– Страшно было, а? – спросил Коннор, думая, что сам бы ответил на этот вопрос утвердительно.
– Кто-то знает, где мы находимся? – нарушил тишину звонкий голос Мины.
Облака были вышиты золотой гладью, океан переливался блёстками. По одну сторону вдоль горизонта тянулись белые курчавые облака, по другую в небе расползались густые тёмно-синие тени.
– Необходимо определить наше местонахождение на карте! – сказал Коннор. – Профессор, займётесь этим?
Галиппи выудил из капитанской кабины ящик с инструментами, устроился на мостике и принялся за расчёты. Все остальные пытались собрать разбросанные вещи и смести швабрами воду с палубы.
– Мюррей! – позвал Коннор. – Станешь за штурвал? Я хочу проверить, всё ли в порядке на "Итаке".
Ветер вокруг стих, и парус безжизненно повис на мачте. "Метис" дрейфовал по течению, которое несло корабль вперёд.
Коннор подтянул конец и перепрыгнул на крышу баржи. Фонтаны смыли часть огорода, но никаких повреждений он не обнаружил.
– Итак, мои отважные мореплаватели! – воскликнул через некоторое время Галиппи, – опираясь на свои незначительные познания в навигации, я пришёл к заключению… – он выдержал театральную паузу и поднялся, упираясь руками в колени… – что понятия не имею, где, ко всем чертям, мы находимся! – И низким голосом вставил: – Как всегда в моей жизни… НО! Не стоит отчаиваться! Солнце находится по левую сторону от нас, мои часы показывают… – Он взглянул на часы, приподнял брови и потряс рукой. – То есть показывали, перед тем как остановиться… Вот старая рухлядь! Говорила мне моя Брунильда, чтобы я не покупал эту безделушку…
Коннор прокричал с борта "Итаки":
– Мои часы тоже остановились!
Шен взглянул на свои:
– Мои тоже. На девять ноль девять.
– Девять одиннадцать, – отозвался профессор Галиппи.
– Ровно девять! – крикнул Коннор.
– Но разве может так быть, чтобы все часы остановились одновременно? – Мина посмотрела на Мюррея.
Мальчик стоял у штурвала и был совершенно спокоен. У него в жизни не было часов, и он не понимал, о чём, собственно, беспокоиться.
– Значит, может, – безмятежно ответил он.
– Но почему?
"Потому что мы нашли лазурь", – хотелось сказать Мюррею. Но пока он ещё не совсем был в этом уверен. Поэтому лишь пожал плечами:
– Потому что мы сможем вернуться домой до ужина‑А-А‑А!
Последнее слово вырвалось у него вместе с испуганным криком – прямо по курсу он заметил что-то огромное, словно внезапно впереди вырос остров.
– ВНИМАНИЕ! – закричал он, поворачивая румпель.
"Метис" повернул примерно на три четверти, но течение толкало их слишком сильно, чтобы изменить направление. Остров находился так близко, что им грозило врезаться в него!
– ВСЕМ НА БОРТУ! ДЕРЖАТЬСЯ! – завопил Мюррей, изо всех сил налегая на румпель.
Нос корабля вонзился в остров. Но удара, которого ожидал Мюррей, не последовало: бимсы, поддерживающие палубу, легонько скрипнули, и остров раскрылся. Корабль вошёл в него на полном ходу и стал медленно останавливаться. Мюррей слышал, как за бортом что-то скрипит, но не снизу, а сбоку, словно остров плавал на воде.
Мюррей отпустил румпель. Волосы его развевались на ветру.
– Вы тоже видите то, что я вижу? – спросил Шен, перевешиваясь через борт корабля.
Мюррей молча хлопал глазами.
Они только что врезались в огромное скопление плавающего мусора.
Глава 26
Плавающий остров
…в море выбрасывают слишком много вещей, и пора наконец решать, что со всем этим делать…
Мусорный остров медленно вращался вокруг своей оси. Сплющенные бутылки, пластиковые вазы, садовые стулья, допотопные телефоны, мятая одноразовая посуда, целлофановые пакеты, ботинки, тряпки, коробки, останки разбитых телевизоров, нейлоновые чулки, использованные фильтры кофемашин и тысячи других предметов слиплись в пористую массу высотой с метр. "Метис", казалось, прочно застрял в ней.
– Что это за место такое? – озадаченно спросил Шен.
– Отходы современного мира… – мрачно пробормотал профессор Галиппи. – Впору поблагодарить господина Бакеланда, который изобрёл дешёвую пластмассу, будь он неладен. – И тут же добавил, понизив голос: – Ну да, а чем бы был современный мир без пластмассы и нейлоновых чулок?
Коннор перекинул ноги за борт "Итаки" и осторожно ступил на мусорную массу. Та прогнулась, но выдержала его вес.
– Вытащите меня! – крикнул он.
Мюррей бросил ему конец каната, привязанного к кнехту – одному из деревянных брусьев на палубе, на которые наматывают швартовы. Коннор взобрался на палубу.
– Хоть я понятия не имею, как мы здесь оказались, – поморщился он, – но у меня нет ни малейшего желания оставаться тут!
– "В плену у плавающей мусорки!" – воскликнул профессор Галиппи. – А что, отличное название для популярных "макулатурных" бестселлеров! – рассмеялся он. – Ох, дети, прошу прощения за мой цинизм.
– Похоже, мы всё же двигаемся, но очень медленно, – сказала Мина. – Вот послушайте.
О корпус корабля что-то скреблось – знак того, что "Метис" действительно перемещается.
– Наверное, так чувствовали себя полярные первопроходцы, – заметил профессор, – когда пытались разбить льды ледоколом и добраться до полюса.
– И как, добрались? – поинтересовался Шен.
– Ну да, только не на корабле. Ведь если бы они застряли во льдах надолго, то могли бы умереть от голода и холода, а может быть, стать кан…
Профессор хотел сказать "каннибалами", но его перебил Коннор:
– Что бы это ни было, мы сейчас отсюда выберемся!
– Что ты задумал? – спросил Мюррей.
Коннор бросил конец каната на крышу "Итаки".
– Разве вы забыли – в нашем распоряжении моторная баржа, пусть старая, но вполне себе работающая. Вот с её-то помощью мы и прорвёмся.
– Хочу вам напомнить, Лэрри Хаксли писал, что второе испытание на пути к Килморской бухте называется Плавающий остров… – негромко сказала Мина.
– Ну и что с того?
– По-моему, мы тут всё-таки застряли надолго, – буркнул Шен, вытащил из кармана теннисный мячик и бросил его на скопление мусора.
Мячик запрыгал между коробок и бутылок, а потом застрял в сломанном стуле.
– В своей записке он назвал это испытанием воображения, – добавила Мина.
– Не знаю, какое тут воображение, на этой свалке, – пожал плечами Коннор. – Ладно, справимся как-нибудь.
Скользнув по канату на "Итаку", он спустился в трюм и завёл моторы.
Ребята удивлённо оглядывались.
– Интересно, сколько понадобилось лет, чтобы всё это слепилось в кучу? – проговорил Мюррей.
– Месяца три примерно, и тот новый супермаркет, который вам так нравится, – пошутил профессор Галиппи.
– Бутылок здесь миллионы, наверное…
– Но здесь нет игрушек, – заметила Мина, и все взгляды обратились на неё.
В это время Коннор крикнул с "Итаки":
– Дайте мне ещё минуту, и я вас вытащу отсюда!
Указывая на кучу мусора, Мина повторила:
– Здесь нет ни одной игрушки: ни кукол, ни мячей, ни солдатиков… И даже ни одной резиновой уточки. Вам это не кажется странным?
– Давным-давно, – шутливо начал Мюррей, – огромная грузовая баржа, в трюмах которой ждали своего часа двадцать восемь тысяч резиновых уточек, потерпела крушение. С тех пор бедные резиновые птички кружат по миру и не находят покоя…
– Это один из твоих ужастиков? – засмеялся Шен.
– Нет, это не выдумка, – пробормотал Мюррей. – Я где-то читал об этом… в какой-то книжке.
– Пожалуй, не стоит верить всему, что написано в книгах, – улыбнулся профессор Галиппи.
– Как бы то ни было, Мина права – всё это странно. Здесь и правда нет ни одной игрушки, – сказал Мюррей.
В это мгновение "Итака" недовольно зарычала и выплюнула пятно солярки. Рычание моторов усилилось, баржа стала пятиться назад, тросы, которыми она крепилась к кораблю, натянулись. Но корабль не сдвинулся ни на миллиметр.
Коннор увеличил обороты, и корма баржи осела почти до уровня воды, тросы, казалось, готовы были лопнуть. "Метис" вздрогнул, словно раненый зверь, но мусорное болото не хотело его отпускать.
– Остановись, Коннор, остановись, не то тросы порвутся! – прокричал Шен, стоявший у руля.
Коннор с досадой выключил моторы. Неужели эти горы мусора такие плотные? Его "Итака" могла бы отбуксировать целую нефтеплатформу!
– Может, имеет смысл нырнуть и глянуть, что там внизу! – крикнул он ребятам.
– Да ничего там нет, – благодушно пробурчал профессор, и Мюррей удивлённо покосился на него. На лице Галиппи было такое выражение, словно он с самого начала знал, в чём дело.
Зато Коннор разъярился не на шутку. Порывшись в одном из ящиков, он вытащил на свет пару длинных гарпунов.
– А ну, разойдись! – прокричал он, прежде чем метнуть их на палубу.
– У вас есть какие-то сомнения, профессор? – спросил Мюррей.
– У меня? О! Конечно, ты прав. К чему давать задний ход, уж коли мы находимся здесь? Не думаю, что остров выпустит нас…
– Не выпустит?
– Нет, – невозмутимо подтвердил профессор. – Ведь это киты поменяли курс корабля и привели нас сюда. Значит, это именно то место, куда мы должны были попасть.
Признаться, Мюррей думал так же.
– Но почему?
– Как это, почему? – засмеялся профессор. – Перед нами остров отходов. А мы… фигурально выражаясь, мы тоже… эээ… отходы. Ты, я, все остальные… Мы не востребованы, мы слишком не похожи на других. А все непохожие стараются держаться поближе друг к другу, сбиваются в группы… Этот остров можно было бы назвать Островом разноцветных пластиковых стаканчиков. Подумай, чем он отличается от города… – Галиппи помолчал, а потом вполголоса добавил: – Если тебя втянуло в это, то обратного пути нет… НО! Всё-таки есть кое-что такое, что отличает нас от консервных банок и нейлоновых чулок.
– И что же?
– То, что сказала твоя подруга: воображение!
– Воображение?
– Вот именно! Если мы не можем вернуться назад, то… почему бы нам не идти вперёд?
Глава 27
Телефонный звонок посреди моря
…элементарная вежливость требует ответить на телефонный звонок, где бы ты ни находился…
Коннор и слышать ничего не хотел. Всеми возможными способами он пытался вытащить корабль из пластикового болота, но его попытки были тщетны. Когда он наконец сдался, Мюррей и профессор Галиппи, вооружившись вёслами, перегнулись через борт, чтобы хоть немного разгрести мусор. Они сдвинули несколько коробок, ржавый остов холодильника, и "Метис" продвинулся вперёд на полметра.
– Вот видите! – радостно воскликнула Мина. – Давайте берите вёсла и помогайте! – скомандовал Мюррей.
Благодаря общим усилиям, дело пошло. Мусор неохотно расступался перед носом корабля и так же нехотя смыкался за кормой. Вдруг "Метис" снова остановился.
– Я так и знал, что ничего не выйдет, – пробурчал Коннор. – Теперь мы окончательно застряли. – Он со злостью метнул гарпун в гору пустых бутылок. Потом перебросил за борт верёвочную лестницу, спустился на поверхность острова и сделал несколько шагов. – Ну и дерьмо! Чтобы вырваться отсюда, нам придётся копать!
– Думаю, Коннор, плыть назад, как хотел бы ты, не самое лучшее решение, – грустно сказал профессор Галиппи.
Коннор в недоумении уставился на него, пытаясь сохранить равновесие:
– Это почему же?
– Мы сейчас в таком положении, когда невозможно идти ни назад, ни вперёд…
– И что мы должны делать?
– Трудно сказать… Думаю, проблема заключается… в твоей барже.
Он указал на "Итаку", которая мягко покачивалась на волнах позади корабля. Плавающий остров не впустил её на свою территорию.
– По-моему, острову твоя баржа не нравится, – заключил профессор.
– Что это ещё за глупости? – Коннор аж покраснел от злости. – Что значит, не нравится? Вы что, свихнулись здесь все? – Никто не ответил, поэтому он продолжил: – Мы не двигаемся, потому что двигаться вперёд невозможно! – Коннор в отчаянии посмотрел на "Итаку". – Это… Это просто глупо! – Он почти плакал.
Мюррей чувствовал, что профессор прав, и у него сжалось сердце. "Итака" была домом Коннора, и не просто домом – она была для него всем, каждый её уголок он обустраивал собственными руками.
– Я… я не оставлю её, – пробормотал Коннор.
– Но ты не обязан продолжать путешествие вместе с нами, – мягко произнёс профессор. – Может быть, я ошибаюсь… И может быть, будет лучше, если вы все вернётесь на "Итаку", а меня оставите одного на этом острове мусора… Почему бы и нет? Возвращайтесь на баржу, посмотрим, что из этого выйдет. Включайте моторы и возвращайтесь назад, а я…
В это мгновение зазвонил телефон, и от неожиданности Галиппи умолк.
"Может, мы тут все потихоньку сходим с ума?" – говорили недоумённые взгляды ребят.
Мусорный остров окружало море, на котором не было видно ни одного корабля. Казалось, они одни во всём мире… и вдруг настойчивый телефонный звонок.
– Это там! – воскликнула Мина, указывая на что-то рукой.
Шагах в ста от них, на кучке смятых коробок, трезвонил старинный чёрный телефон.
Мюррей не смог сдержать улыбки.
– Всё дело в воображении, ребята, – прошептал профессор Галиппи.
Разозлившись ещё больше, Коннор с решительным видом зашагал по мусору.
– Коннор, остановись!
– Коннор, нет!
– Возьми хотя бы верёвку! – кричали ему друзья, но он и не думал останавливаться.
Наконец он добрался до телефона. Это была настенная модель с круглым диском и колокольчиком под трубкой. Телефон дребезжал, не собираясь прерываться.
Вопреки здравому смыслу Коннор воскликнул:
– Да иду же, иду! – И сам улыбнулся нелепости своих слов.
От телефона тянулся закрученный шнур, уходящий под Плавающий остров.
Коннор снял трубку и глубоко вздохнул.
– Добро пожаловать, дорогой путешественник, – поприветствовал его приятный женский голос. – То, что ты слышишь, – записанное на плёнку сообщение Ассамблеи воображаемых мест. Ты находишься на границе. Если ты продолжишь свой путь, тебя ожидают приключения, великие дела, тайны и загадки, но в то же время разлуки, сражения и смертельные ловушки. Каждый шаг, сделанный тобой по ту сторону границы, ты будешь делать на собственный страх и риск. Ассамблея воображаемых мест ни в коей мере не несёт ответственность за твою личную безопасность и не гарантирует, что, если когда-нибудь тебе суждено вернуться домой, ты найдёшь там кого-то, кто ещё помнит твоё имя. – Потом наступило недолгое молчание и… – Добро пожаловать, дорогой путешественник! То, что ты слышишь…
Кто записал это сообщение? И когда? И как оно здесь оказалось? Тысячи вопросов метались в голове Коннора. Сердце колотилось так сильно, словно готово было выскочить из груди. Ассамблея воображаемых мест? Приключения? Великие дела? Да это то, о чём он всегда мечтал…
Но чтобы вот так, по-настоящему…
Дрожащими руками Коннор положил трубку.
– НУ, ЧТО ТАМ? – кричали его друзья.
Коннор посмотрел на них… Мюррей – интуиция, Мина – ум, Шен – сила. Профессор Галиппи – непредсказуемость. Казалось, в их компании есть всё, что нужно для настоящего приключения. На "Итаке", когда они играли в игры, эти качества тоже были нужны, но здесь не игра…
Потом Коннор посмотрел на баржу, пытаясь представить, что её ожидает. Он вздохнул. "Вещи не думают, это мы думаем о вещах, – сказал он сам себе. – Привязываемся к вещам, которые смогли заполучить. Считаем их своими. Бережём, защищаем… Но всё это отягощает нас, держит на одном месте. Тяжесть обладания невыносима…"
Юноша почувствовал, как его глаза обжигают слёзы.
"Итака"… Дом, который верно следовал за ним… до самой границы.
По одну сторону – будничный мир, а по другую…
Коннор обернулся.
Что ожидает их по ту сторону границы?
– КОННОР! – кричали с корабля.
Вдруг что-то притянуло его взгляд.
В лужице морской воды, прямо у столика с телефоном, среди гофрированных яичных коробок плавала жёлтая резиновая уточка.
Коннор улыбнулся ей. И утка – или это ему показалось? – ответила улыбкой. У неё были большие чёрно-белые глаза и красные щёки, немного выгоревшие от солнца.
Он нагнулся, подобрал игрушку и поднёс к лицу.
– Ну, а ты что скажешь? Каждый последующий шаг будет верным… или ошибочным? А мои друзья? Если я сделаю шаг, будет ли он верным и для них?
Утка молчала.
– КО-О-ОННО-О-ОР!!! – кричали ребята.
Коннор слегка сжал бока игрушки, и утка отозвалась:
– Кряк!
Юноша грустно улыбнулся:
– Вот от тебя я этого не ожидал.
Он поднял руку, подавая знак друзьям, что возвращается.
– Кто был у телефона? – едва втащив его на борт, налетели они.
Коннор посмотрел на профессора Галиппи и ответил:
– Никто. Но думаю, вы правы, профессор. Мы должны перерубить канаты и…
– А как же "Итака"? – растерянно спросил Мюррей.
Юноша не ответил. Лишь показал на горизонт и закончил:
– …и попробовать пересечь остров. – Потом он обернулся и с улыбкой протянул Мине резиновую утку. – Ты ошибалась. Игрушки есть, только они там, впереди.
Перед тем как покинуть "Итаку", Коннор перенёс на "Метис" лимонное дерево и поставил его среди пиллерсов кормы, недалеко от гребных рулей. Диски с играми, в том числе с теми, которые начал придумывать сам, он сложил в сундук, где незадолго до этого находился дневник Улисса Мура. Когда он покидал баржу, в глазах у него светилось упрямство. Всё правильно, они должны двигаться вперёд!
Как только канаты были перерублены, "Метис" медленно сдвинулся с места. Они пытались определить курс с помощью компаса Мюррея, но корабль, похоже, сам выискивал себе путь.
Прошло несколько часов. Ребята, которым всё же приходилось, как и прежде, разгребать мусор вёслами, поочерёдно сменяли друг друга на носу корабля.
– Как вы думаете, мы когда-нибудь вернёмся домой? – неожиданно спросила Мина.
В ушах Коннора зазвучали слова из телефона, но он промолчал.
Теперь пластиковые бутылки попадались всё реже, зато появились игрушки: куклы, машинки, модели поездов… Глядя на всё это, профессор Галиппи глубоко вздохнул, сходил в свою каюту и вернулся с двумя машинками: красной и синей. На секунду прикоснувшись губами к крошечным лобовым стёклам, он размахнулся и бросил машинки в общую кучу.
– Зачем вы это сделали? – спросил Коннор, поражённый до глубины души.
– Потому что так правильно, – ответил профессор, и глаза его заблестели.
– Они были… очень важными для вас?
– О нет, что ты. Всего лишь старые машинки, – солгал Тони Галиппи. – И запутанные старческие воспоминания.
– Почему запутанные?
– Потому что многое продолжаешь носить в памяти даже тогда, когда хочешь забыть, – улыбнулся профессор.