Понравиться именно своему "зрителю" – задача, требующая труда и способностей. Но и попасть ему на глаза не так просто, как кажется на первый взгляд. Не случайно за последние 15 лет в рыночной и сначала просто демократической, а затем в суверенно-демократической России буйным цветом разрослись службы, на советских просторах практически не произрастающие. Называются они "связи с общественностью", или PR (от англ. Public relationes).
Сегодня PR – это целая отрасль со своей наукой и миллиардными бюджетами. Нарушать "конвенцию детей лейтенанта Шмидта" и отбивать у них хлеб я не намерен. Ограничусь лишь изложением собственного опыта "попадания в кадр".
Неписаные законы научной этики требуют от меня сделать признание, что из моих друзей непревзойденным талантом попадания в телевизионный кадр обладает Валерий Иванович Федоров. Телевизионная камера обязательно найдет его фотогеничное лицо на заседании Совета народных депутатов РСФСР (где он представлял Пермскую область), в репортаже о милицейских буднях, о праздниках или о знаковых событиях в Вологодской области (сенатором от которой является в настоящее время).
В моей практике примеров удачного "попадания в кадр" не много, но отдельные успехи имеются.
Где было особенно сложно выделиться из большой "кандидатской" массы, так это на выборах в народные депутаты РСФСР 1990 года. Только российскими депутатами желали стать 143 претендента. На газетных полосах, в радио и телеэфире присутствовало еще не менее трех сотен кандидатов в областной и местные Советы.
Пермское телевидение организовало прямую передачу – встречу телезрителей с кандидатами в депутаты всех уровней. В студии присутствовало не менее полусотни претендентов, каждый из которых жаждал показать себя. Уже через пять минут мне стало ясно, что пробиться сквозь этот строй – дохлое дело. На каждый вопрос ведущего (если не ошибаюсь, Сергея Тупицина) поднимался десяток рук. Кандидаты, словно первоклашки, рвались ответить первыми и получить заслуженную пятерку. Оставалось лишь терпеливо ждать окончания передачи. На исходе первого часа ведущий передачи получил записку. Взглянув на нее, он заявил:
– Срочное сообщение из Свердловска. Выступая на предвыборном митинге, Борис Николаевич Ельцин заявил, что будет добиваться введения в РСФСР поста президента и бороться за него. Как вы относитесь к тому, чтобы президентом России стал Борис Ельцин?
Пять-шесть кандидатов с воодушевлением выразили свою поддержку.
– Ну, что же, мнение единогласное, – подвел черту ведущий.
– Нет, один воздержавшийся, – подал я голос. Наступила тишина. Камеры развернулись в мою сторону.
– Борис Николаевич – достойная кандидатура. Но не единственная. И, прежде чем голосовать, я хотел бы сравнить его с такими политиками, как например Собчак, Афанасьев, Бочаров…
Говорю как на духу: у меня и мысли не было представить себя оппонентом и тем более противником по отношению к суперпопулярному тогда Б. Ельцину. В те секунды, когда зрело решение "подать голос", почти подсознательно возникли два мотива: показать свою демократическую грамотность, объективность и, что греха таить, "выпендриться".
Результат превзошел все мои ожидания и по "охвату", и по восприятию. Мое сомнение в безальтернативности кандидатуры Б. Ельцина небольшая часть только что "родившихся" демократов восприняли чуть ли не как измену. Но более зрелый народ воспринял это заявление нормально, положительно оценив наличие у кандидата в депутаты собственного мнения и способность идти против большинства.
Как бы то ни было, но я оказался замечен и теми и другими.
Самое интересное: благодаря этой оговорке, несмотря на мои явные демократические и рыночные пристрастия, я оказался приемлемым для тех, кто с осторожностью относился к уже надвинувшимся большим переменам. Пока еще именно они возглавляли область.
СМИ, в том числе телевидение, являются прожектором, луч которого выхватывает тебя из конкурентной массы, демонстрируя твои достоинства тысячам людей. Но есть не такие многолюдные аудитории, мнение которых не менее важно для создания репутации, достижения творческого или карьерного успеха. Например, братья по "цеху", по "оружию" – коллеги. В этой аудитории не меньший, а то и больший результат дают другие "осветительные приборы".
В научной жизни – это профессиональные конференции, совещания, симпозиумы. С кафедры научной конференции аспирант может продемонстрировать академику, что с ним пора говорить на равных. И если академик настоящий, а не "руководящий", то большая вероятность, что он заприметит способного "выскочку", предложит ему сотрудничество или просто поддержит.
Это может происходить в кулуарах того же научного собрания, на заключительном банкете, а то и на стихийном вечернем "чаепитии" в номере гостиницы. Пребывая уже в профессорском звании, я с не меньшим удовольствием воспринимал появление новых единомышленников и просто интересных, симпатичных людей, независимо от их научных степеней и званий.
Так, сорок с лишним лет назад я познакомился со светилами советской отраслевой экономики тех лет И. М. Разумовым и В. С. Бялковской, лет через десять – с молодым доктором наук Гавриилом Поповым и кандидатом Евгением Ясиным. К 1985 году я был "свой в доску" среди ведущих специалистов страны, специализирующихся на экономике, организации и анализе научно-технического прогресса. Это было комфортно и… прагматично. Мои аспиранты успешно защищались в Москве, Свердловске, Воронеже. На одной из конференций после доклада по стимулированию качества продукции ко мне подошел заведующий кафедрой МГУ А. Д. Шеремет:
– Евгений Саулович! Мне издательство "Экономика" заказало книгу по качеству, а я завяз с написанием учебника. А у тебя, оказывается, солидный задел… Возьми это на себя!
Через месяц с его подачи договор был заключен, а весной 1988 года книга появилась на прилавках.
Пожалуй, самой высокой из оценок, когда-нибудь полученной мною от коллег, является избрание председателем того самого экономического комитета Совета Федерации, о котором уже упоминал.
Напомню, что членами СФ в то время были губернаторы (президенты) и спикеры субъектов Федерации. Занять руководящий пост, как-то возвыситься в таком "рослом" окружении было очень престижно. Без признания большинством из коллег каких-то твоих преимуществ этого достичь невозможно. Мое объективное преимущество – профессионализм. Я был не только теоретиком – доктором экономических наук, но тертым практиком – два сложнейших, "гайдаровских", года проработал "главным экономистом" солидного региона.
Но об этом преимуществе мои коллеги должны были знать, ощущать его. Какие софиты высветили это преимущество, когда пришло время сказать "за" или "против"?
К моменту голосования мы почти год проработали в одном составе, были на глазах друг у друга. Пребывание в таком "высоком собрании" в какой-то мере влияло на стиль моего поведения, слегка затормаживало, но не настолько, чтобы отказаться от правила, которого я придерживался всю свою "взрослую жизнь". В специальных учебниках его называют "профессиональная ответственность". При всей мудрености термина, суть его простая. Если видишь, что в твоей профессии делается что-то не "по уму", не "по науке", то не сиди и не молчи. Попытайся исправить: собственными руками, критикой, поправками, предложениями. Приложить руки в статусе сенатора было не к чему, а критикой экономических и финансовых законопроектов, внесением поправок к ним я активно и публично занимался на заседаниях своего комитета, всяких межведомственных и трехсторонних комиссий, на пленарных заседаниях СФ.
К слову сказать, чтобы и при этом показать "товар лицом", не обойтись без "know how".
На пленарных заседаниях присутствовало обычно 100–130 сенаторов. Как минимум, у 10–20 есть что сказать по обсуждаемому вопросу. Обычно слово для обсуждения предоставлялось пяти. Поэтому, если хочешь, чтобы твое мнение было услышано, попадай в первую пятерку.
Большинство людей перед выходом на высокую трибуну предпочитает "принюхаться": как настроен зал, руководство, какова их реакция на доклад?
Если доклад воспринят хорошо, то, выступая с его критикой, имеешь шанс уподобиться тому, кто справляет малую нужду против ветра… Поэтому в самом начале обсуждения народ в бой не рвется. Зато после двух-трех выступлений желающих – пруд пруди…
На эту особенность творческой аудитории я обратил внимание еще в начале своего вхождения в науку. И взял себе за правило: если выступать, то все что можно следует просчитать до того момента, когда прозвучит: "Прошу записываться в прения". А то, что не смог предусмотреть, – игнорировать, считая это оправданным риском.
Неукоснительно это правило я соблюдал и в СФ. Если я собирался выступать, то при словах председателя "приступаем к обсуждению" без раскачки нажимал кнопку "прошу слова". И, как правило, получал его. Нередко – первым, открывающим дискуссию.
Большинство сенаторов – руководителей уральских регионов – еще до СФ знали меня по Уральской ассоциации экономического взаимодействия. Региональные ассоциации стали создаваться в 1990–1991 годах. Каждую республику, область в ассоциации представляли первые лица: председатели совета и исполкома (после развала СССР – губернатор и спикер). На "советском" этапе жизни ассоциаций их активно поддерживал Б. Н. Ельцин. Кстати, впервые я его увидел "на расстоянии вытянутой руки" именно на заседании нашей, Уральской ассоциации, которое состоялась весной 1991 года в Свердловске. Его поведение на этом заседании дало мне основание предположить, что в ту пору Б. Ельцин не исключал возможность использовать ассоциации для борьбы с М. Горбачевым как прообраз крупных российских республик, которые по своему экономическому потенциалу вполне могли выступить в одной весовой категории с советскими республиками, претендовать на соответствующий статус.
После распада СССР необходимость в этой функции отпала. Более того, теперь региональные ассоциации содержали солидный остаточный разряд сепаратизма по отношению к федерации. Что подтверждает, например, активная деятельность свердловского губернатора Эдуарда Росселя по созданию Уральской республики, за что в 1993 году он был отлучен президентом от губернаторской должности. Правда, в те вольные времена экс-губернатора тотчас же избрали главой областной законодательной власти, а члены ассоциации сохранили за ним пост председателя.
Когда интерес Б. Ельцина к ассоциациям экономического взаимодействия ослаб, часть первых руководителей регионов стала частенько пропускать ее заседания, посылать вместо себя заместителей. По этой причине я регулярно представлял на ассоциации свою область, еще будучи заместителем председателя облисполкома и вице-губернатором. Не прогуливал ее заседания, и став председателем ЗС.
Э. Россель с энтузиазмом одобрил мой демарш по уравниванию налоговых прав областей и республик, отзыв подписи из-под Договора об общественном согласии. По его инициативе была создана соответствующая рабочая группа ассоциации, которую я возглавил. Именно тогда я ближе познакомился с молодой порослью региональных лидеров, и среди них – с толковым первым вице-губернатором Челябинской области Виктором Христенко… Если быть объективным, то свою "уставную" задачу – экономическую координацию ассоциации выполняли на слабую "троечку". Их польза была в другом. До тех пор, пока в январе 1996 года руководители регионов не оказались под единой крышей Совета Федерации, в России не было структуры, которая бы регулярно собирала руководителей регионов, позволяла им установить личные контакты, обмениваться опытом "проб и ошибок" в становлении молодой российской демократии, рыночной экономики. Ассоциации заполняли эту "клубную" нишу. Благодаря этому большинство активных "игроков" ассоциаций уже на первом заседании СФ оказались знакомы друг с другом…
Кулуарной формой общения были заседания комитетов Совета Федерации. В 1996 году членов нашего комитета насчитывалось не более девяти, а объем работы был не малый. Так что каждый не понаслышке знал друг о друге, кто чего стоит.
Если исполнять сенаторские обязанности не "для галочки", то неизбежным является участие в различных "многосторонних" комиссиях. Чаще всего, в двух– или трехсторонних комиссиях по доработке какого-либо закона. Рождаются такие комиссии как внебрачные дети – чаще всего вне планов и предварительных расчетов. Госдума приняла закон, а Совет Федерации его "не пропустил", отправил на доработку. Для этой самой доработки и создается согласительная комиссия. Двухсторонняя, если авторство принадлежит Госдуме, и трехсторонняя, если закон внесен правительством. От СФ в комиссию обычно делегируют представителя профильного комитета и наиболее активных критиков данного закона из других комитетов. Последних – в соответствии со старым бюрократическим правилом "инициатива наказуема". Работа в согласительной комиссии не очень котировалась. Занятие это, требующее затрат времени, кропотливое, в узком кругу специалистов по данной конкретной проблеме. К тому же не "звонкое" и без телекамер. Но два обстоятельства компенсируют эти минусы. Первое – чисто профессиональное: работа в согласительной комиссии – это погружение в проблему, в ее противоречия, детали, "know how". Второе – общение с "самыми-самыми" специалистами, экспертами. Последнее и есть не что иное, как возможность "попасть в луч прожектора". Не беда, что зрителей в зале не много. Зато зритель не случайный, знающий, что и почем…
К концу 1994 года были проведены выборы в новые представительные органы большинства субъектов Федерации, которые пришли на смену Советам. Их "старшая сестра" Государственная дума на базе Академии народного хозяйства (АНХ) провела семинар-совещание для вновь избранных председателей. Почти неделю мы практически не выходили за пределы территории АНХ: день проводили в аудиториях, вечер – в комнатах общежития гостиничного типа. И, как принято на Руси, не за пустым столом. Состав спикеров российских регионов демонстрировал полнейшее разнообразие политических пристрастий, трудовых биографий, возрастов… Мы обменивались своим, пока небогатым, опытом; ожесточенно спорили о достоинствах и недостатках приватизации и свободного ценообразования; об отношении к октябрьскому путчу и обстрелу "Белого дома".
За эти пять-шесть дней в моей записной книжке прибавилось не менее двух десятков телефонных номеров моих коллег. Некоторые из них (например, томского спикера Бориса Мальцева) "в боевом положении" до сих пор.
В январе 1995 года Государственный департамент США пригласил восемь российских региональных спикеров познакомиться с работой федеральных и региональных представительных органов. За десять дней мы побывали в Вашингтоне и трех штатах, посмотрели и выслушали много интересного, "намотали на ус" кое-что полезное. Но самое ценное – мы познакомились и подружились между собой. Когда спустя год мы встретились в Совете Федерации в качестве сенаторов, то не нуждались в представлениях и рекомендациях…
У читателя может создаться впечатление, что я непоследователен: обозначил тему избрания председателем комитета СФ, а потом ушел куда-то в сторону (ассоциаций, семинаров и согласительных комиссий).
В порядке самооправдания возвращаюсь в далекий ноябрь 1996 года, к тем самым выборам председателя комитета по вопросам экономической политики Совета Федерации. О ситуации накануне, о ходе обсуждения я писал еще в первой главе. Повторюсь в главном:
– на этот пост, кроме меня, претендовал кировский губернатор В. Сергиенко;
– нейтральную позицию занял председатель Совета Федерации Е. Строев;
– на разных этапах избрания (выдвижение, комитет, пленарное заседание) меня активно поддержали восемь сенаторов;
– на пленарном заседании за меня проголосовали 105 сенаторов, трое были против, один воздержался.
Если проанализировать персональный состав тех, кто активно поддержал меня на этих выборах, то выявляется одна закономерность, непосредственно относящаяся к теме этого раздела: с каждым из них до этого я "пересекался" хотя бы на одном из перечисленных выше "форумов".
С самарским губернатором, председателем комитета по бюджету Константином Титовым, вице-спикером СФ Василием Лихачевым и карельским спикером Валентиной Пивненко мы неоднократно вместе работали в согласительных комиссиях.
Нижегородский спикер Анатолий Козерадский так же, как и я, был заместителем председателя комитета, входил в состав нашей делегации, посетившей США. На заседании комитета мою кандидатуру горячо поддержал еще один из "американцев" – спикер Республики Марий Эл Анатолий Смирнов.
Председатель Таймырской окружной Думы Александр Забейворота – участник того самого семинара в Академии народного хозяйства.
Глава Республики Мордовия Николай Меркушкин – заместителем председателя нашего комитета, а новосибирский губернатор Виталий Муха – член комитета…
К тому моменту, когда дело дошло до обсуждения кандидатур, до нажатия кнопки голосования, все они, благодаря описанным выше формам общения, "приборам подсветки", знали меня в лицо.
Однако поддержали они меня не "за красивые глаза", а потому, что неоднократно видели в деле.
В моей биографии имеется парадоксальный случай, когда источником интереса, проявленного к моей персоне, явилась поэзия. В конце 2006 года я был председателем аттестационной комиссии на факультете государственного управления в Академии народного хозяйства при правительстве России. После объявления результатов защиты дипломов ко мне подошел один из слушателей, извинился, развернул журнал "Знамя" и попросил прокомментировать… стихотворение:
Я к вам пришел со стороны реки…
Меня уполномочили
подсудные теченью судаки,
гудки судов, мерёжи, мотыльки
и маяки полночные.Привычно раздвигающий стволы
прибрежных сосен,
не знал, что за стволами-то – столы
и солнце на подносе!Тут должен я спросить, каков улов!
Кузяевы, Мусихины, Сапиро…
Но мне прозаик Толя Королёв сказал:
– Поэт – средь сильных мира?!..