3
К тому времени битва между людьми Райана и Дюка велась уже на широком фронте. В рамках этой войны Дюк создал новую компанию-поставщика под названием "Континентал тобакко", акциями которой торговали на неофициальной фондовой бирже.
Неофициальная биржа в те дни располагалась прямо на улице напротив фондовой биржи. Брокеры собирались на Брод-стрит и совершали сделки на открытом воздухе, под дождём или при ясной погоде, в пургу и в жару. Часто распоряжения покупать или продавать они получали сигналом от клерков из окон близ расположенных офисов. О совершении сделок брокеры сигнализировали аналогичным образом.
Для того чтобы заставить Дюка беспокоиться и произвести на него впечатление от мощи "Юнион" и его ресурсов, Райан затеял операцию против ценных бумаг "Континентал". Меня вызвали из Сент-Луиса и поставили задачу произвести эту операцию. В Сент-Луисе я был одним из команды. Здесь же я распоряжался сам и получал команды непосредственно от Райана.
Мы виделись с ним каждое утро. Он жил на Западной 72-й улице, всего в нескольких кварталах от нас, и по дороге в центр города я заходил к нему домой. Обычно это происходило ещё до того, как мистер Райан вставал с постели. Меня, как правило, провожали к нему в спальню, и иногда он разговаривал со мной во время бритья.
Через несколько лет много говорили об отчуждении, наступившем между Райаном и его женой, но в то время они производили впечатление преданных супругов. Хотя, по правде говоря, казалось, что Райана мало что занимает, кроме вопросов бизнеса. В отличие от него его жена была поглощена домом и растущей семьей. Их дети, все мальчики, бегали буквально по всему дому. Той зимой она вязала шерстяную кофточку для нашей маленькой дочки Белль.
Торговля акциями "Континентал тобакко" была моей первой крупной операцией на неофициальной бирже, первой и одной из немногих, проведённых там. Я и в те времена не был первоклассным "уличным" трейдером, и, наверное, так никогда и не сумел им стать. Получилось так, что мне не был дан такой талант. К счастью, я достаточно быстро в этом удостоверился. Стремление сэкономить несколько долларов комиссионных подчас сводилось к потере тысяч.
Для той операции я нанял двух брокеров. Мистер Райан установил для меня максимальную сумму, которую я мог бы потерять, – 200 тысяч долларов. Мы начали работать вскоре после наступления нового, 1989 г.
Акции "Континентал" продавались по 45 долларов. За шесть недель мне удалось опустить рынок до 30 долларов. Мне никогда прежде не удавалось так низко сбить цену, но в данном случае все опасались, что табачная война приведёт к убыткам в компании "Континентал".
Обычно брокер, играющий на понижение рынка, продолжает продавать акции по мере того, как они падают в цене, в надежде уронить их ещё ниже. Я придерживался тактики покупать акции, пока рынок был слабым, и снова продавать их после того, как он восстановится. Это позволило мне оставаться в прибыли даже тогда, когда бумаги компании "Континентал" опускались.
Однажды, когда у меня был особенно удачный день, в наш офис ворвался мистер Райан, который потребовал от меня, чтобы я остановил операции на бирже. Он спросил, сколько его денег я потерял. Я ответил, что он не только ничего не потерял, но и добавил на свой счёт солидную сумму.
– Я просил, чтобы вы заставили их беспокоиться, но не разорили до конца, – проворчал он, но я видел, что он доволен.
Сейф был полон первых, вторых и третьих поступлений от "Джорджия пасифик". Мы просто запихивали туда ценные бумаги, как будто они ничего не стоили. В то время, насколько я помню, они стоили примерно 9 долларов.
Я нанял конный экипаж. Он был весь завален ценными бумагами, и, когда я садился туда, мне некуда было даже поставить ноги. Так я доехал до нашего офиса. Я решил изучить дела компании и попытаться заинтересовать людей её ценными бумагами.
Однажды, когда ценные бумаги стоили уже около 30 долларов, мне позвонил мистер Райан и спросил, почему я не продал их. Я ответил, что следовал его инструкциям продавать, когда посчитаю, что настал самый благоприятный для этого момент, а пока я чувствую, что цена на эти бумаги будет ещё расти. Он тогда согласился со мной и придержал их, и позже я продал бумаги по цене около 50 долларов. Они успели вырасти ещё почти вдвое.
Вскоре после сделки с "Лигетт и Майерс" Райан поручил мне купить контрольный пакет акций "Норфолк энд Вестерн". Мне удалось купить для Райана большое количество акций, даже не поднимая на них цену, но этого количества было недостаточно для того, чтобы получить контрольный пакет.
В другой раз Райан попросил меня приобрести контрольный пакет железной дороги "Вабаш". К тому времени я совершал уже много операций в своих собственных интересах, поэтому мог размещать заказы у других брокеров, не возбуждая подозрений, что покупаю акции не для себя. Правда, иногда те самые люди, которые делали мне заказы на покупку ценных бумаг, пытались пустить пыль в глаза любопытным, заявляя: "Интересно, для кого Барух покупает этот рынок".
То дело с компанией "Вабаш" стоит упомянуть для того, чтобы проиллюстрировать, как брокеры работают друг с другом. Когда я шёл покупать акции, то обнаружил, что там сидит Дейв Барнес. Дейв был моим хорошим другом, с которым я познакомился в Лонг-Бранч. Он с друзьями любил заплывать в океан, обмотав вокруг шеи небольшую фляжку с виски, откуда они время от времени делали глотки, чтобы согреться.
В тот день Дейв предлагал общие акции "Вабаш" по цене 3 или 4 доллара и привилегированные, которые стоили около 17 долларов. Если бы я купил у него акции, то Дейв, я был уверен, закупит новые, которые вновь предложит мне уже по более высокой цене.
Я побродил вокруг и, сев рядом с ним, заметил:
– Дейв, прими мой совет и не продавай эти бумаги сразу. Скупай их в течение дня, а потом продай все вместе.
– Хорошо, Барри, – ответил он, встал и вышел.
По каким-то неизвестным мне причинам Барнес всегда звал меня Барри.
Тогда я стал спокойно покупать акции "Вабаш", и простые, и привилегированные. И Барнес не мешал мне. Если бы я попытался перехитрить его, это могло обойтись моему клиенту в многие тысячи долларов. Я же просто попросил Дейва побыть в стороне и позволить мне отработать мой заказ. Он знал, что когда-нибудь придёт день, и я сделаю для него то же самое. Вот так в наше время брокеры сотрудничали, если они доверяли друг другу.
За сделку с "Лигетт энд Майерс" нашей фирме заплатили в качестве комиссионных 150 тысяч долларов, не очень большую сумму, учитывая важность той сделки. Но тогда я ещё мало понимал в комиссионных. Это позже я стал специалистом в этом вопросе. Тем не менее 150 тысяч долларов была большая сумма для "Хаусман энд компани". Она являлась приличной частью нашей общей прибыли за тот год, составившей 501 тысячу долларов. Одна треть от этой суммы полагалась мне, так как к тому времени мой процент в компании Хаусмана значительно вырос от назначенной мне Артуром Хаусманом одной восьмой от прибыли. Теперь мы располагались в большом офисе на Брод-стрит и были на пути к тому, чтобы стать одним из крупнейших брокерских домов на финансовом рынке.
Глава 10
Я совершаю ошибку
1
Получив за год изрядную сумму в качестве доли от прибыли, я купил за 39 тысяч долларов ещё одно место на фондовой бирже. Оно обошлось мне более чем в два раза по сравнению с теми 19 тысячами долларов, что я заплатил два года назад за место, которое отдал Гарти. Но я не обращал внимания на то, что цена выросла.
Было радостно на душе видеть своё имя в списке игроков на бирже. Преисполненный гордости и уверенности в себе, я пустился в поиск новых финансовых авантюр. Но вскоре мне пришлось убедиться, что заработать деньги – это одно, а удержать их – совсем другое. На самом деле зарабатывать деньги часто проще, чем их удержать.
Промах, который я на этот раз совершил, непростителен даже для самого последнего новичка-любителя на фондовой бирже. До меня дошёл слух о привлекательности "Америкэн спиритс мануфекчеринг" для покупки его акций. Об этом высказался и Томас Форчун Райан или кто-то из его окружения. Доверяя проницательности Райана, я купил эти акции.
"Америкэн спиритс мануфекчеринг" было то, что осталось, а точнее, зависло от старой ассоциации "Дистиллинг энд Кеттл Фидинг", или, как её называли, "Треста виски", которая не пережила панику на рынке в 1893 г. На момент, когда я купил акции этой компании, она всё ещё оставалась крупнейшим производителем и поставщиком спиртных напитков в Америке. Услышав, что предпринимаются шаги к объединению "Америкэн спиритс" с тремя другими крупными спиртовыми концернами, что отдаст под контроль новой фирмы весь бизнес по производству и продаже виски в Соединённых Штатах, я вложил в её акции всё, что имел.
Новость о грядущем объединении была обнародована, но, вопреки ожиданиям, из "Америкэн спиритс" получился пшик. Поскольку я остался без денег, мне пришлось продать другие ценные бумаги, чтобы остаться на плаву. Это подтвердило тезис, что в денежных операциях прибыль всегда чередуется с убытком.
Всего через несколько дней после заключения сделки с компанией "Лигетт энд Майерс", после чего моё самомнение сильно выросло, я снова оказался на мели.
Это была одна из самых молниеносных потерь в моей жизни и самая крупная по отношению к моим в основном удачным сделкам. Я купил жене сверкающий чёрный кабриолет с широкими стеклянными фарами, в котором её всегда сопровождали два лакея в ливреях. Теперь мне пришлось признаться ей, что нам надо отказаться от этих "двоих в коробке", а также отложить наши другие планы.
Я робко признался мистеру Райану в причине крушения моего мира.
– Разве я говорил вам покупать те спиртовые акции? – переспросил он меня.
Я ответил, что нет, что я никогда не спрашивал у него совета, но слышал от одного из близких к Райану людей, что он, Райан, хорошо отозвался о той компании.
– Никогда не обращайте внимания на то, что я якобы говорил другим людям, – своим тихим голосом ответил Райан. – Многие из тех, кто задаёт мне вопросы, не имеют права на ответы. Но у вас такое право есть.
Из той неудачи с компанией по производству и продаже виски я извлёк хороший урок. Она дала мне понять, что такое навязчивые советы, особенно если они исходят от людей, бросавших реплики в присутствии мелкой рыбёшки в надежде, что та донесёт её до более крупной рыбы. Я побывал в роли мелкой рыбёшки.
Чем дольше я работал на Уолл-стрит, тем с большим недоверием относился к советам и рекомендациям, а также любой другой "информации для своих". Со временем мне пришлось убедиться, что такая "информация для своих" вполне способна разрушить Британский банк или Казначейство Соединённых Штатов. Дело не только в том, что эта информация часто намеренно создаётся, чтобы ввести в заблуждение доверчивых. Даже когда люди знают изнутри, что происходит в их компаниях, они именно из-за этих знаний очень часто совершают серьёзные ошибки.
В "информации для своих" есть нечто парализующее способность человека мыслить самостоятельно. С одной стороны, люди слишком полагаются на то, что известное им неизвестно другим, даже если это и не соответствует действительности. Человек, у которого нет особых источников данных, станет аккуратно изучать факты и цифры, а затем на основе их холодного анализа начнёт действовать. Если же этому же человеку предоставить информацию для внутреннего пользования, он почувствует себя настолько умнее окружающих, что вообще перестанет обращать внимание на очевидные факты. Мне довелось видеть таких людей, цеплявшихся за акции своего предприятия, когда всем было уже очевидно, что от них следует избавляться.
Впоследствии я пришёл к выводу, что лучше полагаться на чьи-то холодные рассуждения на основе конкретных экономических выкладок. Отто Кан из знаменитого банкирского дома "Кун, Лёб энд компани" любил рассказывать о том, как однажды он встретил меня в день, когда на рынке царило оживление, связанное с компанией "Юнион пасифик". Когда он начал мне рассказывать что-то об этой компании, я перебил его, заявив:
– Пожалуйста, не рассказывайте мне ничего из того, что происходит в "Юнион пасифик". Я не хотел бы, чтобы ваши слова повлияли на мои окончательные выводы.
Вся биография "Америкэн спиритс" состояла из сплошных провалов и неудач. Позже Джеймс Кин поведал мне, что некоторые из тех, кто был связан с этой компанией, настолько согнулись под ударами судьбы, что могли бы видеть самих себя из-за угла. Это замечание не извиняет меня и никак не объясняет мои убытки. Во всём виноваты лишь сделанные мной лично неверные суждения.
То, что я сделал, нарушало все общепринятые правила спекулятивных сделок на бирже. Я действовал исходя из непроверенной информации, проведя лишь поверхностные исследования, и, как многие до и после меня, получил то, чего заслуживал.
2
После фиаско с "Трестом виски" я несколько месяцев не мог прийти в себя, но со временем ко мне вернулась прежняя смелость. Раздумывая о том, с чего лучше начать, я стал следить за поступками экс-губернатора Розуэлла П. Флауэра.
Генри Клюс как-то заметил мне, что Флауэр напоминает ему хорошо раскормленного фермера в воскресном наряде. Сравнение было очень метким. Флауэр действительно родился на ферме в верхнем Нью-Йорке. Рано лишившись отца, он не только был поставлен перед задачей самому делать себе карьеру, но и играть роль главы семьи. Он был конгрессменом и губернатором Нью-Йорка.
Мистер Флауэр заслуженно пользовался репутацией сильного руководителя. Его деятельность в "Чикаго гэс", в Чикаго, на Рок-Айленде и в "Пасифик" продемонстрировала, что он способен взять на себя руководство полуразвалившейся корпорацией и резко поднять её уровень в результате грамотного управления. Авторитет губернатора Флауэра был настолько высок, что он мог поднять стоимость любых ценных бумаг на бирже одним лишь замечанием, сделанным в присутствии друзей, что они того стоят.
Во время, о котором я пишу, губернатор Флауэр возглавлял компанию "Бруклин рапид транзит". Её акции продавались по цене примерно 20 долларов. Губернатор во всеуслышание заявил, что прежде компанией управляли неграмотно и что при компетентном руководстве она способна приносить доходы, обеспечивающие её акциям стоимость до 75 долларов. Он начал работать в этом направлении. Обороты компании росли. Пошла вверх и стоимость её ценных бумаг на рынке.
Весной 1899 г. БРТ занимала ведущее положение на рынке. Я предпринял несколько шагов, играя на повышение, но мне всё стало ясно почти с самого начала. Положение в компании было не таким устойчивым, как об этом говорили. Меня как будто кто-то толкал и говорил, что что-то здесь не так.
Но пока всё то, что пророчествовал Флауэр, сбывалось. Когда цена акции составляла 20 долларов, он говорил, что она вырастет до 75. Когда они стоили 50, он предрекал, что они будут стоить 125. И всё было так, как он и предполагал.
В апреле стоимость акций поднялась до 137 долларов, после чего пошла вниз. Ходили разговоры, что рынок акций рос слишком быстро и теперь он достиг такого высокого значения, что окупить его просто нереально. Я разделял эту точку зрения.
12 мая 1899 г. в утренних газетах появилась статья за подписью губернатора Флауэра о том, что доходы компании стабильно растут, что её перспективы рисуются в розовых тонах. Это подстегнуло многих.
Однако во второй половине дня рынок обрушился. Это случилось после того, как кто-то неизвестный донёс до биржи слухи о том, что губернатор Флауэр очень серьёзно болен. В тот вечер после закрытия торгов "Уолл-стрит джорнал"дала опровержение под заголовком: "С экс-губернатором Флауэром всё в порядке". В статье утверждалось, что у него просто был приступ несварения желудка. Но к тому времени, когда газета появилась в продаже, состояние Флауэра ухудшилось настолько, что все поняли: он умирает.
Измождённый, он отправился в загородный клуб "Лонг-Айленд". Стояла тёплая погода, и после обычного для него обильного ланча, который он называл обедом, он выпил графин воды со льдом. Почти сразу же случился приступ. В половине одиннадцатого ночи объявили о его смерти.
На следующее утро на бирже царила настоящая паника. Она должна была закончиться катастрофой, но для того, чтобы смягчить шоковый эффект на рынке, были созданы мощные фонды. В их создании участвовали Дж. П. Морган, Вандербильты, Дарий Миллс, Джон Рокфеллер, Генри Роджерс и Джеймс Кин.
После того как стоимость акций упала до 100 долларов, они снова пошли вверх и дошли до 115 долларов, что явилось показателем мощи "больших парней". А затем "большие парни", которым удалось предотвратить серьёзную панику, начали спокойно отходить от БРТ. Пока остальной рынок продолжал идти вперёд, акции БРТ упали почти до номинала. И в один из сентябрьских дней они таки дошли до номинала. Для того чтобы удержать цену на этом уровне, Алли Уормсер, сын-спортсмен одного из партнёров-владельцев компании "Ай энд С. Уормсер", предложил заплатить номинальную цену за две или три тысячи акций. Я тут же продал их ему.
Больше они никогда уже не продавались по этой цене. Ещё до конца года БРТ упали до 60 долларов. В целом на сделке с БРТ я заработал примерно 60 тысяч долларов. Моя вера в себя начала восстанавливаться.