Иван Серов хорошо знал реального, а не демонизированного клеветниками Берию, поэтому и выразился так, как выразился. Серов знал, что писал, потому что знал: в своё рабочее время Берия занят тем, что ему конкретно Сталиным поручено. А вот в свободное время он сможет отвлечься на изучение и тех проблем, которые объективно важны для государства, но в сферу рабочих интересов Берии в данный момент не входят.
Тем более, что - чем чёрт не шутит! Сегодня дальние ракеты для Берии - необязательный "факультатив", а завтра, смотришь, - уже прямое поручение товарища Сталина.
Отчёт из "Нордхаузена" Берия, конечно, прочёл, но кураторство работ по дальним ракетам было тогда поручено другому, а у Берии был хлопот полон рот с атомными работами.
Впрочем, как мы увидим из дальнейшего, и работы по дальним ракетам без Лаврентия Берии не обошлись.
10 МАЯ 1947 года в Специальном комитете реактивной техники при СМ СССР - в соответствии с особо важным Постановлением СМ СССР № 1454-388 "Вопросы реактивной техники" - произошла "смена караула".
Первым пунктом Постановления Специальный комитет реактивной техники переименовывался в Комитет № 2, но суть заключалась во втором пункте (всего их было пять), гласившем:
"Назначить заместителя Председателя Совета Министров СССР т. Булганина Н.А. председателем Комитета № 2 при Совете Министров СССР, удовлетворив просьбу т. Маленкова Г.М. об освобождении его от этой обязанности".
В особых комментариях эта руководящая "чехарда", пожалуй, не нуждается - и так ясно, что Маленков провалился.
Но кое-что прояснить всё же надо. Замена Маленкова Булганиным никак не была связана с так называемым "авиационным делом", когда Маленкова вывели из Секретариата ЦК ВКП(б) вследствие того, что Маленков, как было сказано в Постановлении Политбюро ЦК, "морально отвечает за те безобразия", которые были вскрыты в Министерстве авиационной промышленности СССР и ВВС. (Выяснилось, что во время войны НКАП наркома Шахурина выпускал, а ВВС маршала авиации Новикова принимал недоброкачественные самолёты.)
Повторяю: отход Маленкова от руководства "ракетной" тематикой не был связан с "авиационным" делом. Постановление Политбюро по "авиационному" делу, снимавшее (ненадолго, впрочем) Маленкова, было принято 4 мая 1946 года, а быть председателем Спецкомитета по реактивной технике № 2 он перестал только через год.
Был главным "ракетчиком" Маленков - стал главным "ракетчиком" Булганин. А ракеты всё так же не летали, или летали плохо.
Почему?
Ни Маленков, ни Булганин не были бездарными управленцами - в классической "команде" Сталина неумёх и бездарей не было, даже Хрущёв при Сталине на протяжении многих лет из общей упряжки не выбивался.
И Маленков, и Булганин много и толково поработали и до войны, и во время войны, и после войны. Но вот со Спецкомитетом № 2 ни у того, ни у того не заладилось.
Почему?
Маленков был загружен работой в ЦК, Булганин - в Совмине, но ведь и Берия - председатель просто Спецкомитета тоже имел обширные обязанности по Совмину СССР, как и Булганин. Но у Берии всё ладилось и в Спецкомитете, и с "Кометой", и с "Беркутом".
Почему?
Не потому ли, что ни у Маленкова, ни у Булганина, как - к рубежу 40 - Х-50-Х годов - и у других членов сталинской команды, не было ни того вкуса к новому, который был у Берии, ни того вкуса к людям, который был у Берии?
Практически все послевоенные оборонные проблемы отличались небывалой до этого новизной: атомное оружие, реактивная авиация, ракетная техника различных классов во главе с дальними ракетами, многофункциональная радиолокация, новая электроника, цифровые электронные вычислительные машины, новые, нередко экзотические, ранее не производившиеся материалы.
Даже испытанные "сталинские зубры" терялись, а Берия - нет!
Почему?
Ну, во-первых, потому, что был талантливее - имел быструю и точную реакцию, сразу ухватывал суть, широко мыслил.
Во-вторых, был крайне работоспособен и свободное от порученного дела время использовал тоже для работы.
И наконец, Берия умел не только подобрать людей, вместе с ним делающих то, что было поручено Родиной и Сталиным, но и умел не мелочиться, доверяя им.
На этот счёт есть, например, свидетельство человека, к Берии отнюдь не расположенного - известного ракетчика Бориса Чертока. В своём капитальном труде "Ракеты и люди" он сообщает, что Дмитрий Устинов, возглавив возникающую ракетную отрасль, к 1949 году понял всю "несуразность" структуры ведущего НИИ отрасли - НИИ-88, однако на реорганизацию не отважился, поскольку над ним стоял аппарат Оборонного отдела ЦК ВКП(б) во главе с Иваном Сербиным, имевшим прозвище "Иван Грозный".
Без санкции Сербина были невозможны никакие изменения, поощрения и т. п., причём Черток вспоминает, что не раз имел возможность лично убедиться: министры этого аппаратчика побаивались и никогда не рисковали спорить с ним.
А вот в "атомном" проекте и в проекте "Беркут" всё было, по словам Чертока, принципиально иначе, и он даже с некой грустью сообщает, что там, где руководил Берия, все кадровые, например, решения принимал Ванников, согласовывая их с Курчатовым и представляя на утверждение Берии.
Конечно, Черток тут перебрал - ключевые кадровые решения Берия принимал сам, начиная с привлечения в атомные работы того же Ванникова и поддержки Курчатова и заканчивая назначениями директоров предприятий, как это было, например, с директором "плутониевого" комбината № 817, которого Берия "высватал" с "Уралмаша".
Но показательно, что, по оценке Чертока, аппарат "Спецкомитета № 1" был "небольшим". На Секретариат "атомного" Спецкомитета ложилось много обязанностей, включая подготовку проектов Постановлений СМ СССР, включая и Постановления о назначениях, которые Берия давал на подпись Сталину. И этот коллектив ближайших помощников Берии действительно был небольшим. А работал эффективно.
Почему?
Да потому, что стилем Берии было доверие - к тем, кто его заслуживал.
Собственно, так же руководил и сам Сталин.
И ещё одна черта стиля Берии была крайне плодотворной - в том числе и потому, что не так уж она у руководителей и распространена, а подчинёнными ценится… Я имею в виду явный вкус Берии к коллективному мышлению, его умение привлекать к выработке решений всех, кто мог полезно высказаться по существу вопроса. "Каждый солдат должен знать свой манёвр" - это всё же более эффектная фраза, чем деловой принцип. Но вот каждый офицер, а уж тем более - генерал, свой манёвр должны знать и понимать крепко.
У Берии так и было, и анализ его деловых резолюций говорит о нём многое. Как правило, в резолюциях Берии есть слова: "Тт. таким-то. Прошу обсудить .", "Прошу сообщить Ваше мнение.", и т. п.
Как известно, ум - хорошо, а два - лучше. Но, изучая то, как руководил Берия, убеждаешься, что он принимал к исполнению эту истину в усовершенствованном варианте: "Ум - хорошо, а двадцать - лучше". При этом сказанное ни в коем случае не означает, что Берия "размазывал" свою личную ответственность за решение на многих. Окончательное решение - если это было решение, требующее уровня Берии, - принимал Берия, за спины подчинённых не прячась. И перед Сталиным он всегда отвечал сам.
Собственно, так же руководил и Сталин, с той лишь разницей, что Сталин за свои решения отвечал уже не перед кем-то лично, а непосредственно - перед народом и историей.
ШЛИ годы.
К началу 1949 года в Урановой проблеме - у Берии - наметился близкий успех, а с созданием ракетной техники - у Булганина - дела шли значительно хуже. 8 января 1949 года Начальник головного ракетного НИИ-88 Лев Гонор и парторг ЦК ВКП(б) при НИИ-88 Иван Уткин обратились прямо к Сталину с особо важной докладной запиской, где сообщали, что "работы по созданию реактивного вооружения проводятся медленно" и "Постановление правительства от 14 апреля 1948 года за № 1175-440сс находится под угрозой срыва."
"Нам кажется, - писали Гонор и Уткин, - что это происходит вследствие недооценки важности работ по реактивному вооружению со стороны ряда министерств."
А далее следовало нечто такое, что я выделю особо:
"Вопрос о. работе основных смежников… неоднократно был предметом обсуждения Комитетом № 2 при Совете Министров СССР., однако все попытки резко улучшить их работу, а главное - поднять у руководителей ведомств и основных предприятий чувство ответственности за качество и сроки работ не дали желаемых результатов".
Надеюсь, читатель уже понял, почему я выделил именно это место. Ведь в СССР тогда вёл работы и Спецкомитет Берии, и возможные меры репрессивного (если уж ставить вопрос так!) воздействия на нерадивых у Председателя Спецкомитета № 1 Берии были не бо льшими, чем у руководства Спецкомитета № 2. А результаты различались принципиально.
То есть есть руководство, и есть руководство.
Закончили Гонор и Уткин свою записку просьбой к Сталину: "Для коренного улучшения дел по изготовлению ракет просим Вашего личного вмешательства".
Дела, однако, шли по-прежнему ни шатко, ни валко, и к концу августа 1949 года Комитет № 2 при СМ СССР был ликвидирован и ответственность за разработку дальних ракет особо важным Постановлением СМ СССР № 3656–1520 от 28 августа 1949 года возложили на Министерство вооружённых сил СССР. Приказом Министра Вооружённых сил СССР маршала Василевского № 00140 от 30 августа 1949 года было положено начало формированию Управления по реактивному вооружению МВС СССР.
Ничего путного из этого, конечно, не получилось. И это можно было понять, между прочим, уже из анализа приказа Василевского - там было много слов, но мало дельных мыслей и конкретных идей.
Сегодня никто не сможет сказать точно - была ли связана ликвидация Комитета № 2 с тем, что Атомный проект под руководством Берии добился первого исторического успеха - атомная бомба РДС-1 взорвалась? Во всяком случае, я не исключаю, что Сталин сразу хотел нагрузить Берию ещё и дальними ракетами - коль уж в атомных работах наметился обнадёживающий просвет. Однако не исключено, что тут заартачились военные и решили, что они - "сами с усами".
ТАК ОНО было или не так, но разрабатывать новую технику и воевать - занятия разные, и особых успехов у Управления по реактивному вооружению МВС СССР замечено не было.
А тут подоспел проект "Беркут", для реализации которого 3 февраля 1951 года Постановлением СМ СССР № 307-144сс/оп было образовано, как мы уже знаем, Третье главное управление, замыкавшееся на Л.П. Берию.
Итог был ожидаемым - 4 августа 1951 года Сталин подписал Постановление СМ СССР № 2837–1349 с грифом "Совершенно секретно. Особой важности", начинавшееся так:
"Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Ввиду того, что разработка ракет дальнего действия Р-1, Р-2, Р-3 и организация серийного производства ракеты Р-1 родственны с работами по "Беркуту" и "Комете", возложить наблюдение за работой министерств и ведомств по созданию указанных ракет на заместителя Председателя Совета Министров СССР товарища Берия Л.П."
Нужны комментарии?
Думаю - нет!
Положение с разработкой дальних ракет в СССР - а это становилось всё более жизненной задачей, сразу стало выправляться. Уже 10 декабря 1951 года была принята на вооружение ракета дальнего действия Р-1 с дальностью полёта 270 километров с боевой частью, содержащей 750 кг взрывчатого вещества с рассеянием по дальности ±8 км, боковым ±4 км.
Это было только начало - не очень пока удачное, но ведь ещё летом 1951 года предшественники Берии никак не могли наладить серийное производство Р-1 на Днепропетровском автомобильном заводе (будущем знаменитом "Южмаше").
Стали готовиться инженерные кадры для возникающей ракетной промышленности, улучшаться быт ракетчиков - всё по давно отработанной Берией и его соратниками схеме.
ВЕРНЁМСЯ в весенние дни 1946 года, когда 14 и 29 апреля в кремлёвском кабинете Сталина прошло два совещания на "ракетную" тему, а 13 мая 1946 года вышло Постановление СМ СССР № 1017-419сс "О вопросах реактивного вооружения".
Как читателю уже известно, тогда был образован Специальный комитет по реактивной технике под председательством Г.М. Маленкова.
В состав Спецкомитета Маленкова вошли: министр вооружения СССР Д.Ф. Устинов и министр промышленности средств связи СССР И.Г. Зубович (заместители председателя), начальник Главного Артиллерийского управления Министерства вооруженных Сил СССР Н.Д. Яковлев, заместитель Председателя Госплана СССР П.П. Кирпичников, член Совета по радиолокации при СМ СССР академик А.И. Берг, министр сельскохозяйственного машиностроения ("мирное" название прикрывало оборонный профиль) П.Н. Горемыкин, заместитель Главноначальствующего советской военной администрации в Германии (с декабря 1946 г. - заместитель министра внутренних дел СССР) И.А. Серов, начальник 1-го ГУ министерства вооружения СССР Н.Э. Носовский.
Выделю здесь Петра Ивановича Кирпичникова (1903–1980), заместителя Председателя Госплана СССР и начальника Управления оборонной промышленности Госплана СССР. Его ещё в начале войны заметил Берия, и во время войны Кирпичников, как и другой выдвиженец Берии из числа сотрудников Госплана - Николай Андреевич Борисов, работали в группе при члене ГКО Берии.
Были кроме Кирпичникова в Спецкомитете Маленкова и другие люди, давно и прочно связанные с Берией деловым образом - тот же Иван Серов, да и Дмитрий Устинов.
Сам же Берия в "ракетный" Спецкомитет не входил, но вот оценка П.И. Качура, автора статьи "Ракетная техника СССР: послевоенный период до 1948 г." в № 6 журнала Российской академии наук "Энергия" за 2007 год. В РАН Сталина, Берию - как и вообще советский строй, любят не очень-то, но тем дороже то, что опубликовал академический журнал о герое этой книги:
"Фактически ракетостроением руководил Л.П. Берия. Г.М. Маленков не занимался организационными и производственными вопросами и был формальным председателем комитета"…
Упоминавшийся мной Б.Е. Черток тоже подтверждает, что Маленков, как и сменивший его вскоре Булганин, "особой роли в становлении, отрасли не играли. Их высокая роль сводилась к просмотру или подписанию проектов постановлений, которые готовил аппарат комитета".
Всё повторялось, как в случае с "авиатором" Маленковым и "танкистом" Молотовым во время войны. Они председательствовали, а Берия тянул воз, хотя и не сразу это было оформлено официально.
Причём роль Берии в становлении советской "ракетной" отрасли науки и техники была тем более значительной, что у ракетчиков, кроме Берии, в высшем руководстве страны был вначале лишь один влиятельный сторонник - сам Сталин.
Авиационные конструкторы, исключая Лавочкина, к ракетной технике относились, мягко говоря, сдержанно. Как, впрочем, на первых порах и к реактивной авиации. По свидетельству того же Б.Е. Чертока, Александр Сергеевич Яковлев "недружелюбно относился к. работам по БИ (ракетный перехватчик Березняка и Исаева с жидкостным ракетным двигателем Душкина. - С.К.) и к работам А.М. Люльки по первому отечественному варианту турбореактивного двигателя", и даже опубликовал в "Правде" нашумевшую статью, где характеризовал немецкие работы в области реактивной авиации как агонию инженерной мысли фашистов.
Не жаловали новый вид оружия (которому, правда, ещё лишь предстояло стать оружием) и генералы. В 1948 году на совещании у Сталина маршал артиллерии Яковлев резко высказался против принятия ракетной техники на вооружение, мотивируя отказ сложностью и низкой надёжностью ракет, а также тем, что те же задачи решаются авиацией.
Сергей Королёв столь же резко выступал тогда "за", но в 1948 году маршал Яковлев и "полковник" Королёв были величинами очень уж различающихся калибров.
Зато Берия ракеты поддержал сразу. Собственно, тот факт, что ракетные дела изначально стал курировать нарком вооружений Устинов (которого в какой-то мере можно считать "человеком Берии"), а не нарком авиационной промышленности Шахурин (которого в какой-то мере можно считать "человеком Маленкова"), сразу обнаруживает влияние Берии. Именно с Устиновым у него во время войны установились рабочие контакты, и назначение Устинова в "ракетчики" вряд ли могло произойти помимо Лаврентия Павловича.
Но тщетно мы будем искать имя Берии на страницах истории советских ракетных работ.
Что ж, хорошо, что хоть нынешняя "атомная" наша история "сатрапом" и "палачом" не погнушалась.
ПОСЛЕ того как Берия стал официально назначенным Куратором и Ракетной проблемы, наше ракетостроение начало прочно становиться на ноги и развитие работ по дальним ракетам происходило всё возрастающими темпами.
13 февраля 1953 года было принято Постановление СМ СССР № 442-212сс/оп "О плане опытно-конструкторских работ по ракетам дальнего действия на 1953–1955 гг." с обширной программой.
Так, к октябрю 1953 года на зачётные испытания должна была быть представлена баллистическая ракета Р-5 с прицельной дальностью полёта 1200 км при максимальном отклонении от цели на наибольшей прицельной дальности: по дальности ±6 км, боковым ±5 км.
Это уже был успех, а к августу 1955 года должны были быть готовы ракеты Р-12 с дальностью 1500 км при тех же максимальных отклонениях от цели, что и для Р-5.
"РАКЕТЧИК" Берия мог бы сделать ещё больше, причём - не только для мощных ракет военного назначения. Скажем, с 1949 года, когда началась программа пусков первых советских геофизических ракет типа В-2А, в СССР стали готовить первые запуски собак в верхние слои атмосферы. Этим занимались, в частности, профессор В.И. Чернов и доктор медицинских наук В.И. Яковлев.
Сергей Павлович Королёв ещё зимой 1948 года выдал первое задание на проектирование кабины для пилота, размещаемой на высотной ракете. Королёв умел мечтать деловым образом, умел смотреть далеко вперёд..
Но это же умел делать и Лаврентий Берия.
Увы, 1953 год оказался для России чёрным - в марте был убит Сталин, а через несколько месяцев - и герой этой книги.
Но кое-что Берия, когда ещё входил в руководство страны, успел и после смерти Сталина. 16 марта 1953 года было принято - по инициативе Берии, конечно, - Постановление Совета Министров СССР № 697-355сс/оп "О руководстве специальными работами".
Все работы - "атомные", по "Беркуту" и "Комете", по ракетам дальнего действия возлагались на единый Специальный комитет под председательством
Берии при первом заместителе Ванникове.
Однако Хрущёв, устранивший Сталина, уже задумывал свой новый заговор - против Берии.
Я УЖЕ говорил, что наиболее полно документирована "атомная" деятельность Берии и многие документы ныне опубликованы в многотомной серии "Атомный проект СССР. Документы и материалы", изданной под общей редакцией Л.Д. Рябева Минатомом РФ - Федеральным агентством по атомной энергии.
В книге 5-й тома II этого издания приведена черновая версия сборника по истории овладения атомной энергией в СССР.
И это - факт небезынтересный!
В США в 1945 году была открыто издана книга Г.Д. Смита "Атомная энергия для военных целей. Официальный отчёт о разработке атомной бомбы под наблюдением правительства США".
В 1946 году книгу перевели и издали в СССР.