* * *
Небо потемнело, и Конор услышал, как в доме кашляют дочери пастора. И еще он услышал, как громко пастор молится и как рыдает навзрыд его жена.
* * *
Ничего дочерям пастора не помогало. Ни молитвы, ни лекарства современных докторов, которых приглашали из двух городов, никакие народные средства, втайне предлагаемые горожанами. Ничего. Дочери таяли, смерть их стояла уже на пороге. Наконец, когда не осталось другого выбора, пришлось обратиться к Провизору. Пастор проглотил свою гордость и пошел просить прощения.
- Разве вы не поможете моей дочери? - спросил пастор, встав на колени у его двери. - Не ради меня, но пожалейте моих невинных девочек.
- Почему я должен помогать? - поинтересовался Провизор. - Вы отвратили своих прихожан от моего лечения. Вы не отдали мне дерево тиса - лучшее средство лечения. Вы настроили людей против меня.
- Вы можете срубить и забрать дерево, - ответил пастор. - Я стану читать прихожанам проповеди о пользе вашего врачевания. Я буду посылать их к вам, какими бы болезнями они ни заболели. Вы сможете забрать все, что угодно, если только спасете моих дочерей.
Провизор был удивлен.
- Вы отдадите мне все, что я пожелаю?
- Если ты спасешь моих дочерей, я отдам тебе все, - взмолился пастор.
- Однако у меня нет ничего, что могло бы им помочь, - ответил целитель и закрыл дверь перед носом пастора.
* * *
- И что? - спросил Конор.
- Как-то ночью обе дочери пастора умерли.
- И что? - снова повторил Конор, он страха у него засосало под ложечкой.
- В ту ночь я отправился на прогулку.
- Отлично! - воскликнул Конор. - Тот глупый урод в самом деле заслуживал наказания.
- И я так думал, - согласилось чудовище. - И вскоре после полуночи я оторвал дом пастора от фундамента…
Окончание второй истории
Конор аж на месте подскочил.
- Дом пастора?
- Да, - подтвердило чудовище. - Я забросил крышу его дома в низину и разбил кулаками стены.
Дом пастыря по-прежнему стоял перед ними, и Конор увидел, как тис превратился в чудовище и яростно набросился на жилище пастора. После первого же удара дверь дома открылась, и пастор с женой в ужасе бежали. Чудовище сорвало и запустило им вслед крышу, но промахнулось.
- Что ты сделал? - удивился Конор. - Ведь это Провизор был плохим парнем!
- Он? - спросило настоящее чудовище, которое находилось за спиной мальчика.
Раздался страшный треск: это второе чудовище разбило стену пасторского дома.
- Конечно, он! - закричал Конор. - Он же отказался помочь дочерям пастора! Они же из-за этого умерли!
- Это пастор считал, что Провизор может помочь, - возразило чудовище. - В свое время пастор почти уничтожил Провизора, но когда ему самому стало трудно, побежал к нему за помощью. Он сказал, что отречется от веры, если безбожник спасет его дочерей.
- Да? - удивился Конор. - Но ведь так поступил бы любой! Так бы поступил каждый! А что ты ждал от него?
- Я ждал, что он допустит целителя к дереву, когда тот просил.
Конор замолчал в недоумении. Новые трещины побежали по стенам домика, и одна из них рухнула.
- Ты позволил бы убить себя?
- Я нечто большее, чем просто дерево, - ответило чудовище. - Да, я позволил бы срубить тот тис. Это спасло бы и дочек пастора, и многих других людей.
- Но тогда погибло бы дерево, а Провизор бы стал богаче! - воскликнул Конор. - Он ведь злой!
- Он был жадным, грубым и ожесточенным, но он был целителем. А кем был пастор? Никем. Вера - это только часть исцеления. Вера в лекарство, вера в будущее, которое наступит. Это был человек, живший верой, но принесший ее в жертву как раз тогда, когда она была нужна больше всего. Его вера была не свободна от эгоизма и страха. И это стоило жизни его дочерям.
Конор рассердился.
- Ты говорил, что это история без подвохов.
- Я говорил, что это история о человеке, который оказался наказан за эгоизм. Так и есть.
Закипая, Конор смотрел, как второе чудовище уничтожает домик пастора. Огромная нога одним ударом смяла крыльцо. Ударив со всего маха, огромная рука разнесла стену спальни.
- Скажи мне, Конор О’Молли, не хочешь присоединиться? - спросило чудовище у него за спиной.
* * *
- Присоединиться? - удивленно переспросил Конор.
- Разрушение приносит удовлетворение, ручаюсь.
Чудовище шагнуло вперед, присоединившись к своему подобию, и гигантская нога с легкостью прошла сквозь диван, ничуть не напоминающий диван бабушки Конора.
- Что ещё разрушить? - Все поплыло перед глазами Конора, а через несколько мгновений перед ним стояло лишь одно чудовище, которое было больше двух первых. - Я жду твой команды, мальчик.
Конору стало трудно дышать. Сердце яростно колотилось, и его снова охватило странное лихорадочное чувство. Несколько долгих мгновений он не мог ничего сказать. Наконец он взял себя в руки.
- Разбейте камин.
Кулак чудовища немедленно метнулся вперед и ударил в каменную плиту над очагом у самого основания. С грохотом вывернутые кирпичи засыпали камин.
Конор задыхался, словно это он сам, а не чудовище, разрушил камин.
- Выброси их кровати! - прокричал мальчик.
Чудовище вытащило кровати из двух спален без крыши и подбросило в воздух с такой силой, что они долетели чуть не до горизонта, а потом с грохотом врезались в землю.
- Разбей их мебель! - закричал Конор. - Круши все подряд.
Чудовище потопталось внутри дома, разломав всю мебель и словно чувствуя удовлетворение от треска и грохота.
- Громи все подряд! - ревел Конор. И чудовище ревело ему в ответ, круша остатки стен - буквально втаптывая их в землю. Конор рванулся на помощь, схватил упавший сук и стал бить те стёкла, что пока уцелели.
Он вопил так громко, что сам себя не слышал. Все его мысли растворились в ярости разрушения, в бездумной жажде уничтожения. Ломать, ломать и ломать!
Чудовище оказалось право. Это приносило удовлетворение.
Конор кричал, пока не охрип, крушил, пока руки не покрылись кровью. Когда же, наконец, он остановился, то увидел, что чудовище стоит по другую сторону развалин и смотрит на него. Конор задыхался, ему пришлось опереться на сук, чтобы не упасть.
- Вот теперь все разрушено должным образом, - подвело итог чудовище.
И тут, совершенно неожиданно, Конор вернулся в гостиную бабушки и увидел, что разгромил всю комнату.
Разрушение
Диван был разбит. Деревянные ножки оказались сломаны, обивка порвана в клочья, сорванные со стены часы превратились в неузнаваемые обломки. Конор разнёс лампы, два маленьких столика, которые стояли по сторонам дивана, а в книжном шкафу у окна были изодраны книги. Даже обои висели грязными бесформенными полосами. Дверцы застеклённого шкафа были разбиты, а содержимое опрокинуто на пол.
Конор застыл, потрясенный. Он посмотрел на свои руки, покрытые кровью и занозами. Его ногти были поломаны и окровавлены, пальцы болели.
- Боже мой, - прошептал мальчик.
Он повернулся к чудовищу, но того нигде не было.
- Что ты наделал?! - закричал Конор в пустоту. Он не мог и шагу ступить из-за обломков, раскиданных по полу.
Ему самому все это было не убрать.
Никак.
Нет выхода?
- Боже мой, - снова прошептал он. - Боже мой.
- Разрушение приносит удовлетворение, - услышал Конор, но этот голос скорее напоминал свист ветра.
А потом он услышал, как к дому подъехала машина бабушки.
* * *
И бежать-то было некуда. Не было времени даже на то, чтобы выскочить через заднюю дверь и помчаться куда глаза глядят, туда, где бабушка никогда его не найдет.
"Но теперь, после того, что я сделал, отец точно не возьмет меня, - подумал Конор. Они никогда не позволят мальчику, сотворившему такое жить в одном доме с…"
- Боже мой, - в очередной раз повторил Конор. Сердце его едва не выпрыгивало из груди.
Бабушка повернула ключ в замке и открыла входную дверь.
* * *
Секунду, пока шла к гостиной, она играла с сумочкой… до того, как поняла, где Конор и что он сделал. Он видел, что лицо у неё усталое, но по нему ничего нельзя прочесть, ни хорошее, ни плохое: оно было точно таким же, как в больнице, в палате матери Конора.
А потом она огляделась.
- Что за?.. - начала она, но осеклась, не желая произносить слово "черт" в присутствии Конора. Она словно окаменела. Так и стояла, держа свою сумочку. Только глаза ее двигались, с недоверием отмечая разрушения в гостиной, но отказываясь принять это за реальность. Конору показалось, что она даже дышать перестала.
А потом она посмотрела на мальчика. Рот ее открылся, глаза выпучились. Она осознала, что он стоит посреди гостиной и руки у него окровавлены.
Ее рот закрылся, но не так, как обычно. Он дрожал и трясся, словно она с трудом сдерживала слезы и пыталась сохранить лицо.
А потом она застонала, и звук этот вырвался из глубины груди, хотя рот оставался крепко сжат.
Этот звук был полон такой боли, что Конору захотелось зажать уши.
Она стонала ещё и ещё. А потом громко всхлипнула. Ее сумочка упала на пол. Она зажала себе рот, словно хотела сдержать эти чудовищные стоны, так и рвавшиеся наружу.
- Бабушка? - спросил Конор, и голос его задрожал от ужаса.
А потом бабушка закричала. Она раскинула руки, сжала кулаки, широко открыла рот и изо всех сил завопила. Кричала она так громко, что Конору все-таки пришлось заткнуть уши. На него она не смотрела, а, уставившись в пустоту, вопила.
Конор в жизни своей никогда так не пугался. Он словно оказался на краю мира, словно и впрямь попал в свой кошмар, полный криков, на краю бездны…
А потом бабушка вошла в комнату.
* * *
Она метнулась вперед, словно ничего не видела вокруг. Конор быстро перепрыгнул обломки дивана и поднял руку, чтобы защититься от ударов…
Но она бежала не к нему.
Лицо у неё скривилось от рыданий, и стоны вновь рвались из груди. Она подбежала к застеклённому шкафу - единственному предмету, оставшемуся на своем месте.
Схватила его за край.
Резко дернула…
Еще раз…
В третий…
Шкаф с грохотом полетел на пол, и прозвучало заключительное "хрясь".
Потом бабушка простонала в последний раз и наклонилась вперед, упершись руками в колени, воздух со свистом вырывался из её груди.
Она даже не взглянула на Конора, не взглянула на него ни разу, просто повернулась и покинула комнату, оставив сумочку там, где та упала, отправилась в ванную и заперла двери.
* * *
Конор все это время простоял на одном месте. Он так и не решил, надо ему двигаться или нет.
Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он вошел на кухню и отыскал несколько пустых мешков для мусора. Он провозился с мусором до поздней ночи, но так и не управился с ним. Только на рассвете он сдался.
Он поднялся по лестнице, так и не смыв грязь и засохшую кровь. Проходя мимо комнаты бабушки, увидел полоску света под дверью. Выходит, она тоже не спала.
Зато он отлично слышал, как она плачет.
Невидимый
Конор ждал на школьном дворе.
Он уже видел Лили. Она была с группой девочек, которые, насколько он знал, не слишком-то походили на нее, и которых она не очень любила. Однако сейчас она молча стояла с ними, в то время как они о чем-то оживленно болтали.
Словно не видела его вовсе.
Так что он стоял один, прислонившись к задней каменной стене школы, подальше от других ребят, которые визжали, смеялись, показывали друг другу что-то в мобильниках, словно в мире все было в порядке и ничего неправильного не могло с ними случиться.
А потом Конор увидел их. Гарри, Салли и Антон шли прямо к нему, наискосок пересекая двор, причем Гарри не спускал с него глаз. И взгляд его был не насмешливым, а тревожным. А вот его дружки как будто чего-то с удовольствием ждали.
Они подошли, и Конор почувствовал облегчение и слабость.
* * *
В это утро он проспал достаточно долго, чтобы успеть увидеть кошмар, как будто ему и без того не было плохо. Все повторилось снова: ужас и падение, и отвратительная тварь, поджидавшая в конце. Проснулся он с криком. Начинавшийся день не обещал ничего лучшего.
Когда он наконец набрался храбрости спуститься, отец на бабушкиной кухне готовил завтрак.
Бабушки нигде не было видно.
- Очнулся? - поинтересовался отец, держа в руке кастрюльку, в которой варил яйца.
Конор кивнул. И хотя он совершенно не чувствовал голода, подсел к столу. Отец закончил с яйцами и разложил в две тарелки тосты, намазанные маслом - одну тарелку для себя, одну для Конора. Они принялись за еду.
Тишина на кухне была такой тяжкой, что Конор с трудом дышал.
- Ты устроил настоящий беспорядок, - наконец объявил отец.
Конор продолжал есть, стараясь откусывать кусочки как можно меньше.
- Она позвонила мне утром. Рано-рано.
Конор откусил еще один микроскопический кусочек.
- Твоей маме стало хуже, Кон, - продолжал отец, Конор быстро поднял голову. - Бабушка поехала в больницу, поговорить с врачами. А я должен отвезти тебя в школу…
- "В школу"? - удивился Конор. - Хочу увидеть маму!
Но отец тут же покачал головой.
- Сейчас там детям делать нечего. Я заброшу тебя в школу и поеду в больницу, а сразу после уроков заеду за тобой и отвезу к маме, - Быть может, я заберу тебя раньше… если возникнет необходимость.
Конор резко выпрямился, отложив нож и вилку. Больше он есть не хотел.
- Эй! - позвал отец. - Помнишь, я говорил, что нужно быть храбрым? Вот сейчас самое время стать храбрым, сынок, - он кивнул в сторону гостиной. - Я понимаю, как ты расстроился, - потом он печально улыбнулся, но тут же вновь посерьёзнел. - Точно так же, как твоя бабушка.
- Я не хотел, - объявил Конор, чувствуя, как учащенно колотится его сердце. - Я не знаю, как все это случилось.
- Все в порядке, - заверил его отец.
Конор нахмурился.
- В порядке?
- Ни о чем не беспокойся, - продолжал отец, заканчивая свой завтрак. - В море случаются вещи и похуже.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что все мы сделаем вид, будто ничего не случилось, - твердо объявил отец. - Потому что сейчас происходят другие, более неприятные вещи.
- Это ты о маме?
Отец вздохнул.
- Доедай свой завтрак.
- Вы даже не собираетесь наказать меня?
- А смысл, Кон? - Отец покачал головой. - Есть ли в этом смысл?
* * *
На уроке Конор не слышал ни одного слова, но учителя словно не замечали его, задавая вопросы классу. Мисс Марл не потребовала у него Жизнеописание - хотя был последний день сдачи этой домашней работы. А ведь Конор так и не написал ни единого предложения.
Однако казалось, что это никого не интересовало.
Одноклассники тоже сторонились Конора, словно от него плохо пахло. Он даже попытался припомнить, перебросился ли с ними хоть одним словом с самого утра. Нет. Выходило так, что в этот день он говорил только с отцом.
Как такое может быть?
Но вот, наконец, появился Гарри. И это, по меньшей мере, было в порядке вещей.
- Конор О’Молли, - объявил Гарри, остановившись в шаге от него. Салли и Антон хихикали у него за спиной.
Конор встал у стены, опустил руки, готовый к удару, откуда бы тот ни последовал.
Только его никто не бил.
Гарри не двигался. Салли и Антон тоже, только их улыбки постепенно увяли.
- Чего ждете? - поинтересовался Конор.
- Вот именно, - обратился Салли к Гарри. - Чего ждем-то?
- Врежь ему, - прибавил Антон.
Но Гарри не двигался. Он внимательно разглядывал Конора. В этот миг Конору показалось, что в мире нет никого, кроме него и Гарри. Его ладони вспотели. Сердце учащенно билось.
"Давай", - подумал Конор, а потом только понял, что сказал это вслух.
- Давай!
- Что? - спокойно переспросил Гарри. - Что тебе нужно от меня, О‘Молли?
- Он хочет, чтобы ты его в землю заколотил, - предположил Салли.
- Он хочет, чтобы ты пнул его в задницу, - высказался Антон.
- Это так? - спросил Гарри, и со стороны могло показаться, что говорит он совершенно серьезно. - Ты в самом деле этого хочешь?
Конор промолчал. Просто стоял, сжав кулаки.
Ждал.
А потом прозвонил звонок. Громко прозвонил. И мисс Кван прошла по двору, чтобы поговорить с другой учительницей. По дороге она посматривала на учеников во дворе и особенно на Конора и Гарри.
- Думаю, мы никогда не узнаем, чего хочет этот О’Молли.
Антон и Салли рассмеялись, хотя, судя по всему, не поняли шутки, а потом все трое повернулись и отошли от Конора.
Но даже отойдя, Гарри не спускал взгляда с Конора.
А тот остался один.
Словно был невидим для остального мира.