Мать и дочь расхохотались так, что, казалось, вагон развалится на части.
- Ты сама до этого дошла или вычитала где-нибудь? - спросила старуха, приходя в себя и утирая слезы, выступившие от смеха.
- Точно не помню, - ответила девочка. - Может, и прочла где-нибудь. Но, - несколько высокомерно добавила она, - это и мое личное мнение!
Обе женщины опять расхохотались.
- Ты нас уморишь! - сказала Любовь Александровна. - Такую законченную феминистку я не встречала.
- Я не феминистка, - гордо ответила Груня. - Я самостоятельная!
- Хорошо, самостоятельная, иди, пока мы не задохнулись от смеха, - совсем развеселившаяся старуха дружелюбно махнула девочке рукой, отсылая ее.
Груня вышла из купе, и в коридоре ее догнала Любовь Александровна.
- Если сможешь, передай Андрею, что, если он отправит брата на концерт Анджеловой, а сам не пойдет, то мы сможем тихо повидаться. Я бы и в его купе могла заглянуть, пусть только передаст через тебя, как у него дела.
- Хорошо, - сказала Груня. - Я все сделаю!
Вернувшись в купе, она огорошила друзей очередным поворотом - будто мало неожиданностей и встрясок было у них сегодня.
- Внимание! Все другие дела побоку! На нас возложено важнейшее задание - мы должны организовать встречу влюбленных!
Глава IX
ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО?
- Значит, первое, - теперь Груня взяла командование на себя, а остальные сидели вокруг и внимательно слушали. - Надо оповестить Андрея, что букет доставлен. Во-вторых, надо придумать для него причину, по которой он не пойдет на концерт. Ведь самостоятельно он может не сочинить ничего вразумительного и только лишний раз поссорится с братом. Далее, мы встречаемся с ним и эту причину ему втолковываем.
- Погодите, - сказал Витька. - Андрей - это тот, у кого нос разбит, или тот, у кого фингал под глазом?
- Тот, у кого фингал под глазом, - сообщил Мишка.
- Так в чем же дело? - спросил Витька. - Он не пойдет на концерт, потому что стесняется фингала, вот и все!
- Ты гений, Витенька! - Груня захлопала в ладоши. - Теперь надо придумать, как поговорить с Андреем, чтобы все это ему объяснить.
- Боюсь, тут без помощи Сашка не обойдешься, - пробормотал Мишка. - Эх, как бы ему дать знать, что он должен потолковать с Андреем отдельно!
- Нет, - твердо сказал Витька. - Привлекать Сашка мы не имеем права. Приказ Крокодила Гены.
Мишку так и подмывало поведать, что в этом приказе произошли изменения, но он сдержался и опять промолчал.
- Хорошо, предоставьте это мне, - сказал он. - Я ведь уже общался с Андреем, значит, он не удивится, увидев, что я подаю ему знаки - мол, хочу поговорить. А вот если у меня не получится, тогда и будем думать, что делать. Но, честное слово, я - самый надежный вариант.
- Пожалуй, да, - согласилась Груня. - Далее, когда вы уходите на концерт, я отправляюсь рисовать в последнее купе и сообщаю Любови Александровне, можно ей отправляться на встречу с Андреем или нет. Но я должна сообщить, что все в порядке. Это - дело нашей чести!
- Сообщишь, - убежденно сказал Мишка. - Ну, что, я опять пошел - вылавливать Андрея. Ведь времени на самом-то деле остается не очень много.
- Давай, ни пуха ни пера! - пожелали ему друзья.
- Будем надеяться, у него все получится, - сказала Груня, когда Мишка вышел. - А если не получится…
- То я бы предложила обратиться за помощью к Игорю и Алексею, - подала голос Поля. - Они очень здорово умеют найти подход к любым людям, и вообще они настолько хорошие друзья, что им не страшно довериться…
А у Мишки все сложилось даже лучше, чем он ожидал. Андрей стоял в коридоре и, опершись на поручень, глазел на зимнюю ночь. На его лице явственно читались мучительная тревога и нетерпение. У него хватило смекалки встать перед самой дверью второго купе, между первым и третьим, так что его не было видно ни из первого, ни из третьего - а второе принадлежало Сашку, который сейчас сидел с его братом. Впрочем, дверь третьего купе и так была плотно закрыта и из-за нее доносились мощный храп начальника-"индюка" и тоненький посвист его секретаря.
- Ну, что? - тихо спросил он Мишку, когда мальчик облокотился на поручень рядом с ним и тоже уставился в окно.
- Все замечательно! - шепотом сообщил Мишка. - От букета - полный восторг. Пусть ваш брат идет на концерт, а вы не пойдете, сославшись на то, что вам неудобно появляться на концерте с фингалом. Когда вагон практически опустеет, она с вами встретится.
- А с Любой-то мне будет удобно встречаться, с фингалом? - нервно спросил Андрей, ощупывая свой глаз.
- По-моему, вполне, - твердо сказал Мишка. - Ведь, в конце концов, вы получили фингал из-за нее.
- В общем, да, - подумав, согласился Андрей. - Ведь этот несчастный призовой доллар был только последней каплей… - И, еще помолчав, тихо добавил: - Брат боится, что у нас сыгранность пропадет, если я, женившись, начну основное время уделять семье, а не тренировкам. Но он не прав. Меня это только подхлестнет.
Этот парень не понравился Мишке при первом появлении, тогда он показался просто надутым и мрачным "лбом". Но после этих слов Мишка проникся к нему симпатией. Одно то, что он вел себя как большой ребенок - точнее, как впервые влюбленный мальчишка, - показывало, насколько он по складу характера добродушен. А уж подраться из-за девчонки и Мишка бы мог - если б, конечно, втрескался, чего с ним пока не случалось.
- Ладно, - сказал наконец Андрей. - Попробую остаться. Наверно, Серега будет только доволен, что он один букет вручать будет, а не мы вместе. Примет это как признание моей неправоты. Но мне-то на это наплевать по большому счету, да?
- Совершенно наплевать! - подтвердил Мишка, сказав то, что желал услышать Андрей.
- Ну и славно! - Андрей кивнул своим мыслям и вернулся в купе. Мишка, продвинувшись по коридору, увидел, как он присоединяется к своему брату и Сашку, который так до сих пор и сидел со спортсменами. Мишка стал раздумывать, как привлечь внимание Сашка и под каким предлогом поговорить с ним наедине, и тут его окликнул проводник, вышедший к титану:
- Чего маячишь? Чаю, что ли, хочешь?
- Да нет, - ответил Мишка. - Так, в окно смотрю.
Из четвертого купе - купе Самсонова - донесся взрыв смеха. Насколько Мишка мог разобрать, смеялись двое. По тембру голосов он определил, что человек, находящийся сейчас с Самсоновым, - это Игорь. Выходит, он добрался-таки до Самсонова со своей "учетной" бутылкой коньяка, пока ребята совещались в "мальчишечьем" купе. А Алексей, наверно, довольный, что опять может спокойно изучать книгу шахматных дебютов или посапывать, опустив раскрытую книгу себе на грудь.
- Гуляют, похоже, - кивнул проводник на закрытую дверь четвертого купе. - Ну, это понятно. Знаменитый артист - он и в Африке артист. Так?
- Так, - согласился Мишка.
- А эти, я гляжу, тебя за цветами гоняли, - продолжал словоохотливый проводник. - И один из них даже догнал тебя, дополнительные наставления давал. Важные небось?
- Ну, для него важные, - сказал Мишка. - Просил кое-что передать…
- И сейчас ждал тебя, узнать, передал ты или нет?
- Угу, - мальчик кивнул. До чего эти проводники любят интересоваться жизнью пассажиров! Впрочем, их тоже понять можно… - Я ж все передал, все нормально, так что он успокоился…
- И что такое ты должен был передать? - спросил проводник.
- Это тайна, - ответил Мишка. - Причем не моя.
Ему было приятно показать проводнику, что на него, Мишку, полагаются и доверяют важные тайны, так что он не какой-нибудь там.
- Ну, раз не твоя, тогда молчу, - сразу отозвался проводник. - Извини, если что не то спросил. Сам понимаешь, когда вот так путешествуешь изо дня в день, то жизнь пассажиров всегда интересна… А сейчас чего тут торчишь? Награды за тайное поручение ждешь?
- Нет, тут другое, - Мишке пришло в голову, как он может использовать проводника. - Дело в том, что вон тому "братку" который со спортсменами так и сидит, очень понравилось, как моя подруга портрет Самсонова нарисовала, и он хотел ей такой же заказать. Сказал, что заплатит, как надо. А Груня, она в деньгах вообще ничего не смыслит, вот и отправила меня для переговоров, чтобы я о цене условился. А я стою и думаю: удобно будет сейчас вызвать этого… не знаю, как его зовут… для разговора наедине? И сколько просить? Пятьдесят долларов? Или это жирно будет?
- Да проси сто, не ошибешься! - рассмеялся проводник. - С такими ребятами чем больше запросишь, тем лучше. А насчет того, удобно или неудобно - я сам могу его вызвать, по такому-то поводу. По-моему, он от этих спортсменов уже дошел - и сам не рад, что ввязался их ссору улаживать!
- Ой, буду вам очень благодарен! - сказал Мишка.
- Тогда подожди секунду, - проводник подмигнул мальчику и зашел в первое купе.
Буквально через несколько секунд оттуда выскочил Сашок.
- Эй, типа! Кто там о портрете? Ты, что ли? - Он крепко взял Мишку под локоть и потащил к двери своего купе. - Пойдем потолкуем. Не боись, не обижу! - Он открыл дверь и впихнул мальчика внутрь. - Ну? - сразу спросил он, едва затворив дверь, без лишних слов и не расточая похвал Мишкиной сообразительности. - С кем говорил?
- С самим Крокодилом, - ответил Мишка. - Он во всем разберется. И у нас есть, что вам рассказать. Тут с гитарой странная история, и еще кое с чем…
- Погоди, - Сашок подошел к двери, повернул замок, потом вытащил сигареты. - Вот так спокойнее, - он щелкнул зажигалкой. - Хоть в купе курить и нельзя, но я ведь могу плевать на правила, в моей-то роли? Тем более что один еду… Даже странно будет, если такой крутой "браток" ни разу не плюнет ни на какие правила, а меня они все уже достали… Так что там с гитарой и с чем-то еще?
Мишка рассказал ему о трагедии Петра Васильевича, и Сашок только охнул.
- Честное слово, - сказал он, опускаясь на койку, - посмеялся бы от души, кабы силы оставались… Но валяй, докладывай дальше.
- Тут непонятно, то ли верить, то ли нет, - осторожно сказал Мишка. - Если верить, то струны на гитару натягивали в туалете, во время остановки. А если не верить - то мы уже сами разобрались, кто мог умыкнуть гитару и почему.
- Так кто и почему? - спросил Сашок, стряхивая пепел в пустой стакан.
Мишка рассказал ему о пассажирках последнего купе и обо всем, что с ними связано. То есть, не совсем обо всем - об особых отношениях Андрея Нахлестова и Любови Александровны он предпочел умолчать. Но, оказывается, Сашок и так об этом знал.
- Красивая деваха, из-за которой Андрей уговорил брата ехать поездом… - задумчиво пробормотал он. - Наслышался уже… Интересно, что она за фрукт?
- Вы думаете, с ней что-то не то? - спросил Мишка.
- Сложно сказать, - Сашок покачал головой. - Гитару она настроить могла, это факт. Маршрут у нее длинный… Вирусолог… То есть, в химии соображает, а значит, вполне может справиться с лабораторией по производству героина…
- По-вашему, она и есть курьер наркомафии? - живо спросил Мишка.
- Нет, - Сашок опять покачал головой. - Курьером наркомафии она быть никак не может.
- Почему? - удивился мальчик.
- Потому что курьер наркомафии - это я! - Сашок с досадой погасил недокуренную сигарету о внутреннюю сторону стенки стакана. - Взяли мы курьера, понимаешь? И решили, что вместо него я поеду, по его билету - потому что никто из встречающих этого курьера в лицо не знает, знают только номера вагона и купе, в которых он должен ехать. А в поезде со мной должен законтачить особый связной и сказать, что дальше делать с товаром. Но этот связной до сих пор на связь не выходил, непонятно почему, хотя я уж тут изгаляюсь из последних сил и изображаю шута горохового, чтобы перезнакомиться со всеми, с кем возможно, и чтобы со мной без подозрений можно было наладить контакт!
- Ради этого вы и концерт организовали? - спросил Мишка.
- Ну да, - кивнул раздраженный Сашок. - Пришлось пожертвовать казенными деньгами, которых на самом деле совсем немного. Но суета вокруг концерта - это идеальная возможность для связного, чтобы обратиться ко мне! Можно считать, эту певицу нам сам бог послал… вот только бы сработало!.. Ладно! - Он достал следующую сигарету. - Раз Крокодил в курсе - он что-нибудь придумает. Спасибо тебе. Я, может, еще раз твоей помощью воспользуюсь - мне засвечиваться никак нельзя. Если за мной следят, то, увидев, как я выскакиваю позвонить по междугороднему… - Сашок махнул рукой. - Сам понимаешь. Должны мы подманить этого связного, должны! Есть еще какие-нибудь новости?
- Да я уж не знаю, что новостями считать! - сказал Мишка. - В этом вагоне такой бедлам творится, что за голову схватишься! Каждые пять минут какие-нибудь новости, - он хихикнул. - Игорь с Самсоновым уже хохочут, коньяк распивая. Того и гляди сами запоют!
- Ну, это нормально… - пробормотал Сашок, думая о своем. - Ладно, будем считать разговор законченным. Готовь-сь!.. - он подмигнул Мишке, прежде чем распахнуть дверь. - Заметано, парень! - прорычал он так, чтоб было слышно и в коридоре. - Двести баксов, так и передай! А если очень понравится портрет - еще накину! А теперь - гуляй, уставший я, типа, блин!.. Если что новое, пусть Груняша передает, якобы портрет пришла рисовать, - успел шепнуть он мальчику, выпихивая его в коридор.
Мишка огляделся в коридоре, увидел, что на него глазеет тот проводник, который вызывал Сашка, показал проводнику, ухмыляясь, большой палец и устремился в свое купе.
Пока его не было, друзья взялись за газету кроссвордов, которую купили на вокзале, и даже решили полтора, но, в целом, кроссворды не вызывали особого энтузиазма - на фоне всех событий.
- Порядок! - сообщил он друзьям. - Андрей будет на месте!.. И нам больше не надо искать курьера наркомафии!
- Почему? - спросили все в один голос.
- Потому что я знаю, кто это!
- И кто? - опять в один голос.
Мишка выждал чуть-чуть и сообщил, после эффектной паузы:
- Сам Сашок!.. И вот что, - продолжил Мишка, увидев, что его друзья онемели. - Для обмена новостями теперь Грунька пусть к Сашку ходит. Мы с ним договорились, что он двести баксов за портрет платит… понарошку, конечно, - добавил Мишка. - Да, а Самсонов с нашим Игорем коньяк распивают!
- Погоди, - сказал Витька. - Расскажи все толково и по порядку.
Мишка рассказал настолько толково, насколько мог, в том числе и о том, о чем прежде умалчивал, - о записке Сашка и о своем телефонном звонке.
- Вот такие дела! - заключил он.
Витька покачал головой.
- Не нравится мне все это… Ой, как не нравится.
- Почему? - сразу спросила Груня.
- Если бы я мог объяснить, почему!.. - вздохнул Витька. - Я бы не дергался так. Я чувствую за всем этим какой-то подвох - но в чем он, не пойму!
- Да ну, брось, ты преувеличиваешь, - сказал Мишка.
- Надеюсь, что так, - сказал Витька. - Но, в любом случае, нам следует держать ухо востро. И хорошо, Грунь, что ты во время концерта остаешься в вагоне. Хоть какой-то глаз будет.
- Я тоже могу остаться, - предложил Мишка. Идти на концерт ему совсем не хотелось, но ложиться спать в "нормальное" время хотелось еще меньше - а ведь пришлось бы ложиться, если бы он не пошел.
Тут раздался стук в дверь.
- Войдите! - отозвались ребята.
Заглянул Алексей - малость заспанный и еще больше, чем обычно, взъерошенный, если только такое было возможно.
- Так и не отдыхали? - спросил он. - А ведь скоро концерт. Я пришел вам сказать, чтобы вы потихоньку готовились.
- Как готовиться? - спросила Поля.
- Ну, как? - Алексей фыркнул. - Бальные платья, золотые башмачки. Как еще на концерты ходят? - Он поглядел на часы. - Через полчаса пойдем в вагон-ресторан, чтобы встретить исполнителей дружной овацией.
- Я не пойду, - сообщила Груня.
- Почему? - Нельзя сказать, чтобы Алексей особенно удивился. Он достаточно философски относился к детским "закидонам", считая, что ребятам и положено чудить. Но все-таки посчитал нужным выяснить.
- Я буду рисовать портрет… очень интересный портрет. Я вам потом расскажу! - ответила Груня. - И, кстати, обращайтесь с Полей так, как будто это она нарисовала портрет Самсонова. Ведь никто пока не заметил, что мы близняшки!
Алексей нахмурился.
- Какой-то фокус готовите, да? Ладно, подыграю. Только смотрите не дошутитесь.
- Да что вы, как будто вы нас не знаете! - откликнулся Мишка.
- В том-то и дело, что знаю, - хмыкнул Алексей. - Кстати, где мой напарник?
- Я слышал, как они с Самсоновым ржали в купе… то есть в купе Самсонова, - не очень почтительно сообщил Мишка.
- Гм… они, надеюсь, до концерта-то доползут, после этого сеанса коньякотерапии? - мрачно осведомился Алексей. - Ладно, пойду их извлекать и встряхивать. А вы готовьтесь, кто идет.
И он удалился.
- Вперед! - подскочила Груня. - Поля, пошли в наше купе, не будем мешать мальчишкам. Да и, наверно, ты захочешь переодеться?
- Обязательно, - сказала Поля. В отличие от сестры, которая куда угодно могла пойти "в джинсах и в патлах", как это называла их мама, Поля предпочитала появляться на людях в красивом платье и с аккуратно уложенными волосами.
А у Груни были свои заботы - выбрать нужные карандаши и фломастеры, решить, будет ли рисунок черно-белым или цветным, а если цветным, то подобрать подходящие кисточки, которые будут давать или широкие, чуть просвечивающие, полосы, или жесткие, насыщенные пятна и узкие линии - в зависимости от того, что лучше - мягкость или жесткость - подчеркнет характер изображаемого человека. К "орудиям" своего труда Груня относилась намного трепетней, чем к вопросу о красивых платьях и прическах.
Только одно ее смущало. Она вспоминала очень удачный блик света, который положила на лице Самсонова, и не могла вспомнить, как же она добилась этого эффекта, как вообще ей пришло на ум подчеркнуть объемы именно таким образом. К портрету старухи такой блик тоже очень бы подошел - да и к портрету Любови Александровны, вероятно, тоже. Но что же там было, с этим бликом, который привиделся ей так внезапно - и так к месту?
Вот что сейчас волновало ее больше всего…