- Ну спасибо за поддержку, - ответил я Шаронову. Взлетели парой с Акуловым в плотном строю, "крыло в крыло", без зазора по интервалу. Мы могли позволить себе такой взлет, так как чувствовали машину "всеми фибрами души", сливаясь с ней в единое целое. Не успели набрать заданной высоты, обнаружили пару "лаггов", которые мчались в направлении нашего аэродрома. Акулов продолжал набирать высоту, чтобы не дать "противнику" достичь превосходства. Высоту всегда можно перевести в скорость, и наоборот. Набрав две тысячи метров, мы со снижением ринулись навстречу "противнику". После лобовой атаки рванули машину вертикально вверх. Теперь важно оказаться выше "противника". Перевернув машину на спину в верхней точке, наблюдаем, как же поведут себя "лагги". Как и ожидали, они тоже полезли вверх. И все же нам удалось в самом начале боя получить преимущество в высоте на несколько сот метров и завладеть инициативой. Выполнив косую петлю, устремляемся вниз в атаку, доворачивая самолеты на пикировании. Акулов выжимает предельные возможности из своей машины и не спускает глаз с "противника".
Я позабыл, где земля и где небо: все мое внимание сосредоточено на ведущем. Скорость на пределе, запаса мощности нет. В подобных условиях очень важно предвосхитить маневр ведущего на доли секунды, упредить его, только тогда можно удержаться в строю и сохранить свое место. Вращаю машину, ориентируясь только по положению самолета Бориса. В этот день влажность воздуха была высокой и с крыльев наших самолетов непрерывно срывались белые струи, затухая лишь в верхней точке, при уменьшении скорости. Выполнив атаку "противника" сверху, мы опять до предела лезем вверх. "Лагги" оказываются значительно ниже нас и во время очередной атаки пытаются уйти виражом. Нам переходить на горизонтальный маневр совершенно нецелесообразно, мы можем диктовать "противнику" свою волю, применяя вертикальный маневр. Именно так и поступает Акулов. Поединок продолжается. По-соколиному сверху, энергичным маневром на пределе возможного, со шлейфами струй на крыльях, мы проводили атаку за атакой. Пара "лаггов" растянулась. Мы поочередно "клюем" их сверху, с пикирования, и опять взмываем вверх. Видя невозможность уклониться от наших атак, "лагги" полупереворотом один за другим уходят вниз, к земле. Мы преследуем их, еще раз атакуем и взмываем вертикально вверх, иммельманом выводим самолеты в горизонтальный полет. После боя на максимальной скорости проносимся над аэродромом и крутим двойные восходящие бочки в разные стороны. Слышим по радио голос Авдеева:
- Молодцы, орлы! За отличные действия объявляю благодарность!
От сознания выполненного долга, от того, что мы с честью оправдали доверие командира и всего личного состава нашего гвардейского полка, сердце наполнилось радостью.
После посадки и заруливания попали в объятия летчиков и техников эскадрильи. Слышались слова одобрения, шутки, смех. Каждому хотелось поздравить нас с победой в этом показательном воздушном бою. Шаронов показал большой палец и сказал, улыбаясь:
- Ну что, командир, я же говорил, что наш "як" не подведет.
Подошел Румянцев:
- Вот так должны драться гвардейцы. Красиво вы разделались с "лаггами". Молодцы.
На следующий день в присутствии всех летчиков полка состоялся разбор. С коротким докладом выступил Герой Советского Союза капитан С. Курзенков. Мы с нескрываемым интересом и любопытством рассматривали красивого капитана с Золотой Звездой на груди. О его героических делах в Заполярье мы слышали много. Слышали и о его почти неправдоподобном падении с полураскрытым парашютом с высоты нескольких тысяч метров, когда он покинул подбитый "ястребок".
И вот он перед нами, герой-североморец.
- Пара истребителей, - говорил Курзенков, - наименьшая тактическая единица. Она ни при каких обстоятельствах не должна разрываться. Хорошо слетанная пара - залог победы в воздушном бою. Ведомый - щит ведущего. Все это блестяще было продемонстрировано в показательном воздушном бою парой "яков" Акулов - Воронов. Хороший пример для всех истребителей.
Затем выступил капитан С. Львов. Он воевал на Балтике и в 1943 году за боевые подвиги был удостоен звания Героя Советского Союза. Каждое его слово было для нас дорого. Он говорил, что на основе воздушных боев в первые годы войны мы пришли к выводу о необходимости перехода в построении боевых порядков истребителей от звена трехсамолетного состава к паре. В дальнейшем опыт войны подтвердил правильность этой концепции.
- В показательном воздушном бою,-отметил Львов, - гвардейцы показали отличную слетанность и умение вести наступательный бой на вертикальном маневре. Действия пары "яков" заслуживают самой высокой оценки.
Сидя в зале, я наблюдал за нашим командиром полка. По его лицу нетрудно было заметить, что он доволен и итогами боя, и ходом разбора.
- Гвардейцы не подведут в бою, - сказал Авдеев в заключение. - Мы заверяем партию и правительство, что в боях за освобождение Крыма и Севастополя летчики умножат боевую славу нашего гвардейского Краснознаменного полка.
Подобные показательные бои с последующим тщательным анализом имели неоценимое значение, они активно способствовали обобщению и распространению опыта боев на флотах, помогали подготовке и воспитанию воздушных бойцов. Об этом лично заботился командующий авиацией ВМФ С. Ф. Жаворонков. Кроме выездов наиболее опытных летчиков в боевые полки, штабом морской авиации выпускались информационные бюллетени с описанием наиболее характерных бомбовых, штурмовых ударов, воздушных боев с соответствующими выводами и рекомендациями. Эти публикации имели также немаловажное значение в подготовке летного состава.
В связи с последними событиями "черного дня" - 13 марта, после показательного воздушного боя, выступлений Курзенкова и Львова в полку было немало разговоров о проблеме ведущего и ведомого. Мы хорошо понимали распределение функций в паре. Ведущий ищет противника и атакует его, ведомый охраняет ведущего от атак противника с задней полусферы. Если обстановка позволяет, ведомый вместе с ведущим атакует врага, увеличивая мощь огня истребителей. Во время войны и родилась крылатая фраза, которая четко определяет основное предназначение ведомого: "Ведомый - щит ведущего".
Ведомый любой ценой, даже ценой своей жизни, должен защитить ведущего, создать ему благоприятные условия для уничтожения врага. Надежный ведомый - важное условие успеха в бою. Если ведущий уверен в своем напарнике, не беспокоится за свой хвост, то победа обеспечена. Прославленные асы Великой Отечественной войны постоянно заботились о своих ведомых, высоко ценили и понимали их важную роль в воздушном бою, а зачастую делили с ними успехи и победы.
Трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин в книге "Небо войны" с большой теплотой писал о своем напарнике: "Я чувствовал себя сильнее, когда знал, что Дьяченко летит рядом со мной. Надежный ведомый - это твоя опора, тебя уверенность, твоя окрыленность и твой успех".
В нашем гвардейском полку с большим уважением к ведомым, рядовым летчикам, относился командир полка Авдеев. Но летать с ним ведомым было очень сложно, так как Авдеев любил маневрировать в предвидении боя на максимальных скоростях и зачастую без учета возможностей ведомого.
Во время войны с целью тренировки летчиков-истребителей широко применялась и такая методика. Ведущий-командир ставил задачу своему напарнику удержаться у него в хвосте при любом маневре, при выполнении любых фигур сложного и высшего пилотажа с максимальной перегрузкой. Те, кто выдерживал подобное испытание, пользовались доверием и уважением, а те, кто не смог сохранить своего места и отрывался от ведущего, вызывали иронические улыбки и колкости.
Подготовить и воспитать летчика-истребителя, настоящего воздушного бойца, в том числе и ведомого, дело чрезвычайно сложное. Требуется вложить много сил и труда, проявить выдержку и внимание, умение подойти с учетом особенностей характера, уровня подготовки и способностей.
В нашем полку добрая слава ходила о слетанной паре первой эскадрильи Маслов - Гусаков. Оба небольшого роста, но крепкие ребята. Что касается их характеров, то они были совершенно разными. Борис Маслов - балагур и весельчак, Вася Гусаков - неразговорчивый и застенчивый парень. Они подружились и летали вместе еще в 62-м авиаполку. И у нас не хотели расставаться. Командир полка удовлетворил их обоюдное желание, назначив в одну эскадрилью. Летая вместе, они одержали немало побед в воздушных боях с фашистскими летчиками.
На войне очень важно сохранить пары истребителей для успеха в бою. Ведомый тогда успешно выполняет свои обязанности, когда он не только хорошо владеет самолетом, но и знает особенности пилотирования своего напарника, когда он может в какой-то степени предвидеть, как ведущий поведет себя при маневрировании в бою.
У каждого летчика-истребителя свой почерк в полете.
Мне неоднократно в воздушном бою приходилось на какое-то время терять из виду своего ведущего, но я безошибочно находил его среди других самолетов по особой манере пилотирования Акулова. И конечно, успешные действия в бою и взаимопонимание в воздухе приходят с дружбой и пониманием на земле. Дружили Маслов и Гусаков. Многое накрепко связывало и нас с Акуловым. Мы всегда и везде были вместе. Жили в одной комнате, сидели в столовой за одним столом, вместе ходили в город, в кино. И так жили не только мы, но и многие летчики полка.
Не случайно в военную пору говорили: "Групповая слетанность начинается с земли". Если летчики всегда вместе - это верный признак того, что перед вами дружная и слетанная пара или звено. Если же каждый из них занят своим делом и его не интересуют дела и заботы других, если нет потребности быть рядом, то можно с уверенностью сказать, что эта пара или это звено слетаны слабо.
Газета "Черноморский летчик" не раз писала о боевой дружбе среди летного состава. Помню, как-то была опубликована заметка о нас с Акуловым, которая называлась "Крылатые друзья", а потом за моей подписью появилась корреспонденция, где шла речь о роли и действиях ведомого в различной обстановке воздушного боя.
Говорю об этом подробно потому, что понятие - слетанность пары имело важное значение. Если встречались недооценки, то за них приходилось платить потерями, порой жизнью. Так случилось 1 апреля в воздушном бою с "мессерами" при прикрытии катера в море. В тот день утром мы сопровождали штурмовиков на Феодосию. При отходе от цели я увидел подбитый Ил-2 в районе мыса Чауда. У него, видимо, был поврежден мотор, и летчик тянул сколько возможно над морем к своему берегу. Но надежды летчика явно не оправдались: мотор остановился и самолет, поднимая каскады брызг, плюхнулся в воду. Через несколько секунд самолет опустил нос и, задрав хвост, скрылся под волнами. Кто был в том самолете и жив ли он, я не знал. Даже если жив, то как его спасти за сотню километров от нашего побережья? А продержаться летчик долго не сможет: температура воды не более десяти градусов. У экипажа была возможность после посадки покинуть самолет, но час, полтора, больше организм не выдержит. После посадки немедленно доложили на K1I полка о месте и времени вынужденной посадки Ил-2 на воду. И уже минут через пятнадцать взмыла в воздух пара разведчиков. В беде оказался помощник командира дивизии майор В. Жумбакис, который принимал участие в этом боевом вылете на Феодосию.
Для спасения экипажа направили сторожевой катер из Анапы, а нашей эскадрилье поставили задачу прикрыть его на переходе морем.
Исполняющий обязанности командира эскадрильи старший лейтенант Тарасов, посчитав задание простым и безопасным, а появление "мессеров" в районе нахождения катера маловероятным, решил назначить в состав группы прикрытия недавно прибывших летчиков с целью тренировки и втягивания их в боевую работу. Командиром группы в составе шести Як-9 был назначен командир звена старший лейтенант М. Селянкин, прибывший несколько дней тому назад. Ведомым у него был молодой летчик младший лейтенант Ширшов. Ведущим второй пары был определен младший лейтенант Л. Лобанов, он вылетал с прибывшим на стажировку из училища старшим лейтенантом Н. Леонтьевым. Третья пара - мы с Акуловым. Таким образом, три летчика из состава группы впервые вылетали на боевое задание и две пары из трех были совершенно не слетаны, они даже не успели потренироваться в группе. Справедливости ради надо сказать, не только Тарасов, но и мы с Акуловым считали это задание простым и вылетали с уверенностью, что встречи с противником не будет. Вся подготовка на земле свелась к определению состава пар и высот барражирования над катером. Старший лейтенант Селянкин барражировал на высоте 1500 метров. Ниже на 500 метров располагалась пара Лобанова, а с превышением относительно пары командира группы на 500 метров маневрировали мы с Акуловым.
Выше, на высоте 3000 метров, начиналась сплошная облачность - предвестник приближающегося атмосферного фронта. Погода явно ухудшалась. Усилился северовосточный ветер, море заштормило, на гребнях волн появились белые барашки. Мы смотрели вниз и с трудом различали среди беснующихся волн небольшой катер.
Первые двадцать минут патрулирования прошли спокойно, мы выписывали восьмерки над катером, наблюдая за воздухом. Но что это? Мое внимание привлекли неясные очертания пары самолетов под нижней кромкой облаков. Они то появлялись, то исчезали в облаках. Я насторожился. Внимательно присмотревшись, понял, что пара "мессеров", маскируясь облачностью, намеревается подкрасться к катеру.
- Тридцатый, слева под облаками пара "худых", - передал я немедленно ведущему. Акулов заметил противника и на максимальных оборотах набрал высоту под самую кромку облаков.
Не доходя до катера, "мессеры" нырнули в облака. Вот и гадай: где и когда они вынырнут? В считанные секунды сложилась весьма сложная и опасная для нас обстановка. Что же противопоставить противнику? Как сковать маневр "мессеров"? Командир группы, услышав по радио о появлении истребителей, никакого решения не принял. Обе пары, Селянкина и Лобанова, продолжали маневрировать внизу под облаками.
На нашу долю выпала задача - связать боем "мессеров". Но и самим не попасть под их удар. Их надо было перехитрить. И завязался трудный и своеобразный воздушный бой. Он больше походил на игру "в кошки-мышки" - кто кого обманет.
Мы с Акуловым ныряем в облака, а через некоторое время выскакиваем, осматриваемся, находим "мессеров" и немедля атакуем их. Оказавшись в невыгодном положении и заметив нас, "мессеры" поспешно уходят вверх и скрываются в облаках. Что делать нам? Мы тоже скрываемся в облака, только в противоположную сторону…
При первой же атаке я обратил внимание на необычный камуфляж фашистских истребителей, фюзеляж был покрыт серо-желтыми пятнами, а кок винта окрашен в белый цвет. "Белолобые и пятнистые, как орловские рысаки, - подумал я. - Откуда такие?" Но раздумывать нет времени. Несколько раз мы расходились с "мессерами" в разные стороны. В облаках быстро меняли курс с тем, чтобы ввести противника в заблуждение и при выходе занять выгодную позицию для атаки, подловить его. Но к этому же стремились и опытные фашистские асы.
В этом бою нам неоднократно довелось сходиться в лобовую. По собственному опыту мы знали, что фашистские летчики обычно избегали подобных атак. На этот раз они не отворачивали. Лобовая атака, причем зачастую на виражах… У кого нервы крепче? Кто первый отвернет, тот погиб. Это хорошо понимаем мы и наш враг. Вот сошлись. Доворачиваю нос своего "яка" в лоб "мессера", ловлю его в прицел и жму на кнопки управления оружием. Вокруг белого кока "мессера" пламя огня. Противник тоже ведет огонь по мне. Не отворачивать! Сжимаюсь в комок. Все напряжено до предела. Кажется, столкновение неизбежно. Вот сейчас. Еще мгновение и… тень "мессера" проносится совсем рядом, в нескольких метрах от моего самолета. И сразу - мысль: "Где ведущий? Держаться во что бы то ни стало, не терять его из
виду и в облаках".
Жарко. По лицу и спине стекают струйки пота. Исход боя решают мгновения. Малейшая оплошность подобна смерти. Связанные боем с парой "мессеров", мы не заметили появления еще одной пары противника. Выскочив из облаков, они атакуют наш одиночный "як". Что делать? Бросаемся на выручку, пытаемся огнем прервать смертельную атаку фашистов. Кричу по радио:
- "Як", уходи, сзади "мессер"!
Но мы опоздали. Проскакивая мимо атакованного нашего "яка", мы попали под обломки, которые разлетались после пушечных очередей вражеских истребителей. Откуда взялся этот "як"? Почему он остался один? Где его напарник? Кто оказался жертвой "мессеров"? Глянув вниз, в сторону падающего "яка", мне удалось уловить квадратный купол парашюта - летчик выпрыгнул. Возможно, с катера наблюдают за боем и сумеют подобрать его с воды.
Бой продолжался с нарастающим ожесточением. Я в недоумении: где же Селянкин и Лобанов? Почему они не пришли на помощь вовремя? Уже который раз Акулов пытается связаться с КП полка.
- "Волна"! "Волна"!-кричит он.-Веду бой с четверкой "мессеров". Я "Орел-30". Веду бой…
Командный пункт молчит, никакого ответа. Неужели не слышат нас? Мы потеряли счет времени, казалось, что бой длится бесконечно. Выскочив из облаков, я увидел, что к самолету моего ведущего устремился "мессер" и готов уже открыть огонь. Дистанция между нами около сотни метров, нельзя медлить. Быстро доворачиваю самолет, накладываю центр прицела на нос "мессера" и открываю огонь. В то же время кричу по радио диким голосом:
- Борис, сзади "мессер", "мессер"!
Вижу, мои снаряды бьют по цели, а через секунду из мотора вырвались черные клубы дыма и "мессер" резко пошел вниз. Акулов успевает рвануть машину в сторону, опередив врага на какую-то долю секунды. Ведущий спасен. Это главное. Опоздай я на какой-то миг, и Акулов был бы непременно сбит.
Фактически нам парой пришлось вести бой с четверкой "мессеров". Сборные и неслетанные пары Селянкина и Лобанова рассыпались и не смогли дать отпора фашистам. Бой продолжался. Но потеря одного пятнистого "мессера" снизила пыл противника. Их атаки стали более редкими и не такими настойчивыми, как ранее.
Обернувшись назад, я увидел какой-то самолет и резко рванул машину. Присмотревшись, опознал, что за мной увязался "як". Понял, кто-то из нашей четверки. "Правильно поступил. Видно, не новичок", - подумалось мне. По номеру определил: к нам пристроился Лобанов. Опытный боевой летчик. Но почему один? Где же Леонтьев? Не он ли, оторвавшись от ведущего, попал под удар противника и был сбит?
Внизу больше наших самолетов не видно. Тройкой продолжаем вести бой. Горючее на исходе, пора уходить на посадку. Наконец-то слышим по радио о прибытии смены, шестерки "яков" второй эскадрильи во главе с командиром эскадрильи Кологривовым. "Почему так поздно? Где же вы были?" - невольно вырвалось у меня.
Бой уже закончился и "мессеры" ушли восвояси. Подошли бы наши пораньше минут на тридцать, исход схватки мог бы быть другим. Пикируем отвесно вниз, до воды, и тройкой идем на посадку на последних каплях бензина. Продолжительность боевого полета составила два часа четыре минуты, из них почти полтора часа непрерывного воздушного боя. Такого напряжения сил мне не приходилось испытывать.