Такая фотография хранится и у вдовы артиста Лидии Николаевны как дорогая реликвия самого кануна войны. Молодой, тридцатилетний, Николай Афанасьевич сидит в окружении еще более молодых пограничников, которые через четыре месяца примут свой первый, а многие и последний, бой. Наверняка перед съемками артист не раз будет всматриваться в их лица, воскрешая в памяти прошлое. И не мог он не бежать по колотому кирпичу босиком, потому что считал унизительным оскорбить эту память ложью.
"Идущий дорогами солдат" – так звали ветераны войны артиста Крючкова. И он честно прошел этот большой, полный трагизма путь вместе со своими героями, одетыми в военную форму рядовых и генералов.
Когда в связи с 60-летием он был награжден министром обороны именным кортиком, маршал Родион Яковлевич Малиновский сказал:
– За свою творческую жизнь, Николай Афанасьевич, вы успели отслужить во всех родах Вооруженных сил.
– Кроме ракетных войск, – уточнил Крючков.
– Ну, у вас все еще впереди, – обнадежил его маршал.
Да и так ли уж важно, в каких родах войск "отслужил" Николай Афанасьевич. В конце концов, не воинские эмблемы определяют характер человека. Герои Крючкова могли служить на корабле, а потом сойти на берег и продолжать воевать в морской пехоте. Но разве от этого ломался их характер, изменялись убеждения, они становились не похожими на себя, прежних? И разве старый моряк Помпей Ефимович ("Морской характер"), сменивший черную бескозырку на зеленую солдатскую пилотку, изменил своим жизненным принципам, а немолодой старшина Кухарьков, бросившийся в атаку босиком и в нижней рубашке, освободил себя от воинской присяги? Да ничего подобного.
Каждый из ратных героев Крючкова изначально свято хранил традиции русского воина – быть всегда готовым к подвигу во имя Родины, во имя "светло-светлой" Русской земли. Любовь к земле своих предков, одно из наиболее глубоких чувств, закреплена в русском человеке опытом всей многовековой истории нашего Отечества. И "идущий дорогами солдат" Крючков достойно прожил вместе с ними их ратную жизнь и вместе с ними обрел в памяти людей бессмертие.
– Роли на военную тему, – не раз повторял он, – нельзя лишать драматической силы и выразительности, иначе правда об ожесточенной, изнурительной битве с фашизмом будет неизбежно утрачена. Живя под мирным небом, нельзя забывать об огромной цене, заплаченной за мир нашими отцами и братьями.
Принято считать, что фильм "Бессмертный гарнизон" стал переломным в кинолетописи Отечественной войны. После него изображение войны на экране в черно-белых тонах стало уже неприемлемым. Читатели и зрители хотели знать о войне правду, сколь бы нелицеприятной она ни была. Но когда им показали лицо этой правды, лишенное грима, оно вызвало у многих ужас и нравственное неприятие – слишком оно отличалось от тех подрумяненных стереотипов, к которым они привыкли.
Фильм вышел в 1956 году почти одновременно с публикацией в "Правде" рассказа Михаила Шолохова "Судьба человека", который вызвал шквал гневных, раздраженных писем, обрушившийся на редакцию газеты: как только она могла напечатать этот злопыхательский пасквиль, оскорбляющий память советских воинов, искажающий их светлый образ! Что случилось с Шолоховым, который позволил себе неслыханную дерзость – вывести главным героем одного из военнопленных, которые считались трусами и предателями Родины! Андрей Соколов и в плену ведет себя как последний шкурник, не гнушаясь брать из рук фашистского офицера водку и хлеб! Возмущались в основном фронтовики – для них-то уж все пленные были предателями, независимо от того, при каких обстоятельствах они попали в плен. Это не имело ровно никакого значения. О чем уж тут говорить, если сам Сталин отрекся от собственного сына Якова Джугашвили, попавшего в плен!
И нужно было обладать большим гражданским мужеством художника, чтобы очистить человека от коросты предубеждений и показать его в истинном человеческом обличье со всеми его достоинствами и недостатками. Шолохов писал не о пленном, не о предателе, не об Андрее Соколове – он исследовал судьбу человека, пережившего неимоверные физические и нравственные страдания и сумевшего сохранить в себе все человеческое.
Люди завоевали Победу не в белых перчатках и прошли через войну, истекая кровью и обливаясь потом, смешанным с пороховой гарью. И вот это истинное лицо войны и нужно было теперь выставить на всеобщее обозрение.
А что же Крючков, как он пережил этот "переломный" момент в своем творчестве? Об этом он написал сам:
"Новое время потребовало качественно нового дыхания в искусстве, новой драматургии, новых актерских решений… "нажим" на пафос, героику, романтику военных баталий и прочие атрибуты из творческих арсеналов, не раз апробированные и растиражированные, подлежали списанию в архив. Требовалось иное. Что же?
Вместо лихого кавалерийского наскока – спокойное раздумье, вместо привычных лозунгов и воззваний – убедительные аргументы и доказательства, вместо неизбежного в военных условиях усреднения типажей на "солдат" и "командиров", "своих" и "чужих" требовалось неторопливое и внимательное рассмотрение каждой конкретной судьбы, характера, индивидуальности. Меня как актера все больше и больше привлекали острохарактерные роли, неоднозначные образы, разноплановые персонажи как положительного, так и отрицательного рода.
Играть разнохарактерные роли! Легко сказать… Для меня эта новая формула означала прежде всего отказ от прежнего актерского амплуа, от возвращения к тому, что так нравилось и зрителям, и товарищам по кинематографическому цеху. Распрощаться в известном смысле с Климом Ярко, с Сергеем Лукониным, с Кузьмой, Никитой – просто ли такое? Но после некоторого размышления я понял, что это к лучшему. В искусстве надо все время искать новые, нехоженые пути. В противном случае – это ремесленничество, не более".
Он нашел то, что искал, в спектакле Театра-студии киноактера "Бедность не порок", в котором сыграл роль Любима Торцова.
– Любим Торцов, – размышлял Крючков, – один из лучших положительных героев Островского. Нищий, бродяга, обиженный судьбой правдолюбец, он, как человек, сложен и прекрасен. Тут сколько красок, это играть – одно удовольствие.
Роль Любима Торцова, сыгранная на театральной сцене, стала для меня как актера переломным моментом во всем творчестве, отправной точкой отсчета, началом жизни того нового, неординарного и неоднозначного героя, поискам которого я посвятил годы, отдал немало душевных и физических сил. Вот с этой театральной ролью, мне кажется, и открылось мое второе дыхание в кино. И все сколько-нибудь сложные работы той поры берут начало от Любима Торцова. Я лично считаю, что и комиссар из "Сорок первого", и начальник автобазы из "Дела Румянцева", и даже Семен Тетерин из "Суда" – все они в какой-то мере от Торцова пошли. Хотя роли все эти очень разные, сложные и, я бы даже сказал, противоречивые.
Николая Афанасьевича стали теперь привлекать роли, через которые он мог показать сложный внутренний мир человека с его постоянной борьбой с самим собой, мир, в котором вечно противостоят друг другу долг и чувство, разум и инстинкт, совесть и искушения. Борьбой, от исхода которой и проявляется в человеке его истинная сущность. Сам Крючков этот поиск психологического содержания роли называл "разведкой в глубь человека". И одной из первых таких "разведок" было для него исполнение роли Королькова – заведующего автобазой в фильме "Дело Румянцева". Это была кинолента, одной из первых показавшая реальную мирную жизнь во всей ее сложности и противоречивости.
В шайке хапуг, воров и спекулянтов Корольков – заметная фигура. Свою духовную нищету он пытается скрыть за откровенной демагогией и мелочной суетливостью, которую выдает за бурную деятельность.
Здесь впервые, играя современников, Крючков прибегает к внешнему перевоплощению: он отращивает усы, расчесывает на аккуратный пробор волосы и находит костюм, который сразу выдает в герое модного пошляка.
В шайке Королькова есть вор-рецидивист Шмыгло, для которого воровство – привычное дело, профессия. А ради чего ворует Корольков, должность которого вовсе не толкает на поиск куска хлеба? Бесцельной жадности не бывает – она должна быть объяснена. И Мольер ("Скупой"), и Пушкин ("Скупой рыцарь") объясняют жажду обогащения своих персонажей тем, что деньги, по их убеждению, дадут им власть над судьбами людей и даже над их чувствами.
Корольков, конечно же, был далек от такой глобальной идеи. Ему хватало власти над сотрудниками автобазы, которыми он руководил по должности, без всякой "власти денег". Тогда ради чего он рисковал карьерой? Ради чего стремился урвать кусок пожирнее? А вот на эти-то вопросы авторы фильма и не ответили. Упрощенный образ главного героя был заявлен уже в сценарии, чтобы ярче оттенить духовное богатство, как тогда говорили, простых советских людей.
И все же этот фильм стал памятным знаком своего времени, когда кино от одномерного показа реальной жизни обратилось к ее действительной сложности. А через несколько лет Крючков вспомнит роль Королькова и окончательно поймет, чем она не вполне удовлетворяет его.
– В фильме "День счастья", – скажет он, – у меня была очень интересная роль старого портного с таким колоритным одесским говорком. Сидит он в маленькой комнатенке, обшивает культурных клиентов частным образом. Деньги копит для единственной дочери. Хочет, чтобы все у нее было – модные платья, богатая свадьба, солидный муж. А когда она удирает с моряком-курсантом, он и дело свое бросает: не для кого больше деньги копить. В этом моем герое уживаются как бы два человека: один – щедрый, другой – скупой, один – мудрец, другой – недалекий.
Вот этого "второго" человека сценарий "Дела Румянцева" и не предложил артисту. И теперь остается только вообразить себе, насколько от этого образ Королькова стал бы объемнее, убедительнее, да и просто человечнее.
Что было бы, если бы?.. Этот риторический вопрос здесь совершенно неуместен. Но тот материал, который был предложен артисту, он обогатил такими, только ему присущими, характерными чертами, что образ киногероя не остался в забвении.
Корольков в исполнении Крючкова – это человек, окончательно запутавшийся в самом себе, погрязший в трясине темных, нечистоплотных дел. А за его респектабельностью и внешним лоском зритель видит страх и душевное одиночество человека, ожидающего неминуемой расплаты. И не жалость он вызывает к себе, а брезгливое отвращение.
Главную роль в этом фильме сыграл Алексей Баталов. "Чудесный актер, умница, каких мало, унаследовавший, пожалуй, весь талант знаменитой актерской династии Баталовых", – так охарактеризовал своего партнера на съемочной площадке Крючков.
Своего Румянцева Алексей Владимирович сравнивал с Алексеем Журбиным из "Большой жизни". Это типажи одного поколения, одной социальной среды – рабочие парни, одинаково отстаивавшие свое понимание правды и справедливости.
Баталов был близок Крючкову и по отношению к своей актерской профессии. В "Большой семье" есть лишь один-два кадра, в которых показана работа клепальщика судостроителя Алексея Журбина. И никто не заставлял Баталова овладевать этой профессией. Но он сам пришел на строящееся судно, и теперь где-то бороздит моря-океаны танкер, на борту которого часть заклепок поставлена артистом Баталовым.
А в "Деле Румянцева" Алексей Владимирович играл роль водителя тяжелогрузного МАЗа. Так вот, прочитав сценарий, он пошел на курсы, освоил МАЗ и к запуску картины в производство получил шоферские права. И он крутил не бутафорскую баранку, а руль тяжело нагруженной машины, и по себе знал, что значит менять колесо весом под сотню килограммов. И все это не могло не импонировать Крючкову:
– Эти проявления высочайшего актерского профессионализма были мне, признаюсь, очень симпатичны, так как целиком отвечали собственным убеждениям в том, что малейшая, самая пустяковая ошибка в знакомом зрителю производственном материале способна мгновенно свести на нет весь вдохновенный труд исполнителя, разрушить эмоциональное впечатление от сыгранной трудной сцены, эпизода. Актер должен уметь то, что умеет его герой.
А сколько хлопот было с подбором одежды Саши Румянцева! Ведь каждая ее деталь должна была рассказывать о жизни и судьбе героя. Ничего подходящего в гардеробе "Мосфильма" не нашли, и тогда Баталов попросил у своего режиссера-постановщика его куртку, в которой он прошел всю войну. В таких "вечных" кожанках, быть может, ездил отец Саши Румянцева, погибший на фронте, или кто-то из его друзей. Эта старая куртка, заметит Николай Афанасьевич, была узнаваема, и она могла поведать о многом кинозрителям-шоферам. Неказистая фуражечка Румянцева с жестким козырьком напоминала о том, что он часто ездит с грузом в Прибалтику – именно там такие фуражечки были в моде.
Вообще в игре Баталова не было ни одной непродуманной детали. Вот за это высокое мастерство, за ярко выраженный почерк истинного художника и ценил его Крючков.
Чтобы не говорить звонкие, но пустые слова о Баталове, хочется привести лишь короткую цитату из книги нашего замечательного артиста Льва Дурова о нем: "Он один из редких актеров, который сумел сохранить в себе душевную гармонию, интеллигентность. Все, в общем-то, разночинцы, а он аристократ в нашей профессии". Пожалуй, лучше не скажешь. Баталов и в роли водителя МАЗа остался аристократом во всем.
Для Крючкова эта первая "разведка в глубь человека" стала все-таки успешной, хотя бы потому, что он увидел неиспользованные возможности при создании образа Королькова, роль которого была жестко ограничена рамками апробированных стереотипов.
Но уже через три года Николай Афанасьевич предстанет перед зрителями как тонкий актер-психолог, стремящийся разобраться в противоречивых чувствах человека, которые порой толкают его на непредсказуемые поступки. О роли, которую предложит Крючкову Владимир Скуйбин, сам артист скажет так:
– Были у меня роли положительные, были отрицательные. Были и такие, где положительное и отрицательное смыкалось настолько тесно, что сразу и не поймешь, какой же персонаж перед тобой. Именно таков Начальник в фильме "Жестокость". Пойди разберись в нем! В революции участвовал, за власть Советов дрался. Гражданскую войну прошел, в чекистской работе толк знает, беспощаден к преступному элементу. Все это так, но в то же время он, Начальник, людей не уважает, не верит им, жизнь человеческую ни в грош не ставит. Равнодушие к справедливости, гуттаперчевая совесть, с одной стороны, а с другой – исполнительность, несомненная личная отвага. Вот какой непростой клубок "за" и "против". Его предстояло распутать, разобраться досконально, суметь понять и объяснить. На одной фактуре с такой ролью справиться – дело пустое и безнадежное. Пришлось нам с режиссером приняться за "глубокое бурение образа".
И актер не только "разбирается" со своим непредсказуемым героем, но и предоставляет возможность самим зрителям судить его – по делам и поступкам.
Поначалу обаятельный и энергичный, Начальник не может не вызвать симпатию – он решителен, храбр, о своих молодых подчиненных действительно заботится как отец родной и в критических ситуациях не прячется за их спины. Этот приятный и симпатичный человек с увлечением рассказывает юным подчиненным о своей боевой молодости и при этом не кичится подвигами, не выпячивает грудь колесом, чем и подкупает слушателей.
Перед небольшим отрядом Начальника стоит задача обезвредить или уничтожить неуловимую банду "императора всея тайги" Константина Воронцова. И начальник нисколько не сомневается, что задачу его отряд выполнит, потому что за ним – сила. Но, оказывается, одной силы еще недостаточно для борьбы с врагом.
Вот как пояснил эту мысль сам режиссер Скуйбин:
"Первая съемка. Вот он, грозный начальник уголовного розыска. Решительный, самоуверенный, входит в дежурку.
– А этот что у вас? – спрашивает он своего помощника Веньку Малышева, кивая на Лазаря Баукина.
И теряет над собой контроль, когда тот называет представителя власти "боровом".
– В арестантскую его! И не давать ничего! – кричит в ярости начальник.
И в этой ярости, в этом бессильном гневе мы сразу видим первые признаки слабости человека.
– Начальник у вас больно слабый, кричит много, – говорит Лазарь Баукин. – На каждом деле должен быть крепкий мужик.
Вот так, постепенно, Крючков выявляет в своем герое черты "второго" человека, который, в конце концов, пойдет во имя ложно понятого долга на обман и преступление. Не он, а именно охотник и смолокур Лазарь Баукин "повяжет" неуловимого Воронцова. И в том, что это сделает Баукин, будет опять же заслуга не Начальника, а его помощника Веньки Малышева, который поверит бандиту Баукину и отпустит на свободу этого запутавшегося в жизни человека.
И когда Начальник придаст всему делу вид успешно разработанной операции под его руководством, он прикажет арестовать и самого Лазаря. Здесь Крючков найдет неуловимые оттенки в характере своего персонажа. Можно ли назвать его законченным карьеристом или человеком, присваивающим чужие заслуги? Сомнительно. Ведь Начальник в исполнении Крючкова искренно верит в то, что действует в целях укрепления авторитета новой власти. Не может такого быть, убежден он, чтобы бандит "повязал" своего же атамана. А где же была власть? И Начальник, как представитель этой власти, приписывает заслугу в ликвидации банды себе и своему отряду, так, посчитает он, будет целесообразнее и исторически вернее.
Только вот Венька Малышев застрелится… Не переживет он предательства и возьмет моральную вину Начальника на себя.
Эта роль, созданная Крючковым, поразительна по своему глубокому психологизму. Актер нигде не ставил нравственные акценты, нигде не выделял те или иные черты своего героя – он дал возможность самому зрителю разобраться в характере, который создал мощной силой своего таланта.
Кстати, для давнего товарища Крючкова Бориса Андреева роль Лазаря Баукина тоже станет "переломной" в творчестве. В ту пору Бориса Федоровича начинают привлекать люди трудной, часто трагической судьбы, которые наделены острым чувством справедливости и так и не нашли в жизни эту самую справедливость.
Лазарь Баукин как раз один из таких людей. Он доверился Малышеву не как представителю власти, а как человеку, который понял его и не стал стучать кулаком по столу, обвиняя в пособничестве бандитам. А когда это доверие будет грубо растоптано, Баукин не Веньку Малышева станет упрекать в вероломстве – он утвердится в мысли, что новая власть такая же жестокая и несправедливая, как и старая. И тогда станет ясно, что неустрашимый Начальник, рискующий жизнью в борьбе за эту власть, сам более опасен для нее, чем бандит Воронцов.
Роль начальника уголовного розыска окончательно утвердила Крючкова в новом амплуа. Тот же самый актер, который три десятка лет тому назад завоевал любовь зрителей как исполнитель ролей веселых и озорных парней, умеющих и спеть, и сплясать, и на гармошке сыграть, а в трудных обстоятельствах показать и свой мужественный характер, неожиданно предстал человеком, умудренным опытом, мучительно ищущим свое место в жизни, осознающим, насколько эта самая жизнь сложна, противоречива и порой беспощадна.