Плато казалось ровным. Плотный снежный покров делал его поверхность совсемпохожей на гигантский стол, покрытый белейшей скатертью. Ни уклона, ни подъема.Даже ручьи не попадались. Действительность, конечно, была иной. Перед этим сгоры мы видели, что равнина слегка всхолмлена. Но сейчас все нивелировал туман.Вероятно, были вокруг и холмы и ручьи, но мы ничего этого не видели. Туманокружал нас плотной стеной. Журавлев, обманутый кажущейся ровностью пути,решил, что мы идем по озеру. Он остановился, взял лопату и начал копать снег внадежде найти под ним лед. Но там по-прежнему были буро-красные суглинки. Времятянулось медленно. Напряженное старание не сбиться с курса сильно утомляло.
Только на 21-м километре перехода по убыстряющемуся скольжению саней мы поняли,что вышли на заметно крутой склон. Уже спускались полуночные сумерки. Туманстал совершенно непроглядным. Чтобы не свалиться с какого-нибудь обрыва, решилиостановиться.
Утром следующего дня увидели, насколько благоразумной и своевременной была нашаостановка. Туман исчез. Низкая облачность закрывала весь небосвод, но видимостьбыла хорошей. Слева, на расстоянии около километра от лагеря, виднелась речка.Несколько далее к востоку она пересекала наш курс. Замеченный нами накануневечером уклон вел в ее долину, достигавшую 80-90 метров глубины по отношению кплато. Самое русло речки в районе лагеря и выше по течению представляло узкующель 5-8-метровой ширины с отвесными берегами высотой в 25-30 метров. Дальше навосток можно было видеть, что русло речки несколько расширялось, но зато ещеглубже врезалось в свое ложе. Здесь обрывы достигали уже 45-50 метров.Продолжая путь в сумерках и сплошном тумане, мы легко могли не заметить обрываи свалиться вниз.
Река текла на восток и должна была стать нашей путеводной нитью к морюЛаптевых. Надо было попасть в ее русло, чтобы оно вывело нас на восточнуюсторону Земли.
Обследование показало, что сделать это вблизи нашего лагеря совершенноневозможно. Сплошь скалистый берег с многочисленными снежными наддувами делалспуск в русло речки недоступным. А если бы мы здесь все же сумели спуститься,только затруднили бы себе путь. Ясно, что в узкую извилистую щель русла непроникал никакой ветер, пласт снега там оставался неутрамбованным. Во времяметелей, несущихся поверх ущелья, снег спокойно оседал на его дно. Все оно былозавалено пушистым белым слоем. Камень, брошенный сверху, погружался легко,словно в воду. Местами из-под снега выступали огромные валуны, полностьюпреграждавшие дно каньона и образующие водопады до 4-5 метров высотой. Руслобыло здесь не только недоступным, но и непроходимым. Путь надо было искатьдальше к востоку, где речка расширялась. Необходимо было найти какой-нибудьбоковой приток с отлогим берегом или подходящий склон, чтобы спуститься вниз.
Около двух часов мы шли и тщетно искали такой спуск. Казалось, что его так и небудет. Сплошная скальная стена тянулась на всем протяжении. Речка была словноврезана ножом. Точно назло, на противоположном берегу мы часто видели удобныесклоны. Местность там выглядела странно. Насколько хватал взгляд, все былоусеяно мелкими, лишенными снежного покрова холмиками, напоминавшими большиемуравейники. Они были сложены из какой-то темной, почти черной породы.
Наконец, мы нашли небольшой поток, впадающий в речку с южной стороны. Онразрезал береговую скалу. Выносы потока и продукты разрушения самой скалыобразовывали конусообразную осыпь высотой в 40-45 метров, с углом падения до45°. В нижнем конце конуса лежал почти метровый, по всем признакам снежныйуступ. Русло речки достигало здесь 80-90 метров ширины, было ровным, обещаяудобный путь.
Но было очевидно, что удержать сани в 400 килограммов весом при спуске потакому крутому склону - дело почти невыполнимое. Особенно страшил нижний уступ.Перед ним надо было до отказа затормозить сани, иначе они могли налететь насобак и перекалечить их. И все же выбора не было.
Чтобы уменьшить скольжение, мы один полоз на каждых санях обмотали собачьимицепями. В остальном надеялись только на прочность тормозов да на собственныесилы, ловкость и умение управлять собаками. Немного помочь нам должен был иснег, покрывавший склон толстым и плотным слоем.
Спуск был головокружительным. В вихре поднятого снега, со всей силой налегая натормоза, мы понеслись вниз...
Первое пересечение Земли
У меня все сошло благополучно. Перед уступом удалось несколько затормозить бегсаней. Собаки, вовремя подстегнутые криком, мгновенно проскочили вперед и вмомент прыжка саней с уступа были одернуты вожжой в сторону.
Хуже получилось у Журавлева. На его беду посредине склона под тормоз попалскрытый снегом камень. Сильный удар передался на бедро. Снег показалсяогненным, рассказывал потом Журавлев.
Несмотря на страшную боль, он не выпустил из рук тормоза, но удержать сани ужене мог и лишь в последний момент также успел одернуть собак в сторону отнесущегося воза. Сани, как с трамплина, низверглись с уступа и, увлекая засобой собак, свалились набок. Ездок благополучно упал на спину.
- Всякое видел, а вот летающих собак увидел впервые,- изрек охотник, поднимаясьи морщась от боли.
Охотник шутил - значит, все сошло благополучно. У меня отлегло от сердца. Повсегдашней привычке Журавлев прикрыл шуткой смущение, чтобы не выдать своеущемленное самолюбие профессионального охотника и ездока на собаках. Тольковечером, сидя в палатке, мы признались друг ДРУГУ, что перед спуском в речку уобоих было желание отпрячь собак и скатиться на санях, как это делают ребятишкипри катании с гор, или просто спустить сани на веревках. Эта мысль осталасьневысказанной ни тем, ни другим. Почему промолчали, каждому было понятно.Помешало самолюбие, нежелание уступить перед опасностью.
Речка повела нас на северо-восток. По своему характеру она не отличалась оттой, по которой мы поднимались на водораздел. По существу это был хотя изначительно мощнее, но такой же сезонный горный поток, бурный в период таянияснега, мелеющий по мере исчезновения снежных запасов и, наконец, к осенипересыхающий или превращающийся в небольшой ручей.
Необычайно интересными были обрывы берегов. Спокойное залегание красноцветныхпесчаников, характерных для западной части Земли, кончилось. Их заменилиизвестняки и другие породы. Причудливые складки образовывали необычайноэффектные скалы. Рядом с ними лежало беспорядочное месиво, где отличить однупороду от другой было почти невозможно. Здесь складки были раздроблены, а самыепороды искромсаны и перетерты. Все это говорило о каких-то мощных геологическихпроцессах, некогда протекавших здесь. Для нашего геолога мы нашли интересныеместа. Николай Николаевич будет доволен, когда в будущем мы приведем его сюда.
Русло речки, постепенно расширяясь, достигло 100 метров. Снег лежал плотнымслоем. Путь был хорош, и мы, довольные, шли вперед, любуясь редкостными посложению скалами. Но вдруг русло, приняв справа большой приток, сузилось сразудо 20 метров, а скалистые берега поднялись еще выше.
Мы невольно остановились перед этими мрачными воротами. Темная, почти черная80-метровая скала нависла над ущельем. Наверху с нее свешивался многометровыйснежный козырек. Как затаившийся, готовый к прыжку огромный хищник, скалаохраняла вход в ущелье. Казалось, что многие тысячелетия она поджидала жертву икаждое мгновение была готова сбросить сотни тысяч тонн камня и тысячи тоннснега на первого смельчака, попытавшегося проникнуть в глубь дикого прохода.Мертвая тишина, царившая вокруг, еще больше усиливала тягостное впечатление.
Решили сделать разведку. Стали лагерем, освободили одни сани и, оставивполовину собак на месте, на пустых санях нырнули под нависшую скалу.
Мрачный каменный коридор тянулся почти шесть километров. Местами стены егонемного понижались, русло расширялось, но потом стены вновь росли ввысь,достигая 100 метров, и угрожающе сближались. Самое неприятное впечатлениевызывали висевшие над головой огромные снежные надувы. Несколько из них не такдавно обрушились и теперь лежали беспорядочными глыбами на дне ущелья. Глядя надругие надувы, можно было только удивляться, как они еще до сих порудерживаются. Под некоторыми из них мы не решались проскочить с ходу.Останавливались, стреляли из карабина, чтобы вызвать воздушную волну. Когдазамолкал гул выстрелов, повторяемый эхом, и снова воцарялась тишина, гналисобак дальше.
Обследовав ущелье, мы убедились в его проходимости, хотя и с опасностью дляжизни. Но те или иные опасности мы встречали в каждой своей поездке и как бысжились с ними. Здесь, в ущелье, возможность попасть под снежный обвал и бытьзаживо похороненным была очень наглядной. Однако уклониться было нельзя.
Назавтра, 8 апреля, весь день стояла пасмурная погода, а вечером надвинулсятуман. За день прошли 34 километра. Первые шесть шли по ущелью. Накануне онобыло тщательно осмотрено. Путь как будто знаком. И все же, надо признаться, мыпо-настоящему боялись. Опасность была новая, непривычная и особенная. Мы немогли уклониться от нее, и в то же время у нас не было никаких средств дляборьбы с ней. Единственно, что мы могли сделать,- это по возможности быстрееминовать грозные места. На всякий случай шли на расстоянии 250-300 метров другот друга, чтобы одновременно не попасть под обвал. Снежные козырьки в тысячитонн, висевшие над головой, как бы гипнотизировали. Когда они свалятся вниз?Через час, через одну минуту или продержатся еще месяцы? Случись самаяневероятная вещь - повстречайся нам здесь человек, и то, вероятно, мы бысказали:
- Давай минуем это место, а потом уже будем знакомиться.
В середине ущелья, в самом узком месте, увидели картину, которая никак не моглаизменить к лучшему нашего настроения. Громадный кусок снежного козырькапротяжением свыше ста метров, который еще накануне свисал с выдвинувшейся скалы(мы это видели вчера своими глазами!), прошедшей ночью свалился вниз. Сплошнойчетырехметровый сугроб из огромных глыб крепко смерзшегося снега перегородилущелье и похоронил наш вчерашний след. "Наш час еще не наступил",- невольнодумали мы, глядя на обвал. Смешались радость и страх. Радовались мы тому, чтообвал произошел несколькими часами раньше, а боялись таких же снежных надувоввпереди. Пропустят или похоронят?.. Перебравшись через завал, погнали собакдальше. В одном месте, где козырек особенно угрожающе обвис, мы, как инакануне, не решились проскочить с ходу. Остановили собак и, не доходя доопасного участка, выпустили по обойме патронов. Сотрясение воздуха не вызвалообвала. Это вселило в нас некоторую уверенность, что громада, висевшая наднами, достаточно прочна. Вновь пустились в путь. Взгляды невольно тянулисьвверх, словно они могли подпереть тысячетонную массу.
Наконец, ущелье осталось позади. Река, вырвавшаяся из каменных тисков, тожеточно обрадовалась простору. Она залила долину и образовала озеро. По ровномульду, почти не меняя курса, покатили на северо-восток.
Только перед концом перехода нам стала ясна причина образования озера. Долинусначала перегородила гряда небольших островков - по форме ярко выраженных"бараньих лбов", обращенных крутой стороной к северо-востоку. Тут же заостровками с северной стороны долины сползал широкий язык ледника. Онперегородил долину и русло речки.
На 26-м километре пути, на границе ледника, я остановился, чтобы взятьочередной азимут, и тут же услышал потрескивание льда. Скоро оно повторилось иперешло в замирающий скрип, потом в тоненький звук, который напоминал пискудаляющегося комара. Это характерные звуки для поднимающегося или опускающегосяльда вблизи берега под влиянием приливно-отливной волны. Ошибиться невозможно.Значит, лед на плаву! Значит, мы достигли моря! Бросились искатьприливно-отливную трещину и тут же обнаружили ее. Сомнений быть не могло: мывышли к глубокому морскому заливу - по всем признакам, попали в вершину фиордаМатусевича. Он почти в три раза глубже врезается в землю, чем показано на картеГидрографической экспедиции. Островерхие пики, замеченные нами с водораздела,не обманули. Они действительно оказались на берегу моря. Теперь до нихоставалось лишь несколько километров, Они сплошной стеной стояли впереди, точновырастая из ледяных волн глетчера.
Дальше путь шел по узкому коридору, между крутым берегом и ледником,заполнившим весь залив. Поверхность ледника была изборождена высокими ледянымивалами, а порой широкими трещинами. Узкие трещины скрывались под снегом. Мыпредпочли идти коридором вдоль берега. Его, очевидно, промыли летние воды,спадавшие с южного берега залива.
Чем дальше мы шли, тем коридор становился уже и скоро стал похож на щель, однастена которой была сложена из льда, а другая из камня. Слева - голубой лед,справа - зеленый камень. Берег быстро повышался и, наконец, перешел в скалы.Большинство их почти отвесно вздымалось над морем на сотни метров.
Процессы эрозии создали между отдельными пиками расселины и проходы, а настенах скал - тысячи выступов, карнизов и ниш. Отдельные скалы напоминалисильно увеличенные индийские храмы. Слагающие их горные породы во многих местахпоросли оранжево-красными лишайниками. На фоне белого снега и голубых изломовльда скалы выглядели необычайно живописно.
Во многих местах коридор был завален камнями. Кое-где они уже вмерзли в лед -значит, лежат здесь давно, а некоторые возвышаются на снегу - эти оторвались отскал совсем недавно. Как ни странно, мы спокойно, шаг за шагом пробиралисьвперед, прижимаясь вплотную к скалам. Опасность попасть под обвал совсем нетревожила нас. Все же это были скалы, а не снежные надувы. Несмотря на следынедавних обвалов, мы, по установившейся привычке, воспринимали скалы как символустойчивости и прочности. А по существу опасность была не меньше и обвалыкаменных глыб с выветрившихся скал не менее возможны, чем обвалы снежных масс.
Тут же нас ждал интересный и радостный сюрприз. Время от времени мы слышалипосвистывание, напоминавшее свист чистиков. Было еще только 8 апреля, и мы неожидали на такой широте встретить птиц. Вначале, слушая посвистывание, яполагал, что это мой спутник бодрит своих собак, а он в свою очередь то жесамое думал обо мне. Из заблуждения вывели собаки. Услышав новые звуки, ониповеселели, несколько раз без понуканий пускались в галоп, потом начализадирать головы и зорко следить за скалами. Я остановил упряжку. Свист слышалсясо стороны скал. Все еще не веря в возможность встретить птиц, я выстрелил изкарабина. В тот же момент с ближайшей скалы сорвалось штук пятнадцать чистиков.Стайка в стремительном полете закружилась над нами. С соседнего обрываподнялась вторая такая же стайка. Потом откуда-то взялись несколько суетливых,как воробьи, люриков. И, наконец, высоко над одной из вершин медленно проплылбургомистр.
Появление птиц сильно взбудоражило нас, словно мы встретились со стариннымидрузьями. Птицы были вестниками юга. Их прилет говорил о приближающемся концеполярной зимы.
Удивляло только, что они так рано явились сюда. Правда, по календарю шел второймесяц весны, но разве можно здесь жить по календарю? Не только птицы, но ичеловек не проживет по нему в этой стране. Таяние снега начнется не ранее какчерез два - два с половиной месяца. Только после этого появятся забереги,промоины и полыньи в морском льду. Там птицы найдут себе пищу. Чем же онипитаются сейчас? Должно быть, где-то сравнительно недалеко есть вскрытыеморские льды с достаточным количеством разводьев.
Внимательно оглядев скалу, я убедился, что птицы здесь не случайные гости. Накарнизах скалы было много старого птичьего помета. Летом здесь, без сомнения,размещается оживленный птичий базар. Сейчас сюда прибыл только немногочисленныйпередовой отряд разведчиков.
Наличия птичьих базаров на Северной Земле, кажется, никто не предполагал.Участники Гидрографической экспедиции упоминали только о какой-то однойнеизвестной чайке. Мы минувшей осенью тоже видели птиц, но они могли бытьпролетными. Теперь можно было считать установленным, что на Северной Земле естьптичьи базары и гнездовья.
Скалы, где впервые были замечены птицы, мы начали называть Базарными.
Дальше несколько километров пробирались между скалами и ледником, пока берег неповернул круто к югу, а залив, начиная с этого места, сильно расширился. Напротивоположном, северном берегу громоздились такие же высокие скалы. Хотя деньподходил к концу, мы решили осмотреть их. Выбрали подходящую дорогу и безприключений пересекли ледник.
Здесь скалы были сложены теми же горными породами, но, обращенные обрывами кюгу и юго-востоку, они еще больше поросли оранжево-красными лишайниками.Кое-где этот нарост сплошь покрывал обрывы скал. Скалы казались ярко-красными иеще более эффектными рядом с каскадами льда, спадавшими с висячих ледниковыхдолин, расположенных на высоте 100-150 метров. Тысячи трещин, избороздившихледяные каскады, переливались самыми разнообразными оттенками синего цвета.Взгляд не знал, на чем остановиться - на зелено-красных скалах или на застывшихледяных потоках.
Опять увидели чистиков. Их посвистывание часто доносилось и в нашу палатку,поставленную вблизи скал.
Рабочий день кончился. Он был богат переживаниями и хорош по результатам. 36километров остались позади. После часового отдыха накормили собак и приступилик приготовлению ужина.
За водой мы ходили не с ведром, как это делается в нормальных условиях, а слопатой, с пилой, с ножом или, наконец, с топором. Обычно тут же, околопалатки, вырезался большой кирпич твердого снега, вносился внутрь ирастапливался в чайнике или в кастрюле. Но если была возможность получить водуиз глетчерного льда, мы никогда не отказывались. "Доадамова вода", как мыназывали воду, вытопленную из льда, образовавшегося много тысячелетий назад,нам приходилась больше по вкусу, чем другая. В этот день глыба льда, отколотаятопором от ледникового каскада, восхитила нас. Лед был чист и прозрачен, какогромный кристалл хрусталя. Свежие изломы лучились, искрились и переливалисьневиданным голубым перламутром. Казалось, этот кусок льда пропитался лучамиполярных сияний, долгие тысячелетия горевших над ледником. Под ударом ножа ледлегко кололся, и мы любовались новыми полированными поверхностями. Наконец,жажда взяла свое. Замечательный лед был опущен в чайник. Скоро мы пиликристально чистую воду. Лучшего напитка после дневного утомительного переходанельзя было пожелать.
Весь следующий день стоял густой туман. Взгляд не мог проникнуть дальше чем на25-30 метров. Не лучше, чем в самую темную ночь. Идти со съемкой не былоникакого смысла. День просидели на месте. Я вычертил пройденный путь.Результаты со всей убедительностью показали, что мы вышли, как и предполагали,в фиорд Матусевича и что он значительно больше, чем показывает карта. Ошибкапонятна и естественна. Моряки со своих кораблей не могли как следует разглядетьэтих мест.
Наша задача полностью определилась. Надо было идти на мыс Берга. Его мы моглиопределить точно, по знакам, оставленным моряками. Здесь и будет оборудованонаше вспомогательное продовольственное депо. До мыса, если он правильно нанесенна карту, оставалось около 46 километров по прямой. Естественно, что на собакахмы должны были пройти несколько большее расстояние, но все же надеялись черездва перехода достичь цели.