1 мая.
25 апреля М. А. читал в Сатире "Блаженство". Чтение прошло вяло. Просят переделок. Картины "в будущем" никому не понравились.
Вчера у нас ужинали Горчаков, Никитин Вас. Мих., Калинкин (директор), Поль, Кара-Дмитриев и Милютина. Встретил их М. А. лежа в постели, у него была дикая головная боль. Но потом он ожил и встал к ужину. Вечер прошел приятно. Все они насели на М. А. с просьбой переделок, согласны на длительный срок, скажем, четыре месяца. (Ведь сейчас М. А. должен работать над "Мертвыми душами" для кино.) Им грезится какая-то смешная пьеса с Иваном Грозным, с усечением будущего. Они считают, что это уже есть, как зерно, в пьесе, в первом появлении Ивана Грозного.
Прошение о двухмесячной поездке за границу отдано Якову Л. для передачи Енукидзе.
Ольга, читавшая заявление, раздраженно критиковала текст, но, по-моему, он правильный.
- С какой стати Маке должны дать паспорт? Дают таким писателям, которые заведомо напишут книгу, нужную для Союза. А разве Мака показал чем-нибудь после звонка Сталина, что он изменил свои взгляды?
Женюшка явился в восемь часов утра по поводу праздника. Смотрели с балкона на летящие самолеты.
Миша разбирает архив.
4 мая.
Вчера Жуховицкий привез американскую афишу "Турбиных".
Вечером вчера же пришли Калужские, рассказывали театральные дела. В Театре ждут К. С.'а.
Вкусный ужин.
А сегодня М. А. узнал от Якова Л., что Енукидзе наложил резолюцию на заявлении М. А.: "Направить в ЦК".
Оля передала присланные Бертенсоном из Америки две рецензии. Одна - насчет "Турбиных" с Бланш Юрка. Другая, что в Америке идет "Белая гвардия" по переводу некоей Фреды Блох.
5 мая.
В "Вечерке" фельетон о каком-то Бройде - писателе. Позвонил мне об этом Федя.
Этот Соломон Бройде - один из заправил нашего дома. У него одна из лучших квартир в доме, собственная машина. Ходит всегда с сигарой во рту, одет с иголочки.
В фельетоне сообщается, что он - мошенник, который нанимал какого-то литератора, чтобы тот писал за него его вещи.
6 мая.
Были на "Дороге цветов" Катаева в Вахтанговском. Позвали к себе вахтанговцев.
7 мая.
Разборка архива.
10 мая.
Сегодня Женичке делали операцию аппендицита.
11 мая.
Вчера вечером - Пырьев и Вайсфельд, по поводу "Мертвых душ". М. А. написал экспозицию.
Пырьев:
- Вы бы, М. А., поехали на завод, посмотрели бы…
(Дался им этот завод!)
М. А.:
- Шумно очень на заводе, а я устал, болен. Вы меня отправьте лучше в Ниццу.
Новый театр запрашивает "Блаженство".
На адрес МХАТа письмо из Америки: Иельская университетская драматическая труппа запрашивает оригинал "Турбиных".
Сильнейшая жара.
В газетах сообщение о смерти председателя ОГПУ Менжинского.
12 мая.
Вчера вечером - вахтанговцы. Уговорили М. А. прочитать им "Блаженство".
Ночью жара сменилась похолоданием.
В "Литературной газете" объявление о смерти сына Горького, Максима Пешкова. Правительственное письмо Горькому. Есть подпись Сталина. "Вместе с Вами скорбим и переживаем горе, так неожиданно и дико свалившееся на нас всех".
Причина смерти неизвестна. Сказано: после непродолжительной болезни.
Похороны в шесть часов вечера на Девичке.
13 мая.
15-го предполагается просмотр нескольких картин "Мольера". Должен был быть Немирович, но потом отказался.
- Почему?
- Не то фокус в сторону Станиславского, не то месть, что я переделок тогда не сделал. А верней всего - из кожи вон лезет, чтобы составить себе хорошую политическую репутацию. Не будет он связываться ни с чем сомнительным! А вообще, и Немиров и "Мольер" - все мне осточертело! Хочу одного, чтоб сезон закрылся.
Актеры после показа "Сплава" ворчали, что пьеса низкопробная, что хвалит ее один Немирович, а никто не хочет играть в ней.
Станиславский все не едет.
- Ты знаешь, это наверно твой друг и благодетель Егоров и Рипсимия распускают слухи о скором приезде, чтобы актеры не распускались.
Леонид Миронович сказал М. А.:
- Искусство должно быть радостным, и результат его - радостный, как результат родов. Но у нас, как правило, ребенок идет задницей. Потом его впихивают обратно, начинают переделывать, поправлять, и ребенок рождается худосочным.
Письмо М. А. Горькому было послано второго. Как М. А. и предсказывал, ответа нет.
16 мая.
Были 14-го у Пати Попова. Он уговаривал - безуспешно - М. А., чтобы он послал Горькому соболезнование.
Нельзя же, правда, - ведь на то письмо ответа не было.
Вчера утром провожала М. А. в Театр - он очень плохо себя чувствовал, тяжело волновался.
Около 12 часов дня в нижнем фойе начался просмотр "Мольеpa". Я постояла у закрытых дверей, услышала музыку, потом первые слова Станицына - Мольера…
Немирович не пришел на просмотр.
Около трех часов М. А. позвонил и сказал, что приведет к обеду Степанову (Арманда) и Станицына.
Пришли радостные, был полный успех, несмотря на то, что есть очень слабые исполнители. Смотрели: Леонидов, Сахновский, Телешева, Литовцева, Кедров, Марков, Калужский, Ольга, актеры.
Показывали два акта и картину третьего акта.
Сахновский:
- Почему не идет в других городах?!
После просмотра Сахновский пошел с докладом к Немировичу.
Ольга вечером звонила - поздравляла.
Сегодня М. А. лежит целый день - дурно себя чувствует. Читает Сергею Киплинга.
Из Ленинграда - третий запрос о "Блаженстве". Из Московского театра Ермоловой тоже об этом спрашивают. Надо решать этот вопрос.
18 мая.
Вчера я была в Ржевском у Женички, он поправляется после операции. Звонок по телефону - М. А.
- Скорей иди домой.
Не помню, как добежала. Оказывается: звонок. Какой-то приятный баритон:
- Михаил Афанасьевич? Вы подавали заявление о заграничном паспорте? Придите в Иностранный отдел Исполкома, заполните анкеты - Вы и Ваша жена. Обратитесь к тов. Бориспольцу. Не забудьте фотографии.
Денег у нас не было, паспорта ведь стоят по двести с чем-то. Лоли смоталась на такси домой, привезла деньги. На этой же машине мы - на Садовую-Самотечную. Борисполец встал навстречу из-за стола. На столе лежали два красных паспорта. Я хотела уплатить за паспорта, но Борисполец сказал, что паспорта будут бесплатные. "Они выдаются по особому распоряжению, - сказал он с уважением. - Заполните анкеты внизу".
И мы понеслись вниз. Когда мы писали, М. А. меня страшно смешил, выдумывая разные ответы и вопросы. Мы много хихикали, не обращая внимания на то, что из соседних дверей вышли сначала мужчина, а потом дама, которые сели тоже за стол и что-то писали.
Когда мы поднялись наверх, Борисполец сказал, что уже поздно, паспортистка ушла и паспорта сегодня не будут нам выданы. "Приходите завтра".
- "Но завтра 18-е (шестидневка)". - "Ну, значит 19-го".
На обратном пути М. А. сказал:
- Слушай, а это не эти типы подвели?! Может быть, подслушивали? Решили, что мы радуемся, что уедем и не вернемся?.. Да нет, не может быть. Давай лучше мечтать, как мы поедем в Париж!
И всё повторял ликующе:
- Значит, я не узник! Значит, увижу свет!
Шли пешком, возбужденные. Жаркий день, яркое солнце. Трубный бульвар. М. А. прижимает к себе мою руку, смеется, выдумывает первую главу книги, которую привезет из путешествия.
- Неужели не арестант?!
Это - вечная ночная тема: Я - арестант… Меня искусственно ослепили…
Дома продиктовал мне первую главу будущей книги.
19 мая.
Ответ переложили на завтра.
23 мая.
Ответ переложили на 25-е.
25 мая.
Опять нет паспортов. Решили больше не ходить. М. А. чувствует себя отвратительно.
1 июня.
За эти дни выяснилось, что секретарша Енукидзе - Минервина говорила Оле, что она точно знает, что мы получим паспорта.
Мхатчикам тоже дают многим, Оле в том числе. "Старикам" дают по 600 долларов с собой. Оле - 400.
Получил паспорта и уехал Пильняк с женой.
Звонила к Минервиной, она обещала навести справку.
Все дела из рук валятся из-за этой неопределенности.
Была у нас Ахматова. Приехала хлопотать за Осипа Мандельштама - он в ссылке.
Говорят, что в Ленинграде была какая-то история, при которой Мандельштам ударил по лицу Алексея Толстого.
В Москве волнение среди литераторов - идет прием в новый Союз писателей. Многих не принимают. Например, Леониду Гроссману (автор работы о Сухово-Кобылине и "Записок Д'Аршиака") сначала отказали в приеме, а потом приняли его.
Забежал к нам взволнованный Тренев и настойчиво советовал М. А. - "скорей" подать! 29 мая М. А. подал анкету.
М. А. чувствует себя ужасно - страх смерти, одиночества. Все время, когда можно, лежит.
Не знаем, куда отправить Сергея с Екатериной Ивановной.
Вызвала к Мише Шапиро. Нашел у него сильное переутомление. Сердце в порядке.
На хлеб повысили цену вдвое.
2 июня.
В Театре разговоры о Москвине. Лежит давно в кремлевской больнице - почки. Температура грозно поднимается. В почке - гной. Оперировать боятся - есть подозрение, что и вторая почка заражена.
Говорят, что и внешне очень сильно изменился - дряхлый седой старик.
Ждут консилиума.
Вечером были у Поповых. М. А. и Патя выдумали игру: при здоровании или прощании успеть поцеловать другому руку - неожиданно. Сегодня успел Патя. Веселятся при этом, как маленькие.
У М. А. лучше состояние - Шапиро подействовал на него хорошо.
3 июня.
Звонила к Минервиной, к Бориспольцу - никакого толку.
На улице - холодно, мокро, ветер.
Мы валяемся.
4 июня.
Вчера вечером пошла на Ржевский принимать ванну. В это время к нам пришла Оля с пионами - был день моих имянин.
Егоров оставляет Леонтьева в Москве, а сам едет в Ленинград с Театром. А Леонтьев - единственный человек, который мог бы наладить гастроли.
О своих делах - решили дать доверенность на получение денег с театров Калужскому.
5 июня.
Сегодня во время дневной репетиции "Пиквика" Яков Леонтьевич тихонько посадил меня в ярусе, и я посмотрела две последние картины.
Яков Л. сообщил, что поместил нашу фамилию в список мхатовский на получение паспортов.
На обратном пути заказали М. А. новый костюм.
Солнечный день.
20 июля.
Семнадцатого мы вернулись из Ленинграда, где прожили больше месяца в "Астории".
За это время многое, конечно, произошло, но я не записывала ни там, ни здесь. Что я помню? Седьмого июня мы ждали в МХАТе вместе с другими Ивана Сергеевича, который поехал за паспортами. Он вернулся с целой грудой их, раздал всем, а нам - последним - белые бумажки - отказ. Мы вышли. На улице М. А. вскоре стало плохо, я с трудом его довела до аптеки. Ему дали капель, уложили на кушетку. Я вышла на улицу - нет ли такси? Не было, и только рядом с аптекой стояла машина и около нее Безыменский. Ни за что! Пошла обратно и вызвала машину по телефону.
У М. А. очень плохое состояние - опять страх смерти, одиночества, пространства.
Дня через три (числа 10–11) М. А. написал письмо обо всем этом Сталину, я отнесла в ЦК. Ответа, конечно, не было.
М. А. Файнзильберг (брат И. Ильфа), В. Катаев, М. Булгаков, Ю. Олеша, И. Уткин на похоронах В. Маяковского. 17 апреля 1930 г. Фото И. Ильфа
13-го мы поехали в Ленинград, лечились там у доктора Полонского электризацией.
"Турбины" шли с большим успехом. Но из-за денег мучились много, и, по-видимому, эти жулики не заплатят нам полностью.
В Ленинграде было очень душно.
18 июля, несмотря на усталость, поехали в Звенигород к Сергею и Екатерине Ивановне на дачу. Чудное купанье.
19-го вернулись. Заботы. Звонки телефонные. М. А. диктует мне второй вариант "Мертвых" для кино. Первый сделал в Ленинграде, и Пырьев попросил переделать.
15 августа.
Опять пропуск в записях. Начало августа мы прожили на даче в Звенигороде с Сергеем. С 9 августа - в Москве. Сейчас думаем, не съездить ли в Киев. Театр русской драмы хочет ставить "Мольера". Стоит ли давать - выпустит раньше МХАТа?
Из Парижа прислали перевод "Зойкиной". У М. А. волосы стали дыбом. Перевод-то вообще недурной, но в монологи Аметистова переводчики самовольно вставили имена Ленина и Сталина в неподходящем контексте. М. А. послал тут же письмо с требованием вычеркнуть имена.
Все газеты пишут о предстоящем писательском съезде.
Кстати, до сих пор неизвестно, принят М. А. в Союз или нет.
Повестки изредка присылают. Стороной слышали, что сначала его не приняли, равно как и еще кое-кого. Но потом - приняли.
В Москву приезжал Герберт Уэллс. Был принят Сталиным, но в газетах беседа не публиковалась.
Был Уэллс и у Горького, а в Ленинграде у А. Толстого. Но уехал как-то очень тихо, так что московские сплетники шипят, что ему у нас не понравилось.
Приехал, наконец, Станиславский.
Глухо слышно, что "Мольера" он будет выпускать.
Немирович еще за границей, должен приехать 19 августа. Но сейчас же, как говорят, отбудет в Ялту.
"Чайка", будто, не пойдет. Бедный Леонтьев болеет, не то камни, не то кишечник не в порядке.
М. А. очень мучился, сдавая "Мертвые", - теперь сдан уже третий вариант.
На горизонте - Пырьев и Вайсфельд. И конечно маячит Жуховицкий.
Умерла от рака Ольга Лазаревна Подгорная.
Ночью того же дня.
Звонил Вайсфельд с поздравлением: сценарий "Мертвых душ" утвержден.
Кончились четырехмесячные мучения.
Потом еще звонок - "Украинфильм" предлагает делать "Ревизора" для кино.
Слышу ответы М. А. по телефону:
- Да… да… это меня интересует… да, я с удовольствием возьмусь.
Это было так непохоже на обычные ответы М. А. - поразило меня.
Вечером приехали администратор Катинов (по художественной части) и Блюмберг (по финансовой).
Режиссером намечают Дикого. Обычная картина: милы, предупредительны, любезны. Это уж закон: начало работы.
Зовут в Киев, обещают билеты, гостиницу…
Завтра привезут договор.
Часов в десять вечера - Жуховицкий и Вельс - американский режиссер, ставивший в Нью-Хевене в Иельском университетском театре "Дни Турбиных" в марте этого года.
Вельс - молод, мил, жизнерадостен, одет очень скромно. М. А. ему явно понравился. Он очень обрадовался, когда М. А. обещал ему пойти с ним в MXAT на "Турбиных". Рассказал, что скоро в Москву приедут Бланш Юрка - Елена и актеры, игравшие Алексея и Лариосика.
23 августа.
Сегодня вернулись из Киева. Мы были там с 18-го по 22-е. На вокзале нас встретил Загорский - помощник директора кинофабрики и Нелли-Влад - режиссер Театра русской драмы. Поехали в "Континенталь" - ни одного свободного номера. В вестибюле увидели Бориса Эрдмана. Он предложил свой номер в "Гранд-Отеле". Мы поехали туда. Большущая комната, пять кроватей, тип общежития. Пришлось остаться, так как хотелось отдохнуть. Потом пришел Загорский и предложил нам остановиться у него на квартире.
Дела:
1) "Мольер" в Театре русской драмы. Им хочется и колется. Какой-то тамошний Стецкий (по выражению Нелли-Влада) сказал им: конечно, ставьте.
Но театр боится. Дан на рецензию в Наркомпрос. Рецензент не одобрил: тема о кровосмесительстве.
Мы ведь страшно добродетельны!
Ну, и ладно. Пусть пойдет раньше во МХАТе. Может, и лучше.
2) "Ревизор" в кино. Были две встречи с дирекцией. План М. А. понравился. Оба директора начали уговаривать М. А. переехать совсем в Киев, даже квартиру обещали достать.
Для М. А. квартира - магическое слово. Ничему на свете не завидует - квартире хорошей! Это какой-то пунктик у него.
24 августа.
Вечером был Женя Калужский, рассказывал про свою летнюю поездку. Приехал во Владикавказ, остановился в гостинице. Дико утомленный, уснул. Ночью пришли в номер четыре человека, устроили обыск, потом повели его в ГПУ. Там часа два расспрашивали обо всем. Интересный вопрос:
- Откуда у вас деньги на путевку?
А путевка стоит 450 руб.!
Потом извинились: Ошибка. Приняли за другого. Дальнейшее путешествие более удачно.
Станиславский, по его словам, усталый, без планов. Середняков ни во что не ставит. "Чайку" не хочет ставить. Хотел бы и "Врагов" снять, "но, - говорит, - это не удастся, надо ставить".
А о Немировиче Женя сказал, что он приехал 19-го из-за границы и в тот же день уехал в Ялту. Со Станиславским не виделся, только по телефону говорили.
Немирович потребовал от Глинского (директора гостиницы "Интурист" в Ялте), чтобы тот ему выслал в Байдары четверку лошадей, так как "сына Мишу" может укачать машина…