- Мы ликвидированы, - непонятно откуда доносится до стаи механический голос. - Вы нас устранили. Но мы одни из многих. Нас тьма.
- Это роботы! - осеняет Игги. Он подхватывает слишком тяжелого для Ангела Тотала.
- Одни из многих. Нас тьма. Одни из многих. Нас тьма. Одни из многих. Нас тьма-тьмущая, - эхом откликаются снизу покалеченные ирейзеры.
Теперь и Надж видит, как постепенно затухают красные лампочки их глаз.
- Прикольно! - лихо сплевывает Газман. - Нам только дай. Мы любых гадов взорвем! Гадов взорвем! Гадов взорвем!
Уцелевшие ирейзеры сами, как запрограммированные, сложили крылья и скрылись из виду. Спустя изрядное время стая увидела внизу всплески пыли - это они, в конце концов, рухнули на дно каньона.
- Перемена тактики! Не дай Бог, мы соскучимся! - говорит Игги.
- Какая гадость! - Надж брезгливо стряхивает с себя осколки робота.
17
- Ты о чем думаешь? - сквозь потрескивание костра я едва слышу тихий голос Клыка.
"О том, что все было намного легче и проще, когда вы подчинялись моим командам", - уныло думаю я про себя.
- О том, как там ребята одни справляются…
- Не бойся, тот каньон никому не отыскать, ни с земли, ни с воздуха. А в случае чего, там и обороняться легко. Да и вообще, если все ирейзеры ликвидированы…
Клык вытащил из огня палку с нанизанным куском поджаристого кролика.
Правильно, догадливый мой читатель, мы поймали кролика и теперь собираемся его съесть. Ты, надеюсь, уже нарисовал себе эту картинку. И, надеюсь, можно не вдаваться в подробности и не описывать промежуточные - от поимки до съедения - детали. Видишь ли, если выживать, то выживать - и привередничать не приходится. Надеюсь, ты только в книжках будешь про это читать. А на собственной шкуре испытать тебе этого не придется.
Клык протянул мне палку, и я вгрызлась в горячее мясо. С довольной улыбкой размышляю, как быстро исчезают здесь всякие ненужные этикеты и правила. Меня даже смех разобрал.
- Ты чего?
- Помнишь, у Анны. Сиди прямо. Локти на стол не клади, зато салфетку клади на колени. Дождись, когда всем на тарелку положат. Помолиться не забудь и помногу в рот не запихивай. Что там еще было? Не рыгай и вилку держи в левой руке, а нож в правой.
Я обвела рукой пыльную пещеру, где, сидя у костра на корточках, мы зубами разрываем кролика.
По лицу Клыка пробегает тень улыбки:
- Все-таки кролик. А могла бы быть и пустынная крыса.
Ты, дорогой читатель, надеюсь, не недотрога и не привереда. А то давай, попробуй три дня без еды продержаться, особенно если ты биологическая аномалия, которой требуется три тысячи калорий в день как минимум. А потом посмотрим, что ты скажешь, если тебе предложат горяченькую, в собственном соку, крыску! Уверена, ты ее с потрохами и хвостом проглотишь. И даже без кетчупа.
Смотрю, как тени от костра играют на острых скулах Клыка, и думаю: мы выросли вместе. Никому я больше, чем ему, не доверяю. Мы одной веревочкой связаны. Почему же между нами вдруг какая-то трещина пролегла? Почему мы вдруг как чужие?
Отодвигаюсь от огня и прислоняюсь спиной к стене пещеры. Клык вытирает о джинсы руки и подсаживается ко мне поближе. Снаружи ночь, и звезды стерты с неба тяжелыми, медленно ползущими облаками. Дождь в этих краях бывает хорошо если три-четыре раза в год. Похоже, нам достался один из таких редких подарков. Где-то там моя стая? Тепло ли им? Не грозит ли им какая-нибудь опасность?
- Клык… Что мы с тобой здесь делаем?
- Ребята хотят, чтоб мы с тобой нашли место, где нам всем поселиться.
- А как насчет Школы и спасения человечества? - Мой вопрос - отличный пример моих всегдашних методов избежания конфронтаций и конфликтов.
- Нам надо эти игры забросить к чертовой бабушке, - мягко отвечает Клык. - Пора в этом уравнении вынести себя за скобки.
- Я не могу, - расстроенно признаюсь я. - Я просто должна докопаться до сути.
- Макс, ты можешь изменить свой образ мыслей. Я тебя уверяю, что можешь!
Его голос шелестит, как шелестят под ногами сухие осенние листья.
- Я не знаю как.
Горло у меня сжало, а в глазах начинает щипать. Обняв руками колени, прячу от Клыка лицо и понимаю, что плечи у меня начинают вздрагивать. Хочу назад, в стаю…
Клык ласково гладит меня по голове и откидывает с шеи волосы. У меня перехватывает дыхание, и каждой клеточкой я чувствую движение его руки. Осторожно и нежно он ведет пальцами по моей шее и медленно движется вниз вдоль спины. Я замираю от удовольствия.
Наконец, немного очнувшись, нахожу в себе силы спросить:
- Что ты такое делаешь?
- Помогаю тебе изменить образ мыслей, - шепчет он прямо мне в ухо. А потом наклоняется, поднимает мне голову и целует.
18
В тот момент я не могу изменить или не изменить образ мыслей. У меня просто нет никаких мыслей. Как только губы Клыка коснулись моих губ, меня замкнуло, и все мысли разом испарились. Губы у него теплые и упругие, а рука нежно поддерживает мне шею.
Однажды раньше, на берегу океана, я его поцеловала. Но тогда я думала, что он умирает. И тот поцелуй был мгновенным. Всего какая-то секунда. А этот… длится и длится.
У меня кружится голова, и дыхание не перевести. Кажется, прошел час, пока мы, наконец, смогли друг от друга оторваться. Оба судорожно хватаем ртом воздух, и я пристально смотрю ему в глаза, как будто надеюсь найти в них ответы сразу на все вопросы.
Чего, конечно же, не произойдет. Все, что я в них увидела, это отблески пламени нашего костра.
Клык смущенно закашлялся. Похоже, что он удивлен не меньше меня. ЭТО застало нас обоих врасплох.
- Забудь о своем предназначении, - голос его еле слышен. - Давай просто жить вместе, и чтоб стае было тепло и безопасно.
Какая же все-таки это заманчивая идея. Или, по крайней мере, какой заманчивой она мне сейчас кажется. Можно жить, как Тарзан и Джейн, слившись с природой - ла-ла-ла - раскачиваясь на лианах, срывая бананы и кокосы…
Тарзан, Джейн и их команда мутантов!
Клык чертит у меня между крыльев медленные теплые круги. И от этого, от мерного потрескивания огня, от вдруг свалившегося с плеч дневного напряжения я совсем теряю голову и ни о чем не могу думать.
Что он от меня хочет? - спрашиваю я себя. Я почти что уверена - сейчас загундосит мой Голос, который наверняка не постеснялся подслушать и подсмотреть всю эту неловкую и конфузную сцену.
Клык растирает мне шею. Я устала до бесконечности и в то же время до предела возбуждена. И как только он наклоняется меня снова поцеловать, я вскакиваю на ноги.
Он вопросительно на меня смотрит.
- Я… я не уверена… что… - смущенно бормочу я.
Как тебе, дорогой читатель, нравится моя способность отчетливо и остроумно сформулировать мысль?
Явно перегнув палку, я выбегаю из пещеры и стрелой несусь вперед, в ночь, раскрывая крылья и чувствуя, как ветер жжет мне лицо.
Клык не бросился мне вдогонку. Но, обернувшись назад, в проеме пещеры я вижу его высокий, стройный черный силуэт, четко очерченный на фоне огня.
Неподалеку я наткнулась на неглубокую укромную выемку в скале. Упала в нее в слезах, в смущении, совершенно сбитая с толку. И в то же время потрясенная и окрыленная надеждой.
Вот тебе, дорогой читатель, полный перечень подростковых радостей мутанта в бегах!
19
Что теперь будет делать Клык? Не писать же в блог о том, как Макс бросилась со скалы, только бы с ним еще раз не поцеловаться? Он звезданул кулаком в каменную стену и, глядя на свои мгновенно вспухшие и содранные в кровь костяшки пальцев, скорчился от боли и досады на собственную глупость.
Он присыпал костер, оставив только горсть тлеющих красных углей на случай, если она вернется и не сможет найти вход в пещеру. Впрочем, и то, и другое маловероятно.
Клык разбросал камни, расчистил на полу площадку по своему росту и улегся, слегка почесывая крылья о мягкий песчаник.
Ему не хотелось проверять блог - когда он смотрел в последний раз, его прочитали уже почти миллион человек. Точнее, восемьсот тысяч. Ему сейчас вообще ничего не хотелось. Только лежать и думать.
Про Макс.
Боже, до чего же она упрямая! И крепкий орешек. И зажатая. И от всех закрывшаяся. Разве что когда она обнимает Ангела или ерошит волосы Газману. Или, когда так осторожно пододвигает к Игги поближе ровно то, чего ему не хватает, что он никогда о ее помощи даже и не догадывается. Или, когда она заботливо расчесывает Надж ее спутавшуюся гриву. Или, разве что иногда, когда она на него, Клыка, смотрит…
Он крутится с боку на бок на жестком каменном полу, и яркие картинки воспоминаний проносятся у него перед глазами: Макс смотрит на него и смеется, Макс прыгает с обрыва, раскрывает крылья и взмывает в небо. Такая сильная, такая красивая, что у него дух захватывает.
Макс с каменным лицом дает в морду ирейзеру.
Макс, целующаяся на крыльце Анниного дома с Сэмом.
Скрипнув зубами, Клык снова перевернулся на спину.
Макс, целующая его, до полусмерти избитого Ари на берегу океана.
И вот только сейчас, здесь, всего какой-то час назад, ее губы, мягкие и нежные, прижатые к его губам.
Как бы ему хотелось, чтобы она была сейчас рядом! Если не близко-близко к нему, то хотя бы просто здесь, в пещере, чтобы он мог слышать, как она дышит.
Заснуть без этого ему сегодня будет трудно.
20
Надж порядком надоели жаренные на костре сосиски и топленый зефир. Поэтому, пока Клык не забрал с собой компьютер и пока их чуть не забили насмерть ирейзеры-роботы, она читала в Интернете туристские кулинарные рецепты.
Там-то Надж и выяснила, что на костре можно приготовить удивительные вещи, например запечь в фольге на углях полный обед. В следующий раз, как только представится возможность, надо непременно раздобыть маленькую сковородку. Не займет же она слишком много места. Вот будет у них сковородка, Игги тогда что угодно приготовить сможет. В животе у Надж заурчало при одной мысли о кулинарных талантах Игги и о нескончаемых возможностях сковородки.
- Что это так вкусно пахнет? - любопытствует Ангел, подойдя поближе к костру и наклонившись над огнем. - Ты для этого фольгу раздобыть хотела?
- Угу, - Надж сосредоточенно тыкает острой палкой в завернутый в фольгу пакет.
В следующую минуту солнце погасло.
Они обе задрали головы к небу, а Игги и Газ даже перестали играть в трик-трак.
Ангел так быстро втянула в себя воздух, что было похоже, будто засвистел паровоз. А Надж, наоборот, окаменела - ни охнуть, ни вздохнуть. Ни слова вымолвить, ни пошевелиться.
Сотни тех летающих роботов, которых с легкой руки Газзи они прозвали флайбоями, закрыли небо над их каньоном и уже заходят на них с двух сторон. "Те, что спаслись в прошлый раз, наверное, привели подкрепление", - думает Ангел. И на этот раз их в десять раз больше.
Стая попала в западню.
- Обед готов, - говорит Ангел. - Обед - это мы.
21
- Вверх и вперед? - спрашивает Игги, а Газ мрачно откликается:
- Бесполезно. Они прямо над нами. Они повсюду!
Уши Надж затопило страшным монотонным гудом - точно жужжит рой каких-то гигантских пчел. А когда флайбои подлетели поближе, она отчетливо расслышала, как они воинственно скандируют:
- Нас тьма и тьма. Непобедимы мы! Нас тьма и тьма. Непобедимы мы!
- Непобедимы? Это мы сейчас проверим, - упрямо кричит им Газман. Наклоняется к костру, одну за другой выхватывает оттуда горящие ветки и так же одну за другой подбрасывает их в воздух. Несколько флайбоев загорелись. Отлично! Значит, они легко воспламенимы.
Надж подбежала к костру и тоже выхватила из него пару головешек. Но эти уже почти догорели, и она сильно обожгла пальцы. Она все-таки подбросила головни как можно выше и с восторгом и изумлением поняла, что и сама спалила пару ирейзеров.
- Прикольно! - радуется Газ, даже забыв про страх. - Похоже их перед полетом всех в бензине искупали.
- У них нет рассудка, - говорит Ангел.
Надж явно не понимает, о чем это она.
- У них нет рассудка, - еще раз повторяет Ангел и расстроенно поясняет, - они не размышляют, не думают. Я ничего с ними не могу поделать.
- А я зато могу их покусать, - воинственно кричит Тотал. Он бегает кругами, подпрыгивает и щелкает зубами. - А ну я их сейчас! Клыки вонжу!
- Тотал! - зовет его Ангел. - Поосторожней! Вернись немедленно!
- Я их сейчас проучу! - продолжает вопить разбушевавшийся пес, не слушая ее.
Конечно, стая сражалась не на жизнь, а на смерть. Макс всегда их учила стоять до последнего. Никогда не сдаваться без боя. Если только не разумнее взять ноги в руки и бежать.
"Бежать было бы здорово, - думает Надж. - Только некуда. Флайбои заполонили весь каньон".
Похоже, они металлические. От ирейзеров у них только наружный верхний слой. От тех, что сгорели, остался один металл, к которому кое-где приварились остатки расплавленной и кошмарно смердящей шкуры.
Игги использовал уже все бомбы, какие у него только были в запасе. Надж понятия не имеет, где он их прячет. Макс наверняка тоже не в курсе. Но что бомбы! Пятнадцати, максимум двадцати флайбоев как не бывало - разорвало на кусочки. А что толку - это же капля в море.
Короче, стая в ловушке. Скорее всего, даже если бы Макс и Клык были с ними, флайбоям потребовалась бы всего пара лишних минут, чтобы совладать и с ними. Такая вот безнадега…
Не прошло и двадцати минут, как всю стаю повязали, скрутили по рукам и ногам, превратив в неподвижные тюки. Даже Тотала. Подхватив свою добычу, флайбои поднялись в воздух.
Надж видела, как всем им залепляли рты: Игги, Газу, Ангелу, Тоталу. А ей самой - чуть не в первую очередь.
"Не бойтесь, - послала Ангел каждому из них мысленное напутствие. - Не бойтесь! Макс и Клык вернутся. Они найдут нас. Они, знаете, какие злые будут".
Надж старалась не думать. Только бы не напугать Ангела еще больше. Но полностью выключить мозг ей не удавалось. Так что Ангел без труда могла слышать, как она думает: "Ни Макс, ни Клык нас не спасут. Нас теперь никто не спасет. Это конец".
22
На следующее утро, как ни в чем не бывало, я вернулась в пещеру к Клыку. Сделала вид, что мое генетически улучшенное сердце вчера не трепетало и что я ни на секунду не представляла себя в кринолине спускающейся вниз по лестнице, как Скарлет О'Хара.
Нет, трепет в сердце и прочие дамские штучки - это не мой стиль. Я просто с разгону приземлилась, подняв фонтан гравия и пыли, и скомандовала:
- Вперед!
Но делать вид - одно, а трезво оценивать ситуацию - другое. Поэтому, дорогой читатель, привожу нынешний перечень заноз, сидящих в чувствительных местах и мешающих мне жить:
1. Натянутые отношения с Клыком.
2. Беспокойство за оставленную стаю.
3. Навязчивое стремление вернуться к исполнению нашей миссии.
4. Всегдашнее: пропитание, кров, ожидаемая продолжительность жизни и т. д.
5. Спасение мира.
Со всем этим и по отдельности-то язву желудка наживешь. Так что поди теперь, расставь в приоритетном порядке, о чем беспокоиться в первую очередь.
- Ты что притихла? - вклинивается Клык в мои мысли.
Мы летим высоко над землей. Под нами нескончаемые мили голых скалистых гор, бесплодных равнин, индейских резерваций, пустыни, похожей на неглаженую грязную скатерть.
Я посмотрела на него.
- Пользуйся моментом. Радуйся, пока есть возможность.
- Макс… - он ждет, когда я снова на него посмотрю. - Кроме друг друга у нас никого нет. Только друг на друга мы можем положиться, что бы ни случилось. Нам необходимо… поговорить.
Чем с Клыком отношения выяснять, лучше бросьте меня на растерзание в клетку к тиграм!
- Мне больше нравилось твое загадочное молчание. Нечего попусту подробности обмусоливать.
- Что ты имеешь в виду? - он, очевидно, постепенно заводится. - Предлагаешь сделать вид, что ничего не происходит? Это идиотизм! Надо обсудить все в открытую - и дело с концом.
- Ток-шоу для домохозяек насмотрелся, что ли?
Я его в конце концов разозлила, и он заткнулся. У меня отлегло, но я не дура, чтобы не понять: это только временная отсрочка. Вдруг мне в глаза бросилось некое место, над которым мы в тот момент пролетали. Трудно сказать, в Аризоне мы еще или уже в Калифорнии. Нет, чтобы на земле рисовать те же разделительные линии между штатами, что и на карте. Тогда бы можно было сразу сказать, где мы. Но, так ли, иначе, я то место узнала.
- Снижаемся, - коротко, без объяснений бросаю Клыку через плечо, меняю градус наклона тела и уменьшаю угол раскрытия крыльев.
Не задавая лишних вопросов, Клык следует за мной. И, по всему видно, только и мечтает, что свернуть мне шею. Можно подумать, я испугаюсь: он злится на меня не в первый раз. И уж, конечно, не в последний.
Приземляюсь на краю леса около крошечного городка в Аризоне, уверенно направляюсь на запад и две минуты спустя останавливаюсь перед маленьким аккуратным домом, окруженным разросшимся неухоженным садом.
Макс, ты делаешь непоправимую ошибку, - вмешивается Голос. - Уходи отсюда немедленно. Вернись к исполнению своей миссии. Я тебе серьезно это говорю.
Я не обращаю на него ни малейшего внимания. Меня захлестывают воспоминания.
- Где мы? - шепчет Клык.
- У дома Эллы и доктора Мартинез.
Я и сама с трудом в это верю.
23
- Что же это вы нашими летательными способностями пренебрегаете? Что мы тут в кузове грузовика делаем? - шепчет Игги.
В ответ один из флайбоев крепко вмазывает ему под ребро - у-ух!
Надж сморщилась, точно это ее саму ударили. Ей изо всех сил хочется сделать что-нибудь, чтобы Игги поддержать, дать ему понять, что он не один, что они все заодно. Но он слеп и даже не может прочитать написанное на ее лице сострадание.
Все болит. Связанные руки и ноги затекли, и она их больше не чувствует. Надж не знает, как долго они лежат на грязном полу огромного грузовика, всем телом содрогаясь от каждой колдобины на дороге. Всякий раз, как грузовик подскакивает на ухабе, их тела подбрасывает вверх, как колоды. Надж уверена, на ней уже живого места не осталось. Все тело - один сплошной синяк.
Когда флайбои изловили стаю, им всем на головы натянули мешки. Надж какое-то время чувствовала тошнотворный приторно-сладкий запах. Потом голова стала кружиться, и она потеряла сознание. Теперь вот опять очнулась. Куда их везут? Скорее всего, в Школу или в Институт.
В любом случае путь не близкий. А значит, лежать ей теперь здесь и много-много долгих часов размышлять об ожидающем их всех кошмаре.
Что у них впереди? Клетка? Страшные, ужасно болезненные эксперименты? Иглы, скальпели? Надж из последних сил старается не завыть в голос. Запах химикатов, белохалатники, день и ночь мигающие лампочки и попискивание подключенных к ним приборов. Сознание, что страдает вся стая. И Макс, и Клык.