого века близились к концу. Но никто еще не знал о том, какие величайшие перемены ожидают их с приходом девяностых.
Глава 10
Вынужденный поступок
Петру не исполнилось тогда еще и семнадцати, когда Наталья заговорила о его женитьбе. Петр не поддерживал ее желания, но она приняла твердое решение и пыталась убедить его в том, что оно правильное.
– Петруша, послушай, ты не прав, – спорила она с ним. – Твой ранний брак существенно изменит твое положение при дворе, а также и мое. Не забывай, что, согласно обычаю, ты станешь взрослым только тогда, когда женишься. Из этого следует, что когда ты будешь женат, ты не будешь боле нуждаться в опеке и помощи сестрицы своей Софьюшки. Наступит пора твоего правления, и ты сможешь переселиться из Преображенского в палаты Кремля.
Для Петра это было существенным аргументом. Он видел, какие бесчинства учинила в царской России Софья и хотел как можно скорее положить этому конец. Умом природа Петра не обделила, и в своем еще совсем невзрослом возрасте он уже имел много мыслей и идей относительно того, в чем нуждается его государство, и что для этого надобно сделать.
Но были у Натальи и другие мотивы поскорее женить своего сына, о которых она умалчивала. Она надеялась, что, женившись, Петр остепенится и привяжется к семейному очагу, отвлекшись от Немецкой слободы, в которой проживали иностранные мастеровые и торговцы, и от увлечений, которые не были свойственны царскому сану.
– Кроме того, – продолжала Наталья, – поспешный брак оградит интересы твоих потомков от притязаний будущих наследников твоего соправителя Ивана. Ты ведь знаешь, что его жена при надежде?
– Матушка, я понимаю Ваши мотивы и полностью с ними соглашаюсь, но ведь нет никого у меня на примете для роли такой важной – быть супругою моею. Не встретилась мне юная красавица, милая моему сердцу, – отвечал, подумав, Петр.
– Зато мне встретилась, – улыбаясь, произнесла Наталья. – Я познакомлю тебя с красавицей Евдокией Лопухной. Вот увидишь, сердцу твоему она понравится.
Петр был немного озадачен этой новостью, но еще более он был заинтригован. Что же за красавицу подыскала для него матушка?
– Так тому и быть, – порешил Петр. – Знакомь.
Наталья спешно организовала им встречу. Роскошно убранная Евдокия и вправду оказалась красавицей, каких мало. Однако Петр остался к ней равнодушен. Не так, чтобы совсем, безусловно, какой-то первоначальный интерес ее прелести у него вызвали. Но не более того. Но женитьбе на ней Петр не воспротивился.
Очень скоро сыграли свадьбу Петра и Евдокии. В силу ее поспешности особой роскошью она не отличалась, да ведь и не в этом было ее назначение. Женившись на Евдокии, Петр обрел полное право на властвование Россией. И это его очень тешило.
А Евдокию тешило то, что она могла быть рядом с Петром. При всей ее красе и возможностях, ей действительно полюбился Петр. Да так полюбился, что везде она хотела быть подле него и очень тосковала по нему во времена разлуки. Только видела она и чувствовала, что чем больше времени проходит, тем больше отдаляется от нее супруг. И как бы не скучала она по нему, какие бы искренние письма ему не писала, ответа от него она никогда не получала.
– За что же он так со мной? – плакалась в отчаянии она матушке Петра Наталье. – Что я ему сделала не так? Иль не мила совсем? Я ж его одного люблю, за что же он со мной так? – не унималась Евдокия.
– Не печалься, милая, – отвечала Наталья. – Государь занят великими делами, тебе ведь об этом известно. Ему сейчас нет дела до твоих переживаний, у него есть дела важнее. Но это все пройдет и все у вас наладится.
Однако Наталья немного лукавила. Не оттого, что желала Евдокии зла, вовсе нет. Евдокия была ей мила. Наоборот, она хотела защитить ее, жалела. И всячески хотела оградить от того, о чем знала сама. А знала она о некой Анне Монс, дочери виноторговца, с которой сын ее познакомился в Немецкой слободе и завел интрижку. Ей было неизвестно о том, была ли эта девица умна или красива, однако она знала, что именно в ее обществе он предпочитал проводить все свое свободное время. Во дворе ходили слухи о том, что она была веселой, любвеобильной, находчивой, всегда готовой пошутить, сплясать или же светскую беседу поддержать. И в какой-то степени Наталья даже понимала Петра. Ведь Евдокия была всего лишь ограниченной красавицей, которая была способна только наводить тоску своею рабской покорностью, а также слепою приверженностью к старине.
Евдокия хотела верить Наталье. И она верила. Но было ей оттого только хуже.
Глава 11
Превратности судьбы
Петр тем временем не беспокоился о том, что так сильно терзает его супругу. Днем он решал важные вопросы государственного значения, а в ночи давал себе право отдохнуть на славу. Его жена была им нелюбима, да он, в общем-то, любви и не искал. Ему вполне хватало плотских утех, которые он имел в изобилии. Но он еще не знал, что судьба приготовила ему иной жизненный путь, на котором ему предстоит встретиться с Мартой.
Не знала и Марта о том, что жизнь сведет ее с одним из самых величайших правителей всея Руси, великим Петром Первым. И "не знала" – это очень мягко сказано. Ее судьба была совсем предсказуемой и не предвещала никаких значительных перемен.
Марта Скавронская была обычной безродной прибалтийской крестьянкой. Родилась она 5 апреля 1684 года в пределах современной Эстонии, которая на то время являлась частью шведской Ливонии. Детство у Марты выдалось нелегкое – девочка очень рано потеряла своих родителей и до двенадцати лет ее воспитывала тетка. Затем тетка отдала ее в услужение Эрнсту Глюку, лютеранскому пастору.
Когда девушке исполнилось семнадцать, ей по всем тогдашним обычаям подыскали положительного мужа, которым стал шведский драгун Иоганн Крузе. Страшилась Марта замужества, не хотела идти за незнакомца. Но никто ее о том не спросил, не положено было. Молча приняла Марта свою судьбу. Свадьба была сыграна, и настал черед первой брачной ночи.
Войдя в комнату, Марта вся дрожала. Все это было ей непривычно и неуютно. Она не знала, что надлежит делать в такой ситуации и оттого боялась еще больше. Но имеющий немалый опыт Иоганн знал, как поступать. И сделал он так, что в эту ночь Марта поняла: замужество имеет хотя бы одну прелесть.
О других его прелестях ей узнать было не суждено, так как буквально через пару дней на крепость Мариенбург напали русские, и Иоганн вместе со своим полком был вынужден отправиться на ее защиту. После этого Иоганн пропал без вести, и больше никогда Марта не встретилась со своим первым мужем.
Крепость Мариенбург пала двадцать пятого августа 1702 года под наступлением армии, которой мудро командовал фельдмаршал Борис Петрович Шереметев. Служанка пастора случайно попалась ему на глаза и тут же особо приглянулась. Да так приглянулась, что решил он сделать ее своею любовницей. Марту снова никто ни о чем не спросил.
Уже не потому, что так было не положено, а потому, что никому не было никакого дела до ее мнения. Она должна была снова молча смириться со своей судьбой и предоставить себя захватчику. Все ее естество противилось этому, она сопротивлялась, как могла. Но Шереметев укротил ее.
Однако ненадолго – через несколько месяцев она была передана в распоряжение князя Александра Меньшикова. Марта была в полном расцвете сил, и ее цветущая красота не смогла оставить равнодушным Меньшикова, он тоже захотел насладиться ее прелестями. На сей раз Марта уже не сопротивлялась. Она смирилась со своим предназначением – дарить мужчинам любовные утехи, быть куртизанкой. И когда ее возжелал сам великий царь Петр Первый, она ничему не удивилась. Это уже было для нее привычным делом. Между тем, Петр мыслил немного иначе…
Стоял холодный осенний вечер 1703 года. Петр появился на пороге дома Меньшикова.
– Царь-батюшка, мы рады Вас приветствовать в своей обители и щедро угощать нашими яствами! – радостно воскликнул Александр, когда Петр переступил через порог его дома. Он тогда еще не знал, какого именно яства захочет отведать государь…
Государь прошел к столу и расположился за ним. В доме уже собралась веселая компания, вечер обещал быть интересным.
– А вот и девица с кувшином долгожданного вина! – заметил Петр вошедшую в зал с вином Марту, его очень мучила жажда с дороги.
Но, завидев девушку, он как будто бы забыл о своей жажде. По крайней мере, о жажде, которую можно утолить вином. Он пристально следил за девушкой, которая, казалось, не заметила его даже после громко произнесенной им фразы. Девушка была восхитительна. Милое личико, роскошные волосы… А изгибы ее тела и вовсе помутили государев рассудок.
Марта же, как только разлила вино по красивым бокалам, тотчас же и удалилась, не задерживаясь ни на минуту. О приезде Петра в доме Меншикова было известно заранее. Она вся измоталась от приготовлений к визиту великого царя. К вечеру она уже буквально ненавидела его за то, что ему вздумалось приехать. И вот она его увидела. Своими глазами.
Петр показался Марте напыщенным дуралеем, охотным только до пьянок да развлечений. Она видела его похотливый взгляд, облизывающий ее с ног до головы все время ее нахождения в зале. Ей больше не хотелось туда возвращаться, но это было неизбежно – ей нужно было то и дело подносить к столу новые блюда и наполнять бокалы вином.
– А кем, собственно, является эта дивная девица? – поинтересовался, наконец, у Меньшикова Петр.
– Эта? Так это Марта, жена моя походно-полевая! – усмехался Александр.
– Где же ты отыскал такое дивное сокровище? – допытывался государь.
– У Шереметева перехватил. А вообще… дивная у нее история, – отвечал Меньшиков. – Иная судьба ей была уготована до встречи с русскими.
– Продолжай, – молвил государь.
– Много бед пережила девчушка на своем веку. Еще будучи совсем малышкой, потеряла она родителей своих, да осталась с теткой. Тетка девчонку не баловала, но до двенадцати лет дотянула кое-как. После передала ее пастору лютеранскому на попечение. Там девица тяжело трудилась, рук своих не покладая, пока взрослого возраста не достигла. Тут же ей сыскали жениха, драгуна шведского. Неизвестно мне, правда, были ли у них нежные чувства друг к другу, Марта на сей предмет не больно разговорчива, однако же знаю, что долго замужней ей быть не посчастливилось – тут же драгун был отправлен на защиту крепости Мариенбург, где и пропал. Шереметев, ворвавшийся в крепость, тут же положил на нее свой меткий глаз, не дурак. Но пришлось ему ее мне уступить! – радостно заключил Александр.
– А что, больно приглянулась тебе она? – поинтересовался Петр.
– Да девка как девка! – отмахнулся Меньшиков. – Много таких! Здесь, скорее всего, дело в азарте было.
– Не пойму я, князь, слеп ты или глуп. И коли не способен ты все достоинства ее оценить, вели ей, пущай она перед сном отнесет свечу в мою комнату… – многозначительно посмотрев Меньшикову в глаза, молвил царь.
Меньшиков хотел было возразить, ибо понимал, к чему клонит Петр и чем все это может кончиться. Марта на самом деле и самому ему была мила, и делить ее с кем-то, пускай и с царем, он не хотел. Но знал он, что не имеет такого права, и если захочет Петр отобрать у него Марту, то избежать этого он никак не сможет.
– Свечу так свечу! – весело ответил он, как будто ему не было до того никакого дела.
Когда Меншиков сообщил об этом самой Марте, та молча скривилась. Не оттого, что это было для нее неожиданно. Взгляд царя говорил сам за себя, и Марта понимала о чем. Ей просто было противно от мысли о предстоящей сегодняшней ночи.
– Глупая ты! – уговаривал ее Меньшиков. – Ты думаешь, каждой выпадает такая удача – побывать в постели самого великого государя? Ты должна принимать это с честью!
Марта только фыркнула ему в ответ и молча стала подниматься по ступеням, ведущими в царские покои.
Глава 12
Ночь, непохожая на другие
Девушка вошла в комнату, поражающую своею красотой. Все вокруг было убрано алым бархатом и нежными кремовыми шелками. В углу потрескивал камин, а рядом стоящий с ним столик украшала огромная тарелка с крупным сочным виноградом и кубок вина. Но ни на чем не остановился взгляд Марты, ничто не привлекло ее внимания, так как она сама занималась подготовкой палаты для царя.
Петр сидел в кресле у камина. Комната освещалась только несколькими несмелыми язычками пламени, извивающимися в нем. Услышав дверной скрип, царь повернулся. Он увидел удивительной красоты девушку перед собой с длинными заплетенными в ночную косу волосами цвета вороного крыла. Марта была одета в белую полупрозрачную ночную рубашку. Весь ее вид говорил о том, что она готовилась ко сну. Сверху она набросила на себя платок, чтобы прикрыть излишнюю откровенность своего наряда.
Несколько секунд Петр не мог оторвать от красавицы взгляда. Она была действительно прекрасна, а неаккуратно наброшенный на нее платок только усиливал интерес царя к тому, что находилось под ним. Между тем, Марта обладала формами, которые невозможно было спрятать, и они были хорошо очерчены ее нехитрым одеянием.
– Я принесла свечу, как Вы просили, – совершенно спокойно произнесла она в адрес Петра.
Петр оживился. Он как будто бы вышел из-под гипнотического воздействия на него.
– Прошу, извольте поставить ее к столу, – любезно обратился он к Марте, указывая на стол.
Марта четко понимала, к чему он вел. По крайней мере, ей так казалось. Он хотел, чтобы она к нему приблизилась. Марта была уже взрослой, и ей не нужно было объяснять, что последует за этим. Такое с ней случалось уже не раз. И она знала, что случится, и сегодня была к этому готова.
Марта медленно подошла к столу, у которого сидел государь. Пламя из камина хорошо осветило ее струящееся одеяние, еще более подчеркнув достоинства ее тела. Она спокойно опустила свечу на стол и с готовностью сбросила свое одеяние на пол.
Марта смиренно смотрела на пламя в камине и не видела лица государя. Меж тем Петр, немного оторопев от увиденного, плавно перевел взгляд на свой кубок, наполненный вином.
– Присядьте, – произнес он.
Глаза Марты округлились от удивления. Удивление ее усилилось еще больше, когда, повернувшись к царю, она увидела, что он даже не смотрит в ее сторону.
– Но, я думала, я правильно истолковала Ваши намеки… – не шелохнувшись, отвечала Марта.
– Дитя мое, боюсь, Вы любые намеки привыкли истолковывать именно таким образом. Однако это вовсе не всегда уместно. Прошу Вас, прикройтесь и присядьте, чтобы мы могли начать беседу, – настаивал он.
Пристыженная Марта зарделась и стала кое-как набрасывать на себя недавно поспешно сброшенные ею вещи. Совершенно запутавшись в них от нервного переживания, она поспешила плюхнуться в предоставленное ей кресло, дабы отвлечь, наконец, от себя государево внимание.
– Я ни в коем случае не имел намерения поставить Вас в неловкое положение или оскорбить, – обратился Петр к забившейся вглубь кресла Марте. – Я не хочу, чтобы мой поступок был истолкован Вами как пренебрежение Вашей красотой или, не приведи Господь, навел Вас на мысль о ее отсутствии. Поверьте мне, Вы – самое прекрасное создание, которое мне удалось встретить на этом свете. И будь на моем месте кто-либо другой – не сомневайтесь, он не отказался бы от возможности отведать Ваших прелестей.
– Однако же Вам они оказались неинтересны… – с небольшой долей сарказма в голосе сказала Марта. Она была рада тому, что государь не был намерен воспользоваться ею. Это переменило ее первоначальное мнение о нем. Однако, с удивлением для себя, она нашла себя действительно немного оскорбленной тем фактом, что осталась неинтересна великому царю. До встречи с ним она была убеждена в своей красоте и власти над мужчинами.
Петр усмехнулся. Ему было забавно наблюдать за этой зардевшейся и, кажется, оскорбленной, девчонкой, укутавшейся в тряпки.
– Госпожа, не в этом дело, – мягко возразил он ей. – Я никогда и никого не принуждал отдаваться мне без желания, таково мое правило. А я хорошо вижу, что неприятен Вам. – Марта потупила взгляд, а Петр продолжал: – Но, тем не менее, Вы очень приятны мне, и я смею просить Вашего общества за своим скромным столом в этот вечер.
Марта не привыкла к такому обращению к себе, но оно было ей приятно. Впервые мужчина нуждался в ее обществе, а не в ее теле. Ей было интересно, чего же хочет от нее этот великий и мужественный человек. Он был уже вовсе не неприятен ей, но она не спешила в этом ему признаться. Ей было удобно такое положение вещей.
– Я наслышан о нелегкой доле, с которой Вам пришлось столкнуться, – обратился он к ней. – Вы в раннем возрасте потеряли своих близких.
– В жизни случаются и более трагические моменты, – безучастно ответила Марта. – Мы должны стойко выносить удары, которые наносит нам судьба. Они делают нас сильнее.