Все это было сделано вовремя. Буря неумолимо нарастала. С трудом разместившисьв стянутой палатке, все еще не совсем уверенные в том, что даже в таком видеона устоит против урагана, мы, не раздеваясь, лежали поверх спальных мешков инапряженно ждали исхода событий. Снаружи доносился беспрерывный гул. Иногдасквозь него раздавался пронзительный визг ветра. Впечатление было такое, будтомы сидели под железнодорожным мостом и над нашими головами с грохотом, гулом исвистом несся бесконечно длинный поезд.
Утром, когда крепили палатку, под защитой айсберга скорость ветра равнялась 20метрам в секунду, а на открытом месте она превышала 30 метров.
После полудня я вылез наружу. В море опять носились снежные вихри. Лежа околопалатки, я поднял руку с анемометром. Он показал, что скорость ветра достигала27 метров в секунду. Я отполз метров на сорок, выбрался из-за айсберга наоткрытое место и вновь поднял руку с прибором. Его крестовина с полушариямислилась в еле уловимый нимб. Отсчет показал, что здесь ветер несся со скоростьюсвыше 37 метров в секунду. И это над самой поверхностью льда. Что делалось ввышине и дальше в море - сказать невозможно. Дышать было трудно. Подняться я немог. Пришлось возвращаться ползком.
Ветер такой силы на Северной Земле мы наблюдали впервые. Раньше мы переживаличуть ли не все ветры, имеющие наименования по шкале: слабые, свежие, резкие,сильные, очень сильные и штормовые; но в такой еще не попадали. Над наминеслась уже не буря, а настоящий ураган.
Во время вылазки я еще крепче стянул палатку. Теперь она совсем сплющилась,площадь парусности ее стала ничтожной. Уверенность в устойчивости нашегоубежища укрепилась. Мы уже более спокойно ждали улучшения погоды. Весь деньбуря пела свои дикие песни. А вечером неожиданно начала стихать. Через полчасаветра точно не бывало. Наступил полный штиль. Тишина наступила внезапно, словнобурю мы видели только в кошмарном сне.
Лагерь сразу оживился. Начали кормить собак. Потом собрались было"распаковывать" палатку. И хорошо, что не начали с нее.
Посмотри, опять начинается! - окликнул меня Урванцев.
Я взглянул в море. Там опять в бешеном хороводе неслись снежные вихри.
- Сейчас начнется у нас!
И действительно, не прошло и четверти часа, как ураган вновь обрушился на нас.Разница была лишь в том, что теперь ветер несся не с моря, как раньше, а спротивоположной стороны -с ледникового щита.
Через час опять наступила полная тишина, которая очень скоро сменилась ревомветра со стороны моря. И так до поздней ночи. Было похоже, что мы находимся врайоне одного смерча, передвигающегося на небольшом пространстве, и направлениеветра зависит от того, с какой стороны от нас бушует смерч.
Так под эту музыку мы и заснули, когда солнце стояло на севере. Разбужены быливетром на следующий день, 11 мая; солнце было уже на востоке. Правда, буря ужекончилась. Только шквальный ветер все еще достигал иногда 12-13 метров всекунду.
Я починил свои сани. Потом мы измерили высоту надводной части нашего айсберга.Она оказалась равной 24,3 метра. Вершина ледяной горы была почтигоризонтальной, и среднюю высоту ее можно было принять за 20 метров.Следовательно, общая толщина льдины колебалась где-то между 120 и 140 метрами.Надо отметить, что таких великанов мы встречали немного. Только в узкой частипролива Красной Армии, вблизи мощного ледника, их было достаточно,
К концу дня наш охотник без особых усилий ужа мог смотреть через очень темныеснежные очки. А на следующий день, 12 мая, мы снялись с лагеря.
Погода вновь закапризничала. Еще до того как мы тронулись в путь, повалилгустой снег и на небе не осталось ни одного просвета. Весь день снегопад топрекращался, то возобновлялся, а небо долго оставалось покрытым сплошнымиоблаками.
В такую погоду мы с Журавлевым обычно по очереди шли впереди. Это был совсем нелегкий труд. Езда на собаках с гружеными санями сильно утомляет. То и делоприходится или отводить сани от встречного препятствия, или притормаживать ихна склоне, или помогать собакам выдернуть тяжелый воз на подъем. К концубольшого перехода путник чувствует себя очень усталым и мечтает об отдыхе.
Ведущему надо беспрерывно думать о курсе, выбирать проходимый путь, следить задорогой и выдерживать по возможности постоянный темп движения. Теперь ко всемуэтому прибавилась еще опасность переутомить глаза и заболеть снежной слепотой.Солнечный свет, отраженный снежными полями и рассеянный атмосферой, сильнораздражает сетчатку глаза и вызывает острое воспаление ее. Это и есть снежнаяслепота.
Особенно опасны весенние дни с рассеянным светом, когда небо закрыто облаками.В такие дни в Арктике все одинаково бело: и небо, и снег, и льды. Нет ни линиигоризонта, ни раздела между белым небом и землей, покрытой снегом ни разницымежду расцветкой льда и снега. Из-за отсутствия теней светлые предметы в такиедни становятся невидимыми. Часто торчащая льдина или высокий заструг остаютсянезаметными до тех пор, пока не споткнешься или не ударишься о них. Аотдаленные темные предметы кажутся висящими в воздухе. Это затрудняет съемку иеще больше утяжеляет работу ведущего.
Бывает, что на белом пространстве нет ни одной сколько-нибудь заметной темнойточки. В таком случае курс прокладывается на какой-нибудь еле видимый торос,полузасыпанный снегом и как бы плавающий в небе, на камень или даже на снежныйзаструг. Как правило, отдельные ходы не превышают в этих случаях сотни метров.Но и на таком расстоянии достаточно на одно мгновение выпустить из поля зрениянамеченную точку, чтобы потом уже не найти ее. Поэтому приходится управлятьсобаками, не отводя взгляда от точки, на которую проложен курс. Если к этомуеще добавить постоянную необходимость смотреть под ноги, чтобы не споткнутьсяили не попасть в трещину, то станет понятным, насколько у ведущего должнонапрягаться внимание и утомляться зрение.
У нас, конечно, были очки-консервы. Я всегда предпочитал желтые. Очки должныспасать глаза от влияния рассеянного света. Но всегда носить их -трудновыполнимое условие. Когда возишься с санями в 400 килограммов весом, прилюбом морозе капли пота не только щекочут спину, но и катятся со лба и заливаютглаза. Запотевают и стекла очков, какого бы цвета и системы они ни были. И вотпротрешь их раз, протрешь два, три, четыре... и, наконец, уже не знаешь, чемзаниматься - протирать очки или все же идти вперед. Конечно, последнее всегдакажется важнее. И чтобы идти, сдвинешь очки на лоб или сунешь их в карман.Пройдешь так полчаса или час, пока не осилишь трудного участка пути, и этогобывает вполне достаточно, чтобы заболеть снежной слепотой.
Итак, мы снялись с лагеря 12 мая. Журавлев еще не совсем поправился и частьпути сидел с завязанными глазами на своих санях. Я весь переход должен был идтивпереди и устал больше обычного, хотя дорога оказалась не такой уж страшной,как представлялась издали.
Сначала мы отыскали сносный путь вдоль ледника, потом, в надежде обойти ледяныегоры, постепенно отклонялись к востоку. Часа два продвигались без особых помех.Айсберги достигали 500-600 метров в поперечнике и часто по высоте не уступалитому гиганту, у подножия которого мы пережидали бурю. Но чем мористее мыдвигались, тем реже они попадались. Мелкие трещины в окружающем их морском льдуне представляли ни опасности, ни особых препятствий.
Потом я заметил, что край ледникового щита отодвинулся от береговой черты иначал отклоняться к северо-западу. Дальше Земля сильно понижалась. Берег елеулавливался взглядом и едва поднимался над морскими льдами, но зато далековыдавался к востоку, образуя широкий, плоский мыс. С юга, почти по касательнойк оконечности мыса, лежала высокая гряда торосов; а с морской стороны ее мынаткнулись на свежую, открытую трещину, достигавшую в отдельных местах ширинытрех метров. Торошенные льды, прижатые к мысу, не обещали ничего хорошего, а затрещиной простиралась вдоль берега широкая полоса совершенно ровного льда.Переправившись через трещину, мы избежали пути по торосам и более 8 километровпрошли по отличной дороге.
При съемке мыса столкнулись с картиной, в которой не сразу удалось разобраться.К счастью, снегопад к этому времени прекратился, местами заголубело небо ивидимость улучшилась. Это несколько облегчило нашу задачу.
Среди прибрежных льдов мы увидели большое скопление невысоких конусообразных,еле прикрытых снегом песчано-галечных холмиков. Они полукругом, шириной до 4-5километров, лежали с южной стороны мыса, потом более узкой полосой опоясывалиего с востока и значительное пространство захватывали к северу от мыса. Скореевсего они представляли собой поднимающиеся над водой возвышенности широкойотмели, являющейся в свою очередь моренными отложениями исчезнувшего на этомучастке ледника. Точно проследить линию коренного берега Земли из-за этойотмели было почти невозможно - так полого и незаметно он переходил в самуюотмель, а снежный покров еще больше маскировал их границу.
Мысу дали имя Розы Люксембург.
Когда заканчивали съемку мыса, погода совсем разгулялась. Солнце залило светомбескрайные заснеженные пространства. Далеко на юге вырисовывались мысВорошилова и высоты, уходившие от него к фиорду Матусевича. Только что выпавшийпушистый снег блестел и искрился. Им можно было залюбоваться. Но случай сЖуравлевым, только что снявшим с глаз повязку и сидевшим на санях в самыхтемных очках, не поощрял к этому. За этот переход я, по-видимому, тожеперенапряг зрение, чувствовал в глазах легкое покалывание и старался несмотреть на снежную поверхность.
Край большого ледникового щита совсем повернул на запад. Он-то, по всемпризнакам, и был принят экспедицией, открывшей Землю, за северную ееоконечность. Низкий берег, вдоль которого мы теперь шли, не мог быть видимым скораблей.
Новый лагерь мы разбили поздно вечером на 38-м километре пути. Он находился нетолько дальше сплошной линии, обозначавшей восточный берег Земли, но и запределами пунктира. Мы вообще вышли за пределы старой карты. Где-то впередилежала северная оконечность Северной Земли. Некоторые признаки указывали, чтоэта точка совсем недалеко. Ярко выраженный темный сектор неба опоясывалгоризонт от северо-востока до северо-запада. Темная окраска неба могла бытьтолько отражением открытой воды. Недаром туда летели стаями чистики, люрики ибелые чайки. Даже куличок-песчаник, сегодня впервые замеченный нами в этомгоду, промчался туда же. Значит, где-то в пределах этого темного сектора икончалась Северная Земля.
На какой широте находилась крайняя северная точка Земли, должны были показатьближайшие дни. Мы уже были полны нетерпения достигнуть этой точки. Желаниеувидеть ее и отметить на белом листе карты опережало нас.
Северная оконечность Земли
Погода становилась все более неустойчивой. Пасмурное небо, очень низкаяоблачность, а главное, густые снегопады все чаще лишали нас возможности вестисъемку, вынуждали подолгу сидеть в палатке и томиться вынужденными задержками.
Ранним утром 13 мая, при очень плохой видимости, мы все же решили продолжитьпуть, но пока запрягали собак и увязывали груз, погода окончательноиспортилась. Засвежел до этого слабый юго-восточный ветер и повалил такойгустой снег, что ни о какой съемке, особенно при характере здешних берегов, немогло быть и речи. Пришлось отпрячь собак, распаковать сани и весь деньпросидеть на месте.
Основное занятие в таких условиях - наблюдение за барометром. В этот день оно,как и всегда, было не только скучным, но и не обещало улучшения погоды.Накануне, в полдень, атмосферное давление равнялось 756,0 миллиметра, к 7 часамутра оно упало до 750,9, в полдень барометр показывал уже 746,7, а еще черезтри часа - только 745,7.
Цифра угрожающая. Моряки при таком падении давления уже готовили бы свойкорабль к жестокому шторму. Мы тоже готовы были принять любую бурю. Палаткастояла прочно, а сами мы, пожалуй, были бы рады хорошей встряске в атмосфере.После нее можно было бы ожидать изменения погоды к лучшему. Но ни шторма, нибури не. получилось. Здесь нередко мы попадали в жестокую бурю при оченьвысоком стоянии барометра и часто убеждались, что падение давления отнюдь необязательно сопровождается штормом.
Так случилось и на этот раз. Правда, свежий и очень неровный ветер при густомснегопаде развел за стенками палатки заметную метель и лишил нас возможностивести съемку, а следовательно, и продвигаться на север к желанной цели, но всеже бури, сопровождающей такое падение давления в южных морях, здесь не было.Поднявшаяся метель отнюдь не походила на шторм, ее голос скорее напоминалмяуканье котенка, чем вой волчьей стаи.
- Не метель, а канитель! - ворчал охотник.
Но эта "канитель" держала на месте, что и раздражало нас. Мы то и дело смотрелина барометр и высовывались из палатки, пока не убедились, что на метельсердиться бесполезно, надо запастись выдержкой.
Отмеченный минимум давления оказался предельным. Больше восьми часов стрелкаанероида не двигалась с места. Ветер и снегопад продолжались. Видимость непревышала 40-50 метров. Потом давление стало медленно подниматься, и ещемедленнее начала улучшаться погода.
Наконец, снегопад прекратился, ветер стих, облачность рассеялась, и мы, послеполуторасуточного томления, двинулись дальше на север.
Следующая стоянка была сделана уже днем 14 мая после 35-километрового перехода.На всем протяжении генеральное направление нашего пути шло на северо-запад, всоответствии с направлением берега Земли. Берег по-прежнему был низким,сложенным песками и глиной и окруженным отмелями. Отмели заканчивалисьмноголетним, когда-то торошенным льдом. Все острые кромки старых торосов успелиобтаять и сгладиться. Надо думать, что когда-то эти льды, выжатые из моря, селина мель и уже не могли с нее сняться.
Вообще в ландшафте здесь безраздельно господствуют мягкие линии. Ни одногоизлома, ни одного резкого поворота или подъема. Берег настолько отлогий, что невсегда с первого взгляда можно понять, где ты находишься - на берегу или нальду. Иногда нам приходилось раскапывать снег, чтобы точно знать - земля илилед под нами. Только остатки сгладившихся торосов на границе отмели даприливно-отливная трещина помогали ориентироваться.
Высоты в глубине Земли были незначительными и тоже отличались мягкостью своихочертаний. Резко выделялся только все еще хорошо видимый пройденный намиледниковый щит. Но и его высота с этой стороны была небольшая. Лишь в концеперехода впереди обозначалась новая куполообразная возвышенность.
В пути мы видели несколько стаек чистиков, летевших с северо-запада, анавстречу им - впервые замеченную в этом году стаю моевок. Кроме них, вообщепервый раз на Северной Земле, увидели полярную сову.
На береговом торосе, под которым разбили лагерь, обнаружили следы трехмедведей. Журавлев был уже готов пуститься на поиски зверей, но пришлосьотклонить это намерение. В медвежатине мы пока не нуждались, путь из-завыпавшего снега был тяжел, а перегружать сани мясом про запас было не в нашихинтересах, тем более, что погода вновь испортилась, начался новый снегопад,который должен был еще больше ухудшить дорогу.
Непогода опять удлинила наш отдых, хотя мы не испытывали в этом никакой нужды.Восемь-девять часов и для нас и для собак было вполне достаточно, чтобывосстановить силы для любого перехода, а снегопад задержал нас на целыхдевятнадцать часов. Небо снова покрылось облаками. Валил такой густой снег, чтоничего нельзя было рассмотреть далее 30-40 метров. Температура воздухаподнялась, давление опять упало. Снег на парусине палатки начал таять.
Только днем 15 мая нам удалось двинуться дальше. Боясь упустить установившуюсяпогоду, мы были вынуждены оставить в покое двух медведей, появившихся в районенашего лагеря. Настроение охотника было испорчено почти на весь переход.
Характер берега почти не менялся. Лишь впереди по-прежнему виднелась небольшаякуполообразная возвышенность. Путь из-за рыхлого снега был очень труден.Медленно, но неуклонно мы с каждым шагом приближались к щиту, поблескивающемуна фоне темного неба.
Этот день ознаменовался примечательным событием. На 15-м километре мы подошли кмаленькому мыску, рядом с которым возвышался свежий береговой торос. Поднявшисьна вершину ледяной гряды, километрах в 4-5 к северу увидели открытую воду. Невскрытые льды, а настоящее чистое, свободное от льдов море! По перелету птиц и"водяному" небу мы уже давно предполагали наличие на севере открытой воды, нодумали, что это более или менее крупные разводья среди взломанных льдов.Открывавшаяся картина превзошла все наши ожидания. В пределах хорошей видимостина воде не было ни одной льдины, и даже вдали на небе не замечалось никакихпризнаков характерного для льдов белесоватого отблеска. Странно было видетьтакое море в первой половине мая за 81° северной широты.
Еще через несколько часов подошли вплотную к подножию давно замеченнойвозвышенности. Она оказалась новым ледниковым щитом. Погода к этому времениразгулялась, несмотря на то что давление все еще было очень низким. Решиливоспользоваться солнцем и провести астрономические наблюдения. От последнегоастрономического пункта нас отделяло более 100 километров. Надо было уточнитьнаше местонахождение.
Лагерь разбили очень быстро. Обычно мы тратили на это 30-40 минут. На этот разнадо было спешить. Мы остановились в 17 часов 40 минут и уже в 18 часов должныбыли принять сигналы времени. На распаковку саней и разбивку палаток потратиливсего лишь 8 минут, а на установку радиоприемника и антенны только 4 минуты.Таким образом, через 12 минут после остановки все было готово к приемурадиосигналов времени.
16 мая стало для нас торжественным днем. Район вокруг нашего нового лагеря былсложен небольшим ледниковым щитом, высшая точка которого была расположенанесколько южнее лагеря. Ледник отлого спускался к морю и только в одном месте,в северо-восточной части, на очень небольшом протяжении образовывал отвесныйшестиметровый обрыв. Около него тихо лежало открытое море. Здесь сливались водыдвух морей - Карского и Лаптевых. К северу начинался Центральный бассейнСеверного Ледовитого океана. Мы стояли на крайней точке суши в этом сектореАрктики. По-видимому, где-то недалеко к северу должен лежать уступ материковойплатформы, после которого начинаются большие океанические глубины.
Чистое от льдов море уходило на север за пределы хорошей видимости. Даже следникового купола, откуда горизонт значительно расширялся, мы не могли увидетьв море никаких признаков льдов. Примыкавшая к мысу с юго-востока кромка припаяпрослеживалась в этом направлении километров на 15, потом отклонялась к востокуи терялась за пределами видимости. Кромка была слегка торошенная и сложена изльдин удивительно интенсивного ярко-голубого цвета, напоминавшего лазурьглетчерных льдов. Однако не могло возникнуть никакого сомнения, что это былиостатки недавно стоявших здесь ровных морских льдов очень молодого возраста.
На воде было много моевок, люриков, чистиков и бургомистров. Большими стаяминосились белые полярные чайки. На льду можно было видеть старые следы медведей.Но за весь день мы видели всего лишь одну нерпу, хотя очень тщательно наблюдализа морем.
Время от времени с севера набегали полосы тумана. Облачность резко менялась.Иногда крупными хлопьями падал снег. Солнце то и дело пряталось за тучи. Втакие минуты снежные поля тускнели, изломы льда теряли свой лазурный цвет, аморе казалось еще темнее - почти черным. Темное водяное небо полукольцомохватывало горизонт, и по нему можно было приближенно судить о направлениинеизвестного нам западного берега Земли.