Все это делалось по ходу развития событий, а они развивались в тот день довольно быстро. Получив информацию о том, что противник накапливает пехоту и танки в районе Кривцова Плота и Марьина, Катуков решил упредить немцев, приказал командиру 1–й мотострелковой бригады полковнику С.И. Мельникову первым нанести артиллерийский удар. Ему было выделено по пять снарядов на орудие, "вперемешку - шрапнель с осколочными".
Два дня - 30 июня и 1 июля - 1–й танковый корпус непрерывно атаковал противника, отбросил его на 4–5 километров в районе Жерновки, Овечьего Верха и Никольского. Успех можно было бы развить и дальше, но все усилия на нет сводила немецкая авиация, стаями набрасывавшаяся на наши танки.
На участке фронта, на котором действовал 1–й танковый корпус, нашей авиации было мало. Иногда прикрытие обеспечивали летчики 3–го истребительного авиакорпуса генерал-майора Е.Я. Савицкого. Но что могли сделать два-три, в лучшем случае пятерка истребителей против десятков "мессершмиттов", "хейнкелей", "юнкерсов"? Разве что подразнить!
В связи с этим Катуков обращается к командующему 13–й армией генерал-майору Н.П. Пухову:
"Выделенных для обеспечения операции корпуса 10 истребителей и 10 штурмовиков - явно недостаточно, т. к. со стороны противника в воздухе над районом расположения корпуса появляются одновременно свыше 50 самолетов противника.
Прошу вашего ходатайства перед командующим войсками Брянского фронта об усилении прикрытия корпуса с воздуха".
1–й танковый корпус сражался на редкость самоотверженно, несмотря на превосходство сил противника, особенно в авиации. Об этом можно судить по донесениям штаба корпуса.
1 июля 1942 года - командованию 13–й армии:
"С 13.00 30.06.42 г. части корпуса ведут встречный бой с противником на рубеже Бараново, Муравский Шлях, Баранчик. Силы противника: по неточным данным, до 30 танков, 2 пехотных полка с сильной противотанковой артиллерией.
Противник от рубежа Бараново, Муравский Шлях к востоку не пропущен, но и части корпуса продвинуться вперед не смогли. Авиация противника в течение дня массированными налетами одновременно от 50 до 80 самолетов беспрерывно бомбит район действия корпуса".
2 июля 1942 года - начальнику штаба Брянского фронта: "Противник форсировал р. Кшень в районе Калиновка и южнее, начал распространяться в восточном и северо-восточном направлениях. К 16 часам в районе Калиновка, Турчаново, Алексеевка, Мишино - до 2 пехотных полков и 50 танков противника".
В 6 часов утра 2 июля корпус вступил в бой с 385–й пехотной дивизией противника, имея задачей окружить и уничтожить ее. Ожесточенные схватки вспыхивали за каждую высоту, за каждый населенный пункт, будь то хутор или небольшая деревушка. Танкисты действовали испытанными приемами, били немцев из засад, перемалывая его живую силу и технику. В селе Мишино был, например, разгромлен пехотный полк, уничтожено два артиллерийских дивизиона.
Но, пожалуй, наибольший успех выпал на долю 49–й танковой бригады. Катуков приказал комбригу полковнику Д.Х. Черниенко выбить немцев из населенных пунктов Огрызково и Новая Жизнь, занятых 3 июля. При поддержке частей 15–й стрелковой дивизии полковника А.Н. Слышкина Черниенко фланговыми ударами отрезал от реки Кшень 246–й полк противника и разгромил его. Лишь небольшим разрозненным группам вражеских солдат удалось вплавь переправиться на другой берег.
Немцы настойчиво рвались на север и северо-восток, не считаясь ни с какими потерями. В боях с 2 по 10 июля в результате сдерживающих ударов 1–го танкового корпуса противник потерял до 10 тысяч солдат и офицеров, 51 танк, 5 бронемашин, 118 пушек, 81 противотанковое орудие, 56 минометов, 52 станковых и 42 ручных пулемета, 5 тягачей, 2 самолета и 1 аэростат.
Ставка Верховного Главнокомандования обеспокоена положением наших войск на воронежском направлении, между реками Тим и Кшень. Из-за слабого прикрытия артиллерией и авиацией противник мог ударить по тылам 40–й и 15–й армий, что значительно бы ухудшило положение войск Брянского фронта. Чувствовал эту угрозу и Катуков: 1–й танковый корпус находился на стыке двух армий и принимал на себя удары, нередко неимоверной силы, гитлеровской авиации и танков. Чтобы выстоять, часто приходилось обращаться за помощью то к соседу слева - генерал-майору И.Н. Русиянову, командиру 1–й гвардейской стрелковой дивизии, то к соседу справа - полковнику А.Н. Слышкину, командиру 15–й стрелковой дивизии. Обоих командиров Михаил Ефимович знал по довоенному периоду. В трудный час пехотинцы поддерживали танкистов своим огнем.
Задержать немцев удалось, но разгромить - не хватало сил. Командование фронта вводило в бой танковые корпуса разрозненно, поодиночке, что не давало должного эффекта. Наверно, осознав свою оплошность, штаб фронта решил объединить для совместных действий 1–й и 16–й танковые корпуса и придать им 15–ю стрелковую дивизию. Так, 5 июля 1942 года была создана сводная танковая группа под командованием Катукова.
Для обсуждения планов совместных действий в штаб 1–го танкового корпуса прибыл командир 16–го танкового генерал-майор М.И. Павелкин со своим комиссаром Соколовым. Катуков принял гостей, угостил чаем, а через полчаса уже шел предметный разговор, касающийся фронтовой обстановки и задач, стоящих перед группой.
Прорвав нашу оборону, немцы начали развивать успех в восточном направлении. Пять танковых, несколько моторизованных и пехотных дивизий вышли к Дону, южнее Ельца. Под угрозой оказался Воронеж, крупный промышленный и железнодорожный центр. Некоторым немецким частям удалось даже переправиться через Дон. Навстречу им устремились советские танковые соединения: с севера генерал-майора А.И. Лизюкова, с юга - 17–й танковый корпус Фекленко, с востока - генерал-лейтенанта Я.Н. Федоренко.
В связи с осложнением обстановки на Брянском фронте Яков Николаевич Федоренко оставил Москву и прибыл в Касторную. Ставка поручила ему возглавить оперативную группу в составе 4, 24 и 17–го танковых корпусов, которые предназначались для разгрома противника, прорвавшегося в район Горшечное, 4–й и 24–й танковые корпуса должны были нанести удар из района Старого Оскола на север, а 17–й танковый корпус - из района Касторной на юг.
Ставка и Военный совет Брянского фронта поставили задачу перед группой Катукова: "Упорной активной обороной и нанесением частных ударов не допускать расширения фронта прорыва противника и развитие его успеха в северном и северо-восточном направлении. Всеми средствами уничтожать его живую силу и технику, и с началом наступления главных ударных сил, активными действиями во фланг и тыл противнику, отрезать пути отхода ему, не допускать подвоза новых резервов, уничтожая их на рубеже р. Кшень".
Бойцам и командирам была разъяснена ситуация, сложившаяся на фронте. Обращаясь к ним, командование группы писало:
"Каждый… должен понять важность поставленной перед ним задачи, упорно оборонять свой рубеж, активными, решительными, короткими ударами вынуждать противника к отступлению, подготовиться к решительному переходу в общее наступление на фронте. Быстро восстанавливать материальную боевую часть, обеспечить разгром фашистских банд.
Ни шагу назад, и победа обеспечена!"
8 июля группа Катукова начала наступление с рубежа Хитрово - Сенирино. В 18 часов 50 минут была проведена артиллерийская подготовка, открыт огонь по обнаруженным батареям противника, а через десять минут в бой пошли танки.
В ходе разработки плана наступления 16–му танковому корпусу был выделен 4–километровый участок фронта и поставлена задача: во взаимодействии с 8–м кавалерийским корпусом наступать с рубежа Красное Сенирино, овладеть населенными пунктами Большая Ивановка и Сапрон. Хотя корпусу противостояли незначительные силы противника, задачу он не выполнил, встретив сильный заградительный огонь, его танковые и пехотные части повернули обратно, положение на рубеже спасли танкисты 1–й гвардейской танковой бригады. Только утром 11 июля Павелкину удалось занять прежние позиции.
Как потом выяснялось, не лучшим образом наступали и некоторые части 1–го танкового корпуса. Что это - неудача или еще сказывается отсутствие боевого опыта? Скорее всего и то и другое. Катуков старался во всем детально разобраться.
- Как всякий опыт, боевой сразу не дается, - говорил Михаил Ефимович работникам штаба. - Ладно, 16–й танковый корпус еще не обстрелян как следует, но наши-то бригады достаточно понюхали пороху. Ведь неделю тому назад мы хорошо побили немцев, задержали их и на реке Олым, и на реке Кшень. Что же произошло?
В штабе подробнейшим образом разбирали и анализировали прошедшие бои. И вот появляется приказ Катукова, в котором говорилось:
"Установлено, что командование бригад не поняло моей учебы, моих указаний и приказов, в решающие моменты боя игнорировало, пренебрегло указаниями:
1. Донесения с поля боя не представлялись в сроки (1 мсбр), неточные (1 тбр).
2. Нет взаимосвязи между бригадами.
3. Нет достоверной разведки - тактической и боевой, о противнике поверхностное представление.
4. Нет наблюдательных пунктов с командирами штабов, наблюдающих за полем боя; в 1–й мотострелковой бригаде командование ездит по частям без толку, не руководит боем, в этой же бригаде в течение дня не была развернута бригадная артиллерия. Штаб 1 мсбр не имел связи с батальонами.
5. Не ведется огонь пехоты из пулеметов по пикирующим бомбардировщикам.
6. Несвоевременно выносятся раненые с поля боя, не сразу оказывается помощь…"
Выводы, сделанные в ходе разбора боевых действий группы, пошли всем на пользу. Командиры особое внимание уделяли теперь вопросам организации боя, техническому состоянию машин, взаимосвязи друг с другом, артиллерийской поддержке, словом, старались учесть все замечания Катукова.
Бои под Воронежем продолжались. В самый ответственный момент заболел командир 1–й гвардейской танковой бригады полковник Чухин. Его заменил молодой тридцатитрехлетний подполковник В.М. Горелов. Владимир Михайлович до войны с отличием окончил Военную академию механизации и моторизации, в боях показал себя умелым командиром.
1–й танковый корпус держал оборону на значительном участке фронта, героически сражался с врагом, не уступая ему ни одного метра своих позиций, нанося большие потери в живой силе и технике. Катуков был уверен в том, что 1–й танковый станет действительно первым в танковых войсках. В сущности таковым он и являлся, достоин был гвардейского звания. Не случайно в донесении Военному совету Брянского фронта Михаил Ефимович писал 11 июля 1942 года:
"Все бригады 1–го танкового корпуса за большие успехи по разгрому врага заслуживают присвоения им звания гвардейцев и в предстоящих решительных наступательных операциях с честью оправдают это звание.
Прошу вашего ходатайства перед Народным комиссаром обороны Союза ССР о присвоении 1–му танковому корпусу звания гвардейского корпуса".
Не довелось Катукову сделать корпус гвардейским: был отозван на другой фронт. Но летом 1942 года его танкисты представляли грозную силу для врага. Немцы даже стали менять тактику при встрече с катуковцами, прятали свои танки за противотанковые батареи или за пехоту.
При разборе боевых операций со штабными работниками Катуков не стеснялся отдавать должное немецким командирам, если видел их грамотные и умелые действия:
- Противник - не дурак, если предпринял маневр, отвел свои танки. Значит, жди удара в другом месте.
В одном из боевых распоряжений Михаил Ефимович писал: "Полезно и нам применять такой маневр, предварительно приучив свою пехоту к тому, что отвод танков не отступление, а маневр для сохранения материальной части".
Но в то время любой отвод войск, неважно, какими мотивами он был продиктован, сопряжен был с крупными неприятностями для любого нашего командира и военачальника; вступал в силу приказ НКО Сталина № 227 от 26 июля 1942 года, известный в армии и в народе под названием "Ни шагу назад!". Он перекликался с приказом № 270, изданным 16 августа 1941 года. В чем их суть? Приказы издавались в тяжелое для страны время, преследовали цель укрепить боевой дух и дисциплину в войсках, указывали на необходимость решительного пресечения проявлений трусости, паникерства, нарушений дисциплины. Несомненно, они сыграли определенную роль в укреплении морального духа и воинской дисциплины.
И все же на фронте случалось всякое, приходилось и отступать. Но отступление - еще не поражение. Катуков, если видел необходимость отвести войска, отводил их. Сохранив материальную часть, перегруппировав силы, он неожиданно наносил мощный удар противнику, который потом долго залечивал свои раны. Например, во время развития атаки 6 июля 1942 года на рубеже Дробышево, Юдино, Красный, Усть-Юрское несколько раз приходилось отводить части то 1–го, то 16–го танковых корпусов, однако немцев удалось разбить, вклиниться в их передовые линии и удерживать занятую территорию в течение нескольких дней.
Успех группы надо было закрепить, и Катуков со своим штабом приступил к разработке новых планов наступления. Только наступать пришлось уже на другом участке фронта. Пришел приказ Военного совета Брянского фронта передать позиции в районе Ломигоры, Большая Вершина, Большая Ивановка 16–му танковому корпусу и 15–й стрелковой дивизии, а части 1–го танкового корпуса переместить по тылам 15–й армии на восток. Это связано было с тем, что противнику удалось прорвать нашу оборону на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов на глубину до 80 километров, вплотную подойти к Дону и Воронежу.
На фронт приехал представитель Ставки Верховного Главнокомандования генерал-полковник А.М. Василевский. Ему поручено было организовать контрудар 5–й танковой армии Лизюкова совместно с приданными ей 7–м, 1–м и 16–м танковыми корпусами по группировке "Вейхс". Войскам ставилась задача: перерезать коммуникации противника, сорвать переправу через Дон, разгромить его части.
19 июля 1942 года, завершив марш, 1–й танковый корпус сосредоточился в районе Каменки, Килово, Большая Верейка, Муравьевка, Суриково, Озерки. Предстояло провести техосмотр материальной части, ремонт, организовать разведку позиций противника.
Военный совет фронта поставил перед Катуковым задачу: действуя на участке 340–й и 193–й стрелковых дивизий, по выходе их на тактическую глубину обороны противника (южный берег реки Сухая Верейка) войти в прорыв на участке Хрущево - Лебяжье, уничтожить артиллерию, резервы и штабы противника, овладеть районом Руца, Сомово, Гремячье и развить наступление на юг, обходя села Землянки и Кондрашовка.
Все шло по намеченному плану, стрелковые дивизии готовили на Сухой Верейке десять переправ, по которым должны были пройти танки. И вдруг у командира корпуса открылась старая болезнь, и врачи настаивали на госпитализации. Михаил Ефимович ехать в госпиталь отказался, руководил боями со своего командного пункта.
Начальник штаба Кравченко, обеспокоенный болезнью Катукова, хотел уведомить об этом командира оперативной группы войск генерал-лейтенанта Н.Е. Чибисова, которому в это время подчинялся 1–й танковый корпус.
- Упаси бог, Андрей Григорьевич, - воспротивился Катуков. - Чибисову сейчас не до меня: немцы лезут на всем участке фронта, дотерплю, не впервой.
Решая поставленную задачу, Катуков вводит в прорыв свои бригады в таком порядке: 49–я танковая наступает в первом эшелоне на участке 340–й стрелковой дивизии, форсирует под прикрытием пехоты реку Сухую Верейку в районе Хрущево, овладевает селами Руда и Гремячье; 1–я гвардейская танковая на участке 193–й стрелковой дивизии форсирует реку в районе Лебяжье и овладевает Сомовом и Большой Трещовкой; 1–я мотострелковая наступает из Перекоповки во втором эшелоне за 49–й танковой бригадой, прикрывает правый фланг корпуса от возможных контрударов противника с запада, обеспечивает успех 1–й гвардейской и 49–й танковой бригад; 89–я танковая (без батальона "KB") оставалась в резерве командира корпуса, но стояла в готовности в Каменке и могла быть брошена в любом направлении, в зависимости от развития ситуации на фронте.
Наступление началось в 4 часа 30 минут 21 июля. На КП командира корпуса - временное затишье. Катуков ждет донесений с передовой линии. Рядом с ним дежурит врач. Поступают первые донесения, они не радуют. К моменту ввода корпуса в прорыв стрелковые дивизии не сумели прорвать оборону противника, 340–я дивизия лишь овладела скатами на высоте 213,8, село Хрущево так и осталось в руках немцев. Части 193–й стрелковой дивизии ворвались на северную окраину села Лебяжье, южную - противник прочно удерживал за собой, удерживал и южный берег Сухой Верейки.
Тогда командир корпуса принимает новое решение. В 16.00 приказывает одной роте 1–й гвардейской танковой бригады из района Ломово атаковать высоту 181,8, остальными силами наступать на Лебяжье. Комбригу Горелову приказывает:
- Владимир Михайлович, Лебяжье должно быть в наших руках через несколько часов. Тебя поддержит генерал Смехотворов, командир 190–й стрелковой дивизии. Справишься с делом, доложишь!