На мой взгляд, главные вопросы военной политики были тесно связаны с Добруджей, территорией, находившейся в подчинении главного командования сухопутных войск на Востоке, и с Эльзас-Лотарингией. Последний, как наиболее важный, занимал меня с лета 1917 г. Подходить к нему ОКХ могло, разумеется, лишь с одной, военной, точки зрения, отстаивать которую и было обязано. Впечатления, полученные мною в Страсбурге, где я командовал бригадой, и множество грустных событий, связанных с Эльзас-Лотарингией, убедили меня в том, что ее правовой статус в качестве имперской земли – это нечто чрезвычайно неопределенное, не отвечающее вовсе интересам ее жителей. Рейхстаг слишком часто вмешивался в дела этой провинции, проводя довольно неясную и неопределенную политику, которая не могла никого удовлетворить. Я добивался полного присоединения Эльзас-Лотарингии к Пруссии, что совсем не означало "опруссачивания" местного населения. Вспомним, когда Пруссия включила в свой состав Рейнскую область, ее жители не только сохранили своеобразие своей культуры, но получили мощный импульс для ее дальнейшего развития. Почему бы и Эльзас-Лотарингии не пойти по такому же пути ради счастья своего населения, тесно связанного исторически и экономически с Германией? Можнно подумать и о других решениях. В любом случае необходимо было бы обеспечить единое руководство стоящими на границе воинскими частями, отрядами пограничной стражи и сетью приграничных железных дорог. Осуществить это, однако, при других решениях эльзас-лотарингского вопроса, кроме "прусского", было бы чрезвычайно трудно.
На мой взгляд, очень важно, чтобы относительно будущего Эльзас-Лотарингии между военными и гражданскими чинами царило полное согласие. Поэтому я обратился к правительству с предложением совместно обсудить данный вопрос. Совещание состоялось, но ясности не внесло.
Сражение во Фландрии и окончательное крушение России летом и осенью 1917 г.
Вслед за операцией у выступа Витсхае, которая проводилась с 7 июня, 31 июля после многодневной артиллерийской подготовки войска Антанты перешли в наступление во Фландрии, положив начало своей второй крупной операции, осуществленной в 1917 г. с целью нанести решающее поражение Германии и уничтожить базы немецких подводных лодок на фландрском побережье. Бои затем охватили большую часть Западного фронта, Итальянский и Македонский фронты, а позднее и Палестину.
Сражение на Западном фронте сопровождалось тяжелейшими потерями и осложнениями, которые германским войскам ранее не приходилось переживать. И тем не менее брать воинские части с Востока для укрепления западного направления военных действий было нельзя. На Восточном фронте требовалось наконец-то подвести черту, а для этого нужно было иметь достаточно сил. Следовало как можно быстрее покончить с Россией и Румынией, чтобы в 1918 г. на Западе развернуть наступление во Франции и добиться окончания войны в нашу пользу, если, конечно, это к тому времени не будет уже достигнуто в результате активных действий германского подводного флота. Военная обстановка вынуждала меня принять на свои плечи тяжелый груз непростого решения, но я должен был так поступить: слишком велика была потенциальная опасность для Германии.
Еще во время операции в Восточной Галиции я спросил по телефону начальника штаба Восточного фронта полковника Гофмана, как он относится к идее форсирования водной преграды южнее Риги. Для этого, разумеется, потребовались бы воинские части, тогда еще сражавшиеся в Галиции. Полковник с энтузиазмом подхватил эту мысль, а главнокомандующий на Востоке немедленно распорядился о первичных подготовительных мерах. Когда в начале августа стало ясно, что о дальнейшем наступлении в Восточной Галиции и в Буковине можно будет думать только после восстановления железных дорог, командование на Востоке получило приказ о проведении операции под Ригой. Как я полагал, к ее осуществлению можно было приступить 20 августа, и надеялся высвободить для этого нужное количество войск. По моим расчетам, железные дороги южнее Днестра должны были быть готовы к середине или к концу сентября, когда планировалось начать наступление с территории Буковины через реку Сирет на Молдавию. К тому времени я надеялся вернуть воинские части из-под Риги на юг.
Все дни с конца 31 июля и до глубокой осени были полны высочайшего напряжения и беспрерывных хлопот. 31 июля во Фландрии английские войска, поддержанные на левом фланге несколькими французскими дивизиями, нанесли удар на участке фронта шириной 25 километров; при этом они использовали еще невиданное на западе количество артиллерии и боеприпасов и при содействии танков прорвались местами через наши позиции. Кавалерийские дивизии противника приготовились развивать успех. С вводом в бой резервных дивизий 4-й немецкой армии в конце концов удалось остановить противника, углубившегося на 2–4 километра. Наряду с утратой территории мы понесли чувствительные потери в живой силе и технике и израсходовали почти все резервы.
В августе бои шли на многих участках Западного фронта. 10 августа Антанта возобновила наступление во Фландрии. В этот день мы благополучно выдержали натиск, но 16 августа нам был нанесен новый мощный удар, и англичане значительно продвинулись за Пелькапель. Оттеснить их на некоторое расстояние мы смогли лишь напряжением всех сил. В последующие дни бои продолжались с неослабевающим ожесточением. 22 августа опять произошло крупное сражение, а 25 августа наконец завершился второй этап битвы за Фландрию, стоившей нам очень больших потерь.
Далее к югу английские дивизии 15 августа вклинились в наши позиции к северу от реки Лис и захватили важную возвышенность в районе Мессин – Витсхае.
Попытка противника прорваться на старом поле боя у Арраса, по обе стороны от реки Скарп, предпринятая 9 августа, закончилась неудачей.
В конце августа французы безуспешно атаковали линию Зигфрида севернее Сен-Кантена. Ничего серьезного здесь не случилось. Провели французы и вспомогательную наступательную операцию у Шмен-де-Дам.
Главный удар французы нанесли 20–21 августа у Вердена, но врасплох 5-ю немецкую армию не застали. Как было ранее приказано и подготовлено, ее подразделения своевременно покинули определенные участки местности. В результате массированной атаки, осуществленной без поддержки танков, противник глубоко вклинился в нашу оборону, хотя здесь, как и во Фландрии, были приняты все мыслимые меры для предотвращения неудачи. Успех сопутствовал врагу также 21 и 26 августа, а мы продолжали нести потери. Преодолев спад в настроении, французские войска вновь обрели наступательный порыв.
Проходившие одновременно и связанные с тяжелыми потерями крупные сражения во Фландрии и под Верденом негативно отразились на состоянии наших войск на Западном фронте. Несмотря на бетонные укрепления, люди оказались, по существу, беззащитными перед мощным артиллерийским огнем противника. Обороняясь, солдаты не везде демонстрировали прежнюю стойкость, на которую рассчитывало командование. Противник сумел приспособиться к нашей тактике контратак резервами. Мы уже не думали о широких наступлениях с далеко идущими целями.
Я тоже пережил трудные времена. Обстановка на Западе препятствовала реализации наших планов в других местах. Чрезвычайно высокий уровень потерь, превышающий всякие ожидания, вызывал тревогу. Наступление приходилось постоянно откладывать. Могло ли ОКХ позволить себе удерживать свои дивизии на Востоке? Не только кронпринц Германский, но и отдельные трезво мыслящие начальники с сомнением покачивали головой. Однако, хорошо зная наших врагов, я постоянно напоминал самому себе: учитывая горячее стремление противника во что бы то ни стало нас уничтожить, речь в этой войне может идти только о полной победе или безусловном поражении, нечто среднее просто невозможно. По моему глубокому убеждению, наши войска на Западе, несмотря ни на что, были в состоянии выстоять, если бы даже судьба послала им новые нелегкие испытания.
ОКХ решило не менять плана наступления, обоснованно рассчитывая на большой успех ввиду близости Петербурга, хотя и не намеревалось продвигаться так далеко. В качестве второго решающего удара предусматривалось наступление в Молдове, но с этой операцией ничего не получилось.
Австро-венгерская армия, сильно потрепанная в результате одиннадцатого сражения у реки Изонцо, нуждалась в укреплении немецкими войсками. В середине сентября было решено начать наступление в Италии, чтобы предотвратить развал Австро-Венгрии. От операции в Молдове пришлось отказаться.
Слишком много забот свалилось на мою голову в конце августа – начале сентября. Немало внимания к себе требовал Берлин. Кроме того, во время одной из поездок на Западный фронт мы попали в железнодорожную катастрофу: в наш вагон, где мы сидели за ужином, въехал другой состав и опрокинул его. Все мы отделались легким испугом. Глубоко затронула меня и героическая смерть моего старшего сына, вернее, старшего сына от первого брака моей жены; своих детей у меня не было. С ним, как и с его братьями и сестрами, меня связывали самые сердечные отношения. Незадолго до того я встретил его в Лилле, бодрого и веселого, гордого своей профессией и своей отчизной. Он погиб в воздушном бою над Ла-Маншем. Лишь через неделю мы обнаружили его тело, вынесенное волнами на голландский берег.
После высочайшего напряжения наступило затишье: во Фландрии и под Верденом с конца августа, в Италии – в начале и в середине сентября. Как долго оно продержится, тогда не знал никто.
1 сентября была форсирована водная преграда в районе Икскюля юго-восточнее Риги. Поддержанная главным командованием, 8-я немецкая армия генерала фон Гутьера основательно подготовилась к операции. Русские своевременно оставили плацдарм на левом берегу реки и оказали на этом участке, за редким исключением, слабое сопротивление. Когда наступление в конце концов началось, я с облегчением вздохнул. Однако вскоре части 8-й армии были остановлены и тотчас же приступили к строительству позади своих передовых позиций оборонительных рубежей на кратчайшем отрезке между рекой и Рижским заливом. Две дивизии сразу же были отправлены на запад, где они должны были заменить немецкие части, высвобождаемые для Италии. Еще больше войск предстояло перебросить туда же с Восточного фронта.
Наиболее благоприятным местом для наступления считался участок фронта между Фличем и Каналэ. Горный рельеф на данном отрезке казался почти непреодолимым. Позиции австрийцев были оборудованы чрезвычайно скверно. Поэтому итальянцы, не ожидая никакой активности, не заботились здесь о сильной обороне. Неожиданный удар через горы на Удине мог прорвать Итальянский фронт у реки Изонцо. Стоило серьезно подумать об операции. Разведка местности подтвердила реальную возможность практического осуществления замысла. Эти сведения сыграли важную роль в последующих решениях ОКХ. С большим энтузиазмом я взялся за подготовку операции.
Особое значение имел подбор подходящих воинских частей. Прежде всего они, как и альпийский корпус, должны были иметь опыт ведения боевых действий в Карпатах и располагать соответствующим снаряжением.
ОКХ привлекло к участию в сражении дивизии, которые до тех пор вели бои только на западных направлениях и понесли особо чувствительные потери. Однако желание многих воинских соединений повоевать в других местах можно было удовлетворить лишь в ограниченных масштабах. Для Итальянского фронта выделили 6 или 7 дивизий, две заимствовали на Западе, заменив их прибывшими из-под Риги.
Как условились с генералом фон Арцем, эти дивизии, усиленные австрийскими подразделениями, были сведены в 14-ю армию под командованием генерала Отто фон Белова, до того руководившего 6-й германской армией. В ходе подготовительных мер приходилось часто бывать в ставке главного командования австро-венгерских войск в Бадене. Одно с самого начала было ясно: главный удар, от которого зависел успех всей операции, должна наносить германская армия. А потому ее сосредоточили по обе стороны Тольмино, немецкие горные стрелки разместились во Фличской котловине.
Вместе с главным командованием австро-венгерской армии руководить операцией захотел император Карл. Я, со своей стороны, обеспечил немецкому командованию достаточно самостоятельности. К сожалению, начать наступление мы могли не раньше второй половины октября.
В сентябре дела на Восточном фронте шли своим чередом. Плацдарм у Ивангорода был в результате хорошо спланированной атаки захвачен уже 21 сентября. То же самое предстояло совершить на островах Эзель, Моон и Даго. Наступление готовилось с середины сентября в тесном взаимодействии с германскими военно-морскими силами. К концу месяца в Либаве стояли наготове боевые корабли, транспортные суда и десантные части. Из-за неблагоприятной погоды высадка на острова откладывалась до середины октября.
Задержка с наступлением в Италии и против Моонзундских островов, до конца и середины октября соответственно, явилась для нас тяжелым испытанием. После длительного периода глубокого затишья 20 сентября наши позиции во Фландрии вновь подверглись массированной атаке. Наступил третий, кровавый акт ожесточенной схватки.
Противнику сопутствовал успех. Он продемонстрировал преимущество активных наступательных действий в сравнении с пассивной обороной. Повторная атака англичан, предпринятая 21 сентября, была отбита. Но уже 26 сентября 4-й немецкой армии пришлось вести очень тяжелые бои с большими потерями личного состава. Таким образом, Западный фронт опять оказался втянутым в гигантское сражение и нужно было приготовиться к попыткам прорвать во многих местах наши оборонительные линии.
Пришел октябрь, а с ним и один из тяжелейших месяцев всей войны. Мировое сообщество – да и немало людей из моего окружения – видело лишь Тернополь, Черновцы, Ригу, остров Эзель, Удине, Тольмино, но оно не видело моего отягощенного заботами сердца, не видело моих переживаний за наших солдат, мужественно переносивших все страдания на Западном фронте. Мой разум пребывал в Италии и на Востоке, а сердце – на Западе. Потребовалось усилие воли, чтобы примирить сердце с разумом. А радостей я уже давно не испытывал.
В начале октября возобновились артиллерийские дуэли. Особенно интенсивными они были 3 и 4 октября, а утром 4 октября в бой вступила пехота. Складывался бой необычайно трудно, но мы выстояли, хотя и со значительными потерями в живой силе. Бои продолжались 9 и 12 октября с неослабевающим упорством, в нескольких местах противнику удалось вклиниться в нашу оборону. Людские потери в этом четвертом фландрском сражении были чрезвычайно высоки. Стала остро ощущаться нехватка боеспособных воинских частей. Пришлось перебросить с Востока во Фландрию две выведенные в резерв дивизии. Операцию против острова Эзель мы все-таки смогли начать, а вот наступление в Италии пока отложили до 22 октября, потом из-за неблагоприятных погодных условий отодвинули его еще на два дня.
22 октября начался пятый акт захватывающей фландрской драмы. Чудовищное количество снарядов, которое до войны и вообразить было невозможно, обрушилось на несчастных людей, кое-как укрывшихся в залитых жидкой грязью воронках. Бушевавший огненный смерч превзошел ужасы Вердена. То была уже не жизнь, а сплошные адские муки. И, утопая в грязи, атакующие надвигались густыми толпами, медленно, но верно. Время от времени, встреченные градом наших снарядов, они замирали, но неизменно возобновляли движение и потом сходились врукопашную, часто побеждая не умением, а числом.
То, что немецкий солдат совершил, пережил и выстрадал во время боев за Фландрию, достойно памятника, символически воздвигнутого им на вражеской земле!
Не избежал тяжелых потерь и противник. Когда мы весной 1918 г. заняли бывшее поле сражения, нашим глазам открылась ужасная картина множества непогребенных трупов. Их насчитывалось буквально тысячи. Две трети принадлежали врагу, одна треть – немецким солдатам, павшим здесь смертью храбрых.
И тем не менее необходимо признать: отдельные германские части уже были не в состоянии так, как прежде, преодолевать дезорганизующее влияние изнурительных оборонительных сражений.
Ожесточенные бои шли также 26 и 30 октября, 6 и 10 ноября. Как дикий зверь, бросался враг на "железную стену", защищавшую нашу базу подводных лодок. Он кидался на Пелькапель, Пашендейль, Буселаре, Гелувельд и на Зандвоорде. Временами казалось, что он-таки пробьет стену, но она держалась, хотя ее фундамент заметно сотрясало. Общее впечатление было довольно мрачное.
22 октября перешли в наступление французы, избравшие для этого удобный выступ юго-западнее Лаона. Вражеская атака удалась. Оборонявшая данный участок германская дивизия подверглась сильному обстрелу газовыми снарядами и, понеся значительные потери, была вынуждена отступить. Противник пробил в наших позициях узкую, но глубокую брешь и продвинулся до Шавиньона. Это вынудило нас оставить выступ и отвести войска за реку Эллет. Наши потери оказались очень большими, отдельные дивизии были просто уничтожены. С переносом наших оборонительных линий мы были вынуждены оставить и высоту Шмен-де-Дам. Это произошло при сохранении образцового порядка в ночь с 1 на 2 ноября. Вообще же было не важно, где стоять: южнее или севернее реки Эллет, но после жарких летних схваток за эту высоту мне было нелегко приказать отдать ее врагу. Однако цепляться за нее значило лишь увеличивать потери.
23 октября противник, атакуя наши новые оборонительные рубежи у канала Уаза – Эна, имел некоторый успех. Впоследствии его попытки продвинуться в северном и восточном направлениях были отбиты. Как в августе под Верденом, французы, и здесь поддержанные чрезвычайно массированным артиллерийским огнем, мужественно сражались.
Мы ожидали продолжения наступления во Фландрии и во Франции, а противник внезапно 20 ноября нанес новый удар у Камбре. В данном районе позиции линии Зигфрида были прикрыты слабо. Под покровом темноты и маскируясь в лесах Хавринкура англичане в течение многих ночей сосредоточили между Бапамом и Перонном на дорогах, ведущих к Камбре, кавалерийские дивизии, значительное количество танков. Ранним утром 20 ноября после короткой артиллерийской подготовки противник начал атаку. Шедшие впереди танки преодолевали препятствия и окопы и расчищали путь следовавшим за ними пехотинцам и кавалеристам. В 8 часов утра командующий 2-й армией доложил мне по телефону о прорыве в нескольких местах наших позиций. Я тотчас же приказал перебросить в район южнее Камбре по железной дороге несколько дивизий, дислоцированных в тылу группы армий кронпринца Германского. Одновременно я попросил кронпринца Рупрехта направить из его группы армий несколько дивизий на участок севернее Камбре.
Приказ о транспортировке войск еще не означал их немедленного прибытия. Части должны дойти до станций погрузки, туда же нужно подать вагоны. Какое-то время поезда должны были находиться в пути. И проходило не менее двух-трех дней, прежде чем дивизия, размещенная в тридцати составах, добиралась до места назначения; быстрее никак не получалось.
Ясное представление о величине прорыва я смог получить лишь к полудню; на душе сделалось тревожно. Между тем все, что можно было предпринять в данной ситуации, уже делалось. Оставалось только ждать и положиться на судьбу.