Егорушка поспевал всюду, вечерами помогал отчиму Филиппу Иванычу в разборе архивных дел, которые он кипами приносил домой и допоздна работал с ними, как говорится, в нерабочее время – всё это ради задуманной книги, мечты молодости, о наших и где-то его предках. Мать, простая практичная женщина, частенько бурчала на него из-за пустых, на её взгляд, трат на свет, бумагу, чернила, за кои ему зарплату не увеличивают – так какой смысл дышать ещё и дома архивными клопами… Но, когда тот по весне, весь сияющий медалью на солнце, принёс показать ещё пахнущие типографской краской новёхонькие сигнальные экземпляры своей книги "По следам наших предков", а к ним, главное, огромный гонорар, что ей не заработать и за год работы, стала говорить обратное, хвалить своего писателя, как и своего малолетнего учёного, на каждом шагу!..
И всё же за сына душа болела больше. Екатерина Ивановна уже привыкла периодически слышать голос Егорушки по приёмнику, видеть родной образ по телевизору, читать о нём или его заметки в газетах… Это, конечно, радовало, но в глубине души и тревожило: а вдруг, не приведи Господи, брякнет по неосторожности чего-нибудь, а власти-то услышат, донесут в органы и – пиши пропало – ведь всё же на людях, волнение и прочее, а он – ребёнок ещё несмышлёный, хоть и шибко умный… И однажды предчувствия её не обманули!
В маленький окраинный двор Романовки заехала огромная чёрная министерская "Волга", что, казалось, заполнила собой всё пространство, не предназначенное для заезда таких представительских авто. Из салона, обитого жёлтым плюшем, вылез солидный, явно высокопоставленный, чиновник, что сходу начал расспрашивать мигом построившихся перед ним соседей о мальчике Егоре Валькове, проживающем, по его сведениям, в этом дворе – все сразу же указали на окошки искомой квартиры. Большой человек, давненько не посещавший такие убогие жилища, в полусогнутом состоянии вошёл внутрь. Первым подал холёную руку с дорогим перстнем и ухоженными ногтями вытянувшемуся перед ним во весь свой маленький рост Филиппу Иванычу, сказав тому, дескать наслышан о нём, как об авторе недавно вышедшей интересной книги о предках, и было бы правильно продолжить работу в этом направлении, не останавливаясь на достигнутом – не дослушав зардевшегося Крысятникова с его "будем стараться…", перешёл к Екатерине Ивановне, извиняясь, что, якобы, не имел чести быть с нею знакомым, но рад познакомиться с матерью сына Егора, ради которого он и заявился в их халупу…
От этих слов у женщины всё буквально запеклось внутри от животного страха, нависшего над её сыночкой, несчастной кровиночкой, так нелепо попавшим в лапы органов за неосторожное, как пить дать, слово: хоть приехавший чиновник и не представился, она узнала его – это он, Хватов Павел Лаврентьевич, тогда молоденький офицер госбезопасности, допрашивал её, ещё девочку-подростка, за какие-то там украденные колоски! Мать с отцом после этих допросов она уже не видела… Всё те же серые, леденящие душу, глаза следователя запомнила на всю жизнь! Поэтому вместо того, чтобы во всей красе представить нежданному высокому гостю свою материнскую гордость, она заслонила трепещущим телом бедное чадо, которого сейчас может в одночасье лишиться, как навсегда лишилась в то грозное время родителей!!!
Чинуша, не понявший неуместного порыва, властной рукой молча отстранил женщину и, широко улыбаясь Егору, приветливо с ним заговорил: "Ну, здравствуй, дорогой ты мой человечек! Вот мы, наконец-то, и встретились… Помнишь лагерь "Умка" и Стёпушку, сыночка моего разъединственного, которого ты спас в походе от верной гибели – он долго не сознавался мне, что чуть не утоп в болоте по своей собственной неосторожности (не хотел расстраивать отца). Слава Богу, рядом оказался ты, Егорушка!!! Я умею быть благодарным и за наследника ничего не пожалею… Квартирка у вас не ахти, но это дело поправимо: четверо членов семьи, дети разнополые (откуда он всё знает – ах, да, это мы ничего о своих "слугах народа" не знаем, а они про нас, "хозяев", знают всё) – трёхкомнатное вам надо жильё, не меньше. Хибара эта всё равно скоро пойдёт под снос – так вы будете как бы первыми переселенцами из окраины в новостройку прямо на проспекте Ленина. Ордер я организую. Одно требование – на эту тему ни с кем не распространяться! Вижу, люди вы понятливые. Сына своего благодарите! Провожать не надо. Да, чуть не забыл, наша семья имеет честь пригласить ваше семейство в гости – машину я пришлю…" – на сим чиновник, так официально и не представившись, удалился, оставив Крысятниковых-Вальковых в противоречивом состоянии: то ли радоваться от неожиданно свалившегося на головы счастья, то ли плакать от миновавшей опять же их головы беды, что для Екатерины Ивановны, вспотевшей от макушки до пят, была так близка и осязаема…
Через два месяца они переехали в новую высотку в самом центре столицы, оставив весь свой жалкий скарб, как и прошлую бедную жизнь, в старой квартире номер четыре по улице Романовка, 1! Соответствующую роскошным апартаментам обстановку купили опять же через своего нового влиятельного знакомого на гонорар хозяина семьи. В гости, как им было велено, тоже сходили, но без Екатерины Ивановны, что категорически почему-то отказалась, сославшись на, якобы, ужасное самочувствие после перенесённой тяжёлой болезни.
Глава XV. ЧП городского масштаба
После переезда родная школа стала гораздо ближе – всего 6–7 минут ходьбы и ты в этом милом двухэтажном немного массивном храме науки, похожем больше на старую крепость, надёжно укрывавшую от всяких бурь и невзгод.
Их физико-математический класс вместе с физической лабораторией находились на первом этаже торца здания. Учеников было ровно двадцать: десять мальчишек и соответственно десять девчонок – две трети перевелись, ради любимых наук, из разных школ города. Классная руководительница Валентина Ивановна с самого начала занятий рассадила лично всех не абы да кабы, но строго по принципу "мальчик-девочка", дабы сплотить сразу весь класс, не допуская групповщины, хотя бы по половому признаку. Нашему Егору повезло: он сидел за партой у широкого окна с Людой Семенец, что понравилась ему аж с первого сентября своими выразительными карими глазами под ржаной неунывающей чёлкой, умением слушать и искренне удивляться услышанному, да и пирожки её мамы, коими Людочка частенько угощала соседа по парте, очень пришлись по вкусу…
В общем, всё в классе устраивало – учись и радуйся жизни, новым одноклассникам, что через урок по-взрослому любили проводить перемены, то бишь перекуривали это дело под школьным зданием, прямо под своим же классом. Егор, чтобы быть завсегда с народом и не отрываться от коллектива, тоже лазил туда, но не курил, надышавшись этим ещё в детстве под незабываемым руководством Витьки, дай Бог ему здоровья, Будко, а просто сидел за компанию, оглядывая намётанным взглядом уже почти физика свайные конструкции… И вот в чём заключалась заковыка: с одной стороны, не хорошо поощрять вредные привычки в таком юном возрасте, с другой стороны, именно сие пагубное занятие, перекуры по-взрослому, спасло, можно сказать, в прямом смысле слова, эти молодые жизни и дорогостоящее оборудование их любимой лаборатории! Но обо всём по порядку…
Этот судьбоносный день начался обычно. После второго урока, как всегда, пошли курить. Новое всё-таки было: Паша Мишин угостил всех неведомыми доселе сигаретами "Мальборо", целый блок которых привёз старший брат с загранпоездки – даже Егор не удержался и нарушил своё давнее табу… И тут сквозь рассеявшийся сладковатый дымок он с пугающей горечью во рту заметил на вчера ещё целых несущих балках и сваях паутины трещин с обнажившейся кое-где арматурой! К обеду они распространились на всю площадь их класса и даже вылезли на наружную стену! Не дождавшись своих беззаботных дружков, Вальков рванул к готовившемуся к уроку Сан Санычу, мнение которого будет решающим…
Вместо начала занятия учитель и бдительный ученик, не привлекая пока общего внимания, тихонько спустились под здание – с первого же взгляда профессионалу свайного строительства стало понятно, что это уже не проблема, а проблемища, ужас, что в любой момент может дать о себе знать!!!
Весь класс вместо академического урока занялся практическим решением возникшей ситуации с целью минимизировать возможные потери – началась экстренная эвакуация в коридор оборудования физической лаборатории. Находившейся над ними в пионерской комнате старшей пионервожатой Галине Анисимовне тоже было предложено присоединиться к принимаемым мерам – поседевшая на своей работе главная пионерша с юным самоуверенным задором провизжала в ответ о неуместном паникёрстве и самоуправстве пришлых, без году неделя, преподавателей в её школе, которая стояла и будет стоять независимо от мнения всяких там фантазёров!.. Вместо срочного спасения знамён, горнов, барабанов и прочей пионерской атрибутики побежала до директрисы, заранее подпустив на глаза и голос горючую слезу.
Элеонора Павловна со свитой завучей зашумела на весь коридор: "Александр Александрович! Вы что себе позволяете?! Для вас что закон не писан?! Мало того, что сорвали урок, так ещё школьное имущество трогаете, не вами поставленное!!!" Сан Саныч, не переставая спасать дорогое оборудование, спокойно, но твёрдо заметил: "Всё, Элеонора Павловна, согласно закону физики, который мне не отменить, и вам не советую! Счёт уже идёт на часы! Я послал за спецами – они доходчивей вам объяснят…"
Детей эвакуировали, отменив все занятия по школе, аварийный угол оцепили нарядами милиции, подогнали пожарные машины, поливалки. Специалисты запрогнозировали жизнь уставшей конструкции, как минимум, в два-три дня. Но неожиданно для всех ещё до вечера несчастный торец здания с крыши до основания со страшным грохотом обвалился, подняв гигантское облако кирпичной пыли до неба, видимое со всех уголков города! Никто, благодаря наблюдательной бдительности Валькова, не пострадал, материальный урон обошёлся администрации малой кровью – всё самое дорогое и ценное спасено и надёжно укрыто в безопасном месте, если не считать двух древних барабанов и почерневшего от времени горна, на котором ещё трубил когда-то первый пионер школы…
Здание очень серьёзно обследовали со всех сторон – слава Богу, всё оказалось в порядке, лишь в злосчастном углу обнаружена промоина в вечной мерзлоте, повлекшая такое скорое проседание грунта после затянувшихся осенних дождей. Это ЧП прямо под боком городских властей мозолило им глаза, лишало сна и покоя непотребно расхристанным видом одной из самых лучших школ столицы, поэтому все силы были брошены на восстановление прежнего облика учебного заведения – строители и отделочники из разных СМУ, работая аврально в три смены, уже к ноябрьским праздникам завершили работы!
Ничто не напоминало о недавнем обрушении. Окна школы вновь озарились светом знаний – учебный процесс вошёл в своё обычное русло…
Глава XVI. На французской стороне или страсти по наследному принцу и не только…
По итогам нескольких заочных олимпиад по физике и очной в Москве наш Егор Вальков заслужил путёвку на международный физический турнир в составе команды своей страны, проведение которого намечено на октябрь-месяц и не где-нибудь, а в самом, даже подумать страшно, сказочно далёком и манящем Париже!!!
В школе и семье все, естественно, обомлели, не в силах принять эту сногсшибательную весть за правду, но красочное приглашение, написанное сразу на трёх международных языках, от оргкомитета турнира на имя mister Egor Valkoff заставило поверить в случившееся!..
Что тут началось!!! Прежде всего, обалдел сам виновник переполоха, никогда за всю свою жизнь не выезжавший за пределы родного края – и вот на тебе, сразу на другой конец планеты, в неведомую столицу неведомой Франции, которую, как говорят сведущие люди, достаточно один раз увидеть и можно спокойно умереть с удовлетворённым чувством, что не зря жил на этом белом свете!!! Из Вальковского окружения никто никогда не удостаивался поездки в капстрану, но все советовали напропалую знатоками их нравов и обычаев, особенно старалась, распустив павлиньи начальственные пёрышки, директриса Элеонора Павловна, говорившая много о Родине, которую он, ученик её школы, будет представлять за рубежом, и, если у него, не дай Бог, что-нибудь получится, не забыл поблагодарить тех, кому обязан успехом, при этом всем своим директорским видом акцентировала внимание на себе…
Провожать юного представителя нашей науки на международной арене в столичный аэропорт заявилась целая делегация из минобраза, горсовета, школьного руководства, не считая родных и маленькой толпы соседей по старому двору, очень гордящихся, что жили когда-то рядом с таким учёным человеком, пришёл также сведущий в делах всего и вся Павел Лаврентьевич с вытянувшимся под два метра сыном Степаном, покоробив своим появлением маму Егора, Екатерину Ивановну – она демонстративно отошла в сторону, когда тот приблизился к её чаду с напутственными словами…
– Доброй дороги тебе, Егорушка! Смотри там – за нас всех выступаешь! А это тебе на карманные расходы (и сунул ему в руку не по-нашенски хрустящую инвалюту) – бери, бери, не каждый день туда ездишь… Купи что-нибудь стоящее себе, своим, мать порадуй.
– Мне, Павел Лаврентьевич, как-то неудобно: вы и так много для нас сделали – спасибо, конечно, я буду стараться…
– Благодарить меня, Егор, не надо – я ж не просто так… О будущем уже надо думать. Совсем скоро Стёпушка и ты школу закончите. Тебе с твоей головой не резон будет здесь поступать – только в Москву! Я своего тоже хочу туда пристроить… Поможешь ему, если что – вдвоём-то, как никак, веселее поступать будет. По рукам что ль…
Егор пожал огромную холодную ладонь высокого благодетеля и, в последний раз распрощавшись со всеми, с чуть было не опоздавшим наставником Сан Санычем, побежал на посадку.
На автобусной остановке у здания аэровокзала персональное авто Хватова затормозило, чтобы подвезти застывшую на ветру Екатерину Ивановну до дому, на что та, не в силах совладать с собою, просто отвернулась… Хозяин был вынужден выйти из салона за объяснениями.
– Чем это я вас прогневил, Екатерина Ивановна? Неужели тем, что пришёл вместе с сыном, который, кстати, дружит с вашим, проводить, поддержать добрым словом перед дальней дорогой?..
– Дело совсем не в этом… Причина настолько давняя – вам уже и не вспомнить, а я вот не могу забыть ту девочку-подростка, допрошенную вами и лишённую после отца с матерью! Извиняюсь за прямоту, но иначе не могу, не хочу притворяться… Прощайте – мой автобус!
– Ну, нет уж! Теперь выслушайте меня вы, раз таким образом отвечаете на предобрейшее… Времена тогда были совсем иные – и вы бы на моём месте исполняли то, что приказано, без всяких там рассуждений, тем более, я давал присягу трудовому народу бороться с врагами власти, в каком бы обличье те ни были! К слову, после моего допроса вас отпустили. К вашим родителям я лично никакого отношения не имел – решение принимали люди, гораздо выше меня по званию и должности, так что вины моей перед вами нет, как и крови безвинно осужденных, пусть это вам, может, и покажется странным, но в НКВД было много офицеров, честно исполнявших долг и на фронте, и в тылу!..
Переубеждать вас не собираюсь, хотя такие, как вы, всегда будете зависеть от нас, потому что мы – власть, хорошая ли, плохая, сие рассудит только время! Приезжать к вашему сыну, знакомиться с вами меня тоже никто не заставлял – я просто не люблю быть в долгу, тем более, перед вашим таким замечательным сыном…
Убедил ли Павел Лаврентьевич Екатерину Ивановну или нет, но на последних его словах она, опустив глаза, села в остановленную, ради неё, машину и поехала в город, уже зажёгший вечерние огни, в целом море которых горят и её светлячки в родных окнах на седьмом этаже счастья…
Всего этого, и слава Богу, не слышал наш Егор, впервые в своей жизни взлетевший так высоко, за облака, где такая космическая красота и бесконечные дали, – аж дух захватило! – поэтому шестичасовой перелёт до Москвы ему показался мгновением! После посадки был встречен официальным представителем делегации, отвезён для отдыха перед зарубежным полётом в гостиницу "Ленинградская", что помещалась в величественной сталинской высотке – там, в фойе, все четыре участника команды, Андрей из Москвы, Вениамин из Новосибирска, Анна из Хабаровска и Егор, встретились, получили на руки загранпаспорта, визы и прочие документы, удостоверяющие право участия в турнире, с красочно оформленным личным бейджем, являющимся ещё и пропуском в места проведения соревнования. Между прочим, ставки на нём были для каждого будущего выпускника высоки: в случае вхождения команды в финальную тройку призёров, помимо солидной денежной выплаты из призового фонда, счастливчики поощрялись именным приглашением без вступительных экзаменов в любой, по их выбору, ведущий профильный институт своей страны – так что, есть за что побороться и себя показать с самой лучшей стороны; честь Родины, естественно, на первом месте!
И вот через двое суток снова аэропорт, но уже международный – как будто оказались в другом измерении времени, ступили на другую планету: почти стерильная чистота везде, и в туалетах прежде всего, обходительность, улыбки вышколенного персонала, носильщики готовы носить твою кладь за тобой куда угодно, а эти неземные для обычного уха волшебные слова любезного приглашения "Просим уважаемых пассажиров пройти на посадку рейса "Москва-Париж"!..
Огромный "Боинг" AirFrance мягко коснулся полосы в Парижском аэропорту Орли в строго указанное время. Делегацию русских школьников поселили в отеле "Girando" на одноимённой улочке у подножия знаменитого Монмартра. Первые впечатления никогда прежде не бывавших за рубежом подростков, во все глаза и на все стороны глядевших на чудо земной цивилизации Париж, были весьма и весьма противоречивы, от восторга взахлёб до где-то растерянности и уныния: после шикарных аэропорта, идеальных автодорог столицы мира сами предместья Парижа, где начались пробки и их микроавтобус "Мерседес", сбросив лихую скорость, полз в общем потоке, выглядели удручающе, если не ужасно: грязные люди, грязные кривые улочки, дома, даже воздух, казалось, пропитан грязью – и вдруг, как в сказке, по мановению волшебной палочки всё изменилось: Париж превратился в Париж, центр европейской цивилизации, во всём лоск, изыск и утончённость!..
В этот же вечер нашу команду свозили на место будущих международных научных баталий – в знаменитый Парижский университет Сорбонна, что на левом берегу Сены. О, это целый город в городе, состоящий из нескольких университетов и институтов – под физический турнир отвели Университет имени Рене Декарта, что всем нашим будущим студентам понравился, прежде всего, учебным процессом, максимально приближённым к средневековым традициям: большую часть своего времени уделяют штудированию первоисточников, либо проводят в лабораториях – основной акцент на самостоятельной работе, никто не стоит над твоей душой надсмотрщиком, успешная учёба зависит только от тебя, от твоего сознания, что с первых дней полезно для организации самого себя!