На следующий день он опять нас отговаривает от поездки. И я понимаю, что он не киношник. Все киношники в мире, будь то китайцы, французы или американцы, говорят на понятном друг другу профессиональном жаргоне, а этот тип для нас чужой. Поэтому я продолжаю настаивать на своем:
- Нет. У нас приказ. Москва сказала - в Сопот, значит, едем в Сопот.
- Хорошо, - кивает он. И загадочно добавляет: - Но сами будете отвечать за последствия.
Нам дают автобус весьма странной формы: впереди салон с тремя рядами кресел, а позади - бронированный кузов.
- Это что за бегемот? - спрашиваем мы.
И совсем недоумеваем, когда обнаруживаем, что в кузове лежат какие-то деревянные ящики.
- Не берите в голову, панове, это мой маленький бизнес, - успокаивает нас администратор. - А вам в кузове без окон будет удобно перезаряжать кассеты с пленкой.
- Ну, ладно, - соглашаемся мы и едем на побережье. По киношной традиции пускаем бутылку по кругу, закусываем, болтаем, любуемся окружающими пейзажами.
По дороге нас останавливает милиция: "Можно ваши документы?" - проверяют и отпускают. Едем дальше.
Вскоре автобус останавливают военные. Просят всех выйти из салона. Заглядывают в кузов, но тут администратор им что-то шепчет, и нас пропускают.
Потом нашу съемочную группу тормозит спецназ - люди в пятнистой форме с короткоствольными автоматами. Здесь разговор жесткий:
- Всем выйти! Построиться у машины!
- В чем дело? - спрашиваю я. - Мы советские граждане!
- Молчать! Стоять!
Но администратор со спецназом опять пошушукался, они проверили у нас документы и тоже отпустили. Приезжаем в Сопот уже ночью. Заселяемся в гостиницу. Открываем окно - а там стоит автоматчик. "Что за бред?" - удивляемся. Пошли искать какой-нибудь бар и обнаружили, что во всей гостинице, где живут гости фестиваля, не продают ни капли спиртного. Просто невиданная вещь!
На следующее утро отправляемся в соседний город Гданьск в наше консульство. Тогда любой советский человек, выехавший "за бугор", первым делом должен был там отметиться. Садимся в наш автобус и обнаруживаем, что администратор исчез вместе с загадочными ящиками и теперь его функции исполняет шофер. Находим консульство - большой особняк, обнесенный высоким металлическим забором. Долго звоним, никто не открывает. Что странно. Наконец слышим голос из переговорника:
- Кто такие?
- Откройте, съемочная группа "Мосфильма", из Москвы приехали…
- Как вы сюда попали?! Зачем?!!
- На Сопотский фестиваль приехали кино снимать.
- Проходите по одному.
Входим в здание. По нему нервно бегают какие-то люди. Володя Климов, наш оператор, достает сигарету и закуривает. К нему бросается человек с безумными глазами, вырывает сигарету, растаптывает ее ногой и кричит: "Не курить!" Мы столбенеем от такого хамства. По лестнице спускается консул:
- Здравствуйте.
- Послушайте, - срываюсь я, - у вас тут советское дипломатическое учреждение?
- А в чем дело?
- Как в чем? На нашего оператора только что наорали…
- Ребята, - перебивает консул, - вы как в Польшу попали?
- Приехали на поезде. До Варшавы.
И тут консул задает вопрос, после которого нужно вызывать санитаров из психушки. Потому что услышать это в 1980-м году от нашего дипломата просто невозможно:
- Ребята, в Варшаве советская власть есть?
Дело происходит в одной из стран социалистического лагеря, где, судя по нашим газетам, очень успешно строится социализм советского образца.
- Дико извиняюсь, - в свою очередь спрашиваю я, - где мы сейчас находимся, в советском консульстве или в дурдоме?
Тогда консул, нервно хрустя костяшками пальцев, начинает нас просвещать. Что антисоветские элементы из движения "Солидарность" захватили власть на западном польском побережье - в Гданьске, Сопоте и Гдыне. Что лидер "Солидарности" электрик Лех Валенса объявил войну варшавскому правительству, что перерезаны все местные коммуникации, и у консульства нет никакой связи с Варшавой. Что военные корабли советского Балтийского флота навели пушки на Гданьск и в любую секунду могут начать обстрел города из орудий главного калибра. Что консульству надо готовиться к эвакуации из города сотрудников, их семей и агентуры. Поэтому наши доблестные дипломаты собрали на всех автозаправках остатки горючего, залили в канистры и свезли в подвал консульства. Что все здесь пропитано парами бензина и буквально от одной искры консульский особняк может взлететь на воздух к едрене фене. Поэтому у вашего оператора и отобрали сигарету.
- Я не понимаю, ребята: какой идиот вас сюда отправил? - продолжает консул. - И останетесь ли вы в живых, когда начнется обстрел этого проклятого места?
И тут до меня кое-что доходит. Я, например, понимаю, что бронированная машина, на которой мы ехали, принадлежала польской госбезопасности и наш "администратор" перевозил в ней оружие для какой-то правительственной группировки. А нас использовали как прикрытие.
- Но не будем падать духом, друзья, - бодрится консул, - у меня есть сведения, что сегодня Эдвард Герек, первый секретарь Польской объединенной рабочей партии, должен выступить по телевидению с обращением к нации. Надеюсь, что после этого антисоветское восстание сразу прекратится. Ждите семнадцати часов, - обнадеживает он нас.
Возвращаемся в Сопот. А там фестивальная гулянка в самом разгаре, несмотря на запрет продажи водки. Нам на это плевать - "у нас с собой было". "Панове, - спрашивает бармен в гостинице, - может, вы мне продадите пару бутылочек?" Продали - и зря. Через день водка у нас кончилась, и мы пошли к этому бармену - покупать нашу же водку по тройной цене.
В семнадцать часов, как наказал консул, мы садимся в гостинице перед телевизором и видим дрожащего от страха Терека. Он несет какую-то околесицу. Ровно через час, в знак протеста, буквально в каждом сойотском окне появляется флаг "Солидарности".
А на фестивале продолжался пир во время чумы. Артисты пили, гуляли, получали премии. В зале звучали песни и аплодисменты. И только иногда прорывалось напряжение. На концерте в честь открытия фестиваля ассистент нашего оператора стал прямо на ступеньках возле сцены перезаряжать кассету от камеры. Сунул ее в черный мешок и начал перематывать пленку. И вдруг я вижу, что к нему со всех сторон бросаются несколько крепких, коротко стриженных мужчин и, ни слова не говоря, окружают его кольцом. Выглядят они чрезвычайно взволнованными - на лицах испарина, губы дрожат. Когда ассистент заканчивает манипуляции с мешком, ребята выдыхают с явным облегчением и рассыпаются по залу. И тут до меня доходит, что его приняли за террориста. Это сотрудники "органов" закрывали от него своими телами зрительный зал…
В Сопоте царила атмосфера праздника и никто из поляков особенно не брал в голову, что какой-то усатый электрик устроил бузу на Гданьской судоверфи. А мы и подавно. Приехали делать кино и все нужные кадры в Польше отсняли.
Глава тридцать шестая
Разрыв
В Москве съемки продолжились. Наметили первую сцену: выход главной героини со стадиона. Пугачева появилась на съемочной площадке в каком-то мужском полувоенном пальто (где она его только взяла?), а на голову нацепила маленькую шляпку. И этот ужас казался ей воплощением элегантности. По моим наблюдениям Алла Борисовна никогда не отличалась изысканным вкусом. Мне даже стыдно было ходить с ней в магазины. Она ухитрялась выбирать из множества нарядов самую безвкусную шмотку и демонстрировала ее с немыслимым апломбом. Намекать ей, что женщина должна скрывать недостатки и подчеркивать достоинства, было бесполезно. Поэтому мосфильмовские художники тщательно поработали над образом ее героини. Отобрали и пошили костюмы к каждому эпизоду. Кто хоть раз сталкивался с кинопроизводством, понимает о чем я сейчас говорю. Буквально каждая вещь, каждая деталь на съемочной площадке является не случайной.
Немыслимый "прикид", в который Алла вырядилась, абсолютно не соответствовал романтическому образу ее героини. Начинать первый съемочный день в Москве со скандала мне не хотелось. Поэтому я, чтобы снять напряжение, я попросил нашу давнюю знакомую Валентину Ковалеву, второго режиссера: "Валентина Максимовна, объясните, пожалуйста, актрисе, что сегодня снимаем кадр номер такой-то, и пусть она оденется в соответствии с утвержденными костюмами. А мы пока определим точки съемки и поставим свет".
А Ковалева не просто второй режиссер - практически член нашей семьи. Это она когда-то привела нас в ресторан "Арлекино", мы с Аллой неоднократно были у нее в гостях, она приходила к нам. Мягкий и интеллигентный человек. Она подходит к Алле и очень вежливо говорит:
- Алла Борисовна, пожалуйста, переоденьтесь в утвержденный костюм.
- А что тебе не нравится в моем наряде? - ухмыльнувшись, интересуется Пугачева.
- Наверное, пальто. Оно полувоенное и не соответствует этому эпизоду. Мы хотим создать более нежный образ героини фильма…
Договорить она не успевает. Пугачева хватает ее за грудки:
- Тебе не нравится мое пальто, а мне - твое. Вцепляется двумя руками в лацкан пальто Ковалевой и разрывает его. Для пожилой Валентины Максимовны ее "кожанка" была как шинель для Акакия Акакиевича Башмачкина. Она, наверно, долго копила деньги, чтобы его купить. А Пугачева порвала ее сокровище.
Группа онемела от ужаса, Ковалева зарыдала, а Алла смотрит на нее и улыбается. И, судя по всему, находится в каком-то странном кураже.
- По-моему, съемки сегодня не будет, - говорю я.
- Да кого вы слушаете? - заводится Пугачева. - Всем стоять! Климов, быстро наводи камеру, сейчас будешь меня снимать!
- Съемка закончена, едем на "Мосфильм", - повторяю я.
- Ах, так? Едешь на "Мосфильм"?
Берет камень и начинает бить фары у нашей машины. Группа между тем разбредается. Алла кричит:
- Никому не расходиться!
Но все демонстративно покидают площадку. Я оставляю у стадиона разбитую машину, еду в автобусе со съемочной группой и выслушиваю все, что у них накопилось. Сотрудники начинают вспоминать разные выходки Пугачевой. Оказывается, в группе не было ни одного человека, с кем она не испортила бы отношения. Возможно, Пугачева так себя повела, потому что решила: "Я уже снялась в зарубежных хроникальных эпизодах, ради меня устроили целую экспедицию, значит, с роли не снимут". И стала показывать свой нрав.
На "Мосфильме" вся группа идет прямо в кабинет к Сизову. Я докладываю:
- Николай Трофимович, сегодня актриса неадекватно вела себя на площадке. Я прекратил съемку, о чем хочу вам доложить.
- А что произошло?
Рассказываю подробности. И все начинают говорить наперебой. Климов заявляет, что уходит с картины, потому что не желает терпеть такое безобразие. Художник Алина Спешнева ему вторит. В том же духе высказываются все по очереди. И заявляют, что больше с такой "вежливой" артисткой работать не будут.
- Все понятно, - резюмирует директор "Мосфильма". - Группа свободна, а вас, Стефанович, я попрошу задержаться еще на одну минуту.
Когда мы остались в кабинете вдвоем, Сизов покачал головой:
- Ну, и что мне с тобой делать? Кто тебя в этом кабинете за язык тянул, предлагая мне фильм с Пугачевой? Все у тебя не как у людей. Только что случилась история с КГБ, ты из нее еле вылез. Была бы моя воля, я бы тебя сейчас просто выгнал, но не могу. По договору не Стефанович снимает фильм с участием Пугачевой, а актриса Пугачева снимается в фильме режиссера Стефановича и обязана выполнять все его указания на площадке. Поэтому я сейчас должен выгнать Пугачеву. Но если я закрою картину, пять тысяч человек не получат тринадцатую зарплату за выполнение годового плана. На "Мосфильме" до меня такого еще не бывало. И при мне не будет. Поэтому либо езжай сейчас домой и налаживай отношения с Пугачевой, либо предлагай другой выход. В тематическом плане "Мосфильма" года должен быть музыкальный фильм со звездой. Кого можно снять вместо нее?
- А может, Софию Ротару? - вдруг вспоминаю я.
- Она, небось, такая же скандалистка? Тоже устроит тарарам на площадке?
- Нет, Соня - другой человек.
- Ладно, съемки приостанавливаем, даю тебе неделю на поиски новой исполнительницы. Но учти, если не обеспечишь единицу в производственном плане "Мосфильма", в кино больше никогда работать не будешь. Это я тебе обещаю.
Я звоню Бородянскому: "Надо в Крым съездить". Приезжаем в Ялту, встречаемся с Ротару:
- Сонечка, вот такая ситуация. Есть предложение тебе сыграть главную роль.
- Саш, как ты себе это представляешь? - сходу отвечает она, - Люди скажут, что я подсидела конкурентку!
Стали мы ее уговаривать. Она сдалась:
- Ладно. Но вы меняете сценарий - полностью. И Кристина не должна играть мою дочку. От такого сочетания вся страна с ума сойдет.
Ударили по рукам. Мы с Бородянским стали переписывать сценарий. Вместо сюжета про восходящую звезду решили рассказать историю про уходящую. Известная певица на гребне успеха вдруг принимает решение уйти со сцены. Но приводит на свое место новых звезд. И это будет ансамбль "Машина времени", который я давно мечтал снять. Я рассказал Бородянскому, что Соня - очень мужественный человек, всю жизнь борется с тяжелым недугом. Этот мотив мы использовали в сюжете. Создавая новый сценарий, я ушел из нашей с Аллой квартиры и поселился в Доме творчества кинематографистов в Матвеевском. Это рядом с дачей Сталина.
Сейчас сценаристы, получив заказ, могут поехать куда-нибудь на Лазурный берег Франции и сочинять сериалы под шелест волн на балконе шикарного отеля. А в советские времена киношники отправлялись в Матвеевское и в чудном доме, стоявшем в старинном парке, ваяли настоящие шедевры. Помню, там же работали Аркадий Вайнер, Рустам Ибрагимбеков, Валентин Ежов. В то же лето в соседнем с нами номере Станислав Говорухин писал для Бориса Дурова сценарий "Пиратов XX века". Если наступал творческий кризис, Слава устраивал физзарядку в парке, и обычно после двадцати пяти отжиманий к нему приходила очередная гениальная идея, и он бежал к себе в номер ее записывать.
Однажды позвонила Валентина Максимовна:
- Алла Борисовна спрашивает, когда продолжатся съемки.
Алла не стеснялась звонить женщине, которую принародно унизила. Я ответил:
- Передайте Пугачевой - никогда. Все кончено. Пугачева тяжело перенесла этот удар. Но кто был виноват в этой ситуации, кроме нее самой?
Мне тоже было очень тяжело. Распавшийся брак. Неснятый фильм.
Особенно я жалел о сценах с Кристиной. Недавно телевизионщики нашли эти кадры в архивах "Мосфильма" и показали в эфире. Сердце у меня защемило. К Кристине я тогда искренне привязался. Вспомнил, как повез ее тогда погулять в лес. Сели мы на пригорочке, и я ей сказал: "Знаешь, Кристаллик, так получается, что мы с мамой твоей больше вместе жить не будем. Поэтому и с тобой больше не увидимся. Но тебя я все равно люблю". Обнялись мы и на этом расстались.
Съемки Кристины в несостоявшемся фильме, все-таки сослужили ей добрую службу. Я показал отснятый с ней материал Ролану Быкову. Помню, как он восхищался в просмотровом зале: "Какая девочка, какая девочка!" Действительно, сцена, снятая в тверской деревне, где Кристина поет на куполе церкви производила сильное впечатление.
"Рецитал" так и не вышел на экран. А когда Ролан запустился с "Чучелом", он взял на главную роль Кристину. Правда, журналистам Быков рассказывал, что перед съемками просмотрел четырнадцать тысяч претенденток и случайно нашел никому не известную девочку. Утвердил ее и только потом узнал, что это дочка Аллы Пугачевой.
Что сказать? Ролан был фантазером. А может, он посчитал, что трогательная история про долгий поиск юной звезды - хороший ход для пиара "Чучела"?
Глава тридцать седьмая
Ротару
Мы с Бородянским работали как проклятые и через неделю сдали сценарий. Новый фильм получил название "Душа". Нас снова запустили.
И вот объявляется первый съемочный день. Приехавшей из Ялты Соне звонят: завтра начало съемки в десять утра в павильоне?3. Забегая вперед, надо сказать, что более ответственного человека, чем Соня Ротару, нет на свете. Пугачева другая, эти женщины - абсолютные антиподы.
Соня встает в семь, приводит себя в порядок, делает грим, прическу, собирается. Без четверти десять приезжает на "Мосфильм", получает пропуск, ровно в десять подходит к павильону и… "целует" его замок. Потому что на "Мосфильме" съемки хоть и назначаются наутро, никогда в жизни так рано не начинаются. Технические работники появляются часов в одиннадцать-двенадцать, а "творцы" еще позже, Рассказывают анекдоты, раскачиваются, и только потом берутся за работу. Явившись на площадку, я интересуюсь:
- Ну, как там наша артистка? И слышу в ответ:
- Она с десяти часов утра рыдает в актерской комнате.
Я мчусь к Ротару, понимая, что Соня, придя в десять и никого не застав, могла подумать, черт знает что. Что фильм, к примеру, закрыли. Или, может, Пугачева снова снимается, а ее втянули в гнусную интригу.
В гримерке стал учить ее киношной жизни: "Сонечка, дорогая! Если съемку назначают на десять, раньше часа не появляйся. Не трать свое время. Мы тут все без тебя подготовим, даже свет без тебя на дублершу поставим".
В общем, съемочный процесс закрутился. Однажды в перерыве я попросил Соню оставить на первой странице моей записной книжки автограф. "А что тебе оставила на память Пугачева?" - спросила Ротару. Я рассказал про каплю крови.
Тогда она взяла ножницы, отчекрыжила ноготь со своего мизинца, приклеила его скотчем в мою записную книжку и написала по-молдавски: "Я тебе не верю!"
Перед началом съемок у нас состоялся разговор: "Я в твоем фильме хочу предстать перед зрителями в новом образе. Поднадоел мне уже этот фольклор. Я знаю, ты Пугачевой помогал, помоги теперь и мне стать другой".
И мы начали лепить из Ротару стильную женщину. А она была очень красивой, в самом расцвете лет. Мы ее подстригли и причесали по-новому, наложили эффектный макияж. Соня привезла из гастролей по США и Канаде кучу модных вещей и появилась в фильме новой и современной. Зрители были в восторге от этого превращения.
К тому же, Ротару пошла на еще один смелый эксперимент: песни для ее обновленного репертуара написала группа "Машина времени". То есть, она решилась на то, от чего в свое время отказалась Пугачева.
На съемочной площадке у меня возникла неожиданная проблема. Партнер Сони и обожаемый мною актер Ролан Быков начал лезть в режиссуру. Дал мне один совет, потом другой, потом попытался командовать, куда нужно ставить камеру. Я решил это дело пресечь, но как сделать, чтобы его не обидеть?
Однажды отвел в сторону и сказал:
- Ролан, у нас возникла проблема. Соня - замечательная певица и красавица, но, как актриса, пока не тянет. Ты не мог бы дать ей несколько уроков актерского мастерства?
- А она меня не пошлет? - спрашивает Быков.
- Я с ней поговорю.
Отзываю Ротару. Начинаю объяснять:
- Сонечка, ты очаровательна. Прекрасно поешь и держишься на сцене. Но как актрисе тебе не хватает опыта.
- Саша, я и сама это вижу, но ведь я не профессиональная киноактриса…
- Не беда. Что-нибудь придумаем… Вот, кстати, мне только что пришла мысль: что если ты попросишь Быкова позаниматься с тобой актерским мастерством?
- А он меня не пошлет? - робко спрашивает Соня.
- Я его уговорю…