- Тот, который работал на Таймырском полустрове? - перебил я.- Слышал, знаю.Хотел вас увидеть.
В завязавшемся разговоре я узнал подробности о моем собеседнике. НиколайНиколаевич Урванцев родился в 1893 году, в 1918 году окончил по горномуотделению Томский технологический институт и получил звание геолога. Вследующем году он уже работал над изучением геологии устья реки Енисея, и сэтого времени Енисейский Север и Таймырский полуостров стали постоянным райономэкспедиций Урванцева. В 1920-1922 годах он вел разведочные работы на Норильскомместорождении.
Летом 1922 года Урванцев проделал лодочный маршрут по реке Пясине и побережьюЛедовитого океана от устья Пясины до Гольчихи в устье Енисея. При проведенииэтой экспедиции он нашел на побережье почту Руала Амундсена и останки одного издвух погибших норвежцев, посланных Амундсеном на остров Диксон с корабля "Мод",во время зимовки в 1918 г. у берегов Таймырского полуострова.
За проведенную в этой экспедиции работу Урванцев был награжден Географическимобществом медалью Пржевальского и именным подарком Норвежского правительства. В1923-1926 годах он снова руководил разведочными работами на одном из норильскихместорождений. За три месяца до нашей встречи он вернулся из экспедиции вХатангский и Таймырский районы, где прошел на лошадях, оленях и моторной лодкеболее 8 тысяч километров.
Понятно, что, занимаясь одиннадцать лет изучением геологии Таймырскогополустрова, Урванцев не мог не интересоваться Северной Землей, являющейся какбы естественным продолжением этого полуострова. Он сам собирался через годорганизовать на Северную Землю экспедицию.
Мой план экспедиции его полностью удовлетворял и, по его выражению, во многомсовпадал с его собственным. Урванцев, как и я, был сторонником взгляда, что спервычным исследованием таких труднодоступных районов, как Северная Земля,лучше справится небольшая, легкая и подвижная экспедиция с минимальнымколичеством хорошо подготовленных людей. Всю ночь мы проговорили об Арктике. Яубедился, что мой спутник знал север, обладал разносторонней эрудицией, такнеобходимой в экспедиционных условиях. То, что его навыки полевойработы--передвижение на лошадях по тайге, на моторной шлюпке по рекам и наоленях по тундре - отличались от передвижения по льдам на собаках, меня несмущало. Я был уверен, что смогу провести любого человека, следующего за моимисанями, по любой дороге в Арктике. К тому же освоить самостоятельную езду насобаках при желании не так уж трудно. Во время беседы мы убедились, как мы обалюбим Арктику, и это стало основой наших дальнейших отношений. Урванцевпоказался мне тем человеком, который и нужен был для экспедиции. Подъезжая кМоскве, я предложил Николаю Николаевичу продолжить нашу совместную поездку доСеверной Земли и тут же получил его согласие.
Так появился второй участник Североземельской экспедиции.
В Москве мы узнали, что план экспедиции утвержден правительством, и немедленноприступили к ее снаряжению.
А теперь мы остаемся на безымянном островке. Николай Николаевич знает север иясно представляет наше положение в будущем. Он торжественно сосредоточен, какчеловек, вступающий в новый ответственный этап своей жизни.
На корме с румпелем в руке сидит радист Вася Ходов, самый молодой член нашейэкспедиции.
Когда вопрос о снаряжении экспедиции на Северную Землю был решен, слух о нейбыстро разнесся по всей стране. Посыпались предложения. Они шли из большихгородов и из глухих деревень. Смелыми людьми наша страна богата. Предлагалисвои услуги и ученые, и рабочие, и крестьяне. Больше всего заявлений поступалоот молодежи. Сколько здесь было горячих писем с просьбой взять в экспедицию!Можно было бы организовать не одну, а десять экспедиций. Но нам нужно быловсего два человека. Из них только один по характеру своей работы мог бытьпредставителем славного молодого поколения. Выбор пал на Василия ВасильевичаХодова.
Ему только недавно исполнилось восемнадцать лет. Он рослый, плечистый икрепкий. Но у него еще по-юношески припухлое лицо, еле пробивающиеся усики. Аего биография поместилась на половине листа из ученической тетради в клеточку.Поэтому мы не можем звать его иначе, как Васей.
Однако Вася, несмотря на свою молодость, уже поработал председателем секциикоротких волн при Ленинградском отделении Общества друзей радио. Секция ирекомендовала его как одного из лучших радиолюбителей, хорошо знающегорадиотехнику, способного самостоятельно разработать схему приемника илипередатчика и, при наличии материалов, смонтировать их, не говоря уже об умениивыяснить возможные повреждения в аппаратуре и устранить их. В то же время о немотзывались как о человеке спокойном, выдержанном, скромном и хорошем товарище.Самого Васю не пугала далекая неизвестная земля и возможные лишения.
Сейчас он впервые остается в Арктике. На лице юноши недоумение, смешанное сгрустью; глаза точно спрашивают: "Неужели! Так скоро?"
На носу шлюпки охотник С. П. Журавлев. Это не новичок, а настоящий полярныйволк - опытный промысловый охотник, продубленный полярными ветрами и отличнознающий повадки зверя, охоту на него, а также условия Заполярья и езду насобаках. Такого можно спокойно брать с собой в любой поход в темную полярнуюночь и в самую бешеную метель.
Мы долго ломали себе головы, где найти такого человека. Люди, которых я знал ив которых был уверен,- мои товарищи по экспедиции на острове Врангеля - былидалеко. Проверенные на работе спутники Урванцева находились на ЕнисейскомСевере. Ехать за нужным человеком не позволяло время. Надо было найтигде-нибудь поближе. Я выехал в Архангельск. Здесь, кого бы из знающих Арктикулюдей я ни спросил, все как будто по уговору отвечали: "Сергей Журавлев вамподойдет". Многие добавляли: "Только не спутайте - здесь несколько Журавлевых.Все они из Шенкурского уезда и все охотятся на Новой Земле. Вам нужен СергейПрокопьевич".
Слух о Сергее Прокопьевиче Журавлеве дошел до нас еще в Ленинграде. О немотзывались как о лучшем новоземельском охотнике. Говорили и о его недостатках,но как-то вскользь, как о не играющих роли на фоне заслуженной славы охотника.
По моему вызову явился хорошо сложенный северянин, светловолосый, голубоглазый,статный, подтянутый. Все движения его были четки, резки и уверенны.
После обычного приветствия он заговорил первый:
Георгий Алексеевич, я уже послал вам заявление. Знаю, зачем вызвали.Согласен! Еду с вами.
- Ну, а если не подойдете?
Охотник оторопел. - Как не подойду?! Я уже сани начал делать... и подполозкизаказал из стальных пил... на лесозаводе обломки нашел.
В голосе охотника слышалось и удивление и огорчение.
- Говорят, выпиваете изрядно. И слушаться не всегда умеете.
- Головы не пропиваю и силы тоже,- гордо выпрямившись, ответил охотник имягче добавил: - А слушаться буду. Знаю, на что иду.
- На большой заработок не рассчитывайте. Для промысла времени будет мало.Только чтобы прокормить собак.
- Тоже понимаю. Зарабатывать - что же... Хочется просто поработать. И еще однуземлю посмотреть. Жил на Новой, а оказывается, есть еще новее. Вот и обновимее. А заработок при деле сам придет.
- Вы видели двухмесячную полярную ночь,- продолжал я,- а на СевернойЗемле она тянется четыре месяца.
Не пугает?
- Ну что ж! Маленький черт, говорят, бывает не менее опасен, чем большой. А мойоднолетний Шурка доставляет больше хлопот, чем четырнадцатилетняя Валентина.
- Как же детей оставите? Ведь самое меньшее - на два года.
- Не впервые. Вот только с дочкой жалко расставаться.
Хорошая девка. Умница. Люблю я ее. Крепко буду скучать, но ничего. Потом будетгордиться, что отец ее был с первыми людьми на Северной Земле.
- Ну, а отдыхать? Ведь вы только что вернулись с Новой Земли?
- А вы? Ведь вы только что вернулись с острова Врангеля,- ответил охотник.
Журавлев мне определенно нравился. Чувствовались в нем независимость, сила,удаль. Такими, вероятно, были новгородские ушкуйники, потомком которых онявлялся.
Я согласился, что Журавлев должен доделывать сани, чтобы "обновлять" на нихземлю, которую он справедливо считал "новее Новой".
Он с жаром, по-хозяйски принялся за подготовку охотничьего снаряжения, заизготовление саней, промысловой "стрельной" лодочки и прочего. Через два месяцая сдал на его попечение прибывших в Архангельск пятьдесят ездовых собак. Егоопыт сразу пригодился. А опыт был немалый. Почти двадцать пять лет СергейПрокопьевич Журавлев занимался охотой на морского зверя и тринадцать раззимовал на Новой Земле. Но сейчас и огромный опыт арктических зимовок неизбавляет охотника от тревоги и мыслей, навеянных разлукой с людьми. Заметно,что он хочет скрыть свою тревогу. Говорит громче обычного, без необходимостипереставляет в шлюпке вещи, гремит бидонами из-под бензина.
Лица участников экспедиции напряженны и строги. Я перевожу взгляд с одного надругого и мысленно задаю себе вопросы: "О чем они думают? Хватит ли у каждогоиз них, да и у меня, сил, выдержки, нервов и здоровья? Сумеем ли мы, во многомразные люди, сработаться настолько крепко, чтобы общими силами проникнуть втайны Северной Земли?.."
Из-за борта шлюпки высовывается круглая голова матерого морского зайца. И сразуже картина меняется. Журавлев с карабином в руках уже стоит на носу, готовый влюбой момент выпустить заряд. Урванцев и Ходов застывают над мотором. У меня вруках оказывается гарпун. Но зверь чувствует опасность. Второй раз онпоявляется далеко в стороне. Однако он сделал свое дело - отвлек нас от мыслей,бродивших в головах.
Причалив к берегу и сложив оружие, мы направляемся к домику.
Мы видим, как много нам придется потрудиться на первых порах только для того,чтобы подготовиться к зимовке. Немало работы в доме, но еще больше на "улице",где надо разобрать все продукты и снаряжение. Все это нужно сделать своимируками. К тому же работа не ждет никаких отсрочек. Зима, лютая полярная зима неза горами. Положение всем нам понятно. Поэтому мы сразу же принимаемся заработу: делаем койки, распаковываем рации, ползаем по полу домика, измеряем,режем и прибиваем линолеум.
К ужину пол обит. Втаскиваем столы и любуемся нашей обстановкой. Васярасправляет на передней стенке советский флаг - единственное пока украшение,дорогое для нас, связывающее с далекой теперь родиной.
Так на безымянном острове прошел пасмурный, туманный день 30 августа 1930 года.С тех пор протекли годы, а неизгладимые впечатления его остаются по-прежнемуяркими и свежими. Картины встают в памяти так, точно все это произошло тольковчера.
В последующие два года летом с острова сходил снег, зимой его хлестали бури, вполярную ночь над ним горели сияния, а льды нажимали так, словно хотели срезатьэтот клочок земли вместе с нашей базой. Но ярче всего остров, который потом мыстали называть Домашним, запомнился именно таким, каким он был в день ухода"Седова". И сейчас я еще помню, как в ту ночи, несмотря на усталость, я долгоне мог заснуть. Впечатления дня чередовались с думами о будущем. Позади былопрощание с людьми, впереди встреча с таинственной, нехоженой Северной Землей.
Начиналась новая жизнь - полная борьбы, приключений, радости открытий, гордогочувства побед над суровой природой и сознания выполняемого долга перед Родиной.
Открытие Земли
Природа часто сохраняет нам удивительные отзвуки прошлого. Целые столетия, аиногда и на протяжении тысячелетий она хранит следы древнего человека, пока егопотомки намеренно или случайно не найдут их и не прочтут по ним о деяниях своихпредков.
В 1940 году группа советских моряков, занимавшихся гидрографическими работами,высадилась на небольшой и пустынный остров Фаддея, лежащий вблизи восточныхберегов Таймырского полуострова. На берегу моряки неожиданно наткнулись наторчащие из земли медные котлы. Заинтересовавшись находкой, они здесь жеобнаружили топор, сковородки, ножницы, медный колокольчик, оловянные тарелки инесколько голубых стеклянных бусин.
Как могли попасть эти предметы на необитаемый, никогда не заселявшийся остров,расположенный на наиболее труднопроходимом участке Северного морского пути?Никаких признаков пребывания здесь какой-либо современной экспедиции не было.Да и кто теперь пользуется оловянными тарелками?
Находка необычных предметов в таких условиях еще больше заинтересовала моряков.Выбрав время, они приступили к более тщательному обследованию местатаинственной находки. Частью на поверхности земли, частью при раскопке галькиони одну за другой начали обнаруживать еще более удивительные вещи. Здесь былинайдены сильно поржавевшая с согнутым стволом и почти истлевшим ложем древняяпищаль; потом непонятного назначения медные пластинки, серебряные серьги,безмен, перстни со вставными камнями, шахматные фигуры, бусы, бисер, ножи синкрустированными оловом ручками, блок от судовых снастей и в большомколичестве неизвестные морякам старинные серебряные монеты.
Но и этим находки не исчерпались. Весной следующего года те же моряки послезимовки у мыса Фаддея, на берегу залива Симса, в 100 километрах к юго-востокуот мыса Челюскина и в 60 километрах западнее острова Фаддея, нашли остаткидревней избушки, а летом, когда сошел снег, обнаружили здесь, как и на островеФаддея, медные котлы, куски тонкого разноцветного сукна, ножи с кожаныминожнами, много бус, деревянные створки от икон-складней, перстни, серебряные имедные кресты, поясок из шелковой тесьмы, наконечники стрел, шелковые нитки,компас, солнечные часы, остаток истлевшей бумаги, на которой все же можно былоразобрать надпись "Жалованная грамота", исполненную славянской вязью, и снова вбольшом количестве серебряные монеты.
Все предметы были несомненно древнего происхождения. От всего веяло глубокойстариной.
Здесь же на берегу залива Симса были найдены кости двух человеческих черепов иобломок челюсти - останки обладателей богатств, обнаруженных моряками.
Находки были доставлены в Музей Арктики. По Крайнему Северу полетела молва ополярных кладах, тайниках и сокровищах. Весть о находке гидрографов началаобрастать фантастическим вымыслом, превращаться в легенду. Но действительностьоказалась изумительнее любой легенды.
Изучение специалистами находок моряков, а потом работа на местах находок в 1945году специальной археологической экспедиции показали, что все эти богатствапринадлежали одной и той же группе русских мореплавателей и пролежали в Арктикеболее трехсот лет. Находки рассказали о том, что еще в первой четверти XVIIвека (не позднее 1617 г.) русские мореходы, идя с запада на восток, обогнулисеверную оконечность Азии - Таймырский полуостров - и, по-видимомуостановленные льдами, поплатились жизнью за свое смелое предприятие.
Имена отважных мореплавателей похоронила Арктика, но советские люди черезстолетия нашли их след и восстановили их подвиг. Для нас их имя - русские люди.Им принадлежит честь первого прохождения морем мимо крайней севернойоконечности Азии и посещения района, который считался почти недоступным вплотьдо нашего времени.
В этом районе и лежит Северная Земля, которую нам предстояло исследовать. Онаоставалась неведомой, неизвестной человечеству вплоть до 1913 года и, какубедились потом, оказалась последним большим куском суши, открытым на нашейпланете.
От крайней точки северной оконечности Азии Северную Землю отделяет пролив всеголишь в 36 морских миль. Однако, несмотря на такое близкое соседство сматериком, Земля не была обнаружена несколькими побывавшими здесь экспедициями.
Первым человеком после известных теперь нам древних русских мореплавателей,достигшим северной оконечности Азии, носящей теперь его имя, был участникВеликой Северной экспедиции, сподвижник Василия Прончищева и Харитона Лаптева,штурман Семен Иванович Челюскин. После настойчивых, но неудачных попытокПрончищева и Лаптева обогнуть Таймырский полуостров морем Челюскин весной 1742года обошел северную часть полуострова на собаках. 20 мая он достиг мыса,являющегося крайней северной точкой Азии.
"Сей мыс каменной, приярый, высоты средней",- как описывал его Челюскин, сталпамятником настойчивости и отваги русского моряка. Впоследствии академик А.Миддендорф, по предложению которого за мысом было закреплено славное имяпервооткрывателя, писал об отважном исследователе: "Челюскин не толькоединственное лицо, которому сто лет назад удалось достигнуть этого мыса иобогнуть его, но ему удался этот подвиг, не удавшийся другим, именно потому,что его личность была выше других. Челюскин, бесспорно, венец наших моряков,действовавших в том крае"
Отважный моряк при благоприятных условиях мог бы сделать и еще одно важноеоткрытие - усмотреть лежащую к северу от его мыса неизвестную землю, тем болеечто, по имеющимся сведениям, он по морским льдам сделал по направлению к нейдневной переход. Но открыть землю ему было не суждено. Не заметив никакихпризнаков ее, Челюскин продолжал свой славный путь вдоль берегов Таймыра.
После этого протекли годы и десятилетия. Сто тридцать шесть лет ни одинисследователь не посетил "края света".
Мимо мыса Челюскина, то есть в непосредственной близости от неизвестной земли,уже прошли знаменитые морские экспедиции. Но и они не были счастливее СеменаЧелюскина и также не заметили здесь никакой суши.
Одной из них была экспедиция Адольфа Норденшельда на корабле "Вега", обогнувшаямыс Челюскина в конце августа 1878 года, то есть спустя двести шестьдесят летпосле русских мореходов XVII века и сто тридцать шесть лет после открытия мысаЧелюскина.
Сопровождавший "Бегу" пароход "Лена" попытался пройти к северу от мыса, но ужев восьми минутах хода от берега, встретив тяжелые льды, повернул обратно. Землязамечена не была. Правда, этой экспедицией были усмотрены некоторые признаки,дававшие право предполагать, что где-то к северу от мыса могут быть участкисуши. Экспедиция видела на мысе Челюскина стаю гусей, летевших с севера.Норденшельд пишет в своем дневнике: "Из птиц мы видели множество плавунчиков,очень многочисленную стаю казарок, перелетавших, по-видимому, на юг скакой-нибудь полярной земли, расположенной севернее мыса Челюскина..."
Пятнадцать лет спустя после экспедиции Норденшельда, 4 сентября 1893 года, мимомыса Челюскина из Карского моря в море Лаптевых прошел на "Фраме" ФритьофНансен, так же как и Норденшельд не заметивший неизвестной земли.
Еще через восемь лет, в 1901 году, северную оконечность Азии обогнула Русскаяполярная экспедиция под начальством Э. Толля на пароходе "Заря". Экспедицияпрошла около восьми миль к северу от мыса Челюскина и, не заметив никакойземли, вернулась к мысу.
Северная Земля по-прежнему оставалась тайной Арктики.
Но пришел и ее час.
Осенью 1913 года весь мир облетело сенсационное сообщение об открытии русскимиморяками новых неизвестных земель к северу от Таймырского полуострова. Это ибыла наша Северная Земля. Открыла ее русская гидрографическая экспедиция.