(или, по официальной терминологии, "председателя исполнительного органа"). Добираюсь до прихода, беру старосту, всю ночь не спим, едем с пересадками из Коровина в Белгород. Едем наугад, не зная, застанем ли. Приходим рано, почти к началу приема, но в приемной уже сидит очередь. Несомненная удача: значит, начальник на месте. Дверь в кабинет приоткрыта, уполномоченный кричит на кого-то нарочито громко, пусть и все прочие слышат и учатся: "Вы обязаны строжайше следить, чтобы священники ваши по приходу поменьше шлялись. Помните, что всякие требы в домах им по закону запрещены. Запрещены. Понятно? Они могут только соборовать, исповедовать и причащать на дому умирающих, больше ничего нельзя. А они у вас и крестят, и молебны служат, и все, что только хотят, делают. Появится такой деятель на приходе, зарплата у него по ведомости вроде меньше моей, а через два года он уже покупает себе дом, еще через два года у него уже своя машина, начинает врать, что теща подарила. Коньяк марочный пьет, ездит обязательно в мягком вагоне. У меня вот почему-то не только на дом, машину или марочный коньяк да мягкий вагон, на простой коньяк денег не хватает. И тещи такой почему-то нет". Староста очень выразительно смотрит на меня, никак не одобряя мой веселый смех, потом наклоняется и сердито шепчет: "Вот вы тоже, батюшка, не захотели коньяк брать, все так делают, не надо было так спешить, в ресторан надо было заехать".
Через час входим в кабинет и мы. За столом совсем другой человек. Не гремит, не витийствует. Унылым голосом, глядя куда-то мимо меня, уполномоченный 10 минут пересказывает нам с Марфой какие-то прописные истины о дивной свободе совести в нашей стране и о действующем законодательстве, которое он только что безбожно перевирал[1]. "Вопросы у вас есть?" - "Нет". - "Справку о регистрации получите у секретаря". Все. Зачем же мы должны были ехать сюда из своего села? Ради десятиминутного инструктажа? А теперь еще восемь часов добираться домой. Неужели нельзя было той же секретарше справочку эту дрянную сунуть в конверт и выслать на приход или в крайнем случае в наш райисполком? Ведь архиерей давно согласовал назначение на приход с этим же чиновником, а потом копию указа своего ему же выслал. Нет, никак нельзя, ибо должен всякий поп лично предстать пред светлые очи начальства, чтобы с первого дня восчувствовать всем существом своим полную зависимость от внецер-
16
ковных сил, и должен учиться взирать на чиновников с трепетом. И староста пусть видит эту зависимость настоятеля от безбожника и пусть разумеет, кто реально Церковью правит[5].
Не прошло и месяца - получаю новый вызов. "Служителю культа Ивановской церкви с. Коровино. 4 января 1980 г. вам необходимо явиться к уполномоченному Совета по делам религий по адресу..." Опять, значит, две бессонные ночи предстоят. А рядом Рождество, на 5, 6, 7 и 8-е назначены службы. В самый день Рождества служба начинается до рассвета, не поднять мне ее после утомительной поездки. Зачем я ему понадобился опять? Более опытные собратья охотно пояснили: "Ты ему вовсе не надобен. Это деятель из другого учреждения желает с тобой побеседовать, но сами они не вызывают, а всегда через уполномоченного или (в других епархиях, но это реже) через секретаря епархиального управления: они все в тесном контакте работают. Ты в кабинет войдешь, а там с уполномоченным совершенно случайно еще одни дядя сидит, просто зашел в шахматы партию сыграть или последний анекдот рассказать. Уполномоченный тебе чепуховый вопрос для порядка задаст, а потом оставит вас наедине. Обязательно надо ехать, они таким доверительным контактам и беседам огромное значение придают, это определит всю твою дальнейшую судьбу".
Я и прежде очень колебался, а теперь твердо решил: ни за что не поеду, пусть делают что угодно. Сажусь, пишу.
"Уполномоченному Совета по делам религии по Белгородской области.
1. В связи с тем, что на 5 января с. г. и церкви Иоанна Богослова с. Коровина назначено Богослужение, явиться к нам 4 января не имею возможности. Ваше письмо получил только вчера, так как по благословению Его Высокопреосвященства был в отъезде.
2. Поездка от с. Коровина до Белгорода и обратно занимает более суток. Поэтому, если в дальнейшем у вас возникнет необходимость беседовать со мной, убедительно прошу забронировать номер в одной из гостиниц г. Белгорода. Одновременно прошу предварительно уведомлять меня о причине вызова и о теме предстоящей беседы.
3. Покорнейше прошу разъяснить: за чей счет я должен предпринимать подобные поездки".
Тут же побежал на станцию и отправил заказным. Через неделю получаю ответ, почему-то без исходящего номера и без от-
17
вета на все мои вопросы: "В связи со сложными дорожными условиями Ваша поездка в Белгород отменяется". Подпись. Дата.
Я ничего во всем этом деле не понял, все бумаги сунул в конверт и отправил архиепископу Хризостому. Рассказывают, он очень весело смеялся.
Так с первого дня на приходе я невольно получил маленький, но чрезвычайно ценный урок: никогда не играть с ними в их игры, не заискивать, не лебезить, не кидаться навстречу по первому зову. Требовать, чтобы хоть в объеме своих жестких дискриминационных законов наши куцые права соблюдали. Не законы страшны, не Совет и его уполномоченные и даже не КГБ, а наша готовность безропотно покориться им, пришибленность, страх, который они в нас навеки поселили. Уверенность, что плетью обуха не перешибить.
Одному областному уполномоченному за всеми попами не уследить. Поэтому придумано было поставить над ними еще и секретаря райисполкома или зампредрика (заместителя председателя райисполкома). Юридически они никакой власти над нами не имеют, но ведь юридически и Совет по делам религий не имеет над священнослужителями власти. Церковные старосты наши, люди в большинстве своем в юридической терминологии невежественные, но быстро и точно схватывающие суть любой проблемы, обычно зовут этих чиновников "районными уполномоченными". Да и сами они чувствуют себя "уполномоченными". Завершился юбилейный год, прошел Поместный Собор, Русская Православная Церковь начинает жить по новому уставу, но для исполкомов церковный устав не закон и даже не подзаконный акт, они норовят по-старому жить. Настоятели даже московских храмов все еще с трепетом в райисполкомы ходят и смирненько там себя ведут. И сегодня старосту в московском храме лишь по форме выбирают верующие на собрании, а фактически его задолго до собрания назначает уполномоченный по г. Москве, как назначал в эпохи волюнтаризма и застоя. И райисполком непременно свои кандидатуры в приходский совет предлагает и вводит. Провинция же, естественно, на столицу равняется.
Прослужил я на приходе в Коровине две недели, звонят в сельсовет и в правление колхоза, велят явиться со старостой к секретарю Волоконовского райисполкома. Приезжаем, сидим оба за столом молча, а хозяин кабинета - холеный, вальяжный - взад-вперед не спеша прохаживается, покровительственно нас
уму-разуму научает, снисходительно намечает для меня тематику важнейших проповедей, разъясняет старосте, что распоряжаться в церкви должна только она, что настоятель прихода не более чем наемный работник, требоисполнитель. Потом подходит к шкафу, достает рулон белой бумаги, медленно и торжественно разворачивает его перед нами на столе. Во весь лист Л.И. Брежнев на трибуне, на груди звезды Героя, поднял руку, призывает бороться за мир. Как раз после ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан месяца не прошло. "Мы считаем, - вещает секретарь, - что Православная Церковь вместе со всем советским народом активно борется за мир во всем мире. Об этом очень хорошо говорил и писал Патриарх всея Руси Пимен. Наше правительство не только не препятствует этой благородной миссии Церкви, но всемерно одобряет и поддерживает ее, способствует дальнейшему развитию миротворческих усилий церковных организаций и особенно развитию экуменического движений. Несколько лет назад в Белгороде было специальное собрание верующих православных, баптистов и других направлений, где было принято решение, чтобы все религиозные общины области вносили в Фонд мира не менее 15% общего дохода ежегодно. Наиболее передовые и сознательные вносят даже 20%, старост и настоятелей таких передовых общин награждают почетными грамотами и даже правительственными наградами. Ну, ваш храм бедный, мы пойдем вам навстречу, вам можно пока вносить в Фонд мира только 10% годового дохода". И весь засветился радостно от собственного благородства.
Староста начинает причитать, что мы очень бедные, что нужно уже сегодня срочно покупать и привозить подтоварник, сороковку, кирпич, цемент, оцинкованное железо, ведь скоро сезон, и тогда ничего не найдешь. Все работы на приходе неотложные, необходимо этим же летом крышу перекрывать, полы перестилать, штукатурить, красить, ограду делать, сарай, туалет, а денег в кассе нет ни копейки, зарплату священнику - 100 рублей - не из чего пока заплатить. Смилуйтесь, сбавьте еще хоть немножечко.
Секретарь посуровел сразу, улыбаться совсем перестал. "Если мы все станем так рассуждать, - пояснил наставительно, -
человечество окажется на краю бездны. Если империалисты развяжут атомную войну, вы в туалете своем не спрячетесь и новая оцинкованная крыша вас не спасет". Сворачивает трубочкой
18
19
плакат, дает понять, что аудиенция окончена. И, демонстративно рассердившись, уже не лезет ручкаться. Встаем и мы. "Простите, - говорю, поправляя скуфью и рясу, - когда состоялась в Белгороде та, упомянутая вами, конференция представителей верующих? Мне хотелось бы рассказать о ней на приходе в одной из проповедей. И с архиепископом Хризостомом кое-что выяснить необходимо". "Борьба за мир, - отвечает он еще более строго и внушительно, - одна из важнейших задач всей нашей внешней политики, ее нельзя недооценивать. Декрет о мире был одним..." - "Простите, это я знаю. Когда было собрание в Белгороде и кто его проводил?" - "Я сейчас не помню, постараюсь уточнить и сообщу вам". - "Я очень просил бы вас уточнить и сообщить это сейчас, я согласен ждать до конца рабочего дня. Объясню почему. Во-первых, нас всегда учили, что взносы в Фонд мира в любом случае могут быть только добровольными, что никто никогда не имеет права устанавливать какие-то определенные суммы или проценты. Во-вторых, и это еще более существенно, у нас в стране религия - частное дело каждого гражданина, ни в одном официальном документе религиозная принадлежность не указывается, человек вообще не обязан сообщать или докладывать кому-либо, верующий он или безбожник. Как же избирали делегатов на такую конференцию? 60 лет в нашей стране подобных "собраний верующих" не бывало и принципиально быть не могло, и вдруг - в Белгороде!". Слово за слово, разгорячились оба, стали кричать бессмысленно, наговорили друг другу дерзостей, разругались по-крупному. Только часа через два, уже по дороге домой, сообразил, что горячился-то я один, он меня нарочно дразнил, а я, как карась, на дохлого червяка клевал. Все козыри сначала были у меня на руках, он это отлично сознавал, но я раскричался - и проиграл. Тут и еще два маленьких урока: не горячиться, в бесчинных криках и ругани неизбежное поражение. И никогда ни одному слову чиновника не верить: в глаза будут смотреть и лгать бессовестно, стыда у них нет. Умом понимаю, да только не пошел мне тот урок впрок, так никогда и не научился ни тому, ни другому.
Староста, как только стали мы кричать, в коридор выскочила, а по дороге домой объяснила свое поведение так: "Паны дерутся, а у холопов чубы трещат". А потом даже заплакала в поезде: теперь-де этот уполномоченный ни в чем нашему храму дороги не даст, пожалуй, и приход разгонит, и меня в ближайшее время
выгонит. "У них, батюшка, вся власть, вы еще не знаете. С ними не спорь и не судись, куда хочут, туда воротят".
Староста не зря плакала. Храм, в который меня послали настоятелем, в начале 30-х годов превратили в склад для зерна. Когда началась война, зерно вывезли, потом службы возобновились. В 1965 году службы опять прекратились, священника не давали, но приход числился действующим. Шли годы, часть крыши сорвало ветром, умерла староста, ключи хранились у кого попало, потом церковь вообще перестали запирать, из нее разворовали абсолютно все, остались одни голые стены, с которых слоями падала штукатурка. Окна разбили, кто-то ухитрился и несколько рам унести, ограду еще до войны сломали. Но каким-то чудом коровинские, афонинские и ивановские старушки добились разрешения возобновить службу. Правда, для этого им пришлось не один раз в Москву съездить.
Храм не отапливался, приходилось служить при 15-18° мороза, попробуй подержать в голых руках то чашу, то крест металлический, в варежках-то служить не станешь. Летом заходили в храм во время службы гуси, почему-то реже - куры, заглядывали в дверь коровы, в притворе строили гнезда ласточки. Райская идиллия, если со стороны глядеть.
По описи имущества, составленной работниками райфо, самая дорогая вещь в храме - напрестольное Евангелие, его оценили в восемь рублей; на втором месте - чайник электрический, он шесть рублей стоит. А все остальное, все 34 единицы хранения, оценены на круг без особого разбора по три рубля да но рублю, тут и иконы каких-то "неизвестных святых", и "облачения ветхие", и прочая утварь.
Есть для священника хибарка-времяночка вроде домика поросенка Нуф-Нуфа, но только прутики не голые, а глиной обмазаны, вся она чуть больше купе железнодорожного, с семьей никак не поместиться. Другой дом в этой или соседней деревне купить или новый возле храма построить райисполком не велит, два года безуспешно выпрашивали (Марфа, умница, права оказалась!). "На дом, значит, деньги есть, а в Фонд мира нет? Принесите и сдайте сначала в Фонд мира". Причину же для формального отказа очень легко найти, самый простой ответ: колхоз растет, он ' сам остро нуждается в жилой площади, колхоз сам купит любой дом, который будет продаваться на его территории. Кому прикажете жаловаться на подобный отказ? Пытался несколько раз
20
[21] писать в Белгород, объяснять, что сторожки нет, ее вместе с оградой на щебенку до войны пустили, дозвольте вами бессмысленно разрушенное нам на свои деньги восстановить. Но ответом не удостоили.
Весной 1980 года начали крышу перекрывать, карнизы чинить, рамы в восьмерике менять. Бабуси, идя на службу, приносили в сумках кто пару кирпичей, кто кастрюльку цемента. А сельсовет и райисполком принялись всеми силами пакости творить: отказывались заверять старосте документы, когда груз на железной дороге приходилось получать, а железнодорожники штрафом за простой вагонов грозили огромным; долгое время отказывались регистрировать договор церкви с кровельщиками, а до регистрации, настаивали, приступать к работам нельзя (хотя храм не числился памятником); запрещали колхозу давать нам машину (а трансагентства в Коровине нет); присылали участкового милиционера, велели кровельщиков в шею с работы гнать: "Платите в Фонд мира!". "Кровельщики работают в долг, - объясняем, - деньги согласились получить осенью и даже в конце года, священник зарплату несколько месяцев не получает, все подчистую на стройматериалы ушло". - "Знать ничего не знаем, несите в Фонд мира!". И ни дня отдыха, на каждом шагу всеми средствами изматывали. В один из праздничных дней староста посреди храма на колени повалилась и стала причитать жалобно: "Батюшка, замучили они меня, лучше прекратим ремонт, благословите хоть сто рублей в фонд отдать, иначе до конца года, грозят, церковь закроют".
Тех, кто захочет пожалеть старосту или меня, тех, кто захочет в чем-то обвинить вальяжного секретаря райисполкома, могу заверить: обычный священник на обычном сельском приходе, обычная староста, обычный чиновник, не хуже и не лучше любого иного. В соседнем с нашим Валуйском районе тоже долго и упорно не разрешали церковь в Уразове перекрывать, в тот же фонд железной рукой гребли, только тот приход намного богаче нашего, откупились.
Согласно официальным данным, Костромская епархия, где я сейчас служу, ежегодно вносит в Фонд мира 300 000 (триста тысяч) рублей. Из них приходы - 250 000, епархиальное управление - 50 000. Пикантная особенность здесь в том, что у епархиального управления своих денег нет, ему отчисляют деньги все те же приходы, считается - только на административные нужды.
22
Сам архиерей, архиепископ Кассиан, по словам нашего уполномоченного, ежегодно сдавал в фонд 2500-3000 рублей из своих личных средств. Кто в обкоме или облисполкоме сдает ежегодно две трети своей зарплаты? Архиепископ регулярно рассылал по всем приходам епархии циркулярное письмо, в котором настойчиво просил всех священнослужителей и старост следовать его примеру и непременно требовал отчитываться перед ним о сумме личных взносов ежегодно[7].
Правящий архиерей соседней с нами Вологодской епархии дал в прошлом году интервью областной молодежной газете. Он сказал: "Наша епархия делает большой финансовый вклад в Фонд мира, который составляет примерно процентов двадцать-трид-цать от всех поступлений нашей области". И потом специально подчеркнул, что эта сравнительно небогатая епархия сдает такие колоссальные деньги отнюдь не от избытка. "Нам нужно сохранить, реставрировать те 17 церквей, которые у нас есть. Все это требует средств, а их едва достаточно"8. И это сущая правда: едва достаточно. Из 17 приходов епархии треть - очень бедные. Но в Фонд мира все, и богатые приходы, и нищие, обязаны сдавать неукоснительно. Каждый третий храм Костромской епархии нуждается в срочном ремонте, гибнут великолепные церкви, но это не волнует никого, даже правящего архиерея, и это не отсталость и не забывчивость; о любви к нашей дорогой Родине лучше всего свидетельствует неослабная миротворческая деятельность - денежные взносы.
Так не только на севере, но и на юге. Есть в Ростовской области небольшой район, где живут преимущественно армяне. Вот что сказал корреспонденту "Правды" секретарь райкома КПСС в прошлом году: "Даже церковь, наше самое высокое здание, скоро примет божеский вид: слышал, что председатель церковного совета ездил в Армению к патриарху-католикосу, тот обещал помочь, выделить средства. Кстати, интересный человек председатель: в красные календарные дни обязательно флаг вывешивает, деньги в Фонд мира регулярно переводит". И здесь взносы в Фонд мира - среди главных добродетелей церковного старосты. Когда райисполком назначил9 этого интересного и, по словам газеты, очень хорошего и честного человека председателем церковного совета, перед ним стояла задача: отказаться от своей пенсии в пользу государства или от зарплаты в церкви, ибо, согласно инструкции министра финансов, священники, псаломщики,
Очевидцы
23