- Не знаю. Мне только показалось, я же сказала.
- Может, это их рыжеволосый приятель?
- Рик.
- Да, да, Рик. Может, он искал какую-то книгу, и сейчас ребята пошли проводить его. Посмотри в саду.
Госпожа Кавенент, прикусив губу, в растерянности оглядывала пол. Так она всегда выражала своё смущение.
- Что тебя не устраивает?
Она словно очнулась:
- Я чувствую что-то странное… Мне кажется, где-то сильно сквозит.
- Сквозит?
- Ну да.
- А может, ребята просто спрятались, желая пошутить над тобой.
- Сейчас время ужина.
- Может, они поднялись на чердак?
- Попробую позвать их.
Направившись к двери, госпожа Кавенант обернулась:
- А ты всё же вставай…
- Да, конечно, - вздохнул господин Кавенант. И добавил: - Сейчас приду и помогу тебе.
Когда дверь закрылась, он печально подумал: "Это называется отдохнул!"
Господин Кавенант вышел из ванной в махровом халате цвета зелёного яблока и такого же цвета банных тапочках.
- Это верно, сквозит, - сказал он сам себе.
Голые ноги ощутили холод, и господин Кавенант невольно поёжился. Холодным воздухом сильно тянуло из зеркальной двери в башенку.
- Вот он, этот загадочный сквозняк! - воскликнул хозяин виллы "Арго", когда обнаружил распахнутое окно.
Подойдя к нему, чтобы закрыть створку, он замер, зачарованный поразительной панорамой, которая открылась перед его глазами.
Вечернее небо заполняли тёмные тучи, дальние края которых ещё золотились. Шумное, неспокойное море в белых барашках, волны, рассыпавшиеся по песчаному берегу. Отсюда, сверху, домики Килморской бухты на побережье залива казались игрушечными.
Господин Кавенант закрыл окно и заметил при этом, что в доме Нестора горит свет и кроме него там находится ещё кто-то, а сам садовник энергично жестикулирует, словно спорит о чём-то или что-то доказывает. И тут он увидел в окне Рика.
- Нашлись… - обрадовался господин Кавенант. - Досаждают теперь этому бедняге Нестору.
Отец близнецов вышел из башенки, закрыв за собой зеркальную дверь. Его отражение цвета зелёного яблока выглядело, конечно, недостаточно мужественно, точно так же, как и банные тапочки не придавали ему элегантности.
На середине лестницы он чуть не поскользнулся, рискуя пересчитать остальные ступени пятой точкой.
- О нет! - вскрикнул он, хватаясь за перила под строгим взглядом всех предыдущих владельцев виллы. Потом, удержав равновесие, вновь принял важный вид и подумал, что надо найти художника, чтобы тот написал его портрет. - Вместе с женой и детьми, - добавил он вслух, довольный своей выдумкой.
Спустившись целым и невредимым вниз, он позвал жену, заглянул на веранду, но никого не нашёл там. Белые диваны, статуя рыбачки, державшей сети, высокие стеклянные двери, выходящие во двор. Он позвал ещё раз.
И направился в кухню.
Открыл двустворчатую дверь, прошёл мимо столика с телефоном и остановился, только когда услышал, что кто-то двигает стол.
- Ну, а теперь, значит, все играем в прятки? - сказал он, входя в комнату с каменным потолком.
Но никого не обнаружил и здесь.
Он хотел было обернуться, удивившись, что никто не отзывается, как вдруг его окутало зеленоватое облако с запахом ромашки. Слишком удивившись, не понимая, что происходит, он хотел отступить, но тапочки цвета зелёного яблока опять подвели его.
Споткнувшись и закашлявшись, он упал на ковёр.
Стоявший рядом с ним человек в монашеской тоге, с алхимической колбой в руке, с сомнением посмотрел на безжизненное тело господина Кавенанта.
- Может, не будем тратить на него снотворное, как ты думаешь? - спросил он помощницу-китаянку в синем шёлковом одеянии, которая стояла возле уснувшей на полу госпожи Кавенант.
- Что станем делать с ними? - спросила китаянка.
Человек осмотрелся, словно ища подсказку, которая помогла бы ответить на этот вопрос, прислонился к тёмной, исцарапанной Двери времени, из которой они только что вышли, и ответил:
- Даже не знаю, что тебе сказать, Цан-Цан. Видишь ли, кое-что изменилось с тех пор, как я был здесь последний раз. Как же испорчена эта дверь…
Человек внимательно посмотрел на господина Кавенанта.
- Это нездешний, никогда не жил в Килморской бухте, - сказал он и взвалил его себе на плечи.
Госпожа Баннер посмотрела на часы: они показывали десятый час. Рик ещё не вернулся. Ужин уже остыл. И она, ожидая сына, ничего не ела. Открытая коробка с карамельками из кондитерской "Лакомка" лежала посреди стола.
- Что же это такое происходит? - проговорила госпожа Баннер, как будто произнесённый вслух этот вопрос мог придать ей уверенности, и в который раз вернулась к мыслям, не дававшим ей покоя весь день, - к тревожным, беспокоящим и каким-то непонятным мыслям о своём сыне.
Патриция чувствовала: с ним что-то случилось. Не обязательно плохое, но что-то необычное и столь впечатляющее, что он даже забыл о простых вещах. О том, например, что к ужину следует быть дома. До сих пор Рик всегда бывал аккуратен в этом отношении, как и его отец, который любил ужинать в одно и то же время и всегда был точен.
Между тем шёл уже десятый час.
А Рик даже не позвонил.
Госпожа Баннер могла поспорить, что Рик находится на вилле "Арго", и очень рассердилась, что он не звонит. И за то, что не рассказывает ей, что с ним происходит в последнее время. Прежде они всегда обсуждали все события. А сейчас Рик неожиданно замкнулся в себе, словно собрал в узел все свои вещи и унёс, не спрашивая разрешения.
Это произошло в последние дни и с какой-то поразительной быстротой. Всего лишь за два выходных дня Рик неузнаваемо изменился, причём быстрее, чем за весь предыдущий год. А ей тем временем постоянно приходилось делать над собой усилие, чтобы накрыть стол не на троих, а только на двоих.
Патриция попыталась посмотреть на происходящее по-другому. Казалось, Рик словно освободился от чего-то. Приходил домой и уходил как взрослый человек - когда хотел. Упоминал новых друзей. И Килморская бухта снова стала любимым городом. Мальчик словно очнулся от оцепенения, в которое его повергло исчезновение отца.
И это, несомненно, хороший признак.
Но забыть о ней, матери… нет, с этим она не могла смириться.
И потому решила позвонить. Прошла к телефону, надела очки и отыскала номер в красной записной книжке. Вздохнула. Мать сразу замечает некоторые вещи. Не всегда может дать им название и понять точные причины, но всегда чувствует, что происходит с её сыном. И теперь ей тоже всё стало ясно: мальчик влюбился.
Она набрала номер виллы "Арго".
Никто не отвечал.
Она опустила трубку. Подождала немного и снова позвонила.
Телефон не отвечал.
Госпожа Баннер стиснула зубы. Что делать? Она нисколько не сомневалась, что Рик всё ещё там, играет со своими новыми друзьями из Лондона. И догадывалась, что они увлекли его больше, чем следовало бы…
Сама только мысль о том, что Рик мог заинтересоваться Лондоном, этим огромным и таким далёким городом, заставила её вернуться в кухню к столу, где лежали карамельки из "Лакомки". Госпожа Баннер съела одну и сразу же другую, пытаясь заглушить таким способом горечь тревоги.
Что делать? Ждать ещё?
Она съела третью карамельку.
И стала ждать.
Часы пробили десять раз.
Рика всё не было. Телефон на вилле "Арго" не отвечал. И Патриция съела уже все карамельки. Перебрала в уме все места, где бывал Рик и про которые рассказывал. И стала звонить госпоже Бигглз. Только для того, чтобы узнать, не заходил ли к ней Рик.
Старая женщина ответила, и в трубке при этом хорошо слышалось громкое мурлыканье. Госпожа Бигглз уже почти спала. Нет, она ничего не знает о её сыне.
- А ты случайно не видела Цезаря? - в свою очередь спросила она. - Мне не хотелось бы, чтобы он снова забрался на фонарный столб, бедняжка!
Патриция не видела Цезаря.
Потом она позвонила Леонардо Минаксо на маяк. Набирая номер, госпожа Баннер несколько раз тревожно замирала.
За обедом Рик расспрашивал её о Леонардо Минаксо, и она ответила, что он по характеру нелюдим и потому работает смотрителем маяка, что потерял глаз в море и был большим другом его отца. Потом она захотела узнать, почему Рик расспрашивает о нём, и он ответил только:
- Да просто так…
Но Патриция хорошо знала, что означает подобный ответ. Точно так же отвечал и её муж, когда не хотел говорить о чём-либо тревожном, когда брал баллоны и опускался на дно на середине залива. Вместе с Леонардо Минаксо.
Патриция поднесла трубку к уху и подождала.
Но и на этот раз никто не ответил.
Больше звонить некуда. Она оставила Рику записку на случай, если он вернётся раньше её, взяла куртку и вышла из дому, не заперев дверь и не обернувшись.
И быстрым шагом направилась к "Находчивому путешественнику", единственной в городе таверне, - и прошла прямо к прилавку.
- Ты видел Рика? - спросила она хозяина.
- Кто-нибудь видел молодого Баннера? - в свою очередь спросил хозяин, обращаясь к немногим посетителям.
Они только переглянулись. Нет. Никто не видел.
- А может, и да, - сказал один рыбак, который видел Рика, когда тот выходил из лодки на пляже.
- Когда это было? - спросила Патриция, вдруг испугавшись.
- Вроде бы днём.
- Он был один?
- Да нет. Ещё двое ребят с ним…
У Патриции сжалось сердце. Она вышла на улицу. Опять лодка, подумала она, опять это проклятое море.
- Как поверить, что это не повторилось…
Она вышла на причал Китовой гавани, откуда хорошо видна вилла "Арго", и заметила, что все окна ярко освещены.
- Почему не отвечают по телефону? - удивилась Патриция.
Прошлась по причалу. На небе ярко светили звёзды, море было тихое и гладкое, как зеркало. Луч маяка, неожиданно повернувший к берегу, осветил вытащенную на песок лодку.
Увидев её, Патриция покачала головой, словно стараясь отогнать плохие воспоминания. Они, однако, оставались слишком яркими и сейчас тоже одолевали её, как всякий раз, когда она приходила сюда.
Прежде всего ей вспоминалось лицо Леонардо Минаксо. Он стоял тогда внизу у лестницы, в темноте, сжав кулаки, словно хотел что-то раздавить, и смотрел на неё снизу своим единственным глазом.
"Мне очень жаль, Патриция, - тихо произнёс он. - Похоже, что-то случилось с твоим мужем".
Вместе с ним она помчалась сюда, в Китовую гавань, и увидела, что на берегу собралась уже половина города. Десятки горящих факелов и рыбацких фонарей заполнили побережье. Рыбаки ожидали её, окружив лодку.
Лодку её мужа.
Их лодку.
Пустую.
"Её нашёл Леонардо… в море…" - произнёс кто-то.
Здесь, на берегу, смотритель маяка отошёл в сторону, смешавшись с толпой. Маяк погас.
Только факелы пылали.
Патриция смотрела на небольшую лодку своего мужа, но не видела её. Подошла ближе. Песок был холодный.
В лодке лежали одежда и сети. И снаряжение для подводного плавания. И ещё какой-то тряпичный свёрток.
"Что случилось?" - спросила она у окружающих.
"Не знаем. Лодка была пуста".
"Думаем выйти в море поискать, - ответили рыбаки. - Мы найдём его…"
Кто-то положил руку ей на плечо.
Патриция подняла свёрток и развернула, но не обратила внимания на то, что нашла в нём, - какой-то старый ржавый ключ, поднятый со дна моря. Больше ничего.
Она прижала его к груди и обернулась к людям, собравшимся на берегу.
И поняла, отчётливо поняла, что муж погиб.
Когда луч маяка снова осветил берег, Патриция вернулась к действительности.
Сошла к воде и осмотрела лодку - меньше той, на которой выходил в море муж. Простая вёсельная лодка с гнилостным морским запахом. Название на носу хорошо знакомо: "Аннабелле". Так звали старую госпожу Мур, первую из этой семьи, кто трагически погиб.
Мать Рика со злостью взглянула на освещённые окна виллы "Арго" и решила отправиться туда за своим сыном.
Она знала тропинку, которая вела вдоль берега к скалам, к пляжу и лестнице, поднимавшейся прямо в сад виллы "Арго".
Много лет прошло с тех пор, как она была там последний раз, но хорошо помнила эту дорогу.
Патриция провела рукой по холодному борту лодки и скрылась в темноте.
ГЛАВА 11
В ТЮРЕМНОЙ КАМЕРЕ
Вырываясь из рук солдат, Дагоберто вопил:
- Отпустите меня! Отпустите! Я ничего не сделал!
Метрах в ста от него квадратную башню, где находилась Громыхающая мастерская, освещали яркие, разноцветные огни фейерверка.
- Рассказывай это кому-нибудь другому! - сказал солдат в кольчуге, схвативший мальчика и прижавший к стене.
- Я ничего не сделал! - снова закричал воришка. - Это не я был!
- Ах, не ты! Тогда кто же? - спросил солдат.
Ночное небо раскрашивали яркие огни фейерверка.
Другие стражники священника Джанни поспешили в Громыхающую мастерскую.
Дагоберто услышал, как они закричали:
- Эй, вы там! Выходите! Вы в ловушке! Вам не уйти оттуда.
Потом стражник, схвативший Дагоберто, снова потребовал ответа от воришки, и тот уже не смог уследить, что происходит в башне.
- Так кто же это был? - продолжал допрос стражник. - Сколько вас тут, воров?
- Они не воры! Это коммерсанты! - признался Дагоберто. - Мальчик и девочка.
Стражник обернулся к остальным и сообщил им новость:
- Два человека. Мужского пола и женского! Вперёд! Отыскать!
Потом, словно вознаграждая Дагоберто за признание, ослабил хватку, и юный вор медленно сполз на землю.
- Отпусти меня, пожалуйста, - заплакал Дагоберто в надежде, что слёзы разжалобят стражника. - Я не настоящий вор.
- Думаешь, поверю тебе при том, сколько носишь на себе верёвок? Ты ведь из тех, кто бегает по крышам, не так ли?
- Я ещё маленький… - захныкал Дагоберто.
Неожиданный шум заставил стражника обернуться. Двое солдат со всего разбегу налетели на дверь Громыхающей мастерской, желая выбить её.
- И почему они всегда повторяют эту глупость?! - вздохнул стражник. - Она ведь открыта. Как все двери. - Он покачал головой, не одобряя поведения подчинённых. Потом обратился к Дагоберто: - А теперь идём со мной, слышишь, парень? Эй, ты где?
Воришка исчез. Услышав, как что-то прошумело и звякнуло, стражник посмотрел вверх и всё понял: мальчишка был уже на крыше.
- Спустись сейчас же, паршивец! - закричал стражник, глядя на его силуэт на фоне звёздного неба. - Спускайся немедленно, ты понял? Иначе обстреляю из лука! Ты слышал меня, негодяй?
В ответ - молчание.
- Поймаю, - заорал человек, - на всю жизнь засажу за решётку!
Спрятавшись в разных концах огромного ткацкого станка, Джейсон и Джулия затаили дыхание. Если б могли, то остановили бы и биение своего сердца, которое бешено колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Джейсона скрывала толстая шерстяная пряжа, колыхавшаяся при малейшем движении воздуха, а Джулия спряталась под сложными педалями станка, служившими для работы на этой огромной и сложной машине.
Ребята оказались по разные её стороны, и понимали, что это единственное место, где, может быть, им удастся укрыться. На всякий случай они заранее договорились, что, если придётся бежать в разные стороны, встретятся в том же монастырском дворике, куда вывела их Дверь времени.
В окно доносились грозные крики солдат, окружавших Громыхающую мастерскую. Потом стало слышно, как они с треском высаживают дверь, как лязгают их доспехи и ломаются копья.
Если бы не страх, то ребята посмеялись бы над тем, как эти ненормальные изо всех сил ломятся в открытую дверь, как с криками и шумом суматошно врываются в башню.
Вот тяжёлые шаги поднимаются в комнату с камином, а потом солдаты, видимо, разошлись по другим помещениям Мастерской, которые Джейсон и Джулия даже не видели.
- Сюда! Туда! Стоять! Идти! - всё громче кричали десятки разных голосов, перекрывая грохот падающей мебели, топота ног, чего-то бьющегося и ломающегося.
Не видя друг друга, близнецы молили о невозможном - чтобы никто не заметил эту тёмную комнату, где они прятались. Но не успели они закончить свою молитву, как в проеме двери появился горящий факел в чьей-то крепкой руке и раздался приказ:
- Убертино! Алькмаро! Проверьте эту комнату!
Факел перешёл в другие руки, и солдаты принялись обследовать помещение. Жёлтый свет факелов осветил станок, его сложные механизмы, педали управления, пряжу, основу, уже готовую ткань.
Затаив дыхание, Джейсон смотрел из своего укрытия на пугающие силуэты солдат, чьи осторожные шаги означали, видимо, что их тоже удивило странное сооружение посреди комнаты.
Но потом они вспомнили, должно быть, о приказе и принялись действовать - начали тыкать куда попало своими острыми алебардами, разрывая ткань и пряжу, проникая во все отверстия, какие попадались, принялись двигать деревянные рамы станка, споткнулись о плетёные корзины со шпульками, и те с шумом раскатились по всему полу.
- Нашёл что-нибудь? - спросил Убертино приятеля, немного осмотревшись.
Алькмаро раздавил сапогом несколько шпулек и покачал головой.
Лезвие алебарды прошло в нескольких сантиметрах от лица Джулии и замерло возле верёвок, державших педали станка, под которыми она пряталась. Солдаты подошли ближе и, высоко подняв факелы, осветили свои рябые лица.
- Они говорили, что воров было двое, - сказал Алькмаро.
- Откуда они знают?
- Поймали там одного, снаружи.
Дагоберто, догадался Джейсон, не слишком, однако, сочувствуя ему. Не шелохнувшись, он ждал, что солдаты уйдут. Но они подошли к станку ближе и просто так, без всякой видимой причины, разрубили пару верёвок, державших педали. Часть из них рухнула совсем рядом с ногой Джулии, и девочка невольно вскрикнула от испуга.
- Смотри! - воскликнул Убертино. - Вот она, воровка!
Джулия хотела было спрятаться под станком, но мешали упавшие педали. Солдат схватил её за ногу и потянул к себе.
- Поймал! - обрадовался он и потащил девочку.
- Джейсон! - закричала Джулия, протягивая к брату руки и в то же время пытаясь вырваться.
Джейсон вышел из своего укрытия и хотел подхватить сестру, но в темноте так сильно стукнулся лбом о станок, что из глаз посыпались искры, и от острой боли он на мгновение даже потерял сознание.
- Джейсон! - звала его Джулия где-то совсем рядом.
А он упал, схватившись за голову, которая раскалывалась и гудела, как колокол. Глаза затянула серая, а потом и чёрная пелена. Мальчик услышал какой то шум возле себя, какую-то суматоху, крик Джулии и сумел только проговорить:
- Иду, сестрёнка…
А потом снова потерял сознание.
- Мы поймали тебя, паршивка! - громко сказал солдат.
- Он здесь, мы поймали его! - донеслось откуда-то издалека.
Нас поймали, подумал Джейсон, свернувшись калачиком, ожидая, что с минуты на минуту чья-то рука поднимет его с полу и уведёт, но ничего этого не случилось.