Друзья, враги, семья и другие родственники
Сережа Баталов, очаровательный человек и прекрасный нежный актер, стал другом Лямкина и его главным идейным вдохновителем по части отсидки в голландской тюрьме. Его героя по сценарию звали Вячик. Володя Ильин все пытался это имя сковырнуть: почему "Вячик"? - Вячик-мячик, заначек, калачик… Я не придумала ответа на вопрос "почему?" Поэтому переименовала Вячика в Вована… С Вованом Лямкин тотчас же подружился.
А вот в "Идеальной паре", в девятой серии, Сережа сыграл Бармена-бандюка. Было несколько тревожно - его ли это дело.
Но он так преобразился (конечно, не без помощи классного гримера Гали Королевой, которой мои актеры обязаны многокрасочностью своих ролей, и художника по костюмам Татьяны Разумовской - она вместе со мной перетащила из дому практически весь свой гардероб и гардероб своих двух дочек), стал таким противно-мерзким, будто это и есть его главная генеральная линия в искусстве.
Майкл-Миша Петровский играет тюремного приятеля Лямкина. Его нашла моя ассистентка Лена Тихонова. Нам нужен был человек музыкальный и безукоризненно владеющий английским. Все совпало. К тому же у него совершенно западная физиономия. Никто не верит, что он русский. В процессе съемок иногда казалось, что он излишне капризен, не всегда точен. Но экран подтвердил ею правоту.
В небольшой роли снялся Борис Щербаков.
В картинах, которые я видела, Боря всегда играл положительных героев. Красивый, русоволосый, статный, символизирующий…
…У меня когда-то в юности был такой приятель - Боря Бакланов. Его всегда на первомайской демонстрации и на 7 ноября ставили на постамент, и он, взявшись за руки с образцово-показательной среднеазиатской девушкой и черным африканским юношей, на фоне крутящегося земного шара символизировал нерушимую молодежную дружбу.
Мне хотелось Щербакова "подпортить". Я предложила ему сыграть бизнесмена-жулика. Он был очень "за" и пошел на "порчу" с удовольствием.
Боря - прекрасный характерный актер. Тонкий, думающий, точный.
В "Идеальной паре" мы пошли с ним в "осквернении" положительного образа еще дальше. Он сыграл алкаша-фальшивомонетчика. В сериале "вышивать" роль некогда: "мотор!" - и побежали… Боря сумел с ходу, без длительной артподготовки (возможно, она осталась за кадром) "собрать" своего Перова в точный и емкий образ: ус у него один - другой ус он в карты продул, "сушняк" рассолом залечил, уровень перегара пустой банкой проверил и т. д.
Референта Щербакова сыграла моя дочь Кира. Вполне респектабельная пара жуликов. Можно сказать, первая репетиция "Идеальной пары"… Но я тогда еще не знала, что кривая кинематографической судьбы выведет меня на сериал.
А знала, что Кира…
… Хорошо одевается (пять лет жизни в Париже). Специально для этой роли она купила синий брючный костюм от Нины Риччи, стоимость которого сильно превышала ее гонорар за роль.
…Хорошо водит машину. Фильм начинался с гонок на шоссе - "Мерседеса", который вела Кира, и "ЗАЗа", который вел Ильин.
…Хорошо говорит на трех языках. Этого в картине практически не слышно.
…Хорошо держится в кадре, спокойно. И есть в ней какая-то загадка, тайна…
"Ну как не порадеть родному человечку?!" Тут я почти согласна с Александром Грибоедовым и Марком Захаровым.
Продюсерам я сначала не говорила, что это моя дочь. Она снималась под фамилией Румп - фамилией ее американского замужества. Но когда кино было закончено, продюсеры прознали про дочь и сами поменяли фамилию на ту, под которой она жила раньше и живет сейчас, - Сурикова.
Детский мир
У Семена Лямкина четверо детей: два мальчика и две девочки. Что касается девочек, мне хотелось, чтобы одна была строгая студентка-лингвистка (привет себе из своего лингвистического прошлого), а вторая чтоб с утра до вечера била степ.
Первая, Наташа Коренченко, оказалась и в самом деле студенткой МГУ. А задолго до этого совсем ребенком она восхитила меня на съемках в эпизоде моего фильма "Дайте чуду шанс": прошла точно по операторским меткам, с ходу выполнила все режиссерские задачи - где нужно заплакала, где нужно засмеялась…
Вторую нашли в подмосковном полувоенном городке Красноармейске. Там после многих разных поисков себя осел каскадер Николай Астапов. Энтузиаст, фанат и прекрасный педагог - он организовал Школу искусств. Там дети бьют степ - да так азартно, красиво и увлеченно, что Инна Чурикова, увидев их однажды, сказала: если у нас есть такие дети, у нас есть будущее.
Коля привез своих ребят на пробы. Все они оказались так талантливы, что мне тут же захотелось увеличить семью Лямкиных на весь детский коллектив, но… не позволила смета. Я остановилась на Юле Гусевой: она более других подходила по возрасту и по сходству с "родителями". Юля прекрасно "отстучала" всю картину. Только звукооператор Олег Зильберштейн ходил с "кисловатым микрофоном". Во-первых, постоянный стук на съемочной площадке мешал ему записывать реплики других персонажей. А во-вторых, он был в панике перед проблемой последующего озвучания степа бригадой шумовиков-звукооформителей. Как им попасть точно в ритм ее степ-танца?! Я предложила Олегу вызвать на шумовое озвучание саму Юлю. Он дал голову на отсечение, что она "в себя не попадет". Потом передумал - и дал руку. Сошлись мы на коньяке. Я - выиграла. Юля "отстучала" себя абсолютно синхронно.
Сыновей Лямкина мы нашли в Питере, где снималась российская часть фильма. Егор Акмен, восьми лет, замечательно картавил и знал на память почти всю любовную лирику Пушкина. Игорь Мигунов, пяти лет, играл на рояле, пел и очень любил свою бабушку.
Лямкин вполне мог гордиться своими детьми.
Собака на счастье
Со зверьми - всегда проблемы. Приходят дрессировщики:
- Что надо делать?
Объясняем.
- О! Это раз плюнуть.
Когда же приходит пора "плюнуть", животное вовсе этого не хочет.
Нам нужна была собака, которую Лямкин подбирает в поле после ограбления.
Привели двух. На выбор. Одна могла сделать все. Но была уже старовата и оттого скучна. Вторая сверкала обаянием молодости, но абсолютно не считалась с приказами дрессировщицы. Чем-то надо было жертвовать - либо актерскими способностями, либо мордой лица. Решила пожертвовать способностями, так как серьезных актерских задач мы перед четвероногим артистом не ставили.
Один казус случился - и то не совсем собачий, а скорее "гримерский". В одном кадре на собачьей морде - большое темно-грязное пятно. В другом - пятна практически нет… Собака сунула морду в снег - видимо, искала зерно роли, - а когда ее позвали в кадр, пятно осталось где-то там, в снегу. Ее партнер, Владимир-Ильин, к сожалению, очень хорошо сыграл этот довольно сложный, длинный и очень холодный эпизод. И я не смогла позволить себе переснимать его из-за "собачьей" оплошности.
В Амстердаме снялся собакой голландки Мари лохматый пес по имени Квинтус.
"Квинтус филмз БВ" - так называлась компания нашего голландского партнера. Собачка уже давно стала талисманом компании и снималась "на счастье" во многих ее кинолентах.
Я, естественно, тут же придумала для Квинтуса эпизод и втиснула его в фильм. Квинтус оказался сообразительным и интеллигентным актером. Особенно остро он "отыграл" случайное сексуальное увлечение своей "хозяйки" - очень нервничал за дверью, становился на задние лапы, рвался в спальню…
Собачья фирма
Фирма, которая работала с нами, была крепкая, серьезная, профессиональная. Но! Свой интерес блюла на любом киноперекрестке. В роли "мужа Мари" должен был сниматься Саша Кузнецов, наш бывший соотечественник, исполнитель главной роли в "Двух стрелах", ныне житель США. Ну никак фирма не могла сделать Саше визу! Прямо билась со всеми голландскими министерствами из последних сил - а те отказывали и отказывали…
В результате снялся в этой роли актер, которого предлагали они. Хороший актер, но не Саша. А Саша все же прилетел в Амстердам, сделав визу по своим каналам, с опозданием на несколько дней. Не "не могли" они - а не Хотели…
Чтоб оплатить Саше билет, я сняла его в маленьком эпизоде уличного хиппи.
Объект "открытый ресторанчик" фирма нам подсунула в каком-то глухом маловыразительном месте. Приехать в Амстердам и снимать задворки Саратова не хотелось вовсе. Я не стала выяснять отношения - до съемок этого объекта еще было достаточно времени - и дала задание художнику самостоятельно присмотреть красивое местечко. Однажды после обеденного перерыва Володя Филиппов пришел сияющий: есть! Он выбрал шикарное место - центр Амстердама, в одну сторону - вода и пароходики, в другую - старый город, вокзал, музей… Снимай - не хочу…
Конечно, организовать съемку в таком многолюдном месте было намного сложнее, чем на задворках. Но я довольно жестко сказала нашему Фрицу: только здесь! И сделал, и организовал. И в дальнейшем уже не пытался подсунуть нам чего-нибудь "третьего сорта".
На этом же объекте, давшемся нам с таким трудом, серьезной опасности подвергся звукооператор Олег Зильберштейн. Он забыл взять из Москвы фонограмму, под которую снимался этот - эпизод. Выход мы, конечно, нашли, но я Олега чуть не утопила, сопровождая свою угрозу текстом, полным поисков в области "изящной словесности".
К сцене "Обжорство Лямкина в дорогом ресторане" голландская группа приготовила вкусные и дорогие деликатесы: устрицы, семга, икра - а эпизод не "выруливал" на обжорство. Ильину было некомфортно, недоставало чего-то узнаваемого, нормального, нашего… Поддевающий вилкой устрицы, он никак не производил впечатления эдакого Гаргантюа.
- Ну, конечно же, "маккарони"! - сообразил Ильин.
Пришлось срочно посылать в магазин за спагетти. И горячая гора макарон помогла Ильину победить. Хлюпающий спагетинами Лямкин стал выглядеть настоящим обжорой, а голландцы терпеливо знакомились с загадками "рашен-калабашен".
Свобода…
Лямкин собирался сесть в тюрьму в столице Нидерландов - Амстердаме. "По тундре, по широкой по дороге, где мчится поезд Воркута - Амстердам"…
Нас отговаривали:
- Зачем вам Амстердам? Это европейская помойка! Там на улицах валяются бомжи и курят марихуану.
Но время, когда любую "заграницу" снимали в Таллине, прошло. И если автор прИдумал Голландию, значит, он ее прОдумал.
Правда, наш Амстердам мы собирали по разным городам. Тюрьма находилась в Алкмаре, а Голландия в миниатюре - в Гааге, уличные сцены проще снимать в Харлеме, а жить в мае дешевле всего в курортном городке Эгмонде ан Зее. Потому голландский город Лямкина мы собрали из пяти городов (конечно же, и Амстердам в том числе).
Амстердам - это никак уж не помойка. Это - свобода. Свобода и комфорт.
Там никто друг другу не мешает. На улицах Амстердама все движутся в разных направлениях - машины, велосипедисты, мамы с колясками. У всех одна забота - не доставить неудобств тем, кто движется рядом.
Не мешать! Уважение к человеку - вот принцип их жизни.
Как-то к нам на съемочную площадку забрел случайный сильно подвыпивший прохожий и стал на густом голландском языке объяснять, что он думает о кино вообще и о нас в частности. Случись это на просторах нашей родины, он получил бы пинок под зад с двойным ускорением и давно высказывался бы в другом месте. У голландцев другой подход: там вообще нельзя кричать на людей. Заблудшему дали спокойно высказаться. Двое вежливых полицейских долго ждали, пока он иссякнет, а затем уговорили его изменить маршрут. Тот задумался и после колебаний согласился.
Каждое утро мы ехали из отеля к месту съемок одной и той же дорогой. И каждое утро на оживленном перекрестке все движение замирало. Из-за одной симпатичной парочки. Дорогу не спеша пересекали два молодых петушка. Видимо, с ближайшей птицефермы. Вот такой у них был маршрут прогулки. Они шли важно, с достоинством; знали точно - никто не обидит. Все машины терпеливо ждали, пока птички продефилируют на другую сторону.
Эти два петушка с обостренным чувством собственного достоинства - вот для меня самая яркая реклама страны под тройным названием: Нидерланды, Голландия, "Дач"…
Лысый череп, любовь по-голландски…
Сначала мы с трепетом отдавали для ознакомления наш сценарий голландским партнерам: вдруг откажутся работать из-за оскорбления Королевы - Лямкин пририсовывает усы к портрету Ее Величества.
Потом со страхом снимали этот эпизод на пляже среди всего честного голландского народа - вдруг и в самом деле заметут нас всех в тюрьму!
Но… При том что голландцы любят свою королеву, относятся к ней почтительно-нежно, никто так не подшучивает над ней, как они! Так что наши усы - просто детская невинная шалость… У меня до сих пор хранится открытка из их сувенирного магазина, подаренная Женей Гиндилисом, исполнительным продюсером, - синее королевское лицо и абсолютно лысый королевский череп…
Где-то читала про одно африканское племя: раз в году его вождь устраивал для своего народа праздник, на котором выставлял свое чучело для всеобщего осмеяния и издевательств. На чучело можно было плевать, в него разрешалось кидать камни. Потом чучело сжигали. А народ, излив таким образом свою отрицательную энергию, становился миролюбивым. И вождь целый год - до следующего праздника - мог править спокойно.
В Голландии наша маленькая русская группа обросла огромным количеством замечательных голландцев. Роль Клода, мужа Мари, сыграл голландско-американский артист Чип Брей, соседа Мари - голландско-голландский Роберт Тайс. А еще голландцы сыграли у нас психиатра, судью, надзирателей и заключенных. Мы привезли с собой только главных героев.
А уж как дружили с нами русские голландцы, которым скучновато живется в этой благо-благоустроенной стране. Не хватает им очень нашего "говнеца". Они старались окружить нас теплом, заботой, помощью, подарками… Мы привлекали их в качестве эпизодников и массовки.
Моя художница по костюмам Таня Разумовская взяла с собой в качестве ассистентки дочь Варю. "Замуж тебя там выдадим!" - пошутила я. А она и вышла. В нее влюбился их ассистент по реквизиту Франц. В связи с такой моей прозорливостью одна знакомая все время просит: "Поедешь в хорошую экспедицию - возьми теперь с собой кем-нибудь мою дочь!"
Тюрьма на двоих
Конечно, главным, ради чего мы приехали в Голландию, была тамошняя тюрьма. Тюрьма в городе Алкмар. В ней как раз заканчивался ремонт. И до заселения ее новыми заключенными нам дали неделю на съемки. Но это была обычная средняя тюрьма, на "три звезды" - без изысков и повышенного комфорта, так как в ней предполагалось недолго держать мелких нарушителей. Там было чисто, уютно, свежевыкрашено. Единственное, чего там не было - так это камер на двоих, как было написано в сценарии. Только по одному живут заключенные во всех голландских тюрьмах.
Пришлось нам с Ереминым срочно переписывать сцену знакомства Лямкина со своим голландским дружком Крисом. И познакомить их после футбола - в душе.
Единственным тюремным эпизодом, который снимался не в тюрьме, был эпизод в столовой. Тюремная столовая еще была на ремонте. И "Квинтус" предложил нам снять этот эпизод в воинской части или не снимать вообще.
Об "вообще" - не могло быть и речи. Композитор Виктор Лебедев написал классный номер "Тип-топ", который становился лейтмотивом фильма. Номер должен был рождаться в тюремной компании и слегка смахивать на мюзикл (я не могла себе в этом отказать).
Мы остановились на воинской части. Сначала нам строго-настрого объяснили, что такое воинский режим и как надо себя вести.
Но потом… Потом случилось то, что должно было случиться: все столы передвинуты, вся столовая "переформатирована", все военные выстроились под нашу "киношную дудку" - если бы в этот момент кто-то захотел завоевать Голландию, он сделал бы это голыми руками…