Оглушительным следствием и результатом съезда стало последовавшее в скором времени самоубийство писателя Александра Фадеева, автора знаменитых романов "Разгром" и "Молодая гвардия", руководителя Союза писателей СССР. Это было крушение взглядов, крушение мыслей, ради которых творили, боролись и умирали. Обласканный властью писатель, видимо, пересмотрел свою жизнь и вынес ей неутешительный приговор. Екатерина Алексеевна, в силу своего высокого статуса, находилась в почетном карауле у его гроба в Колонном зале, окруженном длинной очередью пришедших проститься читателей. Даже тщательно профильтрованная кинохроника не смогла скрыть смятения и горечи на ее лице. Может быть, тогда она впервые почувствовала, что даже очень сильные люди такие как Александр Фадеев, могут выяснять свои отношения с режимом столь печальным образом…
А потом последовало время великих перемен. Тогда все кричало, все менялось, все развивалось! Кровавая осень в Венгрии поубавила восторгов Запада насчет послесъездовского "половодья", потому руководство страны начало процесс поисков зарубежного признания.
Благодатным материалом и единственным случаем, когда Фурцева могла возглавлять правительственный выход в Георгиевском зале Кремля, стал Всемирный конгресс женщин. Новый, 1957 год, она встретила там же, в Кремле, вместе с руководством страны и приглашенными туда Симоной Синьоре и Ивом Монтаном, чей приезд после венгерских событий означал, что Запад признал их внутренним делом социалистического лагеря. Деятельность Фурцевой начала все больше выступать на первый план в реальной жизни столицы. Вскоре вошел в строй задуманный ею и построенный под ее личным контролем стадион в Лужниках. Она, как это и полагалось, с правительственной трибуны приветствовала строителей, рукоплещущий стадион. Стоит отметить, что многие из присутствующих знали свою начальницу в лицо, ведь она нередко неизменно нарядная, всегда на каблуках, появлялась среди глиняной массы и прочих материалов огромной, грандиозной стройки. А вскоре к стадиону "приложили" и станцию метро "Спортивная".
В то же время Никита Сергеевич и начал свою "кукурузную" эпопею. Под эту культуру было решено отдать все лучшие земли. По мнению Хрущева, кукуруза должна была стать главной в сельском хозяйстве страны. Да и к тому же на открытии ВДНХ, в 1959 году, он выдвинул весьма лихой лозунг – "Догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока".
С момента смерти Сталина, выдвижения Хрущева, линии оттепели все эти события были причиной некоей разрозненности внутри Политбюро. Не было полного единства. Молотов, вместе с Кагановичем и Маленковым, которые впоследствии возглавили так называемую "антипартийную группу" имели свое мнение относительно событий того времени: "У нас программы никакой не было, единственное – снять Хрущева, назначить его министром сельского хозяйства. А за стеной шумят. Там Фурцева, председатель КГБ Серов, Игнатов. Собрали членов ЦК. На другой день был Пленум. Фурцева, как секретарь ЦК, она играла роль… Жуков сыграл решающую роль в возведении на пьедестал Хрущева в 1957 году".
Спасение Хрущева
В июне 1957 года администрацию КПСС ожидал крупный внутрипартийный скандал. Тогда Молотов и Маленков внезапно подняли вопрос об отстранении Никиты Хрущева с должности первого секретаря, прервав процесс обсуждения текущих ежедневных вопросов на заседании Президиума ЦК. Хрущева обвинили в игнорировании им Президиума ЦК, а также в выполнении необдуманных, эмоциональных действий, безграмотности в экономической области.
Историческая роль спасительницы Никиты Сергеевича была отведена Фурцевой. И в этом ей помог настоящий абсурд. Дело случая, как говорится! Дело в том, единственная женщина в мужском лагере, которым в то время являлось руководство партии, имела действительно абсурдные проблемы. Проблемой было отсутствие женского туалета. Разумеется, в здании Политбюро была и женская уборная. Но рядом с помещением, где заседало Политбюро, был лишь мужской туалет. Вот и приходилось тогда, особенно во время долгих и продолжительных заседаний бегать туда, как ребятишкам в школе, по очереди. А Екатерине Алексеевне, если уж и было невтерпеж, приходилось бежать далеко по коридорам, совершенно в другой отсек, где как раз и находился женский туалет. А за то время, что человека не было в кабинете, чего только не могло произойти! И, несмотря на это, никому и в голову не приходило, что отсутствие поблизости женской уборной, может быть серьезной проблемой и, тем более, что эту проблему нужно было как-то решать. И именно отсутствие женского туалета сыграло в жизни Фурцевой фантастическую и, пожалуй, решающую роль. Эта роль в один миг превратила ее из рядового члена ЦК партии в могущественного члена Президиума ЦК.
Однажды она присутствовала на узком келейном сборище членов Президиума ЦК. Именно тогда, на этом сборище такие опытные и матерые члены политбюро, как Маленков, Каганович и Молотов обсуждали, как им сдвинуть с должности Хрущева. Фурцева и остальные члены Президиума ЦК заседали в душной комнате рядом с бывшим сталинским кабинетом. Чаша весов клонилась вовсе не в пользу Хрущева, и Екатерина Алексеевна сразу уловила эти настроения и решила воспротивиться этой явной несправедливости. Нужно было действовать!
В ее голове все никак не укладывалось, ну как, как можно затоптать в грязь человека, который расшевелил сталинский муравейник? Разумеется, Фурцева в тот момент не могла предусмотреть последствия своего поступка. Она просто очень оперативно отреагировала на явную несправедливость. Она считала своим долгом помочь! И сумела! И смогла! В голову как раз пришли "правильные мысли", она поняла, что нужно ей сделать для того, чтобы поддержать Никиту Сергеевича и вот в этот момент Фурцева и "захотела выйти". Это была женская игра и женский прием! Она грамотно рассчитала, что как представительница "слабого" пола, имеет полноценное право хотя бы единожды выйти во время заседания, каким бы важным оно ни было, ведь ей просто необходимо сходить "по надобностям". И мужчины, ее потенциальные противники, как и должно было согласно ее "коварному" плану, клюнули на все, разрешив товарищу Фурцевой покинуть заседание.
– Можно выйти? – прямо, как в школе спросила Катя…
И, как только двери заседания закрылись за Катиной спиной, она со скоростью света помчалась в свой кабинет и стала звонить тем, от кого зависела возможность сорвать готовящийся переворот. Безусловно, подобный телефонный звонок можно было воспринять как провокацию.
В конце концов, любой из тех генералов, кому она звонила, вполне мог предположить, что рядом со звонящей может стоять Маленков или Каганович и слушать, как могущественные генералы собираются их скинуть. Но Катя Фурцева страстно, практически истерично умоляла всесильных генералов приехать на заседание и не допустить, чтобы Никиту Сергеевича свергли с поста Первого секретаря ЦК. И ей это удалось! Она уговорила их! Причем, за считанные минуты. Почти все из тех, кому она позвонила, пообещали, что приедут и поддержат Хрущева – просто тем, что их силовые ведомства не пойдут против него.
Тот же трюк в то время проделал и Брежнев. Он помчался звонить министру обороны маршалу Жукову. А когда он вернулся, к нему подсели поочередно Молотов, Каганович и Первухин, все интересовались, куда это он мотался. На что Брежнев ответил, что у него внезапное расстройство, и он очень долго просидел в уборной.
В итоге, в Кремль приехали Жуков, Игнатов и еще ряд членов ЦК, поддерживающих Хрущева. Заседание Президиума еще не продолжалось. Они вошли и объявили, что таким архиважным делам не годно решаться келейно, что надо все перерешить. Хрущев оказался вдруг поднят и усажен на трон. Это было счастливое время для Фурцевой. И не только в общественной жизни. После того, как "антипартийная группа" была изгнана, в Президиуме ЦК очень многое было не в порядке.
История спасения Хрущева Фурцевой обросла легендами с привкусом детектива. Свидетельство же Молотова, который являлся непосредственным участником событий, в этом смысле, пожалуй, было наиболее достоверным. Так или иначе, но члены ЦК с мест были созваны Екатериной Алексеевной как по военной тревоге. Генерал Серов и маршал Жуков помогли с самолетами, численный перевес членов ЦК, выступающих за Хрущева, повернул ход Пленума ему навстречу, и в результате Хрущев победил.
А 29 июня 1957 года Фурцева и Жуков стали членами Политбюро, взамен выведенных из его состава Молотова, Кагановича и Маленкова. На юбилей Ленинграда Фурцева приехала уже в свите Хрущева. В открытой машине она ехала по Невскому сквозь ликующий строй встречающих. Теперь она всегда следовала за Никитой Сергеевичем.
Что означало членство в Политбюро в повседневной жизни? Звезда Героя и орден Ленина к юбилейным датам, впрочем, Фурцевой Звезда Героя так и не досталась, лишь орден Ленина. Но теперь она жила под прицелами кинокамер.
Ворошилов, Первухин, Каганович, Сабуров и Булганин поддержали Молотова и Маленкова. За их предложение об отстранении Никиты Сергеевича с должности первого секретаря проголосовало семь голосов против четырех. На что Хрущев сказал: "Я не подчиняюсь этому решению. Меня избрал пленум ЦК. Давайте его созовем". Те же, кто был на стороне Никиты Сергеевича, а именно Жуков, Фурцева, Брежнев, председатель КГБ в то время, Серов, и другие смогли добиться созыва пленума. Члены ЦК были доставлены военными самолетами в столицу. Хрущева не отстранили, а его противников объявили "антипартийной группой".
Никита Хрущев довольно часто принимал важные решения самостоятельно и не считал нужным обсуждать их или советоваться с кем-либо. Он злоупотреблял той властью, которая была полностью дана в его руки. За это в 1960 году Фурцева впервые критиковала Хрущева во время разговора с Аристовым, секретарем ЦК. Он узнал об этом разговоре и был очень зол и недоволен…
Падение с политического олимпа
Всего три года удалось Фурцевой пребывать на вершине политической власти. Но, вдруг Хрущев неожиданно для всех распорядился, чтобы должность секретаря освободили сразу несколько человек. Среди них была и Фурцева. 4 мая 1960 года она заняла пост министра культуры. Екатерине Алексеевне было суждено проработать на этом поприще до конца своих дней. Только на тот момент она об этом даже не догадывалась. Это была очередная массовая чистка высшего эшелона партийного руководства. "Что же явилось причиной этого? Почему Хрущев разогнал своих ближайших помощников? Он же сам меня когда-то подобрал и сам же меня выдвинул!" – недоумевала Екатерина Алексеевна, чрезвычайно удивленная столь внезапным поворотом событий.
XXII съезд КПСС был проведен в октябре 1961 года. Фурцева снова стала членом переизбранного ЦК, но в состав Президиума не вошла и больше не была секретарем ЦК. Она была потрясена! Ведь на протяжении многих лет она так стремительно добивалась вершины политики, а теперь просто упала вниз. Она не могла смириться со случившимся. Когда заседание закончилось, Екатерина пришла в свою квартиру и пыталась покончить собой. Она вскрыла себе вены. Хоть и с большой потерей крови, ее спасли.
После Екатерина Алексеевна не пришла на последнее заседание съезда, возможно, таким образом, она выразила этим свой протест. Хрущев был вне себя от злости. На Президиуме ЦК у нее потребовали объяснений. Фурцева послушалась. От волнения и слез она еле говорила. Тогда же вызвали и ее мужа Фирюбина, заместителя министра иностранных дел, избранного на этом съезде кандидатом в члены ЦК. Оказалось, он тоже не присутствовал на заключительном заседании съезда. Никита Сергеевич крепко ругал и его.
– Как партийный работник в прошлом, как муж, вы должны были проявить волю, ум, инициативу и не только сами явиться на съезд, но и предотвратить позорные действия жены! – отрезал Хрущев.
В ответ Фирюбин только извинялся и каялся…
Но, несмотря на то, что должность Фурцевой стала ниже, чем была раньше, пост министра культуры оставил большой след и имел важное значение во всей ее карьере. Она занимала эту должность дольше всех остальных – 14 лет, и для многих она запомнилась именно как министр культуры. В СССР было много других министров культуры, таких как Михайлов, Александров, Демичев, но люди почему-то запомнили не их, а именно Екатерину Алексеевну Фурцеву.
Приступив к новой работе, Екатерина Алексеевна не особенно разбиралась в искусстве и культуре, не говоря уже о тонкостях в этой области. Но она уважала мнения и рекомендации специалистов и профессионалов, всегда прислушивалась и, где надо, применяла их советы. К примеру, с помощью пианиста Эмиля Гилельса Фурцева постаралась, чтобы американский пианист Ван Клиберн получил первую премию в Международном музыкальном конкурсе имени Чайковского. Кроме того, она повлияла с помощью кинорежиссера Григория Чухрая, чтобы Федерико Феллини получил Большой приз в Международном кинофестивале в Москве за фильм "Восемь с половиной". Но были и другие влиятельные люди, так называемые "патриоты", утверждающие, что, если конкурс или фестиваль проходил в Москве, то победителем должен был быть только участник из Советского Союза.
Екатерина Алексеевна принесла много пользы стране, работая министром культуры. Предшественником Фурцевой являлся Николай Михайлов. Он был министром культуры и одновременно много лет руководил комсомолом. Но его политическая карьера резко завершилась, и он был отправлен послом в Индонезию. И это не смотря на то, что он еще совсем недавно занимал высокий пост, как и Екатерина. Еще недавно Михайлова благодарил сам Сталин. Но все рассыпалось в прах в одночасье. Первый секретарь Московского обкома, секретарь ЦК Николай Михайлов отправился в другую далекую страну, в общем-то, никем. А Екатерина Алексеевна прекрасно понимала, что перевод в Министерство культуры – это не просто удар, это самая настоящая опала.
Но что могло послужить причиной такой всеобъемлющей чистки высшего партийного руководства? Почему Хрущев вдруг в один день решил разогнать своих ближайших соратников? Так тщательно выбранные им за годы работы и выдвинутые им же в высший эшелон люди оказались не в почете… Может быть, такой шаг соответствовал его определенным личным соображениям? Может, и не было никакой опалы? Так, сын Никиты Сергеевича вспоминал:
– О Фурцевой отец дома ничего не говорил. Он, скорее всего, ее по-человечески жалел, называя ее "баба – дура". Но политика жалости не приемлет!
Но, все-таки даже сейчас, по прошествии огромного количества времени, невозможно дать однозначный ответ на этот вопрос. Однако считается, что чекисты пользовались своими возможностями и записывали разговоры секретарей ЦК, которые велись в комнатах отдыха, за распитием крепких алкогольных напитков в те моменты когда секретари ЦК расслаблялись и превращались в обычных людей. И, несмотря на то, что ничего ужасного по своей сути они не говорили, а только лишь позволяли себе несколько критиковать поведение Никиты Сергеевича, даже за такие невинные речи расплата настала. Ведь многие прекрасно знали о прослушке и боялись ее. Но и этого, видимо, было достаточно для массовой чистки.
Тогда был так называемый второй отдел, который находился в составе оперативно-технического управления КГБ. Он занимался прослушиванием нужных телефонов и помещений. Контролеры второго отдела, кстати, в основном женщины, были отлично обучены, владели машинописью и стенографией. Их учили безошибочно распознавать голоса прослушиваемых людей.
И, разумеется, самым опасным было некорректно отозваться о первом секретаре. Это всегда приводило к увольнению или к еще более страшным мерам. Записи прямиком попадали на стол председателя Комитета госбезопасности. Он лично их прослушивал и мог самостоятельно принимать решение относительно судьбы "бесстрашного" критика, или же, если речь шла об очень высокопоставленном человеке, ехал сразу в Кремль. Официальные бумаги, в том числе и из КГБ, поступали в ЦК через общий отдел. Деликатные материалы, ведь говорили в комнатах отдыха о разном, председатель Комитета госбезопасности докладывал первому секретарю, естественно, без свидетелей.
Чиновники старались никогда не разговаривать на важные темы в помещениях, в кабинетах, на квартирах, дачах и уж, тем более, опасались пользоваться телефонами, особенно служебными – все беседы проходили только на улице. Рисковать так глупо было нельзя. Но были и те, кто все равно попадался.
И конечно был целый список чиновников, чьи телефоны подлежали обязательному "оперативному техническому контролю". Но для того чтобы подключится к телефонам высокопоставленных аппаратчиков нужно было особое распоряжение. Так, однажды, переведенный в МВД один из партийных работников, в первый же день своей работы понял, что прослушивают все его телефоны. Профессиональный слух опытного специалиста мгновенно определил, что его телефон поставлен на прослушку – уловить еле слышное пощелкивание в трубке было почти невозможно, и только знающий человек это сразу понял. Он набрал номер начальника Третьего главного управления КГБ:
– С какой стати меня прослушивают? Я не включен в этот список…
– Да, ладно, просто привычка! Снимем мы с тебя прослушку, конечно, – натянуто засмеялся начальник Третьего главка.
И действительно сняли, а заодно убрали еще три жучка, которые были установлены в кабинете.
Те, кто работал в КГБ, всегда утверждали, что им запрещено прослушивать телефоны и записывать разговоры сотрудников партийного аппарата. Но про эти ограничения легко забывали и обходили, когда, например, нужно было подслушать тех, с кем вели беседу сотрудники парторганов. Чиновники все знали о прослушке и были очень осторожны. Но они и не догадывались, что у правящей верхушки руки гораздо длиннее, чем они думали, и их прослушивают не только на рабочих местах.
На территории известного и сохранившегося до сих пор санатория "Барвиха" был построен корпус специально для членов президиума ЦК. И всех, кто там работал и обслуживал высокопоставленных гостей, просто обязывали докладывать сотрудникам КГБ абсолютно все. Обслуга была глазами и ушами КГБ, и все, что удавалось услышать и увидеть, от того как себя вел член президиума на отдыхе, с кем встречался, до того, кому и что он говорил. То же самое касалось и личной охраны членов политбюро – она как бы присматривала за ними. А начальник так называемого девятого управления полностью информировал председателя КГБ о поведении и разговорах руководителей партии и страны на работе и вне ее пределов.
Хотя конечно удивителен был тот факт, что секретари ЦК с большим политическим опытом и знанием механизма работы той структуры, в которой они работали, оказывались подчас очень наивными. Неужели они не предполагали, что их все равно прослушивают? Но, возможно, по глупости считали, что они настолько много сделали всего для Хрущева, и что его благодарность будет пожизненной?
Есть и еще одно объяснение произошедшей чистке. Секретарей ЦК с их Олимпа сверг Фрол Козлов, избавлявшийся радикально от соперников. Тот самый Козлов, сын которого женился на дочери Фурцевой. Он мог убедить Хрущева в том, что существует некая опасная "группа Игнатова", в которую, якобы, входили Аристов и Фурцева. Конечно, Фрол с Екатериной стали родственниками, женив детей, но борьба за власть никогда не терпела каких-либо родственных чувств.
"Я поддержал это предложение, – рассказывал партийный деятель Анастас Микоян, – хотя мне было жаль Фурцеву. Но невозможно было ее отделить: она была целиком с ними. Да и Аристов был неподходящий человек с большими претензиями".