Морелюб нервно рассмеялся:
- Я-то решил, что она на нас нападает. А ей всего лишь вздумалось перекусить! И накормить птенцов. Теперь понятно, почему Орин говорил о "голодной луже".
Угрюм начал что-то говорить, но Ясинка его перебила. Она уже поднялась на ноги и теперь испуганно указывала на воду.
- Смотрите, она прямо светится! - воскликнула она. - Что это?
Роуэн снова склонился над родником. Его так и обдало ароматом цветка. Вода походила на расплавленное серебро. Она была того же цвета, что и рыбья чешуя или плащ Ясинки, и до того ярко сверкала на солнце, что на нее было больно смотреть.
И тут же Роуэн догадался, в чем дело. Спасаясь от птицы, рыбешки ушли на глубину и взбаламутили на дне чаши сияющий песок.
"…Горсть серебристой глубины…"
- Морелюб! - выкрикнул он. - Быстрее! Пока серебро не осело, зачерпни пригоршню воды.
Морелюб в недоумении уставился на него.
- Моя рука не годится, - возбужденно продолжал Роуэн, - я это понял, перед тем как появилась птица. У меня ничего не выйдет! В стихотворении говорится о руке водяного человека. С перепонками, как у Орина.
Морелюб кивнул и бросился к чаше.
- Нет!
Угрюм попытался его удержать, но было уже поздно: Морелюб погрузил свою руку в воду. Роуэн держал наготове кувшинчик. Водяной человек начал медленно поднимать руку из воды, как вдруг завопил не своим голосом. Он резко дернулся, и серебристая жидкость подпрыгнула у него на ладони. Кисть руки и запястье Морелюба были покрыты множеством извивающихся рыбешек. Даже в воздухе они продолжали вгрызаться в его плоть, а затем падали в лужу вместе с каплями бледной крови.
Ясинка взвизгнула от ужаса.
- Голодная лужа, - проговорил Угрюм.
- Роуэн, подставляй кувшинчик! - скомандовал Морелюб, содрогаясь от боли. - Ради Орина, скорее! Они же меня съедят живьем!
Роуэн мгновенно протянул кувшинчик, и Морелюб, придерживая здоровой рукой окровавленное запястье, бережно перелил воду.
Рыбешки продолжали падать вниз. Кровь из ран капала в воду, которая будто кипела от голодных тварей.
Со стоном Морелюб отступил назад. Он оторвал от руки последних кровопийц и отбросил их прочь. Он едва держался на ногах, и лицо его было бледнее, чем подбрюшье у рыбы.
Роуэн бросился к нему и помог ему сесть, а затем лечь на землю. Осторожно он повернул перепончатую руку Морелюба и чуть не завопил от ужаса при виде глубоких ран. Рыбешки действительно были способны в один миг обглодать с костей мясо.
- Возьми мазь и бинты, - попросил Морелюб. - Они в кармане плаща.
Роуэн отыскал баночку с бурой мазью и шелковистый бинт. Ясинка и Угрюм придвинулись поближе.
- Я помогу, - предложила Ясинка и потянулась к бинту.
- Нет! - слабым голосом вскричал Морелюб и здоровой рукой вцепился в рукав Роуэна. - Роуэн! Не позволяй им ко мне прикасаться! Не подпускай их к моим вещам!
Ясинка так и отпрянула.
- Я не причиню тебе вреда, человек из рода фисков, - нахмурилась она. - Это запрещено. Да и нет никакого смысла: ты сам уже навредил себе больше, чем кто-либо другой.
Роуэн принялся смазывать руку Морелюба. Он действовал со всей осторожностью, но Морелюб закрыл глаза и морщился от боли.
- Морелюб пострадал из-за меня, - проговорил Роуэн. - Поверхность воды была покрыта рябью - и это при полном безветрии. Но я не обратил на это внимания. И даже когда птица вытащила из воды рыбешек, я не подумал об опасности. Я пренебрег предостережением в стихотворении Орина. А ведь он не просто так назвал родник голодной лужей. - Тут он поднял глаза на Угрюма. - А ты обо всем догадался и пытался меня предупредить. Как жаль, что я тебя не послушал!
- Мне надо было действовать решительнее, - сказал Угрюм, - но я не был уверен до конца. Просто возникло ощущение, что что-то неладно.
Он задумчиво посмотрел на бледное лицо Морелюба.
Даже сейчас Угрюм не утратил своего обычного спокойствия. Похоже, он не особенно печалился из-за того, что произошло с Морелюбом.
"Кажется, он вообще не способен кому-нибудь сочувствовать, - удивленно подумал Роуэн, бинтуя трясущуюся руку Морелюба. - Быть может, втайне Угрюм даже радуется несчастью. Уж не специально ли он не спешил предупреждать об опасности? Или в жизни Угрюма было столько боли и смертей, что теперь его трудно пронять какой-то там раной? Я ведь, в сущности, ничего не знаю про этих людей, - размышлял Роуэн. - И как же я сумею правильно выбрать правителя водяного народа? - Он постарался не думать об этом. - Сейчас важно спасти маму. Остальное потом".
Итак, они раздобыли первый элемент для эликсира. Теперь дело за следующим.
…И слезы горькие луны -
Сорви ее в голодной луже.
Только что все выглядело так просто. Надо всего лишь опустить руку в покрытую легкой рябью прозрачную воду и сорвать цветок.
Но теперь… кто решится на это?
Никто.
14. Голодная лужа
Роуэн забинтовал руку Морелюба и закрепил ее на перевязи.
Тем временем Морелюб с отвращением смотрел на валявшихся на камне рыбешек. У них были прозрачные тонкие тельца и большие круглые головы, а в пасти у каждой рыбки умещалось по два ряда зубов.
- В жизни не видела ничего похожего, - сказала Ясинка. - А ведь их там тысячи. - Она вскарабкалась на скалу и заглянула в родник. - Вода опять прозрачная, - сообщила она.
Роуэн подошел посмотреть. Да, теперь вода снова успокоилась. Серебристый песок осел на дно. От крови Морелюба не осталось и следа - рыбешки с ней моментально справились.
Лунный цветок заманчиво покачивался в чуть подрагивающей воде. Кажется, протяни руку - и сорви. Совсем просто! Несколько минут назад Роуэн так бы и поступил.
- Надо сломать стебель двумя палками и вытащить цветок на поверхность, - предложила Ясинка.
Роуэн покачал головой:
- Боюсь, так нельзя. В стихотворении говорится о слезах цветка. Наверно, это сок, который будет из него капать, а если мы сломаем стебель палками, все уйдет в воду. Стебель надо сломать рукой и крепко его зажать, чтобы сок не вытек.
Серый мотылек, из тех, что порхали в лесу, подлетел к роднику, привлеченный сладким ароматом цветка. Рябь побежала по воде. Она словно источала волны запаха. Мотылек завис над водой. Его крыло коснулось воды и…
В мгновение ока он исчез. Родник забурлил, словно закипая. А затем вода успокоилась и снова стала чистой и прозрачной.
Роуэн ощутил приступ тошноты.
"В мире все так и происходит, - сказал он сам себе. - Рыбешки едят мотыльков. Птица ест рыбешек. Этим они и живут". Но все равно ему было ужасно жалко беззащитного мотылька.
- И как же они умудрились так расплодиться, если едят только мотыльков? - удивилась Ясинка.
- Надо придумать, как с ними справиться, чтобы сорвать цветок, - с трудом выговорил Роуэн.
- Есть только один способ одолеть рыбешек, - твердо сказала Ясинка. - Их надо выловить. Поймать сетью - всех до единой.
- Откуда же мы возьмем сеть? - вступил в разговор Угрюм.
- У нас нет хорошей сети, это верно, - нетерпеливо ответила Ясинка, закутываясь в свой серебристый плащ. - Но если мы сложим вместе те сетки, что у нас есть, так, чтобы ячейки пересекались, то, думаю, у нас все получится.
Угрюм посмотрел на небо.
- Вы бы лучше отошли, - посоветовал он. - Птица возвращается.
Роуэн и Ясинка поспешно спрыгнули со скалы.
Роуэн обернулся и увидел, что птица с огромной скоростью несется к роднику. Рыбешки ринулись на дно, и вода опять стала серебристой. Внезапно птица изменила курс и с пронзительным криком устремилась прямо на Роуэна и Ясинку.
- Ложись! - завопил Роуэн и толкнул Ясинку на землю.
Как раз вовремя. Прямо над головой у них раздалось щелканье клюва, прошумели крылья и пронеслись острые когти птицы. Роуэн ошеломленно посмотрел ей вслед.
- Что это с ней? - поразился Морелюб.
- Не знаю, - пролепетал Роуэн. - Видимо, она приняла нас за врагов.
Ясинка, бледная и трясущаяся, поднялась с земли.
- Поскорей бы отсюда уйти, - сказала она и вытащила из кармана тонкую сеть. - А для этого я попрошу кандидатов из рода панделлисов и рода фисков одолжить мне их сети. Тогда я смогу очистить воду.
Не говоря ни слова, Морелюб здоровой рукой вытащил сеть - еще тоньше, чем у Ясинки. Угрюм помедлил, но последовал его примеру.
Ясинка положила все три сети одна поверх другой и связала их углы. Теперь даже мелким рыбешкам было не улизнуть.
Ясинка подняла сеть и взглянула на видневшуюся за деревьями вершину утеса. Зеленая птица с пронзительными воплями сражалась со своей же соплеменницей, осмелившейся залететь на чужую территорию.
- Похоже, ей сейчас не до нас. Не будем терять время. - С этими словами Ясинка подошла к краю каменной чаши и опустилась на колени.
Роуэн и Угрюм поспешили следом. Они встали вокруг родника и расправили сеть.
- Опускаем сеть, вытаскиваем рыбешек, выбрасываем их подальше и как можно скорее начинаем все заново, - распорядилась Ясинка. - У нас уйдет много времени, чтобы выловить всех до единой, - Она оглянулась на Морелюба, который беспомощно наблюдал за ними, баюкая больную руку. - Предупреди нас, как только увидишь, что сюда летит птица, - велела Ясинка. - Думаю, тебе будет приятно сделать что-нибудь полезное.
"Неплохо у нее получается командовать", - про себя заметил Роуэн.
- Готовы? - спросила Ясинка. - Начали!
Они опустили сеть, и тут же вода забурлила.
Сеть натянулась.
- Вверх! - крикнула Ясинка, и они потянули сеть.
Роуэн ожидал, что сеть окажется нетяжелой, но она вообще ничего не весила. С недоумением он отпрянул назад, бессмысленно глядя на ее обрывки. Ясинка и Угрюм тоже не верили своим глазам. Центральная часть сети просто исчезла, а в роднике деловито суетились рыбешки.
- Я… я в жизни не видела ничего подобного! Мерзкие твари, - с чувством проговорила Ясинка.
Тем временем вода уже успокаивалась. И вскоре по ней вновь бежала лишь легкая рябь и можно было во всей красе разглядеть лунный цветок. От сети не осталось ни кусочка - голодные рыбешки потрудились на славу.
- Ничего не понимаю! - не унималась Ясинка. - Они сожрали сеть, но почему они не трогают цветок?
- Кажется, я знаю, в чем дело, - сказал Угрюм. - Цветок им необходим, ведь его запах привлекает мотыльков, которыми они питаются. Они сжирают все, что попадает в родник, так что вода остается чистой и цветок всегда видит солнце.
- Осторожно! - крикнул Морелюб.
Пригнувшись, они отскочили в сторону. Зеленая птица стремительно приближалась, и вода опять стала серебристой. Птица плюхнулась в воду и с криком взлетела, сжимая в когтях извивающуюся добычу.
- Птице удается схватить рыбу, - медленно проговорил Угрюм.
- Она предназначена для этого природой! - резко сказала Ясинка. - Мы не можем сидеть здесь и ждать, пока она выловит всех до единой рыбешки.
- У кого-нибудь есть ведерко, чтобы вычерпать воду? - спросил Морелюб.
Ведерка не нашлось. А печальный опыт с сетью показал, что черпак из коры и листьев не подойдет.
- Я знаю! - вскочила на ноги Ясинка. - Надо засыпать родник песком и камнями! Вода перельется через край и вытечет наружу, и эти гнусные твари сдохнут!
- У нас мало времени, - возразил Морелюб. - Пройдет не один час, пока мы доверху заполним родник. И я вряд ли смогу вам помогать.
Он поморщился от боли.
- Это не важно! - раздраженно воскликнула Ясинка. - В любом случае надо их уничтожить! Это необходимо!
Роуэн покачал головой.
- Не забывай, что нам надо не уничтожить рыбешек, а сорвать лунный цветок, - медленно проговорил он. - Если мы засыплем родник, цветок тоже останется на глубине. Он будет поврежден, скорее всего сломается, и мы не сможем им воспользоваться.
- Чтобы сорвать цветок, надо уничтожить рыбешек, - всплеснула руками Ясинка. - Без этого все равно ничего не получится.
- Получится! - выкрикнул Роуэн. - Должно получиться.
- Это возможно, - добавил Угрюм, - потому что это удалось Орину. Есть же какой-то способ. Надо подумать.
Воцарилось молчание. Птица вновь подлетела к скале, покружилась над ней и, когда под ее тенью засеребрилась вода, ринулась вниз.
- Рыбки боятся птицы, - внезапно сказал Угрюм. - Стоит ей подлететь, как они прячутся в песке и пережидают, пока она не улетит.
- Ты хочешь сказать, что в этот момент мы можем спокойно сорвать цветок… - задумчиво проговорил Роуэн.
- Это же происходит в мгновение ока, - с сомнением сказал Морелюб. - К тому же не все рыбешки успевают спрятаться, ведь птица всегда улетает с добычей. Можно, конечно, рискнуть, понадеявшись, что их будет немного.
- Да вы в своем уме? - фыркнула Ясинка. - Птица разнесет вас в клочья, если вы окажетесь у нее на пути.
Все посмотрели в небо: птица вновь сражалась со своей соперницей - зеленые перья так и летели во все стороны.
"Да, - подумал Роуэн, - птица ничуть не менее опасна, чем прожорливые рыбешки. Морелюб тоже прав: в тот короткий промежуток, когда птица парит над родником, далеко не все рыбки успевают спрятаться в песке… Но ведь они пытаются укрыться. Они чувствуют опасность. Точно так же дрозды на полях в Рине взлетают, стоит кому-нибудь появиться неподалеку. Или когда Джиллер устанавливает…"
У Роуэна перехватило дыхание.
- Придумал? - спросил Угрюм.
- Да, - ответил Роуэн. - Мне нужен нож. И плащ Морелюба. И еще длинные прямые палки.
15. План действий
Зеленая птица уже не раз подлетала к роднику, а Роуэн все еще возился со своей работой и никак не мог ее закончить.
- Быстрей, ради Орина! - то и дело говорил Морелюб, с беспокойством поглядывая на солнце.
Роуэн старался как мог. Он и сам понимал, что время не ждет. Но нужно было сделать все как следует, иначе ничего не получится.
Наконец Роуэн завязал последний узел и разогнул спину. Ясинка, Морелюб и Угрюм молча уставились на изготовленную им фигуру. Сделанная из зеленого плаща Морелюба, она, словно воздушный змей, крепилась на палках, а по форме напоминала птицу.
- И как тебе такое пришло в голову? - подивился Морелюб.
- Моя мама делает из палок каркас и одевает его как человека, чтобы отпугивать с поля дроздов, - объяснил Роуэн и поднял чучело.
- Ну, этих тварей так просто не проведешь, - заявила Ясинка.
- Надеюсь, у нас получится, - сказал Роуэн. - В Рине это не срабатывает со старыми птицами. Но молодые, которые еще не умеют отличать настоящую опасность от мнимой, пугаются. Я думаю, эти рыбешки похожи на молодых птиц. Ведь никто не пытался их обхитрить со времен Орина. - Он поднес чучело к роднику и внимательно посмотрел на небо. Птицы нигде не было видно. - Теперь пора, - подозвал он остальных. - Быстрее! А то подлетит настоящая птица, да и солнце скоро сядет. Нужно, чтобы тень чучела упала на поверхность воды.
Угрюм и Ясинка встали в нескольких шагах от родника и за края крыльев подняли чучело над головами. Роуэн лег на камень с другой стороны, не спуская глаз с лунного цветка. Морелюб, морщась от боли при каждом движении, присел рядом, держа наготове кувшинчик.
…И слезы горькие луны -
Сорви ее в голодной луже…
- Давайте! - шепотом сказал Роуэн.
Ясинка и Угрюм двинулись вперед, и тень птицы упала на поверхность воды. В одно мгновение вода замутилась, а затем засверкала. Рыбешки поспешно спрятались в песке.
- Подожди, - проговорил Угрюм. - Пусть спрячутся все.
Рука у Роуэна дрожала. Он медленно сосчитал до пяти. Ждать дольше было выше его сил. Он крепко сжал зубы и опустил руку в холодную серебристую воду. Глубже… глубже… Каждый миг он ожидал почувствовать резкую боль, означающую, что рыбешек не удалось одурачить и они покидают укрытие.
Роуэн нащупал гладкий и твердый стебель лунного цветка и попытался согнуть его, но стебель не ломался.
- Ну быстрее! - взмолился Морелюб.
В отчаянии Роуэн припал к роднику, засунул в него вторую руку и принялся раздирать стебель ногтями. Лицо и грудь Роуэна были в воде. Если сейчас появятся рыбешки…
Наконец стебель сломался. Роуэн одной рукой зажал отломанный конец стебля, другой вцепился в цветок и резко подался назад. И как только белые лепестки показались над поверхностью воды, нестерпимая боль пронзила руки Роуэна. Он услышал, как вскрикнули Ясинка и Морелюб, и ощутил густой одуряющий аромат уже начинающего увядать цветка. Роуэн взглянул на свои руки - они были облеплены множеством извивающихся рыбешек.
От резкой боли он едва понимал, что происходит. Но Морелюб окликнул его и подставил кувшинчик.
"…И слезы горькие луны…"
Роуэн поднял цветок над кувшинчиком и передвинул чуть выше пальцы, сжимавшие конец стебля.
Драгоценные капли упали в кувшинчик. Они смешались с серебристой жидкостью и окрасили ее в голубой цвет. Сияюще голубой, как плащ Угрюма. Голубой, словно небо и море.
- Ну вот и все. - Угрюм завязал бинт.
- Спасибо, - сказал Роуэн.
В его руках все еще пульсировала боль. Но мазь помогала, и ему уже стало легче.
Роуэн посмотрел на пожелтевший цветок, валявшийся под ногами.
"Как жаль, что пришлось его погубить".
Угрюм проследил за его взглядом и неожиданно улыбнулся.
- Иди сюда, - поманил он мальчика.
Роуэн встал и подошел к роднику. На большой глубине в прозрачной воде сиял белый лик нового лунного цветка.
- В самом основании стебля была почка, - пояснил Угрюм. - Она раскрылась в тот самый миг, когда успокоилась вода. Я видел, как это произошло. Настоящее чудо!
- Чудо! - раздраженно воскликнула Ясинка. - Как ты можешь называть такую гадость чудом?
- Цветок не гадость, - серьезно ответил Угрюм. - Он растет на своем месте. Он просто живет. Как рыба в воде и птица на утесе, как ты и я.
- Ты ни на минуту не забываешь, что ты кандидат, Угрюм из рода панделлисов, - холодно усмехнулась Ясинка. - Ты уже хорошо изучил характер этого Оракула! И теперь ты говоришь то, что должно ему понравиться.
- Вовсе нет, - нахмурился Угрюм. - Я говорю то, что думаю.
Ясинка недоверчиво засмеялась и уселась у края скалы.
Роуэн быстро взглянул на Угрюма и тут же отвернулся. Внезапно он с ужасом осознал, что перестал быть настороже. Он позабыл, что его спутники ему не друзья и даже помогают не по своей воле. Он позабыл слова Жемчужника о том, что кандидатов с детства обучают хитроумию и они будут лукавить, лишь бы угодить Оракулу. Он совсем позабыл, что один из них отравил его маму…
Но теперь-то Роуэн обо всем вспомнил и вновь ощутил гнев. Руки пульсировали от боли, но сердце болело еще сильней. Роуэн поднял голову и, избегая смотреть в глаза кандидатам, громко заявил:
- Теперь надо разгадать третью загадку.
И новым драчуна пером
Ты все перемешай. Притом
Три раза. Медленно к тому же, -
эти слова тихо произнес Морелюб. - По-моему, Роуэн, оно у нас уже есть, - добавил он и поднял длинное зеленое перо. - Птица потеряла его, когда нападала на Ясинку.