19 декабря.
Вечером у нас Ермолинский, Вильямсы, Шебалин.
За ужином М. А. выдумал такую игру: М. А. прочитал несколько страничек из черновика инсценировки ("Дон-Кихота"), Шебалин должен был тут же, по ходу действия, сочинить музыку и сыграть ее, а Петя Вильямс - нарисовать декорацию. Петин рисунок остался у нас, как память об этой шутке.
20 декабря.
Звонила Оленька, пригласила нас завтра к себе.
21 декабря.
М. А. послал письмо Асафьеву, предупредил, что тот должен приехать в Москву, если интересуется судьбой "Минина".
Вечером мы у Калужских. Хмелев, Прудкин, их жены, Герасимов. Рассказы о Париже. Хмелев очень смешно и талантливо рассказывал, как Женя Калужский лечил его коньяком в Париже от воспаления надкостницы и сам напился вдребезги.
22 декабря.
М. А. ходил в Сандуновские бани с Мордвиновым и Борисом Петровичем Ивановым из Большого.
Там же Борис Петрович передал ему письмо от Асафьева.
23 декабря.
Проводила М. А. в Большой.
Вечером - к Вильямсам пошли. Петя показывал начатый портрет Ануси.
24 декабря.
Днем у М. А. Потоцкий со своим "Разиным".
М. А. кто-то говорил, что Асафьева хотят отодвинуть от "Минина", его музыка не нравится многим.
М. А. тут же дал Асафьеву телеграмму, чтобы приехал.
25 декабря.
М. А. написал Асафьеву в суровом тоне, чтобы он ехал наконец в Москву. Ведь для него же это надо! И телеграмму дал о том же.
Приехал Дмитриев. М. А. заставил и его дать телеграмму Асафьеву. Потом Дмитриев попросил разрешения позвонить от нас в Ленинград. Вызвал какого-то Василия Ивановича. М. А. говорит ему:
- Бог с вами, Владимир Владимирович! Разве мыслимо!.. Василий Иванович!.. Да ведь за версту ясно, что конспирация. Бросьте! Я не разрешаю по моему номеру такие штучки…
26 декабря.
Звонок из Ленинграда, но говорит не Асафьев, а жена его. Повторяет только одно:
- Ваши письма расстроили Бориса Владимировича!
М. А. сердился, говорил потом - конечно, ни одно доброе дело не остается без наказания. Поделом мне.
Вечером у нас Дмитриев, Вильямсы, Борис и Николай Эрдманы. М. А. читал им главы из романа: "Никогда не разговаривайте с неизвестным", "Золотое копье" и "Цирк".
Николай Эрдман остался ночевать.
28 декабря.
У М. А. грипп.
30 декабря.
Сережку устроили в дом отдыха.
31 декабря.
Кончается 1937-й год. Горький вкус у меня от него.
У М. А. температура упала. Едем к Оле встречать Новый год.
1938
1 января.
У Оли: Кторовы (он пел, аккомпанируя себе на гитаре), Елина, Белокуров, Виленкин, мой Женюша.
Сегодня вечером были у Вильямсов. Был и Коля Эрдман. Просили М. А. принести роман - почитать. М. А. читал "Дело было в Грибоедове".
7 января.
Все дни М. А. проболел. Вчера у нас был доктор Брандер с женой.
Стреляли из Сережкиного ружья, надевали маски, развеселились чего-то.
8 января.
Сегодня - постановление Комитета о ликвидации театра Мейерхольда.
Вчера засиделись с Ермолинским в разговорах до пяти часов утра. Безобразие.
9 января.
Вчера были Калужские и Мелики. Разговоры о "Минине". Мелик сыграл первую картину.
12 января.
Шумяцкого сняли - из кино.
13 января.
Ходили во Всероскомдрам. Как всегда, отвратительное впечатление.
14 января.
М. А. с Ермолинским ходили на лыжах.
16 января.
Вчера наконец появился Асафьев. Пришел. Длинный разговор. Он - человек дерганный. Трудный. Но умен, остер и зол.
Сыграл сцену из "Минина" - Кострому.
Играет настолько хорошо, что даже и музыка понравилась.
17 января.
Вчера днем - ССП, надо было внести взносы.
Потом - Литфонд - получали бумажку на дополнительную площадь. Словом - всякая житейская чепуха.
Потом были в Агентстве литературном у Уманского - из Польши запрашивают "Мольера" для постановки.
Ясно, что разрешения на это не дадут. Как М. А. сказал - даже по спине Уманского видно, что не дадут.
Получили там же извещение о поступлении денег по "Мертвым душам".
Вечером М. А. был в Большом. Разговор с Меликом, Самосудом и Асафьевым о "Минине", о том, какие переделки делать и как.
После этого Мелик, Минна и М. А. - в шашлычную и позвонили ко мне. Я захватила Дмитриева, который сидел у нас, и поехала туда же.
Когда возвращались домой, по Брюсовскому, видим - идет Мейерхольд с Райх. Дмитриев отделился, побежал к ним.
Что же теперь будет с Мейерхольдом?
18 января.
Вчера М. А. с Мордвиновым и Вильямсом смотрели в мастерской ГАБТ макеты "Сусанина".
А вечером мы - у Вильямсов. Там же Николай Эрдман. Петя подарил М. А. картину - пейзаж.
19 января.
Вчера гробовая новость о Керженцеве. На сессии, в речи Жданова, Керженцев назван коммивояжером. Закончилась карьера. А сколько вреда, путаницы он внес.
Вечером - братья Эрдманы, Вильямсы, Шебалин.
М. А. читал из театрального романа куски.
Николай остался ночевать.
Сегодня днем М. А. работает с Соловьевым.
Сейчас будем все обедать - Седой, Коля, мы.
Звонок Уманского - речи быть не может об отправке "Мольера" в Польшу! Стало быть - ни дома, ни за границей!..
А как ответить польскому театру?!
20 января.
Сегодня - назначение нового председателя Комитета - Назарова. Абсолютно неизвестная фигура.
Днем опять с Седым работа у М. А. Работа не нравится М. А., он злится, нервничает. Положение безвыходное.
Из-за моего нездоровья отменили приход Меликов и Ермолинских. Ночью, часов в двенадцать, забрел Дмитриев. Рассказывал, что был у Мейерхольда. У того на горизонте появился Алексей Толстой - с разговором о постановке "Декабристов" Шапорина в Ленинграде. Дмитриев думает, что Мейерхольду дадут ставить оперы.
21 января.
М. А-чу приходится наново сочинять либретто для Седого.
Апрель 1935 г. Фото Н. Ушаковой
23 января.
О Назарове говорят, что он был сотрудником "Правды" по отделу искусства или заведующим этим отделом.
Вторично звонил некий Годинский (или Годицкий), написавший пьесу о 1812 годе. Тут же предложил М. А-чу участвовать в редакции этой пьесы, сотрудничество. М. А. отказался. Но утешил его, пообещав сказать о ней свое мнение, когда Годинский привезет ее в перепечатанном виде, чтобы можно было ее прочесть.
25 января.
Вчера вечером М. А. отправился для всяких дел в Большой. Там шло "Лебединое озеро" с Улановой.
Совещание у Самосуда (Мордвинов, Седой и М. А.) все о той же опере.
Потом - собрание по поводу Ленинского дня.
Домой приехал с Вильямсами. За ужином Петя уверял, что публика изнывала от любопытства - кто такой? - глядя на М. А., сидевшего одиноко в бывшей царской ложе. Его посадила туда Серафима Яковлевна, так как театр был переполнен и ложа Б тоже набита до отказа.
Говорят, что Шумяцкий арестован - вместе с женой.
27 января.
Вчера был Николай Эрдман.
28 января.
Вчера были на блинах у Оли. Сахновские, Белокуров, Мелик, Виленкин.
Вкусно, отлично сервировано.
Рассказывали, будто помощник Керженцева Равичев (или Рабичев) застрелился.
29 января.
Вчера у М. А. был Годинский со своей пьесой.
Сегодня звонила днем Вера Дулова, приглашала нас первого на обед. Просила, чтобы М. А. привез и прочитал "Ивана Васильевича". Он отказался. Говорила, что на обеде будут Шостакович и Яковлевы.
Идем вечером слушать Пятую симфонию Шостаковича, которая сделала столько шума.
30 января.
Что было вчера в консерватории! У входа толчея. У вешалок - хвосты. По лестнице с трудом, сквозь толпу пробирался бледный Шостакович. В азарте его даже не узнавали. Бесчисленные знакомые. В первом отделении Гайдн, "Аделаида" Бетховена - пела Держинская.
Под конец - Шостакович. После его симфонии публика аплодировала стоя, вызывали автора. Он выходил - взволнованный, смертельно бледный.
Не хотелось домой, решили поехать компанией в "Метрополь" - мы, Вильямсы, Ермолинские и Борис Эрдман.
Сели в дальнем зале - все было заполнено. Подошел к нашему столу дядя Бориса Эрдмана - очаровательный веселый доктор. Подарил нам - дамам - куклы.
Пошли в бар, вернулись домой бог знает когда.
Сегодня днем М. А. работает с Годинским над его пьесой о 1812 г. Пьеса слабая. Как ее поправишь.
31 января.
М. А. составляет письмо И. В. Сталину о смягчении участи Николая Эрдмана.
Вечером заходил Борис Эрдман.
2 февраля.
На обед вчера не пошли к Дуловой - М. А. не был в настроении.
Днем была в филиале МХАТа на просмотре фильма "Катарина" с Франческой Гааль.
Вечером поехали к Вильямсам. Туда пришли еще Марков и Станицын, который говорил только о Париже. М. А. говорит, что мхатчики теперь навеки ушиблены Парижем. Но довольно скучно слушать все одни и те же дешевые рассказы.
М. А. правит письмо об Эрдмане.
Кроме того, написал письмо Асафьеву с дополнениями к "Минину".
5 февраля.
Сегодня отвезла и сдала в ЦК партии письмо М. А. на имя Сталина.
6 февраля.
Утром звонок Дмитриева, просится придти немедленно. Пришел подавленный. Оказывается, жену его, Елизавету Исаевну, арестовали. Советовался, как хлопотать.
7 февраля.
Говорил Ермолинский, что Ставский больше не будет секретарем Союза писателей.
8 февраля.
В газетах сообщение о страшной катастрофе, погиб дирижабль на севере, в пробном полете: он должен был лететь на выручку к папанинцам, которые в трудном положении на льдине.
Телеграмма от Седого, кричит, что у него простой.
Вот навалилась на голову М. А. эта ненужная забота.
Отправлено Асафьеву второе дополнение к "Минину".
Днем М. А. на репетиции "Трех толстяков". Сняли польку и марш, которые ему нравились - легкомысленные, но веселые.
Вечером пришли к нам Оля с Калужским. Ужинали. М. А. спрашивает:
- Ну, скажи, Оля, по совести, только мне, перекрещусь, что никому не скажу, - "Земля" - плохая пьеса?
Оля дрогнула, но потом очень искренне сказала:
- Да. Плохая.
Потом прибавила:
- Главным образом ее Театр испортил.
9 февраля.
М. А. урывками, между "Мининым" и надвигающимся Седым, правит роман о Воланде.
Вечером пошел к Ермолинскому.
10 февраля.
Днем заходил Дмитриев. Все соображает, как начать хлопоты о Вете.
Отправила телеграмму Седому, чтобы приехал.
М. А. объявил ребятам:
- Кто лучше и скорее выучится говорить по-немецки - получает приз - велосипед.
Это оказало действие, Сергей сегодня целый день говорит по-немецки.
М. А. готовит шприц - будет делать мне укол мышьяку.
М. А. уверяет, что Екатерина Ивановна (немка Сережина) выучится великолепно говорить по-русски, научится ругаться, и когда ей будет дурно на пароходе, во время их воображаемой поездки на пароходе, - а Сережка будет вертеться перед ней, она оттолкнет его ногой и скажет - Уйди ты, сволочь…
11 февраля.
Была вчера на "Толстяках".
Вчера была телеграмма от Асафьева: что присланные тексты прекрасны и он постарается написать отвечающую словам музыку.
12 февраля.
Вчера пришли братья Эрдманы и Вильямсы. М. А. прочитал, по их просьбе, первые главы биографии "Мольера". Петя сказал:
- Теперь я знаю, что буду просить у М. А. (это - за картину).
Дмитриев заходил ненадолго - перед отъездом в Ленинград.
13 февраля.
Вчера позвонил Седой, что приехал. А сегодня с часу дня пришел работать.
Возвратилась с премьеры "Прекрасной Елены" у Немировича. Распирает желание ругать спектакль. Такая безвкусица, пошлость. Актеры безголосые. Текст плохой. В зале не то что смеха - улыбки не было. Это в оперетке.
Все это понимают, но как всегда на премьерах - масса знакомых, родных (участниковских родных) - поэтому говорят с опаской, оглядываясь, туманно.
15 февраля.
Вчера днем опять Соловьев. Работал М. А. с ним до обеда.
Вечером пришел Николай Эрдман с женой, Диной, - М. А. прочитал "Ивана Васильевича". Николай сказал:
- Мне страшно нравится, когда автор смеется. Почему автор не имеет права на улыбку?
Легли очень поздно.
Сегодня в час дня опять Соловьев. У М. А. появилась идея какой-то музыкальной картины, он объяснял ее Соловьеву и просил играть разные нужные ему мелодии.
Телеграмма от Асафьева, что он уже написал музыку. Просит прислать следующие дополнения. Это темпы!
Сейчас М. А. в Большом, работает с Самосудом, Мордвиновым и Соловьевым. Только что звонил, сказал, что опять разрушается все построенное им здание сюжета. Это немыслимо.
На днях из Лондона получили письмо из какого-то отеля "Mount Royal Marble Arch". Начинается словами: "Dear Sir, should you be visiting London this year…" - то указывают тариф, включая "breakfast".
Вчера в "Известиях" заметка о том, что "Прекрасная Елена" имела огромный успех, сегодня в "Вечерке" рецензия, в которой написано: "Прекрасная Елена" - большая победа, но… оркестр звучал тускло, грубо, что текст такой, что с ним надо бороться актерам, что рисунок многих ролей неправильный…
16 февраля.
У М. А. опять мучения днем с Соловьевым.
Вечерами он - урывками - над романом.
Сегодня была в Большом днем у Якова Л. - и он и Мордвинов отчаянно ругали "Прекрасную Елену".
18 февраля.
Вчера вечером были у нас Мелик с Минночкой, Калужские, мой Женичка. Чего-то веселились, надевали маски. М. А. показывал, по просьбе Мелика, как он, Мелик, дирижирует. Калужский изображал Немировича.
Сегодня днем М. А. работал с Соловьевым. Прервалось это мученье звонком Мордвинова, который вызвал Соловьева в театр.
19 февраля.
Вчера поздно вечером - Дмитриев.
Сегодня днем Мордвинов сообщил М. А., что он его освобождает от соловьевского либретто, нашел Соловьеву автора - Прута. От счастья М. А. пригласил Соловьева обедать.
21 февраля.
Вчера позвонил Федя. М. А. позвал его ужинать. Сидели уютно в кухне (нет домработницы). Разговор был скачущий: тут и "арестована буфетчица филиала, жена Саврасова", и "Прекрасная Елена"… Но главное - о М. А., о том, как он себя чувствует, его планы и т. д.
Сегодня иду с Женичкой на "Дни Турбиных", они случайно - на Большой сцене. Хмелев болен. Федя вчера уговаривал и М. А. придти, но он, конечно, отказался.
Асафьеву послали телеграмму, что М. А. нездоров, позже пришлет дополнения к "Минину". Соловьевское либретто довело до головных болей - упорных.
Апрель 1935 г. Фото Н. Ушаковой
22 февраля.
"Дни Турбиных" живут, принимается каждая реплика, раскаты смеха в смешных местах, полнейшая тишина, напряженность внимания - в гимназии, в приносе Николки. Слышала, как Боярский в антракте спрашивал у Феди: "Что это - всегда так принимают спектакль или только сегодня?". После конца - восемь занавесов. Для рядового спектакля - это много.
Сегодня в газете - Асафьев - по Ленинградской консерватории - награжден Красным Знаменем и получил звание народного. Телеграмма ему: "Поздравляю Приветствую Булгаков".
М. А. ходил на Арбат в книжный магазин и сниматься для паспорта - говорил, что видел в гастрономическом магазине Анатолия Каменского. Тот сказал, что написал об эмиграции и добавил: в своем роде - продолжение "Турбиных" (!).
23 февраля.
Вчера вечером были с Вильямсами в "Метрополе". Петя получил золотую медаль в Париже за панно. Хочет писать для нас картину "Похищение Европы".
В "Метрополе" видели Раевского.
Вечером поздно М. А. читал мне черновую главу из романа.
В Большом какая-то непонятная вещь: арестована Кудрявцева, Иван Смольцов, еще кто-то. М. А. говорили, что арестован доктор Блументаль (!). Что все это значит?
Дома. Одни. Сейчас поужинаем и - спать.
25 февраля.
От Гаррель - у подъезда МХАТа - узнала, что сегодня умерла жена Немировича - Екатерина Николаевна.
М. А. сегодня встретился в Большом с приехавшим Асафьевым, на скорую руку перекинулись двумя словами о "Минине".
М. А. радуется, что не пойдет на "Ромео и Джульетту", не придется ему править либретто.
В книжной лавке возле МХАТа купили Марлинского и путевые письма Греча.
Там же встреча с Кнорре и с Чичеровым. Последний настойчиво допрашивал, почему М. А. не пишет пьес, говорил, что он будет работать в Комитете, он будет звонить к М. А….
От всего этого М. А. впал в дурное расположение сразу же.
Этот Чичеров - тип! Он в 1926 году, чуть ли не через два дня после премьеры "Турбиных", подписал, вместе с другими, заявление в газете с требованием снятия "Турбиных".
26 февраля.
Екатерину Николаевну на ночь привезли в Театр. Сегодня в "Советском искусстве", в числе прочего, в некрологе напечатано, что Екатерина Николаевна "с острым вниманием следила за общественной и художественной жизнью социалистической родины". Ничего она не следила, жила какой-то выдуманной жизнью и играла в куклы до последнего дня, прожила фантастически беззаботно свою жизнь. К чему эта ложь?