Встреча продолжалась два часа – с 19 до 21 часа. После встречи я захватила лежавшие на столах в вестибюле газеты "Арбатские вести" и "Москва-Центр" с результатами праймериз по выборам в Мосгордуму, которые прошли в прошлое воскресенье: Людмила Алексеевна просила советников передать газеты жителям. В нашем округе победителем праймериз оказался Леонид Ярмольник. Это единственный выдвиженец от "Гражданской платформы" Михаила Прохорова, который занял первое место в праймериз. Совсем немного ему уступила кандидат от "Единой России" врач Вера Шастина, которая сейчас входит в Совет муниципальных депутатов района Арбат. Но на настоящих выборах, которые состоятся 14 сентября, всё может измениться. Я думаю, что, скорее всего, пройдёт Шастина. Хотя и говорят, что за время муниципального депутатства она себя ничем особо не проявила, уж лучше она, чем Ярмольник, который, как я слышала, довольно тесно связан с криминалом. Да и зачем артисту идти в депутаты? Разве что хлопотать о чьих-то подрядах и земельных отводах в Москве?
20 июня 2014 года, пятница.
Вечером в квартиру кто-то позвонил. Оказалось, пришёл участковый. Он застал меня врасплох, я была в старом халате, но пришлось его впустить в квартиру. Он попросил меня предъявить ему паспорт и, вытащив из папки моё заявление, стал с пристрастием допрашивать меня: с какого года живу в квартире, не состою ли на учёте в психдиспансере, нет ли у меня судимости. Я сначала отвечала, а потом поинтересовалась, какое отношение это имеет к моему заявлению в полицию? Он сказал, что всё это требуется при рассмотрении заявления, и он должен провести расследование.
– А в кафе "Евразия" вы тоже проводили расследование? – спросила я.
– А что, они опять включают музыку?
– Нет, музыку если и включают, то очень тихо, – признала я. – Но теперь они, видимо из мести, устраивают мне другие концерты по ночам. Вчера в три часа ночи минут 15 держали сигнал на мотоцикле, а сегодня в четыре часа устроили хоровое пение. Можно было бы, конечно, позвонить в полицию, но я же понимаю, что это бесполезно. Пока вы приедете, они уедут. Тут со стационарным источником звука никак не справимся, что же говорить об остальном! Пока музыкальную установку по ночам не включают, но где гарантия, что они и дальше не будут её включать?
– Это не музыкальная установка, это караоке, – показал свою эрудицию участковый.
– Ну я не знаю, как она называется, но житья не даёт уже второй год. Я пару раз спускалась, заходила в кафе со стороны двора. Установка находится в подвальном помещении, как раз под моей квартирой. В доме сильная акустика, по стенам идёт вибрация, когда они её включают, и даже если им кажется, что тихо, сразу просыпаешься, и уснуть невозможно, – опять начала описывать я ситуацию.
– Как только опять включат, вы сразу звоните мне, если мы их накроем на месте преступления, то сразу составим протокол и будем штрафовать, – заверил меня участковый.
– Давно пора, – сказала я. Я уже успела познакомиться с московским кодексом об административных правонарушениях, из которого узнала, что штраф за нарушение тишины в ночное время для юридических лиц – от 20 до 80 тысяч рублей.
– А кто живёт над вами? – поинтересовался участковый. – Им тоже мешает кафе "Евразия"?
– Тот, кто живёт над нами, как раз и крышует это кафе, – сказала я.
– Это как крышует? – чуть не свалился от неожиданности со стула участковый.
– Год назад мы писали коллективное письмо по поводу ночного кафе, все жители подписали письмо, только житель этой квартиры Виктор Тарасов не подписал. Мы жаловались в управу ещё прежней главе Черкасовой, дошли до Собянина, нам дали ответ из префектуры, что это частная собственность, они ничего не могут сделать, поэтому жалуйтесь в полицию. Но я знаю, что вообще-то так просто нельзя открыть кафе, да ещё ночное, в жилом доме, обычно требуется согласование с жителями. Вы не могли бы по своим каналам выяснить в управе, кто в нашем доме от имени жителей дал согласие на открытие этого кафе? Мы подозреваем Тарасова. Во всяком случае, я слышу, как в эту квартиру из этого кафе кто-то под утро возвращается каждую ночь. Не знаю, может, не сам Тарасов, но вижу, что машина его стоит под окнами.
– Вот как, – заинтересованно пробормотал участковый и заторопился с визитом в соседнюю квартиру.
22 июня 2014 года, воскресенье.
Сегодня день начала Великой Отечественной войны, и я решила навестить Александру Андреевну. Спросила, не нужно ли ей что-нибудь купить из продуктов. Она сказала, что ничего не надо, но я всё-таки принесла ей стаканчик с земляникой, которую купила на ярмарке выходного дня у Смоленского метро. Александра Андреевна тут же вытащила кошелёк с намерением расплатиться. Еле уговорила её не делать этого, потому что я купила ягоды в последний день работы ярмарки выходного дня, когда торговцы распродавали всё в два-три раза дешевле, чем в первый день работы в пятницу.
– Вы не помните, как началась война? – спросила я.
– Конечно, помню, – сказала Александра Андреевна. – Объявили по радио о начале войны, выступал Молотов. Потом все разошлись по комнатам. А буквально через несколько минут в булочную рядом с Вахтанговским театром на Арбате выстроилась такая очередь, что заворачивала в Серебряный переулок. Сразу стали скупать продукты.
28 июня 2014 года, суббота.
В половине четвёртого утра опять включили барабанную музыку в кафе "Евразия". Я тут же проснулась. Вроде бы вдалеке стучат и негромко, а уснуть невозможно. Промучилась час. Не перестают. Решила наведаться к ним. Быстро собралась и спустилась вниз. Уже рассвело, идти было не страшно. Сначала обошла дом, чтобы со двора зайти на чёрный ход и сразу накрыть с поличным музыкальную установку в подвале. Но дверь на служебном входе оказалась наглухо закрытой. Пришлось опять вернуться на Арбат к главному входу.
Когда я зашла в кафе, зал был почти пуст. Какая-то парочка или тройка (не разобрала) сидела в центре пустого зала. Два официанта уже таскали швабру с тряпкой. Я спросила у них администратора. Они мне указали на закуток, где две круглолицые не то японки, не то китаянки ворковали за чашечкой чая или кофе, кайфуя под негромкую музыку.
– Вы почему включаете музыку ночью? – набросилась я на них, указывая на часы. – Время пять часов утра, в зале никого нет. Для кого вы включаете эту музыку?
– Мы тихо включаем, – немного оправившись от неожиданности, пошла на меня в атаку девушка-администратор. – К нам приходили из полиции, и они ничего не могли нам вменить. Это кто-то другой вам мешает спать. Здесь рядом есть бар, это, наверное, он включает музыку.
– Какой бар? – взревела я, как раненый зверь. – Вы что же, издеваетесь надо мной? Кроме вас, никто ночью не работает. Вы что, не можете обойтись без своей музыки по ночам? Вы хоть немного думаете о людях, которые не могут из-за вас спать?
– Может быть, это ваши соседи не дают вам спать, а мы тихо включаем, – продолжала выкручиваться администраторша.
– Какие соседи? – возмутилась я. – Да у меня в квартире пол начинает дрожать, когда вы включаете свою музыку.
– Может, у вас пол такой, – не унималась администраторша.
– Бесполезно, – пробормотала я, уходя из кафе. На всякий случай проверила соседнее кафе. Оно было закрыто. Внутри за стеклом было темно.
Вернулась домой, переполненная планов мщения: как я сегодня пойду в полицию и напишу очередное заявление. Надо будет не забыть напечатать его в двух экземплярах, чтобы опять не оказалось, что у них не работает копировальный аппарат. Потом пойду в службу "Одного окна" и отдам заявление на имя главы управы Дерюгина с просьбой сообщить мне фамилию, имя и отчество собственника помещения, директора заведения и должностного лица, разрешившего ночное кафе в жилом доме. А в конце припишу: информация необходима для обращения в суд.
Дома было тихо. Я прилегла, чтобы хоть немного доспать. Проснулась в половине двенадцатого. Настроение уже было более мирное. Немного поразмыслив, решила, что сегодня не стоит забрасывать всех жалобами. Может быть, стоит подождать до понедельника? Но уж если завтра опять всё повторится, держитесь!
2 июля 2014 года, среда.
Получила кучу писем. Два письма из местного и городского отделения полиции по поводу "Евразии" мне сообщали о том, что проведенное расследование показало, что музыка там тихая и что другие соседи не жалуются на шум. Видимо, участковый побеседовал с Тарасовым, и тот ему, разумеется, сказал, что он претензий к кафе не имеет, и музыка ему не мешает. Естественно, ведь он ночи напролёт там просиживает, как же ему может музыка мешать? Может быть, он сам её и включает? Итак, результат моего последнего заявления в полицию и письма депутата Гончара в горотдел полиции – пшик.
Другое письмо – тоже в ответ на запрос депутата Госдумы Гончара по поводу нелигитимности создания ТСЖ – содержало формальную отписку о том, что я могу обратиться в суд. Как будто я сама не знаю, что могу обратиться в суд! Столько бумаг, а результат – ноль.
Ну чего же я хотела? Сама два года была депутатом, тоже писала письма в разные инстанции. Из двух толстых папок бюрократических посланий, может быть, два-три письма имели хоть какой-то результат: одному мужику в тюрьме немного скостили срок, да еще одному инвалиду установили телефон. Вот и весь выход годного из моего бумаготворчества. За двадцать прошедших лет ничего не изменилось, разве что чиновники стали ещё наглее.
Но всё-таки какой-то небольшой результат есть – "Евразия" уже не так громко включает музыку по ночам. Правда, это "компенсируется" зловредными байкерами-посетителями ночного кафе, которые, видимо, в отместку за тихую музыку теперь по делу и без дела включают музыку и звуковые сигналы на своих байках.
3 июля 2014 года, четверг.
Позвонила вечером Александре Андреевне, и она поведала мне, что сегодня их квартиру затопило: меняли какие-то трубы на чердаке и что-то, видимо, не рассчитали, подъезд залило водой. Её постель плавает в воде, испорчена мебель.
– А это не новая управляющая компания начала осваивать наш чердак? – насторожилась я.
– Не знаю, позвони Ирочке, она с ними разбиралась.
Пришлось звонить Ирине Покровской:
– Что у вас там на чердаке? Говорят, затопило квартиру? Не новая ли это управляющая компания занялась обустройством чердака? Тарасов ведь именно для этого создал ТСЖ. Я очень боюсь, что они всё делают без разрешения и с некомпетентными специалистами. Как бы у нас не получилась такая же история, как в доме Жолтовского у старого Смоленского метро: там тоже начали без разрешения благоустраивать чердаки, в результате дом пошёл трещинами, и теперь стоит вопрос о выселении жителей.
– Нет-нет, – поспешно заверила меня Ира. – Это они просто хотели поменять старые водопроводные трубы на чердаке.
7 июля 2014 года, понедельник.
Опять получила кучу писем – ответов из Государственной Думы, из префектуры, из отделений полиции по Арбату и по Центральному административному округу.
Полицейские мне бодро сообщали, что нарушений при проверке не обнаружено, жалоб от других жильцов на кафе нет, но они всё же провели профилактические беседы с персоналом кафе "Евразия". Хорошо, хоть не привлекли меня к ответственности за клевету на добропорядочное кафе. Ещё не известно, кто кому мешает: они – мне или я – им. Письма из полиции были похожи как близнецы. Видимо, их сочинял всё тот же оперуполномоченный Алексей Дебряев, который побывал у меня дома.
Письма из Государственной Думы и префектуры были по поводу моих обращений к депутату Госдумы Гончару и к председателю муниципального Совета депутатов Бабенко. Депутат Гончар пересылал мне присланную ему отписку о том, что если я считаю свои права нарушенными при регистрации ТСЖ и смене управляющей компании, то я могу обращаться в течение полугода в суд с иском. Письмо от Гончара было подписано главой управы Арбат Дерюгиным. Точно такое же, как под копирку, было письмо от зампрефекта Центрального округа Ломовой. Видимо, его сочиняли в одном месте – в управе Арбат.
Совсем раздосадованная этим потоком бесполезных писем, я сидела и рассуждала сама с собой – поднимать ли мне вопрос о начале переустройства чердаков, окончившегося потопом в подъезде, или нет? В конце концов, решила, что спуску давать нельзя, и написала очередную жалобу начальнице Жилищной инспекции Булаевой – той самой, которая "отфутболила" меня с самым первым письмом о нелегитимности ТСЖ и управляющей компании "Арбат-сервис".
Здесь я уже совершенно определённо написала о том, что в доме создано фиктивное ТСЖ "Давыдов", которое перевело дом в такую же фиктивную управляющую компанию "Арбат-сервис", пообещав жителям освоение чердаков с последующей совместной сдачей их в аренду. Что на днях приступили к переустройству, в результате которого была выведена из строя водопроводная система на чердаке и весь подъезд был залит водой. Во избежание приведения дома в аварийное состояние я просила проверить наличие разрешительной документации и обеспечить осуществление контроля за проведением указанных работ.
С этим бюрократическим перлом я направилась сначала в арбатскую управу, к Марине Баташовой, которой показала полученные из префектуры и Госдумы ответы и новое своё письмо в Жилинспекцию.
– Не знаю, стоит ли его туда посылать? – с сомнением спросила я. – Может быть, уже пора остановиться? Но я боюсь, что если молчать, то эта компания разорит дом, и в результате мы окажемся на улице. Вы же были на последней встрече с префектом, слышали, что он говорил по поводу дома Жолтовского? Что жителей могут начать отселять из-за незаконной надстройки!
– Я думаю, что стоит, – заверила меня Баташова. – Обязательно пошлите им это письмо. Оно всё равно придёт к нам, а мы скоро будем обращаться в суд по поводу ликвидации нелегитимных ТСЖ, и включим в список и ваше ТСЖ "Давыдов". А управляющая компания "Арбат-сервис" не получит лицензию.
– А что, разве уже приняли закон о лицензировании управляющих компаний? – с недоверием спросила я. – Вроде бы этот закон в Госдуме отложили на осеннюю сессию.
– Нет-нет, его уже приняли. Как раз перед каникулами, так что к осени уже начнётся лицензирование, и эта управляющая компания "Арбат-сервис", можете быть уверены, лицензию не получит, – заверила меня Баташова.
Ободрённая, я отправилась с новым письмом в Жилинспекцию Центрального округа на Госпитальный вал. В канцелярии толстый коротыш с испуганными глазами, который регистрировал моё предыдущее письмо и присутствовал при моём нелицеприятном разговоре с его начальницей Булаевой, сразу подозрительно посмотрел на меня и сказал: "Кажется, вы уже у нас были". Пробежав глазами моё заявление, он наотрез отказался принимать его, отсылая меня в городскую Жилинспекцию, которая занимается переустройством. Я настаивала. Тогда коротыш побежал в соседнюю комнату, видимо, к заместителю Булаевой Качалову, который подписывал когда-то ответ на моё предыдущее письмо. Я последовала за ним. В кабинете сидел довольно молодой мужчина, вполне себе пижонского вида. Я объяснила ему, что обратилась с заявлением к ним, а не в Жилинспекцию по переустройству, потому что уже обращалась к ним раньше по поводу созданного в доме фиктивного ТСЖ, которое теперь в результате их бездействия уже начало несанкционированную перестройку чердака, что может иметь печальные последствия для дома XIX века постройки.
– Самые настоящие банды захватывают дома, творят что хотят, без проекта, без экспертизы, а Жилинспекции и дела нет до этого! А кто же будет отвечать, если эта компания приведёт дом к аварийному состоянию? – шумела я.
– Какие могут быть к ним претензии? – веско отвечал мне франт. – У них всё законно: собрание большинством собственников выбрало другую управляющую компанию…
– Потому что пообещала сдавать в аренду чердак и делиться доходами от аренды. Они и мне предлагали участвовать в этой афёре, от чего я, естественно, отказалась. Вы думаете, почему меня не пригласили на собрание? Чтобы не мешала и не отговорила остальных.
– Ну, деньги за аренду, конечно, никто не получит, ещё никто не получил, – усмехнулся франт. – Но мы не занимаемся этими вопросами, вам нужно жаловаться в городскую Жилинспекцию, которая занимается переустройством. Если ваша управляющая компания с ТСЖ что-то нарушили, их оштрафуют.
– Когда уже поздно будет жаловаться? – спросила я. – У нас уже есть одна пристройка, из-за которой дом перекосило, хозяин её судится второй год и охраняет её с ружьём. Наш дом не выдержит ещё и надстройку.
– Ну что ж, нельзя штрафовать за намерение. Вот когда они что-то сделают не так, тогда другое дело. И это всё равно не к нам. Вы хотите получить от нас отписку?
– Да, я хочу, чтобы вы мне дали ответ. Чтобы вы потом не говорили, что ничего не знали, – ответила я. – А если вы не примете мою жалобу, я всё равно пришлю её вам по почте.
– Ну как хотите, – пожал плечами франт, вышел из кабинета и приказал коротышу зарегистрировать моё заявление.
С видом победителя я удалилась, правда, потом немного расстроилась, вспомнив, что не заверила отметку печатью. Но не стала возвращаться, чтобы исправить упущенное. Какая разница? Всё равно они напишут мне какую-нибудь очередную туфту. Но всё-таки последнее слово осталось за мной.
Когда пришла домой, услышала, как на чердаке уже в моём подъезде что-то сверлят. Видимо, с чердаком в соседнем подъезде ничего не получается, и работы переместились на другую сторону. Я поднялась наверх и увидела там долговязого мужика.
– Вы что это здесь делаете? У вас есть разрешение на эти работы? – строго спросила я.
– Конечно есть, – не моргнув глазом, ответил мужик, но потом добавил: – Вы позвоните в "Арбат-сервис". А я здесь чиню электропроводку.
Мне пришлось удовлетвориться этим объяснением, так как придраться, с формальной точки зрения, было не к чему. Имеет же право управляющая компания чинить эдлектропроводку на чердаке?!
15 июля 2014 года, вторник.
Накануне мне позвонила Людмила Алексеевна Трайгель, которая курирует советников главы нашей управы, и пригласила на встречу с префектом Центрального административного округа Виктором Фуером в здании средней школы № 627 по Дубининской улице, что у Павелецкого вокзала.
– Если нужно, то я приду, – пообещала я, хотя не было ни малейшего желания тащиться в такую жару в другой конец Москвы.
Сегодня утром произошла эта ужасная авария в метро на перегоне между станциями "Парк Победы" и "Славянский бульвар". Я шла на встречу и думала, что её, наверное, отменят по этому случаю, но она всё же состоялась.
Школа № 627 оказалась вполне приличной, возможно, даже элитной, актовый зал был огромный и оборудован кондиционерами, причём весь зал оказался забитым под завязку. Фуер пришёл вместе с заместителем мэра по социальным вопросам Григорием Петросяном. Раньше эту должность при мэре Лужкове занимала Людмила Швецова, которая теперь заседает в Государственной Думе.