...
"На случай вынужденного отхода разработать план создания противотанковых заграждений на всю глубину и план минирования мостов, железнодорожных узлов и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.)".
"Вынужденный отход"? А как же самая первая задача "1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа" выше по тексту этой же директивы? То есть предполагается, что противник может оказаться сильнее? Насколько? Где данные разведки? Тогда почему не передислоцировать в угрожаемые районы дополнительные войска? И заранее уже сейчас начать рыть окопы и ставить перед ними минные поля! Угроза реальная? Но для чего тогда рисовать какие-то планы, если пора немедленно объявить боевую тревогу и начать реально копать те самые "тыловые оборонительные рубежи"? (О которых еще в 1939 г. говорил опыт Испании в переводе Любарского.) Или весь этот план – "учебно-тренировочный"? А если противник ударит с часу на час, а у нас так ничего практически не заминировано, а только нарисованы планы? Минировать-то можно и не успеть! (Под ударами противника.) Вот если бы 14 мая 1941 г. Генштаб конкретно приказал бы ЗапОВО немедленно приступить к закладыванию толовых шашек под опоры мостов на (таких-то) дорогах, то это было бы более понятно с точки зрения подготовки обороны. А так… Мало похоже на ее срочную подготовку. Но читаем дальше:
...
"4. Разработать план приведения в полную боевую готовность укрепленных районов на прежней госгранице в пределах округа".
Опять! (Только "разработать план"!) Исключительно "теоретически"? Между прочим, УРы могут существовать в трех состояниях:
1) Когда на них находятся назначенные для них подразделения.
2) Когда они законсервированы, подразделения с них сняты, но часовые оставлены, есть команды по обслуживанию сооружений и в штабе округа уже лежат планы по восстановлению их боеспособности.
3) Когда УРы полностью заброшены, никакие подразделения к ним не приписаны и никаких планов по их подготовке нет. Как например, сейчас один из ДОТов (№ 127) бывшего КиУРа у села Ходосовка на юг от Киева, одиноко торчащий своей верхней частью на искусственном озере. Максимальная польза от него – как место отдыха подплывших отдыхающих. Но в таком варианте вообще проблематично использование УРов, так как совершенно неизвестно, в каком состоянии оказались сооружения (затоплены ли полностью или частично, открываются ли двери и люки или окончательно заржавели). А вполне возможно, что и вообще разрушены. То есть реально может потребоваться какой-то немалый срок по устранению недостатков и заделке разрушений. Или придется просто "кинуть" эти УРы, не обращать на них внимание и копать окопы в другом месте (что и произошло, например, в 1941 г. в районе обороны 64-й СД полковника Иовлева западнее Минска).
А к какому сроку нужна готовность? Дата есть? Ибо на реализацию плана тоже потребуется какое-то время. Но если угроза нападения ожидается со дня на день, то не планы надо рисовать, а просто приказать привести УРы в полную боевую готовность. Немедленно! В противном случае план рискует оказаться невыполненным.
Но читаем дальше:
...
" 5. Разработать: а) план подъема войск по тревоге и выделения отрядов поддержки погранвойск; б) план охраны и обороны важнейших промышленных предприятий, сооружений и объектов".
Странно. Тема "подъема войск по тревоге" в войсках отрабатывается первой в начале каждого учебного периода. Разработка перечня действий по тревоге – первейшая обязанность штаба любой воинской части. И план взаимодействия армии с пограничниками уже должен быть давно согласован для всех приграничных частей, если ощущается угроза нападения. Для чего об этом напоминать в секретной "ОВ" директиве?
А что значит " б) план охраны и обороны важнейших промышленных предприятий, сооружений и объектов "? Разве на них нет своего руководства? И специалистов 1-го отдела, а также служб гражданской обороны и внутриведомственной охраны? Или предлагается выделять для этого дополнительные воинские подразделения? Из какого расчета? Извините, если предприятия находятся в своем тылу, то задачу их охраны вполне можно поручить внутренним войскам (в те времена – НКВД). А если к объектам будет приближаться противник, то свои войска там окажутся, так сказать, "естественным путем". Но эти ситуации разные, которые трудно подробно расписать заранее. И вообще, при угрозе приближения противника важнейший объект лучше всего эвакуировать. А если не удастся, то его не охранять надо, а качественно взорвать.
Единственная ситуация для выделения дополнительных войск на объект – в случае угрозы появления вражеских десантных групп. Но она реальна в районах, близких к линии фронта (когда пора подумать об эвакуации и о заминировании). До объектов в далеком тылу могут дойти разве что отдельные диверсанты. Но для их отлавливания вполне хватит внутренних войск. Таким образом, рассматриваемое указание выглядит каким-то расплывчатым и неконкретным. Но еще более невозможным для выполнения оказывается следующий пункт в директиве:
...
"6. На случай вынужденного отхода разработать, согласно особым указаниям, план эвакуации фабрик, заводов, банков и других хозяйственных предприятий, правительственных учреждений, складов, военного и государственного имущества, военнообязанных, средств транспорта и др.".
Знаете, о чем я подумал, когда читал этот пункт в первый раз? Я вспомнил, как контора, в которой я работал в советское время, менялась адресом с другой конторой того же министерства. И возникла проблема обмена сейфами. У нас в отделе сейф был небольшой в метр высоты. А у "сменщиков" сейф был повыше, побольше размером и несгораемый. Знаете, что это такое? Это шкаф из стали, по толщине, приближающейся к противопульной броне. Причем стенки двухслойные (как в термосе). А между ними засыпан песок. Вам приходилось поднимать мешок песка весом 50 кг? А вместе с железным ящиком с двойными стенками? Плюс дверь со штырями-ригелями во все стороны? В конечном итоге тогда мы договорились сейфы не трогать. Наш достался "сменщикам", а их остался для нас.
А теперь представьте, сколько таких сейфов может оказаться, например, в банке. А на заводе с секретным делопроизводством? Как выносить их содержимое? Вместе с сейфами? Или россыпью в мешках? А все пересчитать и составить описи надо? А охрана на период движения? А графики подачи грузовиков и вагонов? И вообще, а чем тогда будут заниматься руководители этих самых предприятий и местные гражданские начальники? Наблюдать со стороны? Как штаб военного округа все бросит и будет сочинять планы эвакуации их предприятий?
При серьезном подходе такого абзаца в военном плане вообще быть не должно. Любой эвакуацией занимаются местные власти и руководство этих самых предприятий. И по приказам правительства. Но не командующий округом и его штаба. Военные начальники могут только поинтересоваться – все ли эвакуировано? И можно ли приступить к ликвидации того, что придется оставить? Чисто военной заботой из рассматриваемого раздела директивы может оказаться разве что его последний пункт:
...
"7. В плане противовоздушной обороны предусмотреть ПВО войск и ПВО территории в Западной зоне ПВО, особенно детально разработать:
а) организацию службы ВНОС и немедленное оповещение аэродромов авиации – в первую очередь истребительной, как с ротных, так и с линейных постов ВНОС, оповещение пунктов и объектов ПВО, управлений бригадных районов и зоны ПВО;
…
г) вопросы связи и управления средствами ПВО".
О! А вот это как раз задача для штаба округа. Действительно, районы выгрузки войск и их сосредоточения очень важно прикрыть средствами ПВО. То есть кроме уже имеющихся войск в округе надо ожидать прибытие каких-то новых частей? А для решения какой задачи? Обороны от прорвавшегося противника? Для чего они должны "сосредотачиваться"? Для обычной тренировки? То есть после того, как они закончат сосредоточение, их отвезут обратно, откуда приехали? Как на обычные учения? И как они называются? Не "полковые", не "дивизионные", не "армейские", а какие-то "всеокружные"? Но только в одном округе? Или в соседних тоже? Одновременно? Это ж какие массы войск окажутся "сосредоточенными"! "Просто так"? По плану развития ВСЕГО народного хозяйства? Других забот не осталось, как парализовать работу железнодорожного транспорта воинскими перевозками туда-сюда?
Но особо интересен пункт по вводу в действие этого плана:
...
"3. План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за моей, члена Главного военного совета, начальника Генерального штаба подписями следующего содержания: "Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г." . И это при условии, что "9. Все документы по плану прикрытия пишутся от руки или печатаются на машинке лично командирами, допущенными к его разработке".
Представляем: командующий округом, отпустив подчиненных и положив трубку телефона, закрывается в кабинете и начинает что-то там клацать на машинке (одним пальцем): "План создания противотанковых заграждений на всю глубину района обороны до реки Березина включительно и план минирования мостов, железнодорожных узлов и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.)". Или каллиграфически ручкой выводить: "Записка по плану действий войск в прикрытии, с приложенной к ней картой решения и группировки войск до полка и отдельной части включительно". Начальник штаба допущен? Вот пусть и сочиняет. Но извините, чтобы расписать все эти "действия" всех войск округа до полка и отдельной части, много чего другого требуется взаимоувязать. И ведомости боевого состава, и таблицы выхода и сосредоточения частей, и планы инженерного обеспечения, и планы устройства тыла и материального обеспечения, и планы устройства связи с расчетами и схемами, и т. д. и т. д. Причем все эти воинские части уже должны существовать реально.
Но допустим, что все эти "бумаги" наконец-то собраны (повторяю: БУМАГИ в папочках с грифами секретности "сс ов"). А дальше? Когда реально начнутся установки минных полей? Когда рак свистнет? То есть когда придет шифрованная телеграмма "Приступить!"? А есть ли информация, что она пришла в штаб ЗапОВО до 22 июня 1941 г.? Где-то ее можно почитать? И согласиться, что эти планы реально выполнялись по всем пунктам?
Но если такая телеграмма до 22.06.41 не пришла, то извините, все "махания" такими планами не имеют никакого отношения к реальной подготовке обороны весной и в начале лета 1941 г. И становится совсем не удивительно, что 64-я СД так и не смогла откачать воду из ДОТов Минского УРа и смазать в них петли в темноте. Практичнее оказалось разместиться где-то рядом и выкопать новые окопы.
То есть реально оборону страны к 22 июня 1941 г. Наркомат обороны не готовил. Судя по фразам в планах, у него было какое-то правильное понимание, как ее готовить. Но практически никто палец о палец не ударил, чтобы его внедрить в жизнь. Его оставили на бумаге в папочках. Вот потому советским историкам и приходилось искать какие-то другие правдоподобные объяснения случившейся трагедии. В том числе об отсутствии связи.
Куда делась связь в июне 1941 г.?
1
Суворов предлагает повнимательнее вчитываться в мемуары Жукова. Действительно, что написано пером – уже не вырубишь топором. Разве что только переписать в новом издании. Вот и описание утра 22 июня 1941 г. в 10-й главе "Начало войны" в разных изданиях тоже подверглось изменениям. Ниже дается цитата из изд. 2002 г., т. 1, с. 266, а текст в квадратных скобках – из первого издания, жирным – замененный текст или добавленный вновь:
...
"В 7 часов 15 минут 22 июня директива № 2 наркома обороны была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.
[Чуть позже нам стало известно] Вернувшись с С.К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. [Заброшенная] Заброшенные ранее немцами на нашу территорию [агентура и] диверсионные группы в ряде мест разрушили проволочную связь. Они убивали делегатов связи, [и] нападали на командиров. Радиосредствами, как я уже говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена. Поэтому связь с войсками осуществлялась по воздушно-проволочным средствам связи.
Не имея связи, командармы и некоторые командующие округами выехали непосредственно в войска, чтобы на месте разобраться в обстановке. Но так как события развивались с большой быстротой, этот способ управления ещё больше осложнил работу.
В штабы округов из различных источников начали поступать самые противоречивые сведения, зачастую провокационного и панического характера.
Генеральный штаб, в свою очередь, не мог добиться от штабов округов и войск [правдивых] точных сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то момент Главное Командование и Генеральный штаб в затруднительное положение".
Причем, как оказывается, эти изменения от издания к изданию вносились дозированно. Например, в 7-м издании абзаца "Не имя связи… осложнил работу" еще не было. Не было и уточнения "и панического" (характера). Но изменение "Вернувшись с С.К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили…" уже было.
Но суть (в главном) осталась: СВЯЗИ НЕ БЫЛО! Пропала связь на какое-то время для Генштаба! И потому, дескать, командиры на местах не могли действовать эффективно и правильно. Что и привело якобы к жутким потерям и быстрому отступлению. А вот если бы командиры тогда держали непрерывную "онлайн"-связь с Генштабом, то, глядишь, и выдал бы его начальник очень ценные указания, которые и остановили бы немцев на полдороге к Борисову.
Но можем и углубиться в разбор такого намека. Вообще-то многие предвоенные годы руководство страны только и напоминало о бдительности и о том, что на страну вот-вот кто-то может напасть. Знаменитые слова Сталина о постоянной готовности кто только не повторял и по какому только поводу. Например, товарищ Молотов в своем докладе на заседании VII сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1940 г. сказал (документ № 76 в сборнике "1941", т.1, с. 151–152): "… Мы имеем немалые новые успехи, но мы не собираемся успокоиться на достигнутом. Чтобы обеспечить нужные нам дальнейшие успехи Советского Союза, мы должны всегда помнить слова товарища Сталина о том, что "нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая "случайность" и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох". (Продолжительные аплодисменты.)… Мы добьемся новых и ещё более славных успехов Советского Союза. (Бурные, долго не смолкающие овации. Все встают.) "Известия", 2 августа 1940 г.".
Но это предполагает необходимость заранее обсудить ситуацию вражеского нападения и отработать такие варианты планов, когда командиры на местах сами ведут руководство боями, а в Генштаб только сообщают о факте нападения. В Генштабе же на этот случай должны быть готовые решения об организации помощи истекающим кровью "братьям по оружию". А не тратить бесполезно время на попытки что-то там уточнить. Что уточнять? Разведка сообщала о дислокации войск противника? Сообщала! Дислокация своих войск известна? Известна! Можно предположить, куда будут пробиваться вражеские колонны? Можно! Ну так действуйте! Какая разница, сколько там напало конкретно танков и каких марок? Время не ждет! По этой самой теории ММВ надо срочно двигать резервы наперерез вражеским колоннам где-то в своем тылу. И не снимать их с границы, а выдвигать из тыла, где они заранее должны были ожидать такое развитие событий. И с ритмичными поставками боеприпасов не из складов у границы, а тоже из какого-то тыла подальше.
И вот враг напал 22 июня 1941 г.! Но вместо того, чтобы заявить "а мы о чем предупреждали?" и отдать короткую команду "Вперед!", начальник Генштаба вдруг узнает, что его войска на угрожаемой территории (оказывается) не имеют достаточно радиостанций, масса диверсантов неожиданно порезала провода, связи нет, планов на этот случай тоже (видимо) нет. И даже не могли представить такой вариант? Это оказалось удивительным откровением? А что же было написано в тех планах, которые по 12–15 часов в сутки готовились ранее? Почему они вмиг оказались неправильными и ненужными? Приступать к их выполнению почему-то совершенно нельзя. Срочно нужна какая-то "правдивая" информация. Но добиться ее с места боев невозможно. А другой нет. Даже и догадаться никак не могут! Враз пропали все карты приграничной территории масштаба в 1 см 2 км! Поэтому Генштаб никак не может решить, что же ему делать? Что? Готовились, готовились к "обороне", а оказались совершенно неготовы!
Уже сам этот факт говорит о том, что подготовка обороны к неожиданному нападению никак не предусматривалась. Ибо иначе войска и склады были бы заранее размещены как-то по-другому. Именно с точки зрения задачи эффективного отпора. И приграничные части заранее имели бы какие-то такие планы, чтобы в этой ситуации можно было какое-то время успешно отбиваться. И чтобы никакие новые распоряжения свыше им в эти часы не были нужны.
Кроме того, война – это не игра в бирюльки. То, что связь – "нерв армии" и что против него могут направить свои удары вражеские диверсанты, было известно и до войны. Например, в книге майора В.С. Плотникова "Связь – нерв армии" издания апреля 1941 г. с предисловием генерал-майора войск связи И.Т. Булычева. На стр. 3 он, в частности, написал: "Части связи – важнейший род войск, богато оснащенный современной сложной техникой"