- Ну, если тебе так нужно, могу оставить зонт у себя.
- Пани далее не знает, как мне это нужно.
- Хорошо, но что мне с ним делать?
- Поставьте его за диван, и пусть он там стоит.
- Пусть будет так, - произнесла учительница с жалостливым вздохом и упрямо повторила: - Но все-таки это не мой зонт.
Кубусь облегченно вздохнул.
- Пожалуйста, не волнуйтесь, - улыбаясь, проговорил он. - Я обязательно постараюсь найти и тот самый, настоящий.
Учительница потрясла в воздухе стиснутым кулич ком.
- Ох, встретить бы как-нибудь этого франтоватого воришку. Я бы оборвала ему его черные усики!
Детектив загадочно усмехнулся. Он-то ведь знал, как близко отсюда находится этот воришка, и с удовольствием посмотрел бы, как пани Бауманова обрывает его отвратительные усики. Но что поделаешь! Пани Бауманова не догадывается даже, какой это опасный субъект…
- Спасибо вам, - сказал Кубусь, прощаясь, и вежливо шаркнул ногой.
- Это тебе спасибо, милый мальчик, что помнишь обо мне. Извини, я перенервничала. Сама не понимаю, почему я так разволновалась, ведь это такая мелочь…
Глава XX
ПРОВАЛИТЬСЯ МНЕ НА ЭТОМ МЕСТЕ!
По завершении визита к пани Баумановой Кубусь испытывал огромное желание дать стрекача куда глаза глядят. Пусть понервничает этот отвратительный гангстер! Пусть себе думает что хочет! И так его скоро схватит полиция: пани Бауманова не забыла, наверно, сообщить заодно о своих подозрениях, что это именно он украл ее зонт. Вскоре, однако, возобладал трезвый ум детектива, признавший, что это было бы небезопасно. Никогда не знаешь, что может выкинуть такой субъект. А вдруг он захочет привести в исполнение свою страшную угрозу! Для такого типа убрать какого-то детектива - все равно что выпить чашечку шоколада.
Змея подколодная! Приглашает на чашечку шоколада, шутит, притворяется добрым дядюшкой, а потом выступает с угрозами. Подожди, змея, Кубусь Детектив сумеет наступить тебе на хвост. Еще попомнишь его! Пусть ты и очень хитрый, да Кубусь постарается перехитрить тебя. Посмотрим, что у тебя получится!
"Посмотрим, что у тебя получится", - мысленно повторил Кубусь, подходя к переулку, где его ждал водитель шикарного лимузина. Настроение у Кубуся заметно улучшилось. Для придания себе уверенности он стал насвистывать мелодию своей любимой песенки "Чао, чао, бамбино!" и перевел взгляд на небо.
Высоко над крышами висели небольшие клочковатые, как вата, облака, а над ними прочертил небо серебристый след истребителя. Самолет давно пропал из виду, и лишь отдаленный рокот свидетельствовал, что он все еще продолжает рассекать кристально чистый, прозрачный воздух.
- Видишь, все плошло гладко, - приветствовал Кубуся Усик. Удобно развалившись на переднем сиденье, он курил дорогую душистую сигарету.
- Прошло как по маслу, - развязно улыбаясь, согласился Кубусь.
- Надеюсь, пани Бауманова осталась довольна?
- Была в восторге, - продолжал насмешничать Кубусь.
- Не сплосила, где ты его нашел?
- Спросила, конечно. Я наврал ей, как мне велел пан.
- Очаловательно. Интелесно, что она сказала?
- Разное говорила. - Кубусь хитро прищурился.
- Плошу тебя, ласскажи! - настаивал франт.
- Говорила, что вчера вечером был у нее какой-то человек и стащил этот зонт. Что это подозрительный тип и что она… ну, если его встретит, то оборвет ему усики…
- Это действительно забавно. - Незнакомец кисло улыбнулся.
- И что этот тип ее обманул, - продолжал издеваться мальчик.
- Полазительно, - хорохорился незнакомец, скривившись, будто проглотил лимон.
- И что такого типа должна арестовать полиция, - с воодушевлением закончил Кубусь.
- О! - поразился его собеседник. - Она говолила что-то о полиции?
- Ничего, кроме этого, не сказала… И могу пана заверить, была в восторге от того, что зонт нашелся.
Помрачневший незнакомец задумался. Пальцы его нервно постукивали по баранке руля. Наконец он спросил:
- Как ты думаешь, она заявила в полицию?
- Да зачем? - поспешно возразил Кубусь. - Она сказала даже, что не стоит волноваться из-за такой ерунды.
- Лазумеется, это елунда… - Лицо Усика прояснилось. - А она повелила, что ты нашел этот зонт?
- Конечно! И даже очень меня благодарила. Незнакомец облегченно вздохнул.
- Должен плизнать, что ты идеально сплавился с этим делом и очень мне плавишься, - произнес он с довольной улыбкой. - Думаю даже, что ты можешь мне плигодиться. А если будешь достаточно ластолопным мальчуганом, то я еще не лаз плокачу тебя на автомобиле. - Он пытливо взглянул на Кубуся. - Где ты живешь?
"Что ему от меня нужно?" - спрашивал себя Кубусь и медлил с ответом, взвешивая, не опасно ли сообщать свой адрес такому типу. Незнакомец уловил его сомнения.
- Надеюсь, тепель ты не боишься меня?
- Никогда не боялся. Я живу недалеко отсюда в новых домах.
- А как тебя найти, если вдлуг я пледложу тебе плокатиться на автомобиле?
- Будет лучше всего, если пан позвонит мне.
- О, конечно, - подхватил незнакомец, - ты очень лассудительный мальчик. - Вынув блокнот, он записал номер телефона. - Когда будет влемя, я тебе позвоню, - приветливо сказал франт и предостерегающим жестом поднес палец к губам. - Только помни, никому ни слова о том, что сегодня плоизошло.
Вскинув на прощание руку, незнакомец включил зажигание. Через мгновение серый "Крайслер" выкатился из переулка и помчался по улице.
Кубусь долго еще стоял, всматриваясь в поднятое автомобилем облако пыли, оседающей на придорожный кустарник.
"Что ему от меня нужно? - по-прежнему спрашивал он себя. - Для чего ему понадобилось вернуть пани Баумановой чужой зонт? Где он спрятал ее настоящий зонт?"
Вопросы возникали один за другим, но ответов на них не было. Кубусь в сердцах щелкнул пальцами, прошептав:
- Подумаешь, хитрец! Да я и так обо всем узнаю! Провалиться мне на этом месте, если не раскрою эту тайну!
Глава XXI
ПЕС, КОТОРЫЙ ЗНАЕТ ТАБЛИЦУ УМНОЖЕНИЯ
Кубусь и Гипця, укрывшись за телефонной будкой, с напряженным вниманием следили за Толусем Поэтом, чья нескладная фигура в этот момент исчезала в сверкающих никелем вращающихся дверях "Гранд-отеля". Длинный и тощий, как жердь, Толусь вышагивал степенно и важно. Во всем его облике чувствовалось что-то необычайно торжественное. По случаю визита в отель международного класса он надел свой праздничный темно-синий костюм. Правда, пиджачные рукава едва прикрывали локти, а манжеты брюк доставали всего лишь до середины икр. Тем не менее Толусь носил костюм с шиком и небрежной элегантностью.
У ног Толуся семенил трусцой французский бульдог Кайтек, великолепный представитель собачьего племени, населяющего чердак.
В холле Толусь подошел к портье с видом светского человека.
- Прошу прощения, не скажете ли, пан из двести тринадцатого номера у себя?
- У себя, - ответил портье, взглянув на доску с ключами. Но тут его взгляд остановился на слюнявой морде Кайтуся, и он сухо добавил: - Простите, но входить в отель с собаками не разрешается.
На лице Толуся появилась доверительная улыбка.
- Пан не знает, какую собаку он имеет удовольствие видеть.
- Все равно какую. Таков установленный порядок.
- Дорогой пан, - возразил Толусь Поэт. - Это замечательный французский бульдог, удостоенный золотой медали на между народ ной выставке в Брюсселе. Уважаемый персонал вашего отеля должен гордиться тем, что такой заслуженный пес переступил этот порог.
- Воистину замечательный пес, - признал, смягчившись, портье, - : но, простите, мы ни для кого не делаем исключений из установленных правил.
Толусь негодующе фыркнул.
- Пан даже не представляет, какой это необыкновенный пес. Он знает таблицу умножения.
- Это невозможно! - На изумленном лице портье читалось явное восхищение.
- Возможно! - возразил Толусь. - Дайте ему десять бараньих косточек… сами в этом убедитесь…
- Почему именно бараньих? - удивился портье.
- Потому что он обожает баранину.
- К сожалению, у нас, нет бараньих косточек, - развел руками портье.
Толусь Поэт холодно кивнул с видом светского завсегдатая и направился к лестнице, потянув за собой Кайтека. Первое препятствие осталось позади. Теперь все зависело от удачи и точной организации намеченного предприятия.
На третьем этаже они задержались. Погладив четвероногого друга, Толусь Поэт ласково шепнул ему:
- Кайтусь, не подведи, иначе мы пропали. Радостно заскулив, пес задергал обрубком хвоста,
словно понял слова хозяина.
Важно и с достоинством проследовали они длинным коридором, остановившись у двери с номером 213. Толусь Поэт постучал. Из-за двери послышались чьи-то быстрые шаги, и она отворилась. На пороге номера стоял тип с усиками, который при виде Толуся и бульдога удивленно разинул рот.
- Пан по какому делу? - поинтересовался он. Толусь галантно поклонился.
- Очень рад познакомиться с уважаемым паном, - уклончиво отреагировал он и протиснулся с бульдогом в номер мимо не успевшего воспрепятствовать этому хозяина. Оказавшись за порогом, Толусь пояснил онемевшему от поразительной бесцеремонности владельцу номера: - Доставил песика, которого пан хотел купить.
Франт вытаращил на него свои черные глаза.
- Я?.. - пробормотал он. - Я хотел купить собаку?! Это какое-то нелепое недолазумение!
- Если пан и не хотел его купить, - подумав, произнес Толусь, - то я уверен, что очень скоро пан захочет это сделать.
- Да откуда пан вообще тут взялся? - возмущенно запротестовал хозяин номера. - Кто сюда наплавил пана? Я не намелен покупать собаку!..
- Минутку! - прервал его Толусь Поэт. - Пан даже не рассмотрел ее как следует, а уже отказывается. Пан даже не представляет себе, какой это умный пес.
Хозяин в отчаянии всплеснул руками:
- Повтоляю, это какое-то недолазумение…
- Минуточку! - перебил его Толусь и невыразимо печальным тоном обратился к собаке: - Видишь, Кайтек, нас снова надули.
Бульдог, будто цирковой пес, встал на задние ноги.
При виде этой сценки хозяин номера, отирая платком вспотевшее лицо, жалобно простонал:
- Это плевосходит уже всякое вооблажение! Кто обманул пана?
- Мне сказали, что пан хочет купить собаку.
- Я? Купить? Кто это пану сказал? Толусь кивнул бульдогу:
- Кто нам это сказал, Кайтек? Бульдог залился лаем.
- Слышите? - вопросил знаток собак и любитель поэзии.
Издав еще один жалобный стон, хозяин номера бессильно опустился в кресло.
- Не надо делать из меня идиота, пан. Забивай своего пса, и убилайтесь оба ко всем челтям!
Толусь безуспешно пытался придумать в ответ что-нибудь умное, но тут из затруднения его вывел телефонный звонок. Хозяин поднял трубку, в которой, к его удивлению, защебетал девчоночий голосок:
- У меня для пана очень важная информация относительно черного зонта…
Оторопевший от неожиданности хозяин, опомнившись, закричал в трубку:
- Кто говолит?
Гипця, находившаяся вместе с Кубусем в телефонной будке напротив "Гранд-отеля", с трудом сдерживала смех и старалась говорить серьезно, тщательно подбирая слова.
- Это я, Гипця. Пан, может быть, помнит, как остановил меня на улице, а потом мы встретились в "Августинке"?
- А-а… помню, помню… А откуда у тебя мой телефон, моя дологая?
- Узнала от пани Баумановой.
- Этого не может быть… Гипця хихикнула.
- Значит, пан не желает узнать что-то интересное?
- Желает, - вскричал Усик. - Подожди!
- В таком случае пан хочет узнать…
- Где ты находишься?
- Внизу, в холле.
- Сейчас спущусь.
Хозяин номера бросил трубку и, даже не взглянув на Толуся, кинулся к выходу. Лишь у самой двери он остановился, устремив обеспокоенный взгляд на своих непрошеных гостей и словно раздумывая, что с ними делать. Потом резко взмахнул рукой.
- Масса хлопот, - пояснил он. - Подождите немного, я сколо велнусь.
- Не стесняйтесь, - успокоил его Толусь Поэт с лицемерной улыбкой, но, едва хозяин скрылся за дверью, добавил шепотом: - Я только и ждал этого. План сработал. А теперь - за дело!
Молниеносно метнувшись к шкафу и приступив к тщательному его осмотру, он нашел в нем несколько новеньких костюмов, непромокаемый плащ, какие-то свитеры, рубашки, нижнее белье. Однако зонта в шкафу не было, как не было его нигде - ни в чемоданчике, стоявшем с откинутой крышкой под окном, ни за портьерами, ни за шкафом…
Тем временем водитель "Крайслера" вихрем ворвался в холл и в углу за газетным киоском увидел маленькую девочку.
- Так в чем дело? - спросил он у нее.
Сузив смеющиеся глаза и шаловливо наклонив голову, Гипця почти спокойно проговорила:
- Только не волнуйтесь, пожалуйста!
- Я не намелен волноваться, но удивлен, откуда пани Бауманова знает мой адлес, и вообще… - Усик завершил тираду нетерпеливым жестом.
- Мне тоже неизвестно, откуда она знает.
- Очень холошо с твоей столоны, что не забыла обо мне, - уже спокойнее проговорил Усик. - Плости, я немного нелвничаю, но ко мне плишел какой-то чудак и увеляет, что я должен купить у него собаку. Идиот. - Вынув платок, он быстрыми движениями отер пот с лица. - Так какая там для меня важная инфолмация?
Гипця приглушила голос:
- Я была сегодня у пани Баумановой… и угадайте, что я там видела?
- Говоли же сколей, моя дологая, - торопил ее Усик, не скрывая раздражения.
Гипця поморгала длинными ресницами и громко сглотнула.
- Я видела черный зонте серебряной…
- Это елунда, - со злостью оборвал он ее.
- Я думала, пан обрадуется.
- Лазумеется, лазумеется. Очень плиятная инфолмация. Селдечно тебе благодален.
- Мне очень жаль, что не смогла обрадовать пана.
- Это и вплавду елунда, - продолжал франт уже более радушным тоном. ~- Зонт меня больше не интелесует. А ты, моя дологая, возвлащайся домой. До свидания. - Он заставил себя улыбнуться ей, потом резко повернулся и бросился к лифту. Ему вспомнилось, что в номере оставался чудаковатый посетитель.
Глава XXII
ВНИМАНИЕ, ПОЛИЦИЯ!
Толусь Поэт обшарил в номере все углы, но нигде не нашел ни малейших следов зонта. Он почти готов был отказаться от поисков, как вдруг подумал, что зонт легко спрятать в кровати. И Толусь методично принялся за работу. Сначала он ощупал постель сверху, затем заглянул под подушку и одеяло, наконец приподнял матрас…
Но тут дверь распахнулась, и на пороге комнаты появился хозяин номера. При виде копающегося в его кровати Толуся он гневно закричал:
- Что пан себе вооблазает?! Что пан здесь ищет? Это безоблазие! Сейчас вызову полицию!
Толусь самым спокойным образом опустил матрас на место и разгладил одеяло и покрывало ладонью.
- Прошу прощения, - громогласно объяснил он, - мне показалось, там что-то шевелится.
Хозяин номера в растерянности вытаращил глаза.
- Плошу делжать эти шуточки пли себе! Никого здесь не было, и никто не мог шевелиться!
- Вот именно, - невозмутимо подхватил Толусь Поэт своим громовым голосом. - Я был очень удивлен тем, что в кровати что-то зашевелилось.
- Пан либо сам идиот, - взорвался Усик, - либо пытается сделать идиота из меня. Если пан немедленно не убелется из номела, я позвоню в полицию…
В этот самый момент, к громадному удивлению препирающихся сторон, на пороге комнаты возник полицейский мундир. Никакое волшебство не могло бы сравниться с эффектом внезапного появления стража общественного порядка. Спорящие умолкли и, застыв на месте, с глуповатыми улыбками уставились друг на друга, словно спрашивая: что это - дух или призрак? А молодой сержант полиции, стоя на пороге комнаты, не менее удивленно поглядывал то на двух мужчин, то на великолепного бульдога. Кайтусю эта ситуация явно не понравилась, и он, заворчав, оскалил зубы, выразив тем самым свое недовольство.
Вежливо козырнув, полицейский обратился к присутствующим:
- Простите, здесь проживает пан Генри Повальский?
- Это я, - негромко проронил хозяин номера. Толусь Поэт незаметно отступил в сторону, потянув
за собой упирающегося Кайтуся.
- Если сейчас же не успокоишься, я шею тебе сверну, - шепнул он ворчавшему песику. У Толуся не было ни малейшего желания мозолить глаза представителю власти, особенно в сопровождении собаки, которую только три дня тому назад отцепил от поводка какой-то зазевавшейся элегантной пани.
Полицейский вошел в комнату.
- Мне поручено выяснить одно дело, - адресовался он к пану Генри Повальскому. - В полицию обратилась пани Камилла Бауманова, утверждавшая, что пан был у нее вчера вечером и… мягко говоря… забрал у нее по ошибке старый зонт…
- Это какое-то недолазумение, - живо запротестовал Повальский. На его лице появилась сладенькая улыбочка, а сам он, будто резиновый, извивался всем телом. Актер это был, можно сказать, превосходный.
- Надеюсь, мы выясним это маленькое недоразумение, - сухим, официальным тоном заявил сержант. - Пани Бауманова утверждает, что пан вертелся около ее дома, заговаривал с ее ученицей, дважды приходил к ней самой в дом и, наконец, вчера вечером…
- Плошу великодушно извинить, - перебил его Генри Повальский, - если не ошибаюсь, лечь идет о ком-то длугом. Я вообще не знаю никакой пани Баумановой…
Нахмурив брови, полицейский пытливо взглянул на пана Повальского.
- Странно, - произнес он с едва заметной усмешкой, - но описание, сделанное пани Баумановой, полностью совпадает с вашей внешностью.
- Не понимаю, - хитро прищурился Повальский, - она ни лазу в жизни меня не видела. И вообще, что все это значит?
- А усики, уважаемый пан, это что? - возликовал представитель власти.
Повальский машинально тронул рукой свои смешные усики.
- Да лазве у меня одного такие усы?
Подойдя поближе к Повальскому, сержант вызывающе посмотрел на него.
- В таком случае пан должен объяснить, что он делал вчера от восемнадцати до девятнадцати часов.
- Я?.. - начал Повальский и замолчал. Было видно, что, потеряв уверенность в себе, он в растерянности подыскивает более или менее правдоподобный ответ. И уж менее всего он мог ожидать, что ему, оказавшемуся в столь незавидном положении, поспешит на выручку Толусь Поэт. Этот знаток собак и тонкий ценитель поэзии вмешался в разговор, зычно провозгласив:
- Да ведь пан был у меня вчера по поводу этой собачки.
- Лазумеется, помню! - захлебываясь от восторга, заявил пан Повальский. Лицо его прояснилось, и он снова обрел дар речи. - Я был вчела у этого пана по поводу этой собачки.
Еще более посуровев лицом, полицейский обратил недоверчивый взгляд на Толуся Поэта.
- А пан кто такой, хотелось бы знать?
- Работаю в области кинологии, - не моргнув глазом, ответил Толусь Поэт, поглаживая рыжеватую бородку.
- Где?
- Занимаюсь продажей породистых собачек, если можно так выразиться. Как раз сейчас мы с этим паном обговаривали маленькую сделку.