В этот момент мимо тачки просеменил Вовчик, очень смахивающий с рюкзаком за плечами на одногорбого корабля пустынь. "Не хочет к машине внимание привлекать", - понял Олег и, обогнав подельника, резво поднял крышку багажника. Рыжий с хода втолкнул в него сумки, и от волнения забыв снять рюкзак, полез в "Жигули", но никак не получалось. Святой, улыбаясь, сорвал с его взмокшей горбушки сидор и положил его на баулы.
- Ветерка где потерял?
- Футбол досматривает.
- Не понял?
- Придет, сам пояснит.
Спустя пять минут приволокся увешанный узлами Леха. Тяжко отдуваясь, он впихал в салон ворованное и ввалился в него сам.
- Ты что подзадержался?
- Замок расковыривал долго, зато теперь ни одна экспертиза не докажет, что его открыли при помощи родного ключа.
- Вовчик, что-то про футбол говорил?
- А-а, это я полезное с приятным совмещал. Ничего страшного.
Благополучно миновав пост ГАИ на выезде из Шилки, подельники расслабились.
- Вовка, ты на хазе никакой парфюмерии случаем не разбил, когда выпуливались, одеколоном воняло невмоготу?
- Чтобы собака след не взяла, я облил спальни женскими духами, а кухню стиральным порошком засыпал, - задумчиво ответил он, прокручивая в прилизанной башке случившееся.
От услышанного, приступ смеха скрутил Ветерка на сиденье. Поглядывая в зеркало на Рыжего, и представляя, что он творил в квартире, Святой приободрил его.
- Молодец, только в следующий раз спрашивай про такие штучки, а то еще при отходе подожжешь чью-нибудь хату. Потом греха не оберешься.
Теперь ржали все трое.
- Леха, с пятизарядкой двигается?
- Я уж обкатал ее. Пушка - зверь, хлещет, мама родная.
- Где проверял?
- На даче у себя. В забор картечью шмальнул, у соседа все стекла в теплице повылетали.
- Че ты ерундой маешься, в лес не мог сбегать. Нахлобучат тебе за такие зехера, попомнишь мое слово, - сплюнул три раза через левое плечо Олег.
- Зима сейчас, дачи пустые. Кто услышит?
- Услышат, Леха, недаром наш поселок стеклянным погоняют, услышат. Где патроны достал?
- В ментовке у меня пацан знакомый служит, у него. Он охотник.
- Хороший знакомый?
- Выросли вместе в Дарасуне. Когда срок мотал, он мне регулярно посылки гнал.
- Это больше, чем просто знакомый.
- Больше, - согласился Ветерок, - теперь вот разошлись пути-дорожки, он тельняшку носит, а я - воришка.
- Я к чему поинтересовался, может ты через него еще что стреляющее или взрывающееся найдешь?
- Попробую, мысль дельная.
- Тебя где высадить?
- Вы разгрузитесь и в Читу махнете?
- Да.
- Я с вами. Хадиче брякну, надо хоть узнать, кого родила, а то стремно на сердце.
- Из дома почему не позвонишь?
- Не хочу, чтобы весь Первомайск знал про новорожденного, поселок у нас в натуре стеклянный.
Перетащили краденное к Вовчику домой, в одиннадцать пылили уже на Читу. Яркое солнце, бившее прямо в лицо, разморило Святого и, продержавшись минут тридцать, он не выдержав, уснул. Леха с Рыжим весело болтали, вспоминая, как славно откупились на хате и, уходя, заметали следы, а их приятелю, как всегда снился лагерный сон.
На продоле карцера дежурил "бешеный".
- Да, я - мент поганый и жру каждый день сало с маслом, а вы - зеки, блатные, порите черный хлеб с солью.
Подложив под бочину кирзовый сапог, чтобы не застудить от бетонного пола легкие, а другой под обстриженную голову вместо подушки, Олег рассеянно слушал о чем орет подвыпивший прапор.
- Заткнись ты, кобыла строевая, от твоего воя уши в трубочку сворачиваются - не выдержал пожилой арестант, недавно прибывший в зону, и всего минуту спустя в темную и сырую камеру через глазок влетела длинная, пахучая струя "Черемухи". Даже сквозь крепко зажмуренные веки из глазниц ручьем текли слезы, а что творилось с дыхалкой, словами не объяснишь… Потерявшего сознание Святого выволокли из машины и, расстегнув на нем кожанку, растирали снегом.
- Что случилось? - наконец одыбал он.
- Проводка задымила, - отряхнул с мокрых рук остатки растаявшего колобка Ветерок, - Вовка, глянь - серьезная поломка?
Подняв капотину и разогнав валивший из-под нее желтый дым, Вовчик склонился над мотором.
- Вот блядство, чуть не сдох, - встал Олег и, выхлопав о колено шапку, одел ее.
- Ну, что там, Рыжий?
- У распределителя зажигания вал срезало.
- Меняй шустрее, холодновато.
Подельник явно замялся.
- Че ты резину тянешь?
- Нет у меня с собой трамблера.
- А где он, ведь с двух тачек сняли?
- Дома, - виновато ответил Вовчик.
- Вот, урод сраный, - заплевался Леха, - запасной нужно при себе иметь, а не в гараже хранить. Собака красная, теперь из-за тебя, мудака, придется на веревке до города добираться, - зло дернул он дверцу багажника и вытянул оттуда тонкий металлический трос.
- Ладно тебе, не ворчи. Ему и так не сладко, - притопывая, вышел на середину проезжей части Святой и заранее замахал показавшемуся в снежной пыли "КАМАЗу".
На дорогах пока еще не бросали, и с оранжевой кабиной шаланда затормозила. В приспущенное стекло высунулась лохматая башка "партизана" в мятой пилотке на макушке и, выплюнув окурок, спросила, что надо.
- Сломались, брат. Помогай, дотяни до Читы?
- С магарычом как?
- Ништяк, штуки хватит?
- За глаза. Трос есть?
- Есть.
- Тогда цепляйтесь, - он объехал "жигу" и спятил "КАМАЗ" взад.
- До какого места вас конкретно отбуксировать?
- Антипиху проедешь, и только в Сосновый бор спустишься, за винно-водочным магазином сразу направо сворачивай. Метров через сито увидишь зеленые ворота и если они открыты, то прямо во двор затаскивай, это от нашего первомайского горно-обогатительного комбината для командировочных гостиницу выстроили.
По троллейбусной остановке беспокойно тусовался Эдик.
- Девушка, время не подскажите?
- Пятнадцать минут пятого.
- Спасибо.
"Неужели спалились?", - сел он на вышарканную тысячами задниц скамью. "Неладно что-то, братан пунктуальный в этих вопросах, уже бы подкатил".
В пять, визгнув тормозами у пустой остановки, остановилось такси и, рассчитавшись с водилой, из него вылез Олег.
- Эдька, проснись!
- Фу-у, - облегченно выдохнул он - ты где застрял, я чуть с ума не сошел?
- На веревке добирались. Обломались за Урульгой, чуть боты не завернули. Здесь как? - шагнули братья к дому родителей.
- Тишина. Вика еще с занятий не вернулась, сумочка ее в нашей спальне на подоконнике валяется. Вчера вы уехали, я предлог нашел и почти стакан водки заставил Вику выпить, ее, беднягу, еще сегодня мутит.
- Нормально значит, молодчина. Вот ключики, пока я матери зубы заговариваю, - опустил он их в карман Эдькиной пропитки, - положишь на место.
- С машиной теперь что делать будем?
- С утра по комкам толкнемся, отыщем в каком-нибудь распределитель. Не живая же это вода.
- Как отпахали, не наследили?
- Все пучком. Вовка твоему будущему тестю кровь свернул. Всю фатеру одеколоном залил и сверху стиральным порошком присыпал. Денег взяли восемьдесят тысяч и баксов десять - подал брату две с половиной штуки долларами Святой.
- Это твоя доля, деревянных завтра отломлю.
- Телики - видаки забрали?
- Не только. Рыжий в нише вертикалку вышмонал, патронташ с маслятами и два "Фишера" в коробках. Как думаешь, не загнется от горя твои родственник?
- Хоть бы сдох, козлина.
- Ладно, не газуй. "Жигу" отладим, - и с нами в Первомайск рванешь, а то попадешь на генеральную уборку в Шилку.
Утром мать разбудила братьев, как просили - в десять. Наскоро попив чаю, они собрались и вышли на потеплевшую за ночь улицу.
- Вика ничего не заметила?
- Честно говоря, я уже забыл, что мы ее предков обчистили. Спит, красотуля.
Недолго поторчав на обочине дороги, Эдик тормознул государственную "Волгу", шофер которой калымил, и через двадцать минут братаны входили в распахнутые двери первомайской гостиницы. У подъезда стояла заведенная Вовкина тачка.
- Смотри, - показал на нее Эдик.
- Ништяк. Сейчас узнаем, в чем дело. Может, этот придурок по сонникам в Первомайск летал - обрадовался Олег.
В незапертом номере дрых одетый Рыжий, а Ветерок, любивший, как гусь, воду, после душа варил кофе.
- Привет, брательники! Не спится?
- Здоров. Где трамблер откопал?
- Не поверишь. Тебя в такси посадили и с ВОВЧИКОМ пузырь "Столичной" на сон грядущий даванули, так он, волчара, по пьяной лавочке уболтал меня, черта битого, из-за распределителя разбоем заняться. Часиков в двенадцать по Бабушкина, напротив Дворца спорта, стали голосовать. Две "жиги" отпустили, а третья новая была, мы в нее и сели. На окраине города выбрали улочку поглуше, и когда остановились, я ему вот с этого баллона - вынул он из нагрудного кармашка висевшей на спинке стула клетчатой рубахи газовый баллончик - вместо ста рублей, в шары дунул. Мужик со страха все попугал: "Не убивайте" - орет - "Все отдам!" Рыжий - я даже не ожидал, может подшофе такой дерзкий? Мужику по рылу - хлоп и распределитель скрутил. На прощание я дяде лапы связал и траванул его еще разок, наверочку.
Святой недоуменно крутанул головой и, подув в стакан с обжигающим напитком, хлебнул.
- Зря вы, Леха, это замутили. Трамблер в "Запчастях" всего штуку стоит, и так бы купили, а ты из-за него такой кипишь засадил. И мужика за такое дерьмо перепугал на сто лет вперед.
- Ты че, Олега?
- Неправильно говорю, что ли?
Теперь башкой закрутил Ветерок.
- Дай-ка дыбану, - взял у него из руки маленький черного цвета с красной кнопкой баллончика Святой.
- Где взял?
- У Воробья, за пятьсот рябчиков, - обиженный выговором Леха накинул рубаху и пошел платить за ночлег.
- Вставай, герой, - подергал за конец носка воняющих ног, Эдик.
- Не сплю я - сел в кровати Вовчик.
- Без моего разрешения, - погрозил ему пальцем Олег - никакой самодеятельности и считай, что на первый раз тебе пролезло.
- Понял, - сразу улучшилось настроение приятеля. Когда домой двинем?
- Мой харю, пей кофе и собирайся.
В Первомайск въехали вместе с сумерками. Поставили тачку в гараж КБО и, поужинав в "Кристалле", пошли к Рыжему - его супруга упорола к предкам в деревню. Зал походил на коммерческий магазин и только сейчас Святой толком рассмотрел, что украли у главного вора Шилки. Среди вороха лантухов и разномастных коробок, он выбрал наугад одну видеокассету и, включив "Джи Ви Си" к сети, утопил в его приемнике кассету.
- Эдька, присаживайся! Порнуха крутится. Оказывается, тесть твой не только боевиками увлекается.
- Извращенец несчастный, - пошутил Вовчик, но к телевизору с любопытством подсел.
Ветерок, напялив на себя американские джинсы и кожаный пиджак, который сидел на нем, как на корове седло, вертелся у трюмо. Где интересно, он такой вымутил?
- В Соединенные Штаты прошлым годом летал по линии своей, козьей. Там все это и приобрел и видаки, и тряпки, ответил Эдик, листая паспорта на видеодвойки. Дело прошлое, у меня есть, кому в Чите технику эту сбагрить.
- Вот и ладненько. Отложи в сторону, что толкнешь - и утречком с Вовкой в город жмите. Возвернетесь, сразу меня найдешь.
- Куда остальное девать? - оторвался от экрана Рыжий и ввернув в сифон газушку, набурлил себе стакан газировки.
- Не знаю. Прикинь на свое усмотрение и если желание есть, занимайся. Ладно, братцы, копайтесь, а я, пожалуй, дуну. Еще в одно место заскочить надобно, подобрал кожанку с паласа Олег.
- Подожди, я с тобой, - Леха суетливо пихал в сумку выбранные с кучи ворованного шмотки. Ты в сторону дома?
- Почти. К Воробью наведаюсь и к детишкам шлепну, ждут, милые, папашу.
Спустя полчаса Святой сидел за кружкой крепкого чая с молоком в квартире Воробьева.
- Саня, Ветерку ты газовый баллон накатил?
- Продал, так точнее будет.
- Может, и мне продашь штук пять?
- Нет проблем. Пей чай, остынет - подтянул он на тощий зад то ли трусы, то ли обрезанные женские лосины и удалился, шлепая модными в то время "куботами", в смежную с кухней комнату.
Пользуясь минутной отлучкой Воробья, жена его, симпатичная шатенка со стрижкой каре, вышла в прихожку, явно не для того, чтобы составить на полочку обувь. Ее съедало любопытство, заставляющее хоть одним взглядом окинуть интересного гостя, про которого в поселке поговаривали, что он бывший уголовник и продолжает заниматься темными делами.
- Здравствуйте - вежливо приподнялся Олег.
- Вы меня знаете?
- Давно как-то в библиотеке литературу по "БЕЛАЗам" брал. Вы ведь там работаете?
- Там, но я не помню вас…
- Я и не Бельмондо, чтобы меня запоминать. Сколько вам годиков?
- Девятнадцать.
- Значит Санька старше тебя на восемь лет.
- Выходит так.
- Тебе сколько раз говорить можно, - вылетел с раздутыми ноздрями Воробьев - когда ко мне кто-нибудь приходит, из комнаты не вылазь. Че выпучилась, матрешка, марш отсюда и чтобы я тебя не видел!
- Ты что, Санька, ошалел или ревнуешь ее так?
- Не знаю - бросил он на пластиковую крышку стола целлофан с отравой. Бабы рождены, чтобы нам обеды варить, носки штопать и детей рожать. Вышла замуж, все, прижми срандель. Скажи, что я не прав?
- Это не тема для спора. Спасибо за газ и чай.
- Не торопись, Олега. Пока я в Питере был, у меня из видеосалона аппарат свистнули.
- Подробней растолкуй, что к чему, я впервые об этом слышу. Заинтересовался Святой.
- Я в Шилке у директора киносетей взял в аренду видеосистему "Панасоник" для кинозалов. В спорткомплексе под трибунами помещение есть, туда поставил. Хотел салон открыть, да не получилось, но суть не в этом. Как и чем теперь с Шилкой рассчитываться? Да и менты замордовали напрочь.
- Добро, Воробей. Я по своим каналам пробью твою беду я, если что светанет, зайду, а к тебе просьба. Ружьецо где нащупаешь, цинкуй. Патроны сгодятся, гранаты, взрывчатка.
- Базара нет, не теряйся только.
- Куда я денусь.
Дома, собачную его душу, поджидало горе. Поносившая шестые сутки Линда и заколотая местным ветеринаром витаминами и антибиотиками, все-таки не оклемалась. Сегодня ее била чумка с приступами рвоты и потерей сознания. Игорешка плакал. Максим и Лена держались, надеясь на чудо, а измученная собака, ростом выше колена, уткнув сухой, горячий нос под мышку хозяина, прощально скулила, жалуясь на несложившуюся жизнь.
- Ну, что, Ленка?
- Умирает она, Олежка.
- Давай поводок.
- Папа, ты куда ее? - враз спросили сыновья.
- В больницу.
- Ночью? Можно с тобой?
- Нет, Игореха, туда маленьких не пускают.
- Максим, одевайся, ты ведь уже большой.
- Ему, Игорь, тоже нельзя, поздно.
Выручил Леха. В неглубоком овраге за общественной баней он из обреза выстрелил Линде в ухо и, сняв с нее ошейник, забросал щенка камнями, потом швырнул зараженный поводок в голые кусты и выполз наверх.
- Неприятно, бляха, лучше бы человека угробил.
- Спасибо, Ветерок, и извини за кровь.
- Да ничего, Олега, мне и раньше доводилось коров, свиней шмалять, я ведь деревенский.
На пятый день из Читы прикатил Эдик. Узнав от Лены, что брат с сыновьями в спортзале, он отправился в ресторан. Заказал шампанского, бутербродов с красной икрой (черная воняла рыбой) и, подзакусив, позвонил Святому.
- Здорово, братан. Я в "Кристалле". Съездил удачно, но не телефонный разговор. Отпашешь, подходи, заказать вам что-нибудь? Понял, пельмешек дети требуют.
Выйдя из директорского кабинета, откуда базарил со спортзалом, Эдька подозвал официантку.
- Нина, пельменей четыре порции.
- Нету, Эдик, у нас рыбный день.
- Плачу за скорость, за качество отдельно.
- Только для тебя.
- Это для старшего брата и его детей, а мне еще икры, овощной салат и шампанское.
После тренировки Святой сводил Игоря с Максимом в бассейн, и в девять они мяли в ресторане сочные, прямо из духовки, в глиняных горшочках пельмени. Ребятишки, не раз бывшие с отцом в этом заведении, ни на кого не обращали внимания и усердно хлебали горячую вкусную шулю.
- Трепани, как сгонял?
Видеодвойки, японский магнитофон "Фишер" и два фотоаппарата "Кодак" Эдик сбулькал за сто сорок тысяч. Каждому упало по тридцать пять. На свои он купил Вике норковую шапку и зимние сапожки, дал родителям немного и остальные оставил себе на житье.
В стеклянные двери танцующего, полупьяного, в сигаретном дыму зала, вошел расстроенный чем-то Леха и отыскав глазами братьев, приветливо им кивнул.
- Ходи сюда - пригласил его Эдик.
- Привет, ты что такой кислый - налил он приятелю фужер вина и пододвинул блюдце с бутербродами.
- Хадича с Кутулика звонила, говорит, если через неделю не покажусь, то про роман наш абсолютно все жене моей расскажет.
- Попал ты, не позавидуешь. Крутись, гриву вешать не советую. Эдька, капусту Ветерку отдай, что ему причитается.
Младший брат положил перед подельником его деньги.
- Съезди к ней, Леха, а то еще правда она свою угрозу выполнит. Бабы - дуры, сам знаешь. Поедешь?
- Придется, - плеснул себе Ветерок на донышко. Эдька, ты ведь все равно болтаешься, поддержи меня?
- Я готов, а что нужно?
- Со мной сгоняй. Базу заодно проведаем, бичей. Девок своих пощупаешь.
- Олега, я тебе не нужен?
- Вроде нет.
- Тогда мы отваливаем.
- Счастливой дорожки. Когда дернете?
- В понедельник, - решительно снял куртку Леха. Сегодня гульнем по человечьи.
- Официант!
- Ветерок, давай с пятизарядки постреляем. Братан сказал - ты ее обрезал?
- Сейчас, что ли?
- Нет, конечно, - отправил в белозубый рот столовую ложку икры Эдик.
- Завтра, до понедельника ведь время еще есть. Выспимся и в лес махнем.
- Патрона всего два осталось.
- Меня Костя на остановке случайно встретил, он к Олеге шел и передал ему две пачки. Картечью, говорит, заряжены.
Леха остался в "Кристалле". Святой с детьми ушел домой, а Эдик, накачав шампанским знакомых девчонок с пищекомбината, на полусогнутых уплелся ночевать к ним в общагу.