Втроем они жили во всех квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Втроем с 1926 по 1930 год - последние четыре года - Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке.
Любовь Маяковского и Лили Юрьевны была непростой. На рубеже 1922 и 1923 годов Маяковский написал поэму "Про это" - про любовь, пронзительный крик о "смертельной любви поединке". В этот момент они с Лилей решили попробовать разорвать отношения и не видеться ровно три месяца. В день, когда закончился этот срок, Маяковский прочитал поэму ей. Лиля была счастлива. Она вновь испытывала это упоительное чувство - быть музой гения; чувство, которое ей не мог дать ни один любовный роман. Когда Осип услышал поэму, он воскликнул: "Я же говорил!" Пока Маяковский томился в своем "одиночном заключении" и писал, Брик часто повторял Лиле, ссылаясь на проверенный веками опыт: именно любовные терзания, а отнюдь не счастье дают толчок к созданию величайших произведений искусства.
1924 год был переломным в развитии отношений между Лилей Юрьевной и Маяковским. Между ней и председателем Промбанка и заместителем Наркомфина Краснощековым начался роман, о котором знал Маяковский. За Краснощековым следовали все новые и новые увлечения: Асаф Мессерер, Фернан Леже, Юрий Тынянов, Лев Кулешов. Для Лили крутить романы с близкими друзьями было так же естественно, как дышать. Приятное разнообразие в ее жизнь вносили и регулярные поездки в Европу. В Лилиной гостиной едва ли не ежевечерне пили чай всесильный чекист Яков Агранов и Михаил Горб, крупный начальник из ОГПУ. Поговаривали, что Агранов, приставленный властями приглядывать за творческой интеллигенцией, входил в число Лилиных любовников. Поэтому с разрешениями на выезды за границу у Бриков и Маяковского проблем не было. "Разве мы не договаривались, Володечка, что днем каждый из нас делает что ему заблагорассудится и только ночью мы все трое собираемся под общей крышей? По какому праву ты вмешиваешься в мою дневную жизнь?!" - такова была позиция Лили Брик.
Маяковский все чаще сбегал в Париж, Лондон, Берлин, Нью-Йорк, пытаясь найти за границей прибежище от оскорбительных для его "чувства-громады" Лилиных романов. В Нью-Йорке у него случился роман с русской эмигранткой Элли Джонс, которая родила от него ребенка. Осенью 1928 года Маяковский едет в Париж. В Ницце отдыхала его американская подруга Элли Джонс с двухлетней дочкой, Маяковский встретился с ними. Лиле шепнули об этом друзья с Лубянки, где, разумеется, читали все письма, приходившие Маяковскому из-за границы. "Вдруг останется там? А если женится на Джонс и сбежит в Америку?" - Лиля отчаянно искала выход. В Париже жила сестра Лили Эльза, которая по Лилиной просьбе, познакомила его с очаровательной 22-летней эмигранткой Татьяной Яковлевой, моделью Дома Шанель. Ко времени знакомства с Владимиром Маяковским в Татьяне Яковлевой была молодая удаль и бьющая через край жизнеутвержденность. С выразительными глазами и яркими светящимися желтыми волосами, пловчиха и теннисистка, она, фатально неотразимая, обращала на себя внимание многих молодых и немолодых людей своего круга.
Причин для организации встречи Маяковского и Яковлевой могло быть две. Во-первых, подбросить Маяковскому барышню в его вкусе, чтобы он увлекся ею и позабыл о женитьбе - в тройственном семейном союзе Маяковского, Лили Брик и Осипа Брика Маяковский после революции был главным кормильцем. Лиля купалась в славе главной музы великого поэта. С другой стороны, и сама Эльза, которая в это время жила в Париже в большой бедности, была заинтересована в задержке стремящегося вернуться в Москву Маяковского: все время его присутствия в Париже она пользовалась его кошельком.
Надежда Эльзы на легкий флирт не оправдалась: Маяковский влюбился в Татьяну Яковлеву с первого взгляда. Татьяна так вспоминала первую встречу: "Войдя в гостиную, я увидела хозяина, Эльзу Триоле и высокого, большого господина, одетого с исключительной элегантностью в добротный костюм, хорошие ботинки и с несколько скучающим видом сидящего в кресле. При моем появлении он сразу устремил на меня внимательные серьезные глаза. Его короткий бобрик и крупные черты красивого лица я узнала сразу - это был Маяковский".
Маяковский вызвался проводить ее домой. В холодном такси он снял с себя пальто и укрыл ей ноги. С этого момента она почувствовала к себе такую нежность и бережность, не ответить на которую было невозможно.
После этого Маяковский и Татьяна стали встречаться ежедневно. Лиле он перестал писать и лишь две недели спустя отправил телеграмму, в которой сообщил о покупке автомобиля Renault. О том, что цвет автомобиля ему помогала выбирать Татьяна, он сообщать не стал.
Виктор Шкловский в своей работе "О Маяковском" пишет: "Рассказывали мне, что они были так похожи друг на друга, так подходили друг к другу, что люди в кафе благодарно улыбались при виде их". Шкловский называет Татьяну "русской красавицей парижской чеканки". Художник Шухаев и его жена, жившие в то время в Париже, пишут о том же. Про эти романтические и сильные отношения Маяковский написал стихотворение "Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви".
Татьяна встретила уклончиво уговоры Маяковского ехать женой его с ним в Москву. Во-первых, не так просто бросить налаженный и роскошный быт и уехать в большевистскую Россию; во-вторых, в глубине души Татьяна знала, что Москва - это Лиля, что "старая любовь не прошла". Не скрываются слова Маяковского: "Я люблю только Лилю". Татьяна Яковлева рассказывала, что в Париже Владимир все время говорил ей о Лиле; они, Владимир и Татьяна, вместе покупали Лиле подарки в парижских магазинах. Влюбившись не на шутку в Татьяну, он в то же время думал о другой женщине, о Лиле.
"У меня сейчас, - пишет Татьяна матери, - масса драм. Если бы я даже захотела быть с Маяковским, то что стало бы с Илей, и кроме него есть еще двое. Заколдованный круг". Больше месяца длилась их первая встреча. Перед отъездом Маяковский сделал заказ в парижской оранжерее - еженедельно посылать цветы по адресу любимой женщины. После отъезда поэта на имя Татьяны Яковлевой несколько лет шли цветы - цветы от Маяковского.
По приезде в Москву Маяковский признался Лиле: "Все, Лиличка. Я твердо решил - женюсь на Татьяне и перевожу ее в Москву. Там жить не смогу, сама знаешь. Прости. Ведь мы давно ничего друг от друга не скрываем".
Лиле доносили, что Володя стал "плохо вести себя за границей", критиковать Россию… Похоже, он действительно хочет жениться на этой Яковлевой. Однажды вечером Лиля решила прочесть вслух только что полученное письмо от сестры из Парижа. В нем сообщалось, что "Татьяна Яковлева выходит замуж за какого-то виконта, венчание пройдет в церкви, как полагается, с флердоранжем, в белом платье". Маяковский молча поднялся из-за стола и вышел из комнаты. При этом Лиле было прекрасно известно, что на самом деле Яковлева в то время и не помышляла о замужестве, ведь виконт дю Плесси только-только начал ухаживать за Татьяной.
Переписка, однако, продолжается. Она упрекает его в молчании, но в ее письмах уже чувствуется какой-то холодок: видимо, Татьяна узнала о внезапно вспыхнувшем (может быть, из-за отчаяния и безысходности) увлечении Маяковского Полонской. Наконец Яковлева неожиданно перестала ему писать, а может быть, ее письма просто перестали до него доходить. Он же слал и слал ей "молнии", полные горечи и недоумения: "Детка, пиши, пиши и пиши! Я ведь все равно не поверю, что ты на меня наплюнула".
Так или иначе, по тем или иным причинам поэт застрелился 14 апреля 1930 года.
Друг Маяковского Василий Каменский в письме к матери Татьяны, высказал небезынтересное суждение об уходе поэта из жизни: "Одно ясно - Таня явилась одним из слагаемых общей суммы назревшей трагедии. Это мне известно от Володи: он долго не хотел верить в ее замужество. Полонская особой роли не играла".
Поэт рано утром 14 апреля 1930 года, за три часа до выстрела, поехал на телеграф и дал в Париж на имя Татьяны Яковлевой телеграмму: "Маяковский застрелился".
23 июля 1930 года вышло правительственное постановление о наследниках Маяковского. Ими были признаны Лиля Брик, мать и две его сестры. Каждой из них полагалась пенсия в 300 рублей, по тем временам немалая. Лиля также получила и половину авторских прав, другую половину поделили родные Маяковского. Признав за Лилей Брик все эти права, власти, по сути, признали факт ее двоемужия.
"Письмо Татьяне Яковлевой" так и не увидело свет при жизни поэта, и этому "способствовали" Брики: Лиля и Осип блюли имидж советского поэта, а любовь к эмигрантке не вписывалась в их схему. Первая публикация стихотворения в России появилась в 1956 году.
Бертран дю Плесси, муж Татьяны, организатор первой эскадрильи Свободных французских военно-воздушных сил де Голля, в июле 1941 года был сбит фашистской зенитной артиллерией над Средиземным морем. Впоследствии Татьяна вышла замуж вторично и переехала в США. Умерла она в 1991 году.
Булгаков и Елена
Родилась Елена Сергеевна в 1893 году в Риге. Ее отец, Сергей Маркович Нюренберг, происходил из древнего немецкого рода. Родители дали дочери прекрасное образование: Елена в совершенстве владела тремя языками, была великолепно воспитана. В 1911 году она закончила гимназию в Риге.
В 1915 году Елена вместе с родителями переехала в Москву, после революции 1917 года отец и мать вернулись в Ригу.
В декабре 1918 года Елена в возрасте 25 лет обвенчалась в Москве с Юрием Нееловым - адъютантом командующего 16-й армией красных Евгения Шиловского. Неелов в царской армии был капитаном, затем перешел на сторону большевиков. Шиловский влюбился в Елену отчаянно и сделал все для того, чтобы заполучить ее. Пользуясь своим положением старшего по званию, он отдал приказ об отправке Неелова в штаб Южного фронта, а сам тем временем ухаживал за Еленой и добился ее взаимности. Евгений уговорил Елену расторгнуть брак с Нееловым. А потом просил ее руки - и она согласилась, а осенью 1921 года они поженились, хотя уводить супругу у младшего по званию считалось в царской армии дурным тоном. В 1921 году у них родился сын Евгений, а в 1926 году - Сергей. После Гражданской войны Шиловский служил в Академии Генштаба. У его жены было все. Однако в письмах сестре Елена сетовала, что эта семейная идиллия тяготит ее, что супруг целыми днями занят на работе, а ей не хватает прежней жизни. "Я не знаю, куда мне бежать…" - с тоской говорила она.
28 февраля 1929 года она познакомилась с Михаилом Булгаковым: "…я встретила Булгакова случайно в одном доме, я поняла, что это - моя судьба, несмотря на все, несмотря на безумно трудную трагедию разрыва. Я пошла на все это, потому что без Булгакова для меня не было ни смысла жизни, ни оправдания ее…"
Михаил Афанасьевич Булгаков был в ту пору уже знаменитым драматургом. С октября 1926 года во МХАТе с большим успехом прошла пьеса "Дни Турбиных". Ее постановка была разрешена на год, но позже несколько раз продлевалась, поскольку пьеса понравилась И. Сталину, более 14 раз посещавшему ее представления. Одновременно в советской прессе проходит интенсивная и крайне резкая критика творчества Булгакова. По его собственным подсчетам, за 10 лет появилось 298 ругательных рецензий и 3 благожелательных. Среди критиков были такие влиятельные литераторы и чиновники, как Маяковский, Безыменский, Авербах, Шкловский, Керженцев и многие другие.
В конце октября 1926 года в Театре им. Вахтангова с большим успехом прошла премьера спектакля по пьесе "Зойкина квартира". У Булгакова возник замысел романа, позднее названного "Мастер и Маргарита". Писатель также начал работу над пьесой о Мольере "Кабала святош".
Для Михаила Афанасьевича встреча с Еленой Сергеевной оказалась любовью на всю оставшуюся жизнь. К моменту знакомства с Еленой, Булгаков был уже дважды женат.
С первой женой, Татьяной Лаппа, заставившей его побороть пристрастие к морфию, он расстался, когда ему, профессиональному писателю, только вошедшему в моду, стало удобнее считаться холостым. Перед смертью Михаил Афанасьевич просил позвать к нему его Тасю. Любопытно, что он не раз говорил первой жене, будто еще в Киеве гадалка нагадала ему три женитьбы.
Со второй супругой, Любовью Белозерской, "бабой бойкой и расторопной", которая была с ним на самом пике писательской славы, он порвал, когда собрался жениться на Елене Сергеевне. Как говорили, Люба Белозерская тогда против их романа ничего не имела - у нее тоже были какие-то свои планы.
Однако воссоединиться влюбленным удалось далеко не сразу. Состоялось тяжелое объяснение с мужем Елены Сергеевны, Евгением Александровичем. Он угрожал Булгакову пистолетом, кричал жене, что детей не отдаст никогда, потом настоял, чтобы их встречи прекратились. Елена не могла решиться бросить супруга, которого глубоко уважала, и двух любимых сыновей. Разрываясь между любовью и чувством долга, она попыталась вычеркнуть Булгакова из своей жизни. На протяжении двадцати месяцев они не встречались.
К 1930 году произведения Булгакова перестали печататься, пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы "Бег", "Зойкина квартира", "Багровый остров", спектакль "Дни Турбиных" снят с репертуара. В 1930 году Булгаков писал брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжелом материальном положении. Он написал письмо Правительству СССР, датированное 28 марта 1930 года, с просьбой определить его судьбу - либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе. Елена Сергеевна, "несмотря на жестокое противодействие Шиловского", помогала Булгакову печатать и разносить по адресам это письмо. 18 апреля 1930 года Булгакову позвонил Сталин и порекомендовал драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ. С 1930 по 1936 год Булгаков работал во МХАТе в качестве режиссера-ассистента. В январе 1932 года Сталин вновь разрешил постановку "Дней Турбиных", и до войны она больше не запрещалась. Однако ни на один театр, кроме МХАТа, это разрешение не распространялось.
В это время Елена Сергеевна впервые за время своего добровольного затворничества оказалась одна на улице. Первым встреченным ею человеком оказался именно Булгаков, а первыми его словами, сказанными ей, было: "Я не могу без тебя жить". Эта встреча стала решающей - влюбленные решили быть вместе несмотря ни на что.
3 октября 1932 года состоялось два развода - Булгакова с Белозерской и Шиловского с Нюренберг. А уже 4 октября 1932 года влюбленные Михаил и Елена сочетались браком. Старший сын Женя остался с отцом, младший Сережа - с матерью, и Булгаков полюбил его как родного. Бывший муж материально помогал жене и сыну, но с Булгаковым никогда не встречался. После расставания с супругой Евгений Александрович женился на дочке писателя Алексея Толстого.
И началась их семейная жизнь. Блестящая светская дама столицы, устраивавшая приемы для всей верхушки командования Красной армии, продолжила эту традицию и с новым мужем. "Елена Сергеевна не была красавицей - все вспоминают только о необыкновенном обаянии этой женщины, - но умела и любила принять, угостить. Михаил Афанасьевич бывал за этим уютным круглым столом не только упоительным рассказчиком, но и заботливым гостеприимным хозяином. Правда, у меня в голове почему-то иной раз шевелилось грешное подозрение: а не придется ли им завтра что-нибудь снести в комиссионный магазин после таких роскошеств? Ведь жили они только на его зарплату, да на авторские за "Турбиных", которые шли только во МХАТе и не так уж часто. Все мы, бывало, любовались прекрасной старинной люстрой, висевшей у них в столовой. Но фразочку: "Ничего, я люстру продам!" - слыхивал я в этом доме не раз, не при гостях, разумеется. Вообще что-то не совсем благополучное, как будто нависшее над этим домом мерещилось мне всегда, как бы ни бывало мне здесь захватывающе интересно и весело…" - делится воспоминаниями В.Я. Виленкин, работавший тогда завлитом МХАТа.
Елена Сергеевна всю себя посвятила мужу и его работе. Она писала под его диктовку, перепечатывала рукописи на машинке, редактировала их, составляла договоры с театрами, вела переговоры с нужными людьми, занималась корреспонденцией. Великой ее заслугой является сохранение булгаковского архива - многие рукописи, хранившиеся в одном-единственном экземпляре, она успела перепечатать.
Булгаков передал Елене доверенность на заключение договоров с издательствами и театрами по поводу своих произведений, а также на получение авторских гонораров. Елена Сергеевна печатала под диктовку все произведения писателя 30-х годов.
Спектакль "Кабала святош" увидел свет в 1936 году после почти пяти лет репетиций. После семи представлений постановка была запрещена, а в "Правде" была помещена разгромная статья об этой "фальшивой, реакционной и негодной" пьесе. После статьи в "Правде", Булгаков ушел из МХАТа и стал работать в Большом театре как либреттист и переводчик.
Они прожили вместе восемь лет - восемь лет безграничной любви, нежности и заботы друг о друге. Осенью 1936 года Булгаков завершил свое самое известное произведение - роман "Мастер и Маргарита", прообразом главной героини которого стала его обожаемая Елена.
Внук Елены Сергеевны рассказал следующее: "Они жили вместе около восьми лет. Это был самый насыщенный период в жизни бабушки: Булгаков писал, а всем остальным - переговорами с театрами, редактурой, печатанием - занималась она. Благодаря этому Михаил Афанасьевич освободился от рутинной работы, которой терпеть не мог. Булгаков был не только гениальным писателем, но и хорошим врачом. Он прекрасно понимал, что с ним сделает гипертония. Михаил Афанасьевич практически предугадал дату своей смерти и подробно описал бабушке то, что с ним будет дальше: "Готовься, ты со мной будешь мучиться. Сначала у меня пропадет зрение, затем начнутся провалы в сознании…".
Действительно в 1939 году в жизни супругов началась черная полоса. Здоровье Булгакова стремительно ухудшалось, он терял зрение и мучился от страшных головных болей, из-за которых вынужден был принимать морфий. Он умирал, впадал в беспамятство, снова приходил в себя и в минуту просветления сказал, что все, что он написал, было сделано ради Елены Сергеевны: "Я жалею только о том, что мои книги никто не прочтет". И она ответила: "Я обещаю тебе, что твои произведения будут напечатаны".
10 марта 1940 года Михаила Афанасьевича не стало.
В 1940 году Елена Сергеевна забрала с кладбища Данилова монастыря камень "голгофа", лежавший на могиле Гоголя и оставшийся здесь после перезахоронения Гоголя на Новодевичьем кладбище. Этот камень она установила на могиле мужа на том же Новодевичьем кладбище.