Мария Федоровна с успехом окончила драматическую школу, после чего началась ее артистическая карьера. Осуществлению детской мечты не помешало даже замужество: в 1888 году она обвенчалась с действительным статским советником Андреем Алексеевичем Желябужским. В этом браке она родила двоих детей; впоследствии в семье появились еще два приемных сына - племянник супруга Марии Федоровны и сын ее умершей сестры, Надежды Федоровны. "Шесть лет брака прошли в семейных заботах, воспитании детей и раутах большого дома высокопоставленного мужа". А. А. Желябужский, "крупный чиновник, человек, как говорили, умный и по-своему передовой", был старше Марии Федоровны на 18 лет, однако их сблизила любовь к театру. Супруги вместе выступали на любительской сцене. По имени мужа актриса взяла себе сценический псевдоним - Андреева.
Несколько лет Желябужские жили в Тифлисе, а в 1894 году перебрались в Москву, так как глава семейства получил должность государственного контролера Московского узла железных дорог. Круг их общения составляли знатнейшие люди Российской империи, в том числе московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович и его супруга Елизавета Федоровна. Но… Мария Федоровна не довольствовалась ролью светской львицы. Мечта о сцене взяла верх и над материнскими чувствами, и над обязанностями жены крупного чиновника. Высшим удовольствием для молодой, красивой, честолюбивой женщины стала высокая оценка ее актерского таланта. В одном из поздних писем (1938) Андреева сама это признала, впрочем, оправдывая себя изменами мужа: "Мое внешнее положение жены тайного советника играло куда меньшую роль, чем мой успех на сцене и отношение так называемого общества ко мне".
В Москве артистические дарования Марии Федоровны расцвели в полную силу. Она брала уроки у знаменитой актрисы Малого театра H. М. Медведевой - наставницы блистательной М. Н. Ермоловой. Наконец в 1894 году талант Андреевой привлек внимание К. С. Станиславского. Константин Сергеевич к тому моменту уже много лет вел курсы актерского мастерства в Обществе искусства и литературы. Станиславский предложил Андреевой войти в число его учеников, та с радостью согласилась. За пять лет ученичества под руководством Станиславского (1894–1898) Мария Федоровна сыграла целый ряд блестящих ролей, в том числе 11 главных героинь в спектаклях: "Светит, да не греет" А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева, "Уриэль Акоста" К. Ф. Гуцкова, "Бесприданница" А. Н. Островского и др. Большая их часть была исполнена в паре с Константином Сергеевичем. По словам биографа актрисы Н. А. Волоховой, "после третьего спектакля - "Бесприданница", - где опять чудесный дуэт создали Андреева и Станиславский (Лариса и Паратов), о них заговорили всерьез. Театральный критик Дрезден в своей книге "Сорок лет театра" писал: "Зная по опыту, каков удельный вес любителей, я к этой затее отнесся критически. Однако первый выход Паратова (Станиславский), Ларисы (Андреевой) вызвал во мне совсем другое чувство. Это было подлинное искусство"… Чарующее впечатление производила своей игрой Мария Федоровна. Благородная внешность сочеталась в ней с изяществом исполнения и глубоким проникновением в образ".
Роли, сыгранные М. Ф. Андреевой на любительской сцене, принесли ей большой успех. Сама Мария Федоровна об этом периоде своей жизни писала другу, музыканту, революционеру-подпольщику H. Е. Буренину: "Я тогда уже сыграла в Обществе искусства и литературы, в спектаклях Станиславского, ряд больших ролей. Меня знала культурная московская театральная публика как Юдифь в "Уриэле Акосте", Раутенделейн в "Потонувшем колоколе", и я уже становилась известностью, любимицей публики". И, что еще важнее, ее талант высоко оценил сам Станиславский.
В феврале 1902 года Константин Сергеевич писал Марии Федоровне: "Итак, мы познакомились. Нам нужна была артистка, и я увлекся Вашими данными, и не ошибся, и не раскаиваюсь теперь. Однако у Вас были, как у всякого, не одни достоинства. Были и недостатки. Как артистка Вы были избалованы похвалами и поклонниками и с большой охотой слушали комплименты, но не замечания. Это так естественно. Долго Вы не принимали моих замечаний, и это охлаждало меня. Наконец Вы переломили себя и сделались артисткой, а не актеркой… и стали расти в художественном отношении. Эту победу над самолюбием я очень ценил, ценю и буду ценить и любить в Вас. Когда… я почувствовал проблески идеи в Вашем деле, когда в Вас исчезла дилетантка, уступив место серьезной работнице, я привязался к Вам как к артистке и исключительные данные ее я стал считать своими, стал любовно оберегать их. Только тут я разглядел в Вас человека, так как человек и артист это одно целое. Я полюбил в Вас экспансивность, типичную черту Вашего "я".
По всей видимости, перелом в отношении М. Ф. Андреевой к работе произошел до 1898 года. Во всяком случае, с образованием Художественного театра К. С. Станиславский пригласил ее в труппу. Мария Федоровна стала одной из первых актрис Художественного театра, будучи зачислена в него 15 июня 1898 года. Для этого нужно было пройти строжайший отбор, судьями в котором выступали К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко. Последний в сентябре 1898 года в одном из писем А. П. Чехову подчеркивал: и он сам, и Станиславский выбрали из своих учеников лишь наиболее талантливых. "Я из 7 выпусков своих учеников выбрал только 8 человек (из 70), а Алексеев из 10-летнего существования своего Кружка только 6 человек". А Станиславский подробно описывал процедуру "отбора" актеров: "Мировая конференция народов не обсуждает своих важных государственных вопросов с такой точностью, с какой мы обсуждали тогда основы будущего дела, вопросы чистого искусства, наши художественные идеалы, сценическую этику, технику, организационные планы, проекты будущего репертуара, наши взаимоотношения.
"Вот вам актер А., - экзаменовали мы друг друга. - Считаете вы его талантливым?"
"В высокой степени".
"Возьмете вы его к себе в труппу?"
"Нет".
"Почему?"
"Он приспособил себя к карьере, свой талант - к требованиям публики, свой характер - к капризам антрепренера и всего себя - к театральной дешевке. Тот, кто отравлен таким ядом, не может исцелиться".
"А что вы скажете про актрису Б.?"
"Хорошая актриса, но не для нашего дела".
"Почему?"
"Она не любит искусства, а только себя в искусстве".
"А актриса В.?"
"Не годится, - неисправимая каботинка".
"А актер Г.?"
"На этого советую обратить ваше внимание".
"Почему?"
"У него есть идеалы, за которые он борется; он не мирится с существующим. Это человек идеи".
"Я того же мнения и потому, с вашего позволения, заношу его в список кандидатов".
Мария Федоровна с успехом прошла этот отбор - ее не сочли ни каботинкой, ни человеком, готовым приспосабливаться. Яркость артистического таланта Андреевой не вызывала сомнений. Очень быстро она стала "одной из премьерш театра", играя в нем ведущие роли. На сцене Художественного театра М. Ф. Андреева блистала несколько лет (1898–1904, 1906).
Однако почти одновременно с Художественным театром в жизни актрисы появилось другое, всепоглощающее увлечение. Оно занимало сперва небольшую часть жизни Андреевой, потом все большую и большую. Это была революционная деятельность.
По собственным словам Андреевой, первое ее знакомство с революционерами-подпольщиками состоялось в начале 1897 года. "В помощь гувернантке-француженке" своего сына Юрия Мария Федоровна пригласила студента Московского университета Д. И. Лукьянова. "Вот этот-то Дмитрий Иванович (очень внешне неказистый парень, но неглупый), член землячества студентов-ставропольцев, и познакомил меня спустя несколько месяцев жизни у нас в доме со своими товарищами по землячеству. Для меня это все были очень необыкновенные по сравнению с обычными знакомыми люди, очень интересные… Я узнала, что они образовали кружок марксистов и читают вместе, разбирая и изучая, "Капитал" Маркса. Я стала бывать в этом кружке… Изучили мы два тома, до третьего я тогда не дошла, переводили с немецкого, читали по гектографским листкам. Вот эти-то ставропольцы и были моими чрезвычайно усердными и, как я теперь вижу, очень полезными мне "просветителями". По воспоминаниям ее приемного сына, Андреева проводила вместе со студентами все свободные "вечера, слушала споры на политические и философские темы. Всё это будоражило ее мысль, рождало горячий отклик, круто меняло весь привычный круг понятий о жизни". К октябрю 1898 года, когда на сцене Художественного театра прошел первый спектакль, Мария Федоровна, по ее словам, являлась "горячим марксистом и убежденнейшим приверженцем рабочего класса - творца всех ценностей мира".
В 1897–1898 годах Мария Федоровна впервые заглянула в пропасть революции и увидела там нечто невероятно притягательное. С этого момента жизнь ее разделилась на две части: легальную - светские приемы в доме мужа, карьера актрисы - и подпольную: служение делу революции. Первое время (примерно до 1899 или 1900 года) легальная часть ее жизни весомо преобладала, но постепенно она всё меньше и меньше увлекала Марию Федоровну. Со временем поддержание обычного уклада жизни, в том числе светских связей, стало для нее не более чем данью конспирации…
Намерение служить делу революции крепло в душе актрисы по мере того, как расширялся круг ее знакомств с "новым" для нее миром революционного подполья. В основном это были деятели, работавшие "под непосредственным руководством В. И. Ленина", после раскола Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1903 году назвавшие себя большевиками. Так, около 1898 года Мария Федоровна познакомилась с М. А. Михайловым (конспиративная кличка "дядя Миша"), который стал "ее крестным отцом по подпольной работе". В то время Михайлов "был студентом, вращался в тех же кружках, но уже был членом РСДРП. Неплохой организатор, он сразу учуял во мне большие возможности и очень умело и ловко направлял их куда и как было нужно для партии", - вспоминала она. Именно с Михайлова началась цепочка знакомств, которая со временем привела Андрееву непосредственно к В. И. Ленину. Уже в 1899 году, через "дядю Мишу", актриса была связана "с московскими партийцами". Причем "мое участие якобы строго было законспирировано, хотя народу всякого, самого подозрительного, ходило ко мне великое множество, и, как это ни странно, всё это как-то сходило с рук", - писала она.
"Дядя Миша" в 1901 году познакомил М. Ф. Андрееву с одним из руководителей Московской организации РСДРП П. А. Красиковым (клички "Антон", "Панкрат", "Игнат", "Музыкант"), который, по признанию актрисы, сыграл большую роль в ее "социалистическом воспитании": "Ввел меня в партийную работу и окончательно прикрепил к большевикам тов[арищ] "Игнат" - П. А. Красиков… Было это в 1901–1902 гг., я не была тогда еще членом партии, но уже твердо приняла ленинскую платформу, с которой ни разу не сходила. Если до 1902 года я помогала многим, то с этого времени все мои усилия были твердо направлены в сторону большевиков, причем "Игнат" сыграл в этом большую роль".
Тот же Михайлов свел Андрееву с Л. Б. Красиным (партийные клички "Никитич", "Зимин", "Винтер"), которому еще предстояло сыграть определенную роль в судьбе С. Т. Морозова. По словам советских исследователей, "это был талантливый организатор большевистского подполья, член партии с 1890 года. Леонид Борисович… работал агентом ленинской "Искры", в 1903–1907 годах был членом ЦК РСДРП. В первой российской революции Л. Б. Красин руководил Боевой технической группой при ЦК партии. Впоследствии он стал видным советским государственным деятелем, дипломатом. В то время, о котором идет рассказ, Л. Б. Красин ведал партийной кассой".
Именно знакомство с Красиным способствовало окончательному приобщению М. Ф. Андреевой к партийным делам. Сама Андреева писала H. Е. Буренину о Красине: "Я просто была при нем чем-то вроде агента по финансовым делам. Он говорил мне, что для того-то или того-то нужны деньги, приблизительно столько, и я стремилась как можно точнее выполнить распоряжение". Актриса стала выполнять задания Центрального комитета социал-демократической партии. Летом 1904 года жизненный путь привел М. Ф. Андрееву в Женеву, где она познакомилась с Лениным. Владимир Ильич дал ей партийную кличку - "Феномен".
Андреева "взяла на себя хлопоты", связанные с легализацией подпольщиков: обеспечивала их "чистыми" документами, устраивала на работу (в том числе при помощи "московских промышленных тузов"). Она хранила и обеспечивала перевозку нелегальной литературы: книг, брошюр и особенно "Искры" - первой общерусской марксистской нелегальной газеты, которая была создана В. И. Лениным в 1900 году и доставлялась в Россию из заграницы. По словам А. Л. Желябужского, в этот период "наиболее ответственным участком была работа по добыванию средств для ленинской "Искры". В 1903 году Андреева заняла пост председателя нелегального Красного Креста, который оказывал помощь политическим заключенным и ссыльным. Наконец, по поручению В. И. Ленина и под непосредственным руководством Л. Б. Красина в конце 1903-го - начале 1904 года Мария Федоровна стала финансовым агентом Центрального комитета партии: собирала деньги при помощи благотворительных концертов или же путем "обложения" тех, кто увлекся идеей революции. Работа по сбору средств "шла с успехом и принимала всё больший размах - удавалось добывать очень крупные средства". Наконец, в самом начале 1904 года Мария Федоровна вместе с Горьким была официально принята в ряды РСДРП, во фракцию большевиков. А с 1905 года, по свидетельству H. Е. Буренина, "Мария Федоровна была тесно связана с "Боевой технической группой". Чем занималась Боевая техническая группа, легко понять из его же воспоминаний: "Группа устанавливала связь с рабочими, создавала боевые отряды в районах и на предприятиях, добывала и распределяла оружие". И Андреева во всем этом принимала живейшее участие…
Итак, М. Ф. Андреева на протяжении ряда лет подвергала опасности не только свою жизнь, но и жизни двоих детей. Мало задумываясь о их будущем, она занималась подготовкой революционного переворота. При этом прекрасно осознавая, что этот переворот обернется массовым кровопролитием. Впоследствии Андреева станет крупным деятелем Советского государства. С 1918 года - комиссар театров и зрелищ в Петрограде, в 1919–1921 годах - заместитель народного комиссара просвещения в Петрограде; один из инициаторов создания Большого драматического театра (1919), директор Московского дома ученых (1931–1948). Всё это будет логическим продолжением ее второй, подпольной, части биографии.
По словам революционера П. С. Заславского, "эта женщина, по рождению принадлежавшая к высшим классам, талантливая артистка Художественного театра из числа блестящего созвездия Станиславского, молодая и красивая, пришла в партию большевиков по велению сердца, целиком отдавшись служению своему народу. Она передавала большевистской организации оружие, собирала большие средства для партии, для помощи заключенным в тюрьмах, для побегов из ссылки". Мария Федоровна вела двойную жизнь. В доме ее гостили как высокие особы, так и революционно настроенные разночинцы. "Нелегко было совмещать столь разнообразный состав посетителей. Революционеры и студенты никак не сочетались с чиновниками и аристократами. В доме было два подъезда - через один впускали "своих", через другой - "гостей", - вспоминал А. Н. Серебров.