* * *
Аллун замолчал. Над янтарными углями гаснущего костра повисла тишина. А потом бродники вместе с жителями Рина громко забили в ладоши и радостно закричали.
Аллун широко улыбнулся и кивнул Роуэну, приглашая его подойти к огню. Он хотел, чтобы Роуэна увидели все. Но мальчик, наоборот, отодвинулся в тень - под любопытными взглядами бродников ему было не очень-то по себе.
- Вот и ладно! - прервал молчание Огден. - Молодец, Аллун. Теперь у меня в запасе будет еще один рассказ - о Роуэне из Рина. - Он задумчиво помешал угли. - Отличный, просто отличный! И ты, Аллун, здорово рассказываешь. Но сдается мне, я получше сумею. - И он довольно улыбнулся.
Среди общего смеха громче всех раздавался голос Аллуна.
Огден отбросил палку, которую держал в руке, наклонился вперед и сказал:
- Слушай, Аллун, давай поговорим о вашем путешествии поподробнее.
Аллун посмотрел на него с недоумением, а Огден настойчиво произнес:
- Мне надо кое о чем тебя расспросить. - Он ненадолго умолк, затем пояснил: - Гора - это сплошная загадка. Говорят, что жители Золотой долины ходили на нее еще до того, как великаны Инспрея схватились друг с другом и долина навсегда спряталась от наших глаз. Давно я ждал, чтобы нашелся человек, который видел ее чудеса своими глазами. Так что уважь меня, Аллун.
Вокруг костра снова стало тихо. Роуэну показалось, что все жители Рина замерли.
- Наверное, не получится, Огден, - ответил Аллун. - Моя мать устала, пора вести ее обратно в деревню.
Роуэн видел, что Аллун колеблется и ему очень трудно улыбаться. По лицу Сары тоже было заметно, как сильно она переживает, хотя старается не подавать виду и крепко держит сына за руку.
- Мы просим, чтобы в этом году никто из твоего племени в деревню не приходил, Огден, - выступила вперед Ланн. Она сказала это громко и твердо, глядя Огдену прямо в глаза. - К сожалению, когда вы здесь появляетесь, наши дети приходят в страшное возбуждение. Зима была долгой и трудной, они ослаблены, и им эти волнения вредны. Поэтому просим вас считаться с нашими пожеланиями и оставаться в своем лагере.
Лицо Огдена не дрогнуло. Ни за что нельзя было догадаться, о чем он думает. Но Роуэн заметил, как помрачнели Зеел и другие бродники, собравшиеся у огня. Понятно было, что им эти слова пришлись не по душе.
- Может, ты кого другого расспросишь из тех, кто еще ходил на Гору, а, Огден? - сказала вдруг Сара, желая, видимо, предотвратить ссору. - Вот Силач Джон здесь. И ткачиха Марли тоже.
Огден задумчиво взглянул на нее.
- Пожалуй, в следующий раз я так и сделаю, - вежливо сказал он. - А сейчас… - он вгляделся в лица собравшихся, - поговорю-ка я с Роуэном. Ведь он у вас больше всех отличился.
Роуэн почувствовал, что у него покраснели уши. Взволнованная Аннад подтолкнула его вперед. Он понимал, что надо вставать и идти к тому человеку, что сидел сейчас у костра, но ему не хотелось. Очень-очень не хотелось.
И все-таки он поднялся и нехотя сделал несколько шагов. Все взгляды были прикованы к нему, а он видел только глаза Огдена: глубокие, темные, буквально впившиеся в него.
8. Лютики
- Ну, пастушок Роуэн, - сказал Огден и махнул смуглой худой рукой, приглашая его подойти поближе, - нам есть о чем потолковать. Сегодня я уже второй раз слышу о тебе. Мне сказали, что ты вместе с теми, кто нас встречал, побывал на Горе. Так?
Роуэн кивнул. Он вспомнил, с каким любопытством разглядывали его предвестники. Значит, они запомнили его имя и сообщили его Огдену. "Зачем? - подумал он. - Что во мне такого особенного? Ведь я самый обыкновенный".
Огден склонил голову набок.
- Ты о многом раздумываешь и многому удивляешься, правда? - начал он. - И притом гораздо чаще, чем люди твоего племени. Из-за этого тебе с ними не всегда хорошо. Тебе гораздо спокойнее рядом со своими огромными зверями. Правильно я говорю, а, пастушок?
Роуэн растерянно застыл. Неужели этот человек умеет читать мысли? Или умеет заглядывать в душу? Он в испуге осмотрелся. Где мама и Аннад? Где Силач Джон?
А они стояли и любовались фокусником-бродником, в руках которого то появлялся, то исчезал крошечный серебряный колокольчик. Руки порхали, точно две большие птицы, подбрасывали колокольчик то так, то этак, а он блестел в свете костра и то пропадал, то вновь откуда-то появлялся. Аннад смотрела на это чудо, открыв рот.
- Не бойся меня, - так же тихо и вкрадчиво сказал Огден. - Я тебе дурного не сделаю. Спрошу кое о чем, вот и все. Так, ерунда. Хочется понять, что ты за человек.
Роуэн чувствовал, что теперь у него запылали и щеки. Он выпрямился и на всякий случай приготовился к любой неожиданности. Было понятно, что этому человеку не соврешь, - вон какие у него глазищи, все видят. Вот только Роуэн не знал, как отвечать, если сказочник Огден вдруг спросит прямо, а не принес ли кто чего с Горы.
Но, к его радости и удивлению, этого не произошло. Огден расспрашивал Роуэна о матери и об отце, о букшахах и о его жизни пастуха. Закончив расспросы, Огден взял Роуэна за подбородок и пристально посмотрел ему прямо в глаза.
- Честен и прям, - сказал он наконец и опустил руку. Еще раз взглянув на озадаченного Роуэна, он слегка улыбнулся. - Закончилось твое испытание, пастушок, - объявил он. - Иди себе с миром.
Роуэн пригнул голову и быстро отступил в темноту. Когда он набрался храбрости и все-таки посмотрел на Огдена, то увидел, что тот заложил руки за голову и сидит, внимательно глядя в усыпанное звездами небо. Брови его сурово сдвинулись, словно тяжкая забота вдруг опустилась на его плечи.
Роуэн припустил что было сил.
* * *
Вскоре Роуэн, Аннад, Джиллер и Силач Джон отправились домой. Было уже поздно, и Аннад ужасно хотелось спать. Но она без умолку болтала о том, что рассказал Аллун, - ее распирало от гордости за брата.
Роуэн взглянул на свою высокую, стройную маму, которая шла рядом с ним. Хоть ей и не понравилось, что бродникам запретили входить в деревню, вид у нее был веселее, чем раньше. Хорошо все-таки, что они побывали у бродников.
Может, прямо сейчас рассказать маме и Джону о Шебе? Но говорить об этом при Аннад, пожалуй, не стоит. Наверное, лучше будет подождать до дома, когда сестренка уляжется спать. Несколько лишних мгновений ничего не изменят.
И вообще здесь, под звездным небом, рядом с мамой, его страхи стали казаться какими-то детскими. Чем больше он думал о том, что случилось под деревьями, тем больше сказанное Шебой походило на ее новую злую шутку.
Джиллер обернулась и заметила взгляд сына.
- Молодец, Роуэн, - негромко сказала она. - Я видела, как ты разговаривал со сказочником Огденом. Ты был спокоен и держался с достоинством. Я горжусь тобой.
Роуэн ничего не ответил. После беседы с Огденом его все еще трясло. Понятно же, что ерундовые вроде вопросы, на которые он отвечал, сказочник задавал не просто так. Но от маминых слов на душе у него потеплело. Она не часто говорила такое, считая, что сын должен быть сильным и не ждать похвал за то, что следует делать как само собой разумеющееся.
- Вот Роуэн им показал! - воскликнула Аннад и зевнула. - Вот уж он показал этим лютикам!
- Аннад! Разве можно так называть бродников? - укоризненно произнесла Джиллер, с трудом сдержав улыбку.
Аннад снова зевнула.
- А что тут такого? Их все так называют. Все называют их лютиками.
- Не все, маленькая, - твердо сказал Силач Джон. - Мама так не говорит. Я так не говорю, Марли и Аллун тоже. Только те, кто хочет обидеть бродников, называют их так.
- Да? - задумалась Аннад. - А почему?
- Они думают, что от бродников нет никакого толку, - объяснила Джиллер. - Вот и называют их лютиками. Это ведь обидно, правда?
- А почему? - не унималась Аннад. Глаза у нее уже почти закрылись, но она упрямо топала вслед за взрослыми. - Почему их называют лютиками?
Роуэн увидел, что над головой Аннад переглянулись и улыбнулись друг другу Джиллер и Силач Джон.
Силач Джон поднял девочку и посадил ее себе на плечи.
- Потому что лютики растут без цели и смысла, - сказал он и зашагал дальше. - Когда наше племя только появилось в Рине, вся долина желтела от этих цветов - они ведь и сейчас растут на холмах. А потом здесь принялись сеять полезные растения, строить дома, копать огороды, а лютики стали выпалывать. Ведь там, где лютики, ничего больше расти не может. Поэтому хорошие хозяева этот цветок не любят. И точно так же не любят они бродников.
Аннад подумала и сказала:
- А лютики не совсем бесполезные. Из их корней Шеба делает лекарство для носа Роуэна и продает его нам.
Силач Джон рассмеялся в ответ.
- Да, от пыльцы лютиков у мальчишки-зайчишки из носа течет как из ведра, а от отвара из их корней - останавливается, - сказал он и посмотрел на Роуэна. - Надо же, один и тот же цветок и яд, и лекарство. И правда много в природе чудес и загадок.
Они уже дошли до садов Бри и Ханы, и тут Силач Джон остановился. Роуэн громко чихнул. Хотя у него и был не в порядке нос, в холодном вечернем воздухе он чувствовал волшебный аромат горной ягоды.
- Ну я пришел, - сказал Силач Джон, опустив Аннад на землю. - Сегодня моя очередь охранять сады вместе с Бри и Ханой.
Роуэн разочарованно вздохнул. Он-то думал, что Джон заглянет к ним и хоть немножко посидит у огня. Он ведь раньше часто так делал! Что за невезение такое, и как раз сегодня, когда Роуэну это просто необходимо!
Джиллер плотнее закуталась в платок.
- Сторожи как следует, - сказала она. - Что-то я, как и все, боюсь, не разболтал бы Аллун бродникам о горной ягоде. Ему это ничего не стоит. Да и ушли они с Сарой что-то рановато. А вдруг потом вернулись и… Кто их знает?
- Да нет, Аллун ведь не дурак. Они с матерью наверняка промолчат, - твердо возразил ей Силач Джон. - Ну ушли они пораньше, так что с того? Просто хотели показать всем, что, если бродники и прознают про горную ягоду, Аллун с Сарой тут ни при чем.
- Да ведь Аллун-то наполовину бродник! И он думает, что шумиха из-за этой горной ягоды яйца выеденного не стоит, - заспорила Джиллер.
- Мама! - вступил в разговор Роуэн, удивленный ее словами. - Аллун никогда нас не предаст!
Джиллер промолчала.
- Я думал, ты к нему хорошо относишься! - укорил ее Роуэн.
- Да, Роуэн, я хорошо отношусь к Аллуну, - сухо сказала Джиллер. - Но это ведь не значит, что я не вижу его недостатков. Конечно, нарочно он никогда нас не предаст. Но он может не согласиться с тем, что если бродники узнают от него о горной ягоде, то это и есть предательство. - Она закусила губу. - У Аллуна в жилах течет кровь бродников. Он как думает: что растет на земле, то, значит, общее. Ему невдомек, с чего это жители Рина так носятся с этой тайной. Я-то знаю - он сам мне об этом сказал. Мне и Марли.
Роуэн хотел было заговорить, но Силач Джон опередил его.
- Мало ли что сказал Аллун. Мы с ним точно знаем, что бродники уже прослышали о новой ягоде, Джиллер, - ответил он ей. - А если и нет, то все равно скоро узнают.
- Да как? - крикнула она. - Сказала же Ланн Огдену…
- Обидные слова Ланн не остановят бродников, если они надумают прийти к нам ночью, - спокойно сказал Силач Джон. - И тогда уж они наверняка почувствуют запах горной ягоды и увидят ее. Кусты-то везде!
Джиллер вздохнула.
- По-моему, бояться нечего, Джиллер, - продолжал Силач Джон. - В этом году в Рине созреет хороший урожай горных ягод. На все хватит - и продать, и самим поесть. - Он улыбнулся. - Кусты так разрастутся, что ягоды в наших местах будет столько же, сколько когда-то лютиков. Люди начнут ворчать, говорить, что от кустов никакой пользы нет, и вырывать их с корнем.
- Это вряд ли, - рассмеялась Джиллер. - Цветет она уж очень красиво. А пахнет до чего сладко! А вкусная какая! Хочешь - так ешь, хочешь - пирожки с ней пеки, хочешь - сок выжимай.
- Что ж, мою садовую ягоду и в рот больше никто не возьмет? - Силач Джон в притворной печали обхватил руками голову. - Что, и деревья переведутся в долине, как лютики? Придется, значит, мне, как Шебе, ходить за своим урожаем в горы.
- Нет, этого не будет. Вот мне, например, садовые ягоды гораздо больше нравятся, чем горные, - сказал Роуэн.
- И мне! - пропищала Аннад.
По правде говоря, ей очень нравилась горная ягода. Но Силач Джон ей нравился гораздо больше.
Силач Джон потянулся, зевнул и сказал:
- Ну что, спокойной вам ночи и счастливо добраться до дома.
Повернувшись, он зашагал к садовой калитке. Роуэн услышал, как он постучался и крикнул:
- Эй, Хана, Бри! Откройте!
Никто не отвечал.
- Бри, Хана! - громче, но несердито повторил Джон. - Оглохли вы там, что ли, или заснули? Пустите!
Было тихо. Очень тихо и очень темно.
Роуэн дрожал от холода. Издалека, с лугов, где паслись букшахи, слышался их глухой рев. А с холмов неслась веселая музыка.
Послышался шум - это Силач Джон перелез через ограду и спрыгнул на землю с другой стороны.
Роуэн слышал, как он звал их:
- Что это вы, шутить вздумали? Вы где? В постели небось нежитесь, а я тут…
И вдруг он замолчал. Потом Роуэн услышал тяжелый топот ног, и калитка распахнулась настежь. Джон прокричал:
- Роуэн! Джиллер! Сюда, скорее сюда!
9. Беда
Они нагнулись над двумя телами, которые, скорчившись, лежали на земле лицами вниз, неподалеку от того места, где росла горная ягода. Вокруг на траве валялись какие-то колышки.
- Дышат! - вскрикнула Джиллер. - Ой, они совсем не шевелятся, и я было подумала…
- Я тоже, - мрачно сказал Силач Джон. - Но, к счастью, они живы. Только вот что-то никак не проснутся.
Он потряс Бри за плечо. Тот даже не пошевелился.
- Видишь? - сказал Силач Джон.
- Дети! - выдохнула в ответ Джиллер.
Ни слова больше не говоря, она вскочила и побежала к дому, который темнел за фруктовыми деревьями.
Роуэн со страхом ждал, когда она вернется. Он не очень-то дружил с тремя детьми Бри и Ханы - те презирали его за робость и не упускали случая подразнить. Но ему было тяжело думать, что им может грозить беда или что в страхе они жмутся Друг к другу в этом мрачном доме, а их мама и папа беспомощно лежат в саду на траве.
Джиллер быстро вернулась.
- Сопят себе в кроватях, - сказала она. - На вид с ними все в порядке. Я, правда, не стала их будить. Похоже, с ними такая же беда, что и с их родителями.
Она пощупала белевший в сумерках лоб Бри.
- Не горячий. Но обычно люди так не спят, Джон.
Она быстро обернулась, словно боясь, что кто-то может их увидеть.
- Я так и думала, что случится нехорошее, - сказала Джиллер и крепче обняла Аннад. - Как услышала, что дети принесли в деревню весть о бродниках, так сразу и подумала.
Она быстро посмотрела на кусты, рядом с которыми они стояли.
- Непонятно, то ли кто кусты ободрал, то ли из сада что утащили. Ничего не видно, хоть глаз коли.
Силач Джон молча смотрел на нее, потом тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли.
- После разберемся. Сейчас, главное, надо помочь Бри и Хане. Перенесем их в дом, Джиллер. Тяжело, ну да ладно, вдвоем как-нибудь справимся.
- Может, мне за подмогой сбегать? - предложил Роуэн. - Бронден и Марли недалеко отсюда живут.
Силач Джон призадумался.
- Нет, пожалуй, - помолчав, сказал он. - Сейчас, по-моему, лучше никому об этом не говорить, Роуэн. Дурная весть разнесется быстро. Пока не узнаем, в чем тут дело… - Он пристально взглянул в глаза Роуэну и спросил: - Ясно?
Роуэн кивнул. Он не хуже Силача Джона знал, что будет, если деревенские услышат о том, какая напасть одолела Бри и Хану. Найдутся такие, кто, не разобравшись, в чем дело, сразу помчится с факелами в лагерь бродников, чтобы их как следует припугнуть. А это очень опасно. Опасно для всего Рина.
Лучше Силач Джон и Джиллер попробуют разбудить Бри и Хану и от них самих узнать, что же все-таки случилось. Причина может быть самой простой. И бродники-то, наверное, здесь совсем ни при чем.
- Стой здесь, на страже, и смотри хорошенько, мальчишка-зайчишка, - велел Силач Джон. - Сейчас самое главное - никаких чужаков в сад не пускать.
- Я тоже! - подала сонный голос Аннад. - Я тоже хочу охранять!
Силач Джон так широко улыбнулся, что в темноте блеснули его зубы.
- Смотри же, охраняй хорошенько. Я на тебя рассчитываю.
- Как только услышишь что-нибудь подозрительное, сразу зови нас, Роуэн, - предупредила его мама.
Роуэн кивнул. Силач Джон и Джиллер наклонились, подняли грузное тело Бри и понесли его к дому, который стоял на краю сада.
Сгибаясь под своей нелегкой ношей, они исчезли в тени дома. Оставшись вместе с Аннад и спящей Ханой, Роуэн изо всех сил вглядывался в ночную тьму. Лучи лунного света тянулись далеко по саду.
Было очень тихо. Так тихо, что даже глубокое дыхание Ханы казалось сейчас очень громким. Ни звука не было слышно с той стороны, где паслись букшахи. Все умолкло и на холмах. Но тишина была какая-то неспокойная. Такая тишина - тяжелая и таинственная - бывает, когда чего-нибудь ждешь.
В засаде прячется тайный враг,
Засел он во тьме - берегись, дурак!
Роуэн почувствовал, как ему на плечо упала голова сестренки. Ее глаза совсем закрылись.
- Аннад, - тихонько позвал он, - может, пойдешь домой и ляжешь спать?
Она захлопала сонными веками:
- Я не сплю. Я вас охраняю.
- Ну охраняй, охраняй, - согласился брат.
Сестренка довольно кивнула и снова закрыла глаза.
Роуэн обнял ее, чтобы ей не было холодно. Сам он не спал и вглядывался в темноту сада, в самые мрачные его уголки: а вдруг там шевелится кто-нибудь подозрительный… Он прислушивался, ловя в тишине малейший звук. Он ждал какого-нибудь знака, что кто-то или что-то бродит рядом и так же, как и он, прислушивается и приглядывается ко всему.
Но нет… Только монотонный надоедливый напев все крутился у него в голове. И Шеба, все время Шеба, с лицом, перекошенным от ужаса.
Роуэн услышал, как мама и Силач Джон вышли из дома и зашагали по саду. Теперь им нужно было отнести Хану.
Он быстро взглянул на крепко спящую Аннад. Точно, она не проснется. Значит, время настало.
- Мама! Джон! - позвал он негромко. - Мне надо кое-что вам рассказать. Да, прямо сейчас!