- У меня на станции техобслуживания теща работает, так что если запчасти какие потребуются, обращайтесь, мигом все устроим. В ГАИ тоже все схвачено, имейте в виду, на всякий случай. Пашу на грузовике в "связи", женат, двое детей - а дом его из белого кирпича стоял прямо напротив штаба колонии строгого режима, в которой в свое время и парился Леха. Взяв аппарат, укутанный в покрывало, усатый убежал домой за баллонами.
- Как думаешь, не вломит он нас?
- Не должен, - потрогал горячий лоб Святой, - честно говоря, мне кажется, что коммерсанты, которых мы выхлопали, в ментовку не лукнутся. Ты же сам видел, там товару два вагона и маленькая тележка, а мы дюзнули - кот наплакал. Они, суки, на следующий день, наверное, со смеху загибались, подсчитывая убытки.
Рыжий, никогда раньше не видевший зону, таращился на серый с подтеками извести забор, густо занавешенный путанной и колючей проволокой.
- Там сидит кто-нибудь? - махнул он прилизанным чубом в сторону угловой вышки.
- Вертух с железякой. В запретку полезешь, он тебя свинцовыми орешками угостит. Не расстраивайся, скоро все там будем, - ответил Ветерок.
Забросив резину на багажник, закрепленный на крыше "жигулей", попрощались с Димкой.
- Пацаны, мне еще в машину магнитофон нужен, если будет, привезите? Не бойтесь, меня тут каждый собака знает, Щегла спросите, любой скажет, где меня найти. Дело прошлое, мой свояк начальник роты караула в этом лагере, если что - смотрите.
- У дубаков начальник? - оживился Леха.
- У солдат.
- Это хорошо. Спасибо, Димка, прикинем. Навещать тебя все равно будем, а магнитофон считай, что у тебя в кармане. Вовка, - развернулся он к приятелю - отдай Щеглу кассеты с делюги, все равно они паленые.
Рыжий покосился на Олега и когда тот одобрительно кивнул, вынул из бардачка целлофан, полный кассет и протянул в окошко Димке.
- Спасибо, братцы, я ваш должник.
Вечером этого же дня брату позвонил Эдик, но звонок был не междугородний.
- Привет, родной, ты откуда это?
- С Шилки. У Вики я, ковры пылесосю.
- Че, ковров много?
- Навалом, даже на полах. Папаша ее ворюга знатный, весь городок перед ним шапку ломает. Жадный только жлоб, одевает дочку, словно нищую на паперть запускает. Лет под сраку дураку, а напялил на себя адидасовский костюм и растележился на диване, боевик какой-то изучает.
- Может, перенимает опыт американской мафии?
- Наверное, - прыснул в трубку братан.
- Поздравить значит не с чем?
- Да насрать мне на него, я ведь у них на хате не из-за ковров, а из-за Вики.
- Слушай, бери свою подружку и до меня вали. Филок тебе малость дам, мы пять двухкассетников сегодня пристроили. Ночь у нас погостите и в Читу махнете. Годится?
- Ништяк. Вовчик что делает?
- В кабаке хрустами машет.
- Он это любит. Ветерок где?
- Он - домосед, ты же знаешь.
- А Кот?
- Не забегает что-то.
- Завтра жди, пока. Спешу на помощь своей длинноногой паласы ворочать.
***
В середине февраля Костя справлял день рождения сына. Для пущей важности это событие он решил отметить, несмотря на сопротивляющуюся жену, в ресторане. Пригласил Кот и Святого с Лехой. Затем сходил на переговорный пункт и брякнул Эдику. Но тот играл со школьными друзьями в баскетбол и со сломанной ногой приехать отказался. После обеда Олег съездил на тачке Рыжего в тепличное хозяйство и, купив огромный букет пахнущих малиной белых роз, в семь вечера вместе с Леной ушел в "Березовую рощу". Как всегда, в ресторане было многолюдно - молодежь пропивала заработанные их родителями денежки усердно.
Вовчику дома не сиделось. "Капусту" с магнитофонов он уже просадил, а на именины Костя его не пригласил, так как почти не знал Вовку. Промаявшись по квартире до девяти, Рыжий молчком оделся, и рванул в кабак. В нише, у самой эстрады, за длинным столом гуляли подельники.
- Ритка, иди сюда - цинканул он официантку.
- Олега Иконникова знаешь?
- Золотозубый который?
- Он, позови его. Скажи, что я зову.
Сев на кожаный стул к стойке бара, Вовка щелкнул бармена, и тот поставил перед ним две баночки холодного пива.
- Че, Вовчик, дома не сидится? - устроился на круглый соседний табурет Святой.
- Базар имею.
- Это интересно, выкладывай.
- Пей, - двинул по стойке бара банку приятель.
- Благодарствую, я шампанским сегодня балуюсь, давай вытряхивайся.
- В моем гараже до того холодно, что по утрам никак не могу свою чахотку завести. Поэтому я договорился с парнями, которые в комбинате бытового обслуживания шоферят, и уже три дня "жигу" у них в боксе ставлю. В крайнем помещении есть большое окно, между ром в палец толщиной решетка. Я на улице проволоку искал, патрубок на помпе перевязать и чисто из любопытства в него заглянул. Стекла грязные, но все равно видно, что внутри коробки какие-то, мешки кучей лежат, ящиков штук двадцать, в них бутылки, только не понял с чем. Я не в кипишь покачал слесарей, что да как. Они говорят - это склад Феди Хасанова. Он снабженцем в старательской артели наворачивает, а супруга его на нашей базе ОРСа товароведом пашет. Богатые должно быть. Давай их помоем?
- Где гаражи расположены?
- С края поселка, напротив мясокомбината. Палева сильного нет, правда сторож бдит за порядком, но по такой холодрыге на улицу нос не высовывает, тем более - ночью, а если закипишует, думаю, мы с ним сладим.
- Думать, в общем-то, не над чем. Ты все прикинул, не врюхаемся?
- Плевое дело, само в руки просится.
- Вот и ладушки. В ночь с пятницы на субботу отработаем. Если Федя и хватится, то не раньше, чем в понедельник, когда поезд уже уйдет. Дома у тебя как?
- Спасибо.
- Айда тогда за стол, подымишь с нами.
- Неудобно…
- Я тебе уже говорил, что неудобно, пошли, с Костей заодно познакомлю.
В пятницу Рыжий поставил "Жигули" и предупредил охранника, заступившего на дежурство, что часа в два ночи собирается ехать в Читу.
- Ты, Михалыч, посмотри, пожалуйста, чтобы выезд не загородили, я тебе за это чекушку с города притяну.
- Не беспокойся, Володя, а чекушку не надо. Все равно ее днем с огнем не сыщешь, а вот ведро картошечки нам со старухой не помещало бы.
В половине второго, под шум волны, устроенной Вовчиком, который выгонял тачку на улицу, Олег забрался на залитую гудроном крышу бокса и перерезал телефонные провода, с трудом отыскав их в темноте. Тем временем Рыжий выехал с территории гаражей и загнал машину тень здания с обратной стороны от входов. Достал из-за спинки заднего сиденья спортивную сумку с пилками по металлу и фомкой. Потом вышел из-за угла строения и, покрутив головенкой, прислушался. Все было спокойно. В разрывах облаков, созерцая грешную землю, мерцал холодом талисман Святого. Ветерок, понимая, что ему снова стоять на стреме, тяжело вздохнул и повязав нижнюю часть лица шарфом, выудил из рукава обрез. Переломив железяку, забил в стволы патроны и снял ее с предохранителя.
- Смотри, не шмальни случайно.
- А со сторожем что делать, если он вдруг вылезет подышать?
- Не сходи с ума. Делюга чушачья, не мочить же на ней человека. Ткнешь этому пердуну пушку в бок, он и так обделается.
Спустя десять минут спиленную с пробоя "собаку" Олег швырнул под забор и вместе с Вовкой нырнул в склад.
- Это точно не государственный?
- Нет, конкретно тебе говорю.
- Не похоже, - подсвечивая себе фонариком, зашарился Святой среди стиральных машинок итальянского производства и распакованного спального гарнитура с диковинной обивкой.
- Мама родная, он где, ворюга, все это нахапал.
Пять набитых мандариновой настойкой мешков из-под сухих дрожжей утартали к Лехе на дачу и, шустро спустив бутылки в глубокий подпол, вернулись обратно. Второй ходкой "жигу" затарили картонными коробками со сгущенкой, тушенкой, кофе и шоколадными конфетами в заморской упаковке. Ветерок застыл, зато взопрел Святой и, приняв из закоченевших рук подельника обрез, отправил его к Рыжему.
- Шевелитесь, скоро четыре стукнет, народ вставать начнет.
Облизнув треснувшую нижнюю губу, Леха смылся. Последним рейсом нагрузили тачку чайными сервизами из фарфора и хрустальными люстрами. Ближе к шести все было кончено, чтобы охранник не заподозрил неладное, уходя, навесили на ворота массивный замок.
- Разтаритесь, ты сразу гони в Читу. Отметишься у родственников, чтобы они ментам, если те через несколько дней тебя повяжут, подтвердили твое алиби, а Ветерок сам с дачи уйдет.
Подождав, пока за поворотом скроются красные габариты "жигулей" с подельниками, Олег шагнул до хаты.
***
Восьмого марта мужчины занимались своими делами. Лично Святой надрывался со штангой в спортзале, а его жена на кухне с кастрюлями. Светлый праздник был ее, вот они и вкалывала. Ходики на столе тренера прозвонили пять. Разобрав штангу, Олег аккуратно сложил резиновые блины на их привычное место и, сдернув с оленьих рогов каптерки банное полотенце, направился смывать пот в душевую, где его и устриг Костя.
- Иконников, на выход.
- Привет, баламут, жди, пену сгоню.
- Сегодня, между прочим, международный женский день, ты в курсе?
- Помню, видишь, - тренировку раньше обычного закончили.
- Вот супруга обрадуется…
- Заткнись, урод, сам ведь тоже шарагатишься, а Люсьен, поди, слезы льет. Срочно нужен?
- Позарез. Пиво будешь?
- В банках?
- Конечно.
- Открой одну, - выполз из-под лейки Святой и, обернувшись безразмерным полотенцем, вышел к приятелю.
- Чем порадуешь?
- Может, ко мне рванем, там потолкуем?
- К сожалению, не могу, обещал Воробью чашечку кофе. Полседьмого он меня в "Кристалле" ждать будет.
- Тогда слухай. Товарищ до меня с Жирекена подкатил, ружьецо привез, пятизарядное. Ищет, кому бы загнать, тебе случаем не надо?
- Железяка темная?
- Поэтому к тебе и обращаюсь.
- Сделаем так. В восемь я буду дома, волоки пушку и там разберемся.
- Годится, смотри, не опаздывай.
Опоздал Кот, появившись на двадцать минут позже назначенного времени. Закрывшись в спальне, чтобы Лена и дети не видели, чем они занимаются, Костя показывал приятелю, как обращаться с одностволкой, нахваливая при этом ее качества.
- Полуавтомат, пять зарядов. Затвором раз передернул и поливай. Ствол длинноват, но зато на триста метров сохатого с копыт сшибает.
- Крутой шпалер, - согласился Олег - сколько он за него просит?
- Пятнадцать тысяч.
Святой отсчитал деньги.
- Держи.
Потом достал из трельяжа полиэтиленовый пакет и накидал в него из шифоньера пять банок тушенки, столько же сгущенного молока и кофе.
- Посиди, я сейчас, - вышел он из комнаты и вернулся, неся в руках четыре бутылки "Мандариновой".
- Обмоешь с дружком удачную сделку, а продукты жене отдай, пригодятся.
- Олега, это не ты склад Феди Хасанова подломил?
- Ух, ты, - от неожиданности присвистнул Святой, - с чего ты взял, интересно?
- В милиции ориентировку читал, там все это перечислено.
- Под Шерлок Холмса, значит, косишь.
- Дедукция, - подтвердил, улыбаясь, Костя.
- Ладно, сыщик, не болтай никому о своих догадках, а то еще, правда, легавые подумают, что эта кража, - моих рук дело.
- Не беспокойся, во мне тайны, как в могиле дохнут, ты тоже не говори никому, что я тебе ружье без документов толкнул.
- Мог бы и не предупреждать. Патронов штук десять подгони, если есть?
- Завтра принесу. Ну ладно, я сквозану жену ублажать.
Ударив по рукам, приятели разбежались. Завернув пятизарядку в Игорехино покрывало, Олег отпросился у Лены на пятнадцать минут, и скорым шагом двинул к Ветерку.
Тот уже сидел за праздничным столом, покачивая одной рукой детскую кроватку, поэтому впустила Святого в квартиру Настя.
- Здравствуй, заходи. К столу сядешь?
- Спасибо, Настя, я на пять минут. Леху позови.
Тот макнул соску в мед и, сунув ее Шурику в рот, вышел в коридорчик.
- Пойдем, по рюмке вмажем?
- Я не за этим. Вот "винт", обрежешь ствол под цевье и приклад сантиметров десять.
- Где взял?
- У Кота за пятнашку.
- Левое?
- Говорит - темное.
- Понятно.
- Смастыришь, цинканешь. В лес мотнем, попробуем, как пашет.
- Патронов нет.
- Костя обещал завтра принести пачуху. Ладно, я побежал, Ленка порвет меня, наверное, что даже в такой день дома не сижу.
Раздеваясь, Святой обратил внимание, что на вешалке висит незнакомое, зеленого цвета драповое пальто с побитым песцовым воротником.
- Игорешка, у нас гости? - спросил он шепотом у сынишки, выглянувшего из кухни.
Не дав ему ответить, из зала вышел Эдик.
- Это я с Викой. Мой руки быстрее, жрать хочется, аж ноги трясутся, одного тебя ждем.
Стрельнула пробкой по широкому лбу Линды бутылка шампанского.
Эдька налил женщинам полные фужеры пенистого напитка и, потрепав собаку за лохматое ухо, пошел в ванную к брату.
- Двери притвори. Ты почему не предупредил, что приедешь, да еще и не один?
- Мы еще вчера к ее родичам припылил. Они меня опять пилить стали, почему я не работаю, да на какие шиши существую. Вроде все им понравиться хотел и дачу помогал строить и баньку, а сегодня утром слышу, папаша Викин жене своей базарит, что я - лоботряс, каких кругом полным-полно. Короче - поцапались. До Читы думаю, все равно не успею, вот к тебе и попер, а Вика за мной увязалась.
- По-моему, он роковую ошибку сделал, что тебе грубанул. Хорошо, говоришь, живут?
- Жиреют, буржуи, - еще не поняв, куда клонит Олег, ответил брательник.
- Айда, Эдька, поддержим компанию нашим дамам, потом договорим.
В десять Лена уложила сыновей спать и села с Викой к телику - транслировали праздничный концерт. Братья в кухне чаевали с выпеченным утром превкусным тортом, уделив приличный кус и Линде.
- Во вторник я с Вовчиком приеду в Читу на его тачке, и ровно в девять вечера буду караулить тебя на конечной остановке троллейбусов в Северном.
- Зачем?
- Не перебивай, когда старшие речь держат. Возьмешь у красотки своей в сумочке ключи от хаты ее предков и отдашь мне. На следующий день утром квартиру мы выхлопаем и в четыре жди меня там же. Я верну тебе ключи, и ты положишь их обратно так, чтобы она не заметила. Вот и вся схема.
- Может, повременим? - засомневался Эдик.
- Не жалей его, козла. К тебе плохо относится, к дочке, как я понял - тоже не очень. Думаю за лоботряса перо ему вставить просто необходимо.
- Наверное, ты прав - вспомнил нанесенную ему обиду Эдик - только Рыжего не бери с собой, если можно.
- Почему? - присел на край ванны Святой.
- Не понравился он мне на деляне в Чите, конявый, барбос, а может от того, что замерз, трясся.
- Понимаешь, братан, не дает он мне доверенность на "жигу", вот только по этой причине и вынужден я с ним валандаться, а так я бы с ним не повязался хотя бы только из-за того, что он рыжий.
- Ты верующий, что ли, че то я раньше не замечал?
- Брось ты чепуху пороть, просто всем он не по душе. Тебе, Лехе, мне, чуешь?
В среду, в десять утра из телефона автомата от центрального универмага Шилки Ветерок позвонил в квартиру родителей Вики. В треснувшей трубке с минуту раздавались длинные гудки.
- Тишина, - подмигнул он Олегу, - на хате точняком никого нет, а то бы все равно отозвались.
- Перезвони на всякий случай.
На том конце провода трубку не брали и, упав в "Жигули", через несколько минут подельники подъехали к торцу пятиэтажного строения, где и предстояло работать.
- Меня в первую очередь проверять станут, и не дай бог, кто-нибудь здесь запомнит мою морду, поэтому пойти с вами не могу.
- Козе понятно, - переломил Леха обрез и достав из кармана кожанки один патрон, вставил его в правый ствол, - хоть раз ты, волчара, на атасе потрешься. Канай за мной, Вовчик, да прикрой, чучело, рожу шарфом и шапку на брови напяль. Не к теще на блины идешь.
У дома и даже в пределах видимости никого не было. Стылый, с выбитыми стеклами входных дверей подъезд, тоже словно вымер, а может, еще спал, разогнав основную массу жильцов на службу. Поднявшись на четвертый этаж, Ветерок приложил к обшитой дерматином двери ухо, и нажал кнопку звонка. Тот заверещал так противно, что он невольно отдернул руку и, сморщившись, как от зубной боли, резко вставил в замочную скважину английского замка никелированный ключ и повернув его всего на пол оборота, по-хозяйски шагнул через порог незнакомой квартиры. Поставив сумку на эмалированное ведро с картошкой, Леха выудил из нее железяку и с опаской, но быстро прошерстил все четыре комнаты.
- Рыжий, шмонай эти две спальни, а я остальным займусь. Не шуми по возможности.
Хладнокровия и безрассудства одновременно Ветерку было не занимать. Вмонтированные в платяной шкаф финской стенки круглые часы показывали двадцать минут десятого. Врубив японский телевизор, по которому началось "Футбольное обозрение", он в полглаза наблюдал за происходящим на цветном экране, а заодно шарился в шмотках, швыряя все, на его взгляд ценное, на середину украшенного бордовым ковром просторного зала. Тем временем Вовка надыбал две бездонные китайские сумки и в одну устроил видеодвойку, обложив ее со всех сторон новенькими в хрустящих упаковках кофточками из ангорской шерсти. Потом скинул с двуспальной кровати пружинный матрац и вытащил из-под нее картонную коробку из-под мандарин, в которой обернутые марлей покоились одна соболиная и две норковые шапки. Баулы выросли незаметно лихо, а украсть хотелось еще много.
- Леха, что делать, складывать не куда?
- Ниши выпотроши и завязывай. Жаль, конечно, что у нас на двоих всего четыре руки.
С момента, как пропали за углом приятели, прошло тридцать минут. "Не торопятся, черти", - вдоль по безлюдной улице повел взглядом Святой. Городок отапливался углем, наверное, потому, что стоял в степи и от грязных его домов и поганых, как в фильме ужасов дорог, тошнило. "Как в этой помойке люди живут? Может привычка, а может все равно им, где свет коптить".