- Понимаешь, вчера Викниксор с ума спятил… Кончили мы сад убирать - он и приходит. Не понравилось… "Нет, - говорит, - не то, не то, скучно, серо, не то, не то" и пальцами этак огорченно у Киры под носом защелкал, и вдруг, вдохновясь, заговорил басом: "Эти липы надо в белый цвет выкрасить, нет - в голубой, а зелень в красный - революционный, стремление ввысь, кверху" - и пальцами у Киры под носом щелкает. "Очень эффектно будет". У Киры глаза на лоб вылезли. "Никак, - говорит, - нельзя. Невозможно, Виктор Николаевич". - "Выкрасить" - завизжал Викниксор. Кира побежал за краской. Принес. Витя посмотрел на нее, понюхал и вдруг захотел сам лезть на дерево. Притащили стремянку; Викниксор поволокся на дерево; сидит там, как сыч, и по листьям шаркает краской. Шкидцы за верандой дохнут, заливаются. Прямо по траве катались, пока Вик всю краску не извел. "Завтра, - говорит, - докрашу". Слез, полюбовался и Киру толкает. "Крас-сота!". А ночью дождик прошел и всю краску смыл.
- Врешь! - захохотал Сашка.
- Можно и показать! - ответил Иошка. - Идем, увидишь. Все липы, которые он красил, завяли.
Ребята пошли в сад; липы действительно начинали вянуть. Земля вокруг них была, как кровью, окраплена брызгами краски.
- Ну, а насчет работы как? - спросил Сашка. - Ты писал, что здорово начинают прижимать.
- Нет, - махнул Иошка: - халдеи на первых порах нажимали было, а потом плюнули - забыли. Ничего теперь не делаем…
- А как у тебя с подготовкой к экзаменам?..
- Не подкачаем, готовимся вовсю. Я ведь тебе случайно попался на дороге - учиться шел на кладбище. Там удобней. Пойдем туда, там сейчас все наши…
Сашка согласился. Сбегали наверх в спальни, оставили там вещи и отправились к церкви.
А между тем на кладбище происходили события…
Углубленные в книги шкидцы, стараясь сосредоточиться, в продолжении часа упорно пытались вчитаться и что-нибудь усвоить из написанного. Из церкви тянулись разные мотивы: сперва протяжное "Спаси господи", потом веселое на манер частушки "Иже херувимы присвятую песнь припеваючи", потом еще что-то, пока Кубышка окончательно не вышел из терпения и не предложил бороться с поповским дурманом.
План борьбы был прост. Кубышка предлагал организовать добровольное общество "Доброкальций" и залепить "кальцем" всех святителей, нарисованных на церкви.
Кладбищенская трава, как известно, всегда отличается, густотой и сочностью. Кругом было много помета или "кальца", ласково названного так Кубышкой, который коровы оставляли на могилах взамен травы.
Через минуту ребята уже метались по кладбищу, а в иконописные лики святых летели и сочно шлепались крупные комья помета.
Сашка с Иошкой подоспели только к развязке.
На паперти стоял монах. Ветер шевелил его всклокоченные волосы и играл полами рваного подрясника, подпоясанного веревкой. Монах переводил горящие злобой глаза с поруганных святителей на ребят, потом вынул позеленевший восьмиконечный крест и, вскинув его над головой, крикнул:
- Пропади и рассыпься, нечистая сила!..
Шкидцы не дрогнули.
- Пропади, сгинь и рассыпься! - повторил дрогнувшим голосом монах и судорожно сотворил крестное знамение.
И нечистая сила действительно рассыпалась по погосту. Но, между прочим, не пропала и не сгинула, а деятельно начала собирать каменья…
Через четверть часа атакованный монах бомбой влетел в церковь. Выскочил он уже вооруженный не крестом, а огромным колом.
Нечистая сила в смятении отступила.
Из церкви победно грянуло "Взбранной воеводе победительная"…
* * *
Монах гнался за. ребятами до самой церковной границы. У границы остановился и долго грозил колом, уснащая свою речь отборнейшим церковно-славянским матом… Ребята матюгались более умеренно и грозили во время крестного хода напасть и перевымазать "кальцем" все иконы…
- Ну вот и позанимались, - облегченно проговорил Иошка: -теперь не обидно будет и выкупаться!
5
Фока оказался лёгок на помине и вечером приехал в Павловск.
Выпил он самую малость, но здесь ему попались старые друзья, и Фока нагрузился уже больше, чем полагается. Неизвестно, каким образом добрался он к ночи до Шкиды, но пришел уже без шапки, с галстуком, перевернутым на спину, бледный, растрепанный, в белом костюме, который стал за дорогу пегим и больше напоминал зебру.
На даче, в многочисленных комнатенках-спальнях, он запутался окончательно и, разъярясь, кинулся с кулаками на хихикавших ребят. Ребята моментально попрятались, и Фока, вспомнив "карательную экспедицию", начал гвоздить ни в чем неповинную кровать, обливаясь горькими слезами и крича, что всех передушит…
- Шел бы ты лучше халдеев бить! - рассудительно посоветовал из-под кровати Андреев. Фока моментально остановился.
- Халдеев бить?.. С-с удовольствием! - радостно икая, закричал он: - Где халд-деи?..
- Во флигеле на дворе! - предупредительно сообщили из шкафа…
Фока, подняв кулак и заплетаясь отяжелевшими ногами, загремел вниз по лестнице. Шкидцы бросились к окнам.
По двору, к халдейскому клубу несся Фока и кричал:
- Бей халдеев!
Из клуба вышел Бородка, недавно поступивший в школу воспитатель…
- Вы что? - испуганно спросил он, стремясь сохранить достоинство. - Вы пьяны?..
- Скройсь! - дико взревел Фока. Бородка, взвизгнув, метнулся в сторону и пропал где-то в темноте, на огородах. Осажденные халдеи крепко приперли дверь и повели переговоры.
Вначале Фока потребовал выдачи Селезнева. Кира радостно закричал:
- Нет Селезнева! В городе Селезнев!.. Да ей-богу, в городе Селезнев!..
Фока замолчал, собирая растерянные мысли.
- Тогда ты выйди! - сказал он наконец. За дверями сразу затихло.
- Н-ну! - крикнул Фока, с размаху грохнув кулаком по двери. - В комнате засуетились, зашептались.
- Идите!..
- Нельзя!..
- Надо!..
- Невозможно!..
Наконец дверь приоткрылась, и несколько рук выпихнули Киру.
- Проводите меня до вокзала! - пролепетал Фока, прислоняясь к халдею. Кира осторожно взял шкидца под руку и повел.
По дороге Фоку развезло, одолевал сон; он вскрикивал, скрипел зубами и опять обвисал па кирином плече. До вокзала было далеко. Фока заснул, и осмелевший халдей решил просто бросить шкидца в канаву… Так он и сделал. Но сейчас же раздался дикий рев: "убью!" Над канавой взвилась перемазанная грязью фигура, и Кира опрометью кинулся к Шкиде.
Уже улегшиеся шкидцы услышали вой, потом грохот калитки, а когда подбежали к окнам, то увидели, как вокруг дома мчится Кира, преследуемый мокрым, облепленным тиной Фокой.
Несколько раз они обежали вокруг дачи, наконец, халдей, догадавшись, присел за куст и, пропустив мимо себя Фоку, полез на крышу сарая. А Фока, не найдя Киры, начал ломиться в халдейский клуб… Пара застигнутых там врасплох воспитателей с перепугу закричали "караул" и разбудили Викниксора.
- Что такое? - появился тот со свечкой. - Что за шум? - повторил он, подходя ближе и хватая Фоку за шиворот…
Фока размашисто дернулся, обернулся, но, увидев Викниксора, сразу обмяк и испуганно притих.
- Дык… и-ик… Я немножко пошутил…
Из окон торчали шкидцы, из дверей выглядывали халдеи, по крыше сарая неслышно пробирался Кира, на огородах маячил Бородка. Викниксор оглядел Фоку.
- Так. Значит, пошутил?.. Ну, идем!..
Выведя Фоку за ворота, Викниксор поставил его на дорогу и подтолкнул в спину.
- Иди!
- И-ик, всего!..
Фока помахал ручкой и, качнувшись, задвигался вперед.
Викниксор закрыл калитку.
6
Фока, что называется, разжег… После его прихода шкидцы каждую ночь начали придумывать какое-нибудь увеселение. От старших эта мода перекинулась к младшим, и жизнь на даче стала определенно нескучной.
В одну ночь во всех спальнях было особенно оживленно…
Вначале в третьей группе Иошка долгой и горячей речью убеждал своих соотечественников объединиться в союз с другими отделениями. Соотечественники с восторгом ухватились за это предложение и послали к младшим делегатов…
Младшие немедленно крикнули "ура" и послали ответное посольство.
Тогда в третьей группе началось образование государства - начали выбирать президента. Система выборов была проста и несложна: все шкидцы подходили к кандидату в президенты Червонцу и поочередно щелкали его по носу.
В середине этой процедуры Червонец почему-то внезапно выразил желание отказаться от этой столь высокой обязанности, но шкидцы отказа не приняли и продолжали щелкать. И наверно бы набили президенту солидные украшения, но кто-то крикнул, что идет Викниксор, - и все разом бросились к кроватям.
Викниксор, ничего не различив в темноте, стукнулся лбом о дверь, помянул чёрта и, кликнув дежурного воспитателя, ушел за лампой.
Воспитатель, новичок Бородка, остался один, старательно вглядываясь в храпящую, орущую и воющую спальню. Шкидцы, изображая глубокий сон, надрывали глотки. Кто-то лаял, кто-то свистел, кто-то пел петухом, кто-то (якобы в бреду) явственно призывал: "Бей халдеев!".
Вдруг воспитатель побледнел, затрясся и хотел бежать: прямо на него плыло из темноты огромное белое и страшное привидение. Оно подошло совсем близко и, хрюкнув, взвившись, обрушилось на Бородку, ударив какой-то деревяшкой по голове.
Халдей ринулся на лестницу. По лестнице поднимался Викниксор. Бородка опрокинул зава, и они оба покатились вниз.
Снизу послышались голоса: дрожащий и оправдывающийся халдея и деланно-спокойный Викниксора.
- Вот что… Идите спать… Завтра мы все разберем…
- Ну, ребята, - зашептал Голый Барин, смастеривший "привидение" из простыни и швабры: - чур не выдавать!..
- Не выдадим! - ответила спальня.
* * *
Бородка всю ночь видел кошмарные сны: во всех углах стояли и хрюкали привидения. Голый Барин спал прекрасно.
Глава четырнадцатая
1
Ночью Викниксор много думал… Утром, перед чаем, после переклички ребят не распустили по столовым, а велели ждать заведывающего. Впрочем, Викниксор вышел на двор почти сразу.
- Вот что, ребята, - заговорил Викниксор, не обращая внимания на хором приветствовавших его ребят: - мы приехали с вами на дачу отдыхать. Уроков у вас нет, есть только занятия по кружкам и экскурсии. Вы сыты, свободны, и казалось бы, что никаких эксцессов в школе быть не должно… А между тем заниматься вы не занимаетесь, по ночам буза, крик, шум, издевательство над воспитателями. Хорошо… Вам не спится - теперь спать будете отлично. Не хотите спокойно отдыхать - будете работать… Будете замащивать двор.
- Виктор Николаевич! - рассудительно сказал Старостин: - поработать мы можем. Только мостить двор не к чему. Камень опускаться будет и опять же - пользы никакой.
- А я тебя спрашиваю?! Подумаешь, инженер выискался… Итак: после чая разбиться на пятки и за работу…
Ребята заворчали, задвигались, но почему-то вместо возражений раздались придирчивые голоса:
- Чем работать?..
- А мы дадим носилки! - миролюбиво ответил Викниксор и вдруг закричал: - а не найдем носилок- и руками работать заставим!
Через час шкида поплелась работать. В полуверсте от дачи находилась облюбованная Викниксором старая кирпичная кладка; ребятам положено было выламывать там кирпич и тащить его на двор.
Первые дни работали с прохладцей; жулили, ругали Викниксора и принесенные кирпичи обязательно старались расколоть. Но когда халдеи начали назначать уроки по сорок, пятьдесят, сто кирпичей - ребята взвыли.
Наиболее предприимчивые скоропостижно заболевали, а Лепешин, староста по амбулатории, щедро измазывал всех иодом. Другие попросту обсчитывали халдеев, приносили одни, и те же кирпичи или, наконец, старались не попадаться на глаза воспитателям, проводить день на улице и в парке, появляясь на даче только в часы всеобщей жратвы…
Работа не подвигалась. Воспитатели, вконец измученные, обратились к Викниксору с требованием или прекратить мощение, или воздействовать на ребят; тот велел собрать всех шкидцев и спросил, почему они не работают.
- Скучно, Виктор Николаевич, - многоголосно отвечали ребята: - трудно - тяжело… Неинтересно…
- Это вам только кажется! - успокоил Викниксор. - Вот пойдемте-ка со мной вместе, я покажу вам, как надо работать.
Зав действительно пошел со шкидцами на "кирпичики", но не работал, а полдня надзирал за ребятами; возвращаясь на дачу, демонстративно захватил два кирпича, которые, впрочем, на дороге кинул в канаву.
После этого работа закипела. Халдеям был отдан приказ назначать ребятам урок: замостить камнем определенный кусок двора. Для приемки работы каждому из "надзирателей" выдали по складному аршину.
Лепешина с его должности сняли, а каждому симулянту дали по добавочному кирпичному уроку.
Никто из шкидцев не знал, для кого и для чего делает он эту тяжелую, неинтересную и изнурительную работу, но все смирились. По утрам на дворе крутилась пыль, слышался хруст разбиваемого кирпича, сдержанный мат шкидцев и окрики халдеев.
Большой, замащиваемый без плана двор, недавно уютный, с мягко-убитой песчанистой землей, теперь приобрел грязно предательский вид.
Неприготовленная почва не выдержала мостовой и начала повсюду оседать и горбатиться; битый кирпич сбивал и резал босые ноги шкидцев, а в дождливую погоду вода собиралась на дворе огромной непроходимой лужей, кирпичи вихлялись при каждом движении и брызгали во всё стороны струйками грязи.
После каждого дождя снова начиналась нудная, неинтересная работа.
Снова кирпичом мостили двор.
Кирпич засыпали щебнем.
Щебень - землей.
Землю песком.
А двор упрямо горбатился, оседал, и в дожди снова с каждым разом непроходимей собиралась лужами вода…
И снова гнали ребят укладывать, кирпич, сыпать щебень, землю, песок и так без конца.
Но странное дело: тяжелый и бессмысленный труд этот объединил ребят. Вражда старших и младших как-то сразу и незаметно забылась. И даже вспоминали о ней с недоумением. Да и разницы никакой не было среди ребят теперь: одинаково корпели все над кирпичами, одинаково кляли халдеев и обкладывали матом Викниксора.
А тот, как ни в чем не бывало, проводил и внедрял в сознание ребят трудовые навыки… Вначале ему пробовал было возражать Иошка, "вождь рабов", но Викниксор оборвал его, сказав, чтобы он не в свои дела не мешался.
- Помните, ребята, - говорил Викниксор расхаживая по двору: - истинный отдых человека в труде… И вот вам приятный, благодарный труд… Мостите двор, таскайте больше кирпича… Помните, что так учил нас наш великий учитель Ленин…
Тогда Иошка сложил и пустил песенку:
Тащи побольше кирпича -
Вот заветы Ильича…
Кто-то передал её Викниксору, а вечером все шкидские художники были заняты рисованием по его заказу огромных агитационных плакатов, впоследствии до слез умилявших гостей:
"Тащи побольше кирпича -
Вот заветы Ильича!.."
Иошка сложил и пустил новую песенку, которую уже не воспроизводили плакаты:
- Тащи кирпич на двор! -
Кричит нам Викниксор.
- А где ж его нам взять?
Ах…
И за сим следовала звучная, но, к сожалению, непечатная рифма.