Дома готовить было некому – мать оставляла кое-какую мелочь, чтобы сынок смог пообедать в близлежащей рабочей столовой. Но отпускаемых средств хватало лишь на половину порции супа, макароны с подливкой, без котлеты, да на пустой чай – особо-то не разойдёшься, червячка на время заморить! И вот в один из полуголодных дней требовательный растущий организм сам подсказал его владельцу выход, чтоб все были сыты и довольны жизнью: пора начать по-взрослому работать – на свои кровные можно позволить себе не скромничать в желаниях, не глядеть с сосущим желудком, глотая слюну, на разнообразие меню в столовой, а брать то, чего желаешь, даже десерт!..
Но с его возрастом, без профессии на одном трудолюбии далеко не уедешь – может, попробовать себя на почте, где всегда нужны лишние руки, тем более соседка, подруга мамы, тётя Зоя Аникеева, ветеран почтового дела (с войны работает там), сама говорила как-то матери про это – её могут послушаться, несмотря на пресловутую статью о запрете детского труда… Всем этим взрослеющий не по годам, но по обстоятельствам сын поделился с матушкой, убедив, что и ей будет за него гораздо спокойнее, когда он занят конкретным делом, за которое к тому же и платят деньги, а не болтается где попало без присмотра.
Задача донести тоже самое до тёти Зои, возглавлявшей охрану труда в почтовом Управлении была из архитрудных – а как же кодекс о труде, что она по долгу службы обязана блюсти?.. Но после трёх уединённых вечеров с подругой Катей-Катериной за чашкой сближающего вермута сдалась и, выдав Егорушку за своего любимого племянника, пробила тому место в отделе доставки телеграмм!
Район обслуживания юному почтальону был знаком с детства, так что обошлось без потерянных дней вживания в должность. Работник из желания оправдать оказанное ему высокое доверие так рьяно взялся за работу, что поступавшие на почту телеграммы расщёлкивались им семечками, то бишь экспресс-методом доставки до адресата – их стало катастрофически не хватать! Тогда в целях загрузки излишне шебутного юного коллеги начальница Дина Григорьевна доверила ещё и разноску писем с газетами.
В ходе работы Вальков незамыленным молодым оком разглядел массу недостатков в организации этой вроде бы нехитрой специальности, о чём доложил руководству почтой, что поначалу задело его самолюбие, но выводы мальчика были настолько очевидными, что не принять их – грешить против истины! Прежде всего, это касалось нумерации домов. Одно дело, когда путаница естественно возникает в районах самостроя, где дома-домишки стоят как попало, там и сям – сам чёрт ногу сломит в поисках нужного адресата, но совсем другое дело с вроде бы центральными городскими улицами и многоквартирными зданиями, кои, ну, никак иголкой в стоге сена не назовёшь. К примеру, на одной такой имени прославленного революционера после дома № 28 почему-то сразу идёт № 32! А куда же, по-вашему, девалась пятиэтажная панелька № 30?! После часового настойчивого поиска архитектурная пропажа была обнаружена отчего-то в глубине одного двора на… нечётной стороне улицы – как говорится, логика здесь отдыхает!!!
Осознание того, что он дорвался до настоящего взрослого дела, работает, а не болтается от безделья малолеткой по улицам, укрепляло силы Егора, подвигало на производственные рекорды. Но иногда детская самоуверенность приводила к срывам – однажды он, всё-таки через себя доработав смену, еле-еле дошёл до дому, где свалился в постель без сознания… К утру, правда, оклемался. А причиной сему послужил его детский каприз, на дух не переносящий всякие там панамки – вот и схватил солнечный удар, что мог иметь и более серьёзные последствия!
За целое лето работы почтальоном Егор Вальков познакомился в домашних условиях со многими известными и даже очень знаменитыми людьми, с коими в обычной жизни встретиться ему никак не светило! Очень нравилось соединять поздравительными телеграммами на праздничных бланках близких друг с другом, разделённых огромными расстояниями и временем, радоваться вместе с ними! Но всегда с боязнью брался за доставку на частные адреса срочных депеш, что всегда таили смерть, безутешное горе, рыдания и сплошное расстройство от увиденного… Слава Богу, проницательная начальница заметила это и доставлять "срочку" поручала своим взрослым коллегам!
Профессия почтальона мирная, тихая, незаметная, но и в ней, как оказалось, есть место подвигу… Утро середины августа не предвещало ничего трагического – всё как обычно. Работника Валькова пристроили к старейшей работнице отделения связи бабушке Агаше помочь ей разнести большую в этот день почту, да и доставка пенсий в довесок ко всему на ней. Но старушка была ещё довольно-таки крепка и от давно заслуженного ею отдыха категорически отказывалась, черпая силы в работе и в общении с коллегами…
Беда постерегла их в одном из тёмных подъездов "хрущёвки", куда они зашли, почти ничего не видя с солнечного света. Подкарауливавший под лестницей грабитель, зная, что в этот день разносят пенсии, неожиданно напал на пожилую почтальоншу, не заметив идущего за ней юного помощника. Поваленная на бетонный пол бабуля хрипела, не в силах от потрясения кричать, звать на помощь, но сумку держала за широкий ремень мёртвой хваткой, ведь в ней пенсии стариков, очень ждущих её! Бандит, не ожидавший встретить сопротивление от древней старушенции, принялся душить ту за горло, лишая последних сил… Растерявшийся было Вальков скинул с плеча свою почтальонскую сумку и огрел ею по голове со всего маха напавшего, а потом ещё добавил для пущей убедительности и доходчивости обрезком валявшейся рядом, очень даже кстати, железной трубы, отчего тот на время отключился, клюнув хищным носом в пол, что дало обоим спасительную возможность поднять крик на весь подъезд, собрать людей – вызванная тут же милиция скрутила и заключила гада, находящегося, оказывается, уже год в розыске за совершённые им другие преступления, под стражу. Все остались живы, пенсии вовремя доставлены пенсионерам, корреспонденция не пострадала!
Конечно же, такой геройский поступок стал достоянием широкой общественности! На почте даже состоялось торжественное собрание по этому поводу, а как ликовали тётя Зоя Аникеева, рекомендовавшая такого славного работника, и бабушка Агаша, спасённая своим юным помощником от верной гибели! Егор Владимирович Вальков получил от руководства почтовой службы солидную денежную премию, а Управление внутренних дел обрадовало несказанно дорогущими именными мужскими наручными часами с календарём и мелодичным боем – а это уже непременный атрибут взрослого человека! В местной прессе на первых полосах появились статьи о юном герое мирной жизни под названием "С толстой сумкой на ремне…", которыми люди зачитывались, поздравляя со всех сторон раскрасневшуюся от удовольствия матушку Екатерину Ивановну с таким сыном…
После этого случая многие дети почувствовали себя взрослее, мечтая поскорее начать другую настоящую жизнь – посильная работа не должна быть под категорическим запретом для несовершеннолетних, пожелавших свои каникулы провести с пользой для себя и для общества! Так Егор, совершенно не думая в тот момент об этом, положил начало детскому трудовому движению, польза от которого для всех очевидна, как воспитательная, так и материальная…
Глава XIII. Болезнь матери, или смерть всегда рядом…
Заработанные за лето матерью и сыном деньги вместе с его большой премией позволили справить к осени обновы для всей семьи и даже купить, наконец-то, свой телевизор, а то во дворе у многих семей он уже был – надоело пялиться сиротками на чужие экраны, своё-то оно ближе, роднее и интереснее, к тому же модель поновей будет, показывает чётче и ярче! Только вот радоваться пришлось недолго…
В один из поздних вечеров мать, редко болевшая или переносившая всё на ногах, пришла с работы сама не своя: её трясло от озноба, бледные черты лица заострились, постоянно держалась за живот из-за тянущих болей – выпив аспирину, пыталась отлежаться с грелкой, но к ночи сдала совсем, начала бредить, не узнавая никого! Вызванная растерявшимся Крысятниковым тётя Зоя, только глянув, сразу же побежала за скорой, что срочно подхватила крайне тяжёлую больную на носилки и под сирену с мигалками помчала её в больницу экстренной медицинской помощи.
Обалдевший от всего Егор просидел на своей раскладушке почти до утра – ещё не до конца поняв случившееся, защемившим в груди вдруг сердечком ощутил, что произошло нечто ужасное, что он может, не дай Бог, лишиться самого дорогого в этой жизни…
Отчим был раздражён, потерян, всем своим видом подтверждая догадки мальчика. Одна лишь Марфа спала безмятежным сном ничего не ведающего ребёнка – её через день отец Филипп Иваныч сплавил, от греха и боли подальше, в район к родной сестре. Пасынок пусть обихаживает себя сам – чай, не медаль на шее…
В эти тревожные дни отчим всё больше пропадал на работе, в перерывах иногда бегал в больницу, где в реанимационном отделении после экстренно проведённой полостной операции по поводу распавшейся опухоли поджелудочной железы с массивным кровотечением и случившейся во время оной клинической смерти находилась Екатерина Ивановна Валькова, ещё молодая женщина, чьи шансы и прогноз на жизнь были весьма и весьма сомнительны ввиду критичности ситуации – как говорят в таких случаях, Бог даст – выживет, а нет – мы сделали всё возможное…
Дома на естественные вопросы пасынка к отчиму о здоровье матери натыкались или на полное неопределённости молчание, или тот начинал нести какую-то околесицу, в которую не поверит даже дитё несмышлёное. Егор Вальков, единственный сын своей единственной матушки, сам стал пробиваться в реанимацию с просьбой допустить его до родного человека, в каком бы состоянии он ни был! С третьей попытки ему удалось попасть на дежурство к одной, сочувствующей человеческому горю, медсестре с таким обнадёживающим именем и родным отчеством, Надежда Ивановна – она, пока врачи были заняты на наркозах в операционной, допустила мальчика в святая святых – реанимационный зал. От увиденного Егорушку пробил одновременно озноб с проливным потом: бледно-серое с ввалившимися чертами лицо матери без привычного румянца на щеках стало неузнаваемым, сознания не было, за неё дышал подключённый аппарат искусственного дыхания, всё тело, кожа да кости, опутано зондами, катетерами… Бедный мальчонка в наброшенном на плечи не по росту халате сел рядом на кровать, взял маму за почти невесомую прозрачную руку и стал шёпотом, еле сдерживая слёзы, разговаривать с ней, успокаивать, обнадёживать, буквально молиться на неё, вдруг вспомнив случайно подслушанный им во дворе разговор тёти Веры и тёти Зои…
Тогда его до глубины души поразили грубо-предательский тон вроде бы близкой подруги матери, не говорила, а будто гвозди вбивала словами в стоявшего за углом несчастного ребёнка, и совсем иной, обнадёживающий настрой пускай опустившейся, но не безразличной к чужой боли женщины!
– Слыхала, Вер, что с Катькой случилось…
– Да, Коля сказал… Муки-то какие сейчас принимает сердешная, не приведи Господь!
– Операцию ещё вчера сделали, но, скорей всего, помрёт – с таким диагнозом не выживают.
– Тьфу на тебя, Зоя! Ты чего каркаешь заранее! А ещё подругой её называешься! Лучше бы вон в церковь сходила, помолилась за здравие, свечку поставила – глядишь, Господь и услышит, отвратит беду… Катюше сейчас так поддержка любая нужна – я за неё сегодня всю ночь молилась…
– Каркай, Вер, не каркай, а от смерти не уйдёшь – она всегда рядом. Егорку жалко… Филька из-за Кати его терпит, а не станет её – сдаст тут же в детдом! Кому он нужен, чужой ребёнок…
Около двух часов просидел сын у постели матери, согревая теплом души и ладошками её руки-ледышки. Надежда Ивановна выполняла по листу дежурные назначения, меняла капельницы и тут же незаметно уходила, стараясь не мешать хрупкому общению двух родных людей. При расставании Егору почудилось, что мамочка как будто немного ожила, начала приоткрывать глаза, шевелить пальцами, да и медсестра отметила чёткую стабильность за всё это время параметров на мониторе следящей аппаратуры. Попросила подойти, раз такое дело, ещё – с врачами обещала всё уладить…
Так совместными усилиями персонала реанимации и сына, приходившего почти каждый день, больная Валькова потихоньку начала возвращаться к жизни! Через неделю её уже отключили за ненадобностью от аппаратуры, а затем, слава Богу, перевели в общее отделение для долечивания. На благодарности спасённой пациентки врачи-реаниматологи по-доброму шутейно отвечали, мол, больше благодари своего сына-экстрасенса, вовремя вмешавшегося в ход лечения, хотя, как знать, в их словах пусть мизерная, но доля истины всё-таки есть, ибо пути ко спасению во многом неисповедимы для нас, грешных…
Что касается смерти, то она, конечно, всегда рядом, как тень соседствует со светом, ночь – с днём. Лик её пугает и страшит, но и на неё есть божья управа и воля к жизни, против чего она устоять порой не в силах – и случаются, так называемые, чудеса, возвращения с того света… Два маленьких человечка на этой земле, Егор и его мама, являют собой яркий пример веры в лучшее, а рядом с такими людьми обретают веру и другие…
Возвращение с того света выздоровевшей Екатерины домой было встречено соседями ликованием! Как в старые добрые времена, решили это дело отметить – Тарасовы, памятуя, кому они обязаны чудесным возвращением экспроприированного у них богатства с мобильной роскошью на колёсах, предложили собраться у себя, в самой просторной во дворе квартире – чай, не май-месяц на улице, в тепле и уюте оно как-то сподручнее будет!
За лихо накрытым щедрым столом да под Аникеевский первачок праздник жизни не заставил себя долго ждать – веселились, гуляли от души! Тётя Зоя тостовала чаще всех, убеждая честной люд, как же она с самого начала во всё это "верила", ни на секунду "не сомневалась" в победе над смертью, при этом краснея, помимо своей воли, всё больше и больше – в итоге, наклюкалась до непотребного состояния и уснула на тарелке с салатом. Супруг Иван отнёс на плече уж очень обрадовавшуюся до бесчувствия супружницу домой, где уложил прямо в одежде спать.
А утром праздник, громом среди ясного неба, сменился скорбью: тётя Зоя, так и не придя в себя, во сне скончалась – вот такая смерть оказалась рядом: одна, имевшая 99,9 % шансов умереть, выжила, другая, ничем не болевшая, намерившая себе жизни на два века, вдохнула и не выдохнула, отошла так быстро, что никто с утреннего похмелья сразу и не поверил!..
На поминках Егор по секрету признался тёте Вере в случайно подслушанном им разговоре, на что та присоветовала не судить людей шибко уж строго: "Может быть, им самим от этого стыдно, вот и места не находят, мельтешат – больше внимания обращай на себя; а жизни и смерти бояться не надо – просто живи по душе или, чтоб вам, мирянам, было понятнее, по совести и тогда проживёшь столько, сколько Господь тебе определил по трудам твоим…
Глава XIV. По трудам – и честь!..
После такого волшебного выздоровления маменьки Егор Вальков чувствовал себя на подъёме сил и желаний вершить только "разумное, доброе, вечное…"! Махом пролетевший учебный год он заканчивал очень круглым отличником, по праву занимая своё место на Доске почёта "Ими гордится школа", поэтому на любимой им Первомайской демонстрации шёл в первых рядах сразу же за педколлективом и нестареющей директрисой Элеонорой Павловной. На площади Ленина снимающими парад телевизионными операторами Егорушка был выхвачен крупным планом из общей колонны и целых пятнадцать секунд его показывали потом по телеку в репортаже с места событий, радостного, кричавшего со всеми вместе "ура!" с широченной улыбкой до пунцовых ушей и руками, махавшими флажками на приветствия членов правительства Республики и огромного Ленина, под которым те стояли!!! Дело в том, что в те годы, даже если ты просто где-то мелькнул случайно на телеэкране, это сразу же становилось предметом живого обсуждения и зависти, по крайней мере, соседями и близкими. А тут аж целые пятнадцать секунд да во весь экран – прямо-таки новая телевизионная звезда! Взахлёб передавали при встрече друг другу, во что наш герой был одет, как себя вёл, чем всё это закончилось и т. д. и т. п. Спустя месяцы, когда заходил разговор по его душу, вспоминали со словами "А, это тот, которого по телеку показывали – помню, помню…"
Не прошло и двух с хвостиком недель, как Вальков снова замелькал в средствах массовой информации, но уже со страниц республиканской детской газеты "Будь готов!" И опять величественный Ленин с постамента приветствовал его при общем фотографировании отличников школ столицы! Вначале юркий Вальков затесался в самый центр первого ряда, но корреспондент из-за его серой телогрейки, накинутой поверх школьной формы, сместил беднягу вначале на самый край, а потом предложил снять эту хламиду вообще (видимо, фотокор считал, что отличников в ватных куртёнках не бывает…). Вот и получилось при публикации фото: все стояли-улыбались на ветру в верхней одежде, лишь один Егор салютовал читателям в школьном пиджачке с выбившимся красным галстуком и немного потёртых на коленках брючках на вырост…
Вальков хоть и был круглым отличником, то есть успевал по всем предметам, включая пение с физкультурой, но самой любимой была всё же физика с её опытами, чёткими законами и широким полем неизведанного для юных пытливых умов. Жаль, что сей предмет в школе вела из рук вон плохо Агнесса Арнольдовна, раздражительная старушка, не терпящая рядом умников, умнее её, преподававшая годами по одной и той же программе без желания привнести что-то новое. Так вот, наш герой стоял у неё костью в глотке, лежал бельмом на глазу – не раз она осаживала в присутствии всего класса рассуждающего ученика Валькова, правого, между прочим, в своих суждениях, унизительными "садись, умник!", "не тебе о Ньютоне своё мнение иметь…" или же "ты учи, что задано – не строй из себя светилу физических наук!" – ну не про неё это: учитель, воспитавший превзошедшего его ученика, и есть настоящий учитель!!! Слава Богу, через годик с небольшим мучений при школе открыли класс с углублённым изучением физики и математики, куда Егор с большим удовольствием и перевёлся: предметы вели в форме дискуссий-бесед преподаватели, фанаты своего дела, из местного госуниверситета; "инакомыслие" очень приветствовалось – простое механическое заучивание уроков – нет! Вот где разошлась жадная до знаний душа Валькова, что давно уже жила не по учебникам!!!
Ведущий специалист института физтехпроблем, профессор Сан Саныч, взявший под своё учёное крыло класс, сразу же отметил Вальковскую цепкую хватку в изучении предмета – даже доверил тому самому вести на радио постоянную детскую научную программу "За страницами ваших учебников", ведь это же здорово, когда с вами беседует на темы науки ваш же сверстник, а не взрослый дядька, пускай и какой-то там профессор!..