Если толковать о самом Сереге, то подобных поводов у него набиралось с избытком. Как он полагал - даже через край для его неспелого возраста. Потому что была ранняя и неразделенная любовь, была кончина отца. Даже этих двух поводов могло хватить с избытком для любой самой протяженной хандры, однако новый учебный год, видно, решил доконать подростка. Сначала его кинули одноклассники, потом измордовал Стас. Такой вот осенний дуплет! В итоге Серега вынужден был шататься по больничным коридорам и главное удовольствие находил в лицезрении Лидочкиной косы. За эту удивительную возможность он и помещение процедурной почти полюбил. Именно там чаще всего можно было застать Лидочку. Конечно, туда заходила масса прочих конкурентов-пациентов, но Сереге почему-то казалось, что к нему Лидочка относится особенно благосклонно. И улыбалась чаще, и уколы старалась делать легкие, и даже смотрела как-то задумчиво.
В этот день он написал ей три письма. Все три были посвящены чудо-косе и перепевали одинаковыми словами одинаковые охи-ахи. Потому и были в конце концов изничтожены. Сергей постарался разорвать их на кусочки помельче. Чтоб не склеил потом никто воедино, не прочитал и не умер со смеху. В общем, поработал не хуже европейского шредера, а бумажные останки бросил аж в два разных унитаза. Аккуратно спустил воду тут и там. Для пущей конспирации.
Конечно, можно было дать Лидочке послушать какую-нибудь из лирических композиций - тех же "Квинов" или песен "Секрета", но в последнюю минуту Серега засомневался. Не потому что очень уж старый музон, - дело тут было даже в другом: брякая однажды с Антоном на гитарах и поочередно прослушивая фрагменты из различных концертов, они пришли к удручающему выводу: рок-н-ролл умер, и это следовало принять как факт. Лохматая и сладкая судорога, что, народившись в Европе, пробурлила по миру волной битломании, увы, очень скоро сошла на нет. Обычный жизненный цикл, если разобраться: бабахнула, как тунгусское чудо, семь-восемь раз обогнула вихрящимся ветерком планету и, выдав сотенку-другую классных рок-команд, испустила дух.
Лучшие из лучших теперь только подражали и компилировали. Так полагал премудрый Антоша, и Серега вынужден был с ним соглашаться. "Морус-виванди", "Блэк стопс" и "Ария-гром" - все, кого они включали в последнее время, выдавали подозрительно знакомые интонации. И, покопавшись в памяти, несложно было вспомнить, откуда вырвана та или музыкальная фраза. Из тех же "Скорпов", из "Назарета" с "Джорджами", из "Битлов". Даже попса из "седых да ветхих" порой откровенно потрясала воображение. Антоша принес раз Сереге оцифрованные записи Риккардо Фольи, специально включил одну из песен, - так Серега чуть со стула не упал. Потому что посреди музыки, приятной во всех отношениях, справа подошла девушка и шепнула что-то в самое ухо. То есть эффект был просто ошеломляющий. Серега даже голову развернул к "девушке". Ведь ясно слышал - шаги, шепот, даже дыхание! Похожую фишку обнаружили позднее у "Скорпов", но у Фольи это было сделано сильнее. Как бы то ни было, но те древние ребята не просто блажили и били по струнам, - они еще и работали со звуком, мозгой шевелили, пытались оглушить фантазией. При этом думали, как лучше и интереснее записать, как расположить микрофоны, как добиться по-настоящему королевского звучания. У старика Блэкмора гитара стонала и плакала, "квины" с "битлами" оттачивали многоголосие, даже ритмичный дискач "Чингисхана" поражал уровнем стереоэффектов. Запись казалась настолько объемной, что, зажмурившись, мальчишки точно могли рассказать, где и с какими инструментами расположились оркестранты.
К сожалению, все уплыло в далекое прошлое. Вместе с "плотиком" Юрия Лозы и знаменитой "Yellow submarine". Теперь музыку не писали, а снимали. Как видеоролик, как очередное "ледовое шоу". Надирали готовых сэмплов, воровали тут и там куски посмачнее, а после на туповатых "кордах" кроили подобие мелодии. Полный и безоговорочный абсурд! - как определял эрудит Антоха. То есть сколачивали на компах грубоватый скелет, словно пластилином обмазывали наспех сляпанной аранжировкой, а после всю эту мертвечину повторяли в студии на живых инструментах. Создавали, короче, звуковых зомби. И те бродяжили по миру, шараша по ушам, вовсю клонируя себе подобных. А уж про горе-фабрикантов - этих симпатичных лягушат из аквариума - не стоило даже поминать…
Кстати, если толковать о Моцарте, Листе и прочих динозаврах Средневековья, то сочинять в их манере теперь даже не пытались. Серега никому не признавался (стыдоба ведь!), но от Листа он форменным образом приплывал. Почти так же, как от Шопена с Глюком. Может, потому и слушать этих ребят было особенно грустно в отличие, скажем, от того же "Океана Эльзи" или "Агаты Кристи". Почему? Да потому, что Серега отчетливо понимал: можно тянуться за Бутусовым и Шевчуком, за Цоем и Земфирой, но за монстрами из семейства карповых, типа того же Баха, Паганини и Моцарта, им никогда не угнаться. Ни в реалиях, ни даже во снах. То есть сыграть что-нибудь попроще - на уровне "Машины.." или группы "Браво", им тоже, скорее всего, не удастся, но здесь хоть пропасть была не столь обширной. Классика же стегала плетью наотмашь, все равно как охранник-стрелец, сидящий на задке проносящейся мимо царской кареты. Знай, мол, место, холоп! Не суйся рылом в калашный ряд.
Словом, в успехе музыкальной атаки на Лидочкину нежную душу Серега отнюдь не был уверен. Может, и стоило рискнуть - взять да подкатить с плеером, но медсестра могла не понять. Как ни крути, плеер - это не букет и даже не чупа-чупс. Еще пластмасски в уши надо совать. Не всякому такое понравится. Поэтому, в сотый раз прокручивая ленноновскую "Twist and shout", Серега продолжал ошиваться близ процедурной, боковым зрением силясь заглянуть в скупую дверную щелочку. Иногда там и впрямь проблескивала чудо-коса, но чаще мелькали чужие задницы, ампулы с обломанными клювиками и комариные жала шприцев.
Увлеченный своим непростым занятием, Серега не заметил появления неожиданного гостя, а когда заметил, было уже поздно. Вернее, очнуться его заставил Боб. Подойдя вплотную и, не сумев докричаться сквозь рокот наушников, соседушка тронул Серегу за рукав, дипломатично кивнул через плечо.
- Гость! - гаркнул он. - Гость приперся, тетеря!
Мальчуган выдернул из ушей пищалки, шагнул в сторону, чтобы рассмотреть гостя, и ноги у него подкосились.
На миг возникло желание юркнуть в ту же спасительную процедурную, а то и вовсе, развернувшись, припустить во всю прыть по коридору. Но Серега не побежал. Черт его знает почему. Может, потому что рядом находился Боб, а может, понадеялся, что его не станут метелить повторно - на глазах пациентов и всего врачебного персонала.
Между тем Стас развернулся к Сереге всем своим могучим корпусом и, подобно танку КВ, медлительно тронулся по коридору.
- Если пойдете болтать в палату, я могу здесь подождать, - рыцарски предложил Боб. Обилие всевозможных гостей явно поднимало Серегин статус в его глазах. А тут еще такой слоняра приперся - любой зауважает!
- Да нет, ты бы лучше в палате… - невпопад ляпнул Сергей. - То есть, если хочешь, конечно.
- Нет, спасибочки, я лучше к нашей русалке загляну. Скажу, что голова болит, поясница ноет, - пусть полечит… - нервно ковырнув подбородок, Боб напустил на лицо страдальческое выражение и, потянув на себя дверь, шагнул в процедурную.
Ловелас хренов! Предатель непонятливый!..
Серега проводил его взглядом обреченного. Так вот и разбегаются трусливые свидетели. А после того, как преступление совершено, лицемерно разводят ручонками и недоумевают. В самом деле, кто бы мог подумать! - пришла горилла и придушила бедного мальчонку. А с виду нормальная такая горилла была - с шерсткой на груди, в брючках отглаженных, даже без колечка в носу…
Серега машинально сунул руку в карман в поисках оружия. Как бы помог ему сейчас какой-нибудь завалящий браунинг. Пусть даже дамский, самого птичьего калибра! Но в кармане ничего, кроме плеера, не было. Ни ломика, ни топора, ни даже перочинного ножика, чтоб зарезаться.
Глава 6
- Привет! - прогудел Стас. Неуверенно как-то прогудел, с извиняющимися нотками - точно пароход среднего тоннажа. Да и глазки суперборца виновато скользнули в сторону. Серега тут же понял, что бить его не будут. По крайней мере, не сейчас и не сегодня.
- Привет… - настороженно откликнулся он.
Стас, набычившись, поглядел на разгуливающих по коридору пациентов, обернулся за спину.
- Красивая тут у вас медсестра. Такая вся из себя… - он неопределенно шевельнул плечом. - Никогда таких кос не видел.
Серега безмолвно скрестил на груди руки. Удобная такая поза - типа, Лермонтов на дуэли. Как раз для щекотливых ситуаций, а данная ситуация была именно такой.
- Может, это… Отойдем, где потише, - предложил гость.
- По-моему, и здесь тихо, - Серега продолжал стоять гордым Фениксом. Или посохом? Словом, торчал себе восклицательным знаком. Прямо посреди коридора.
- Понимаешь, разговор у меня к тебе, - Стас шумно вздохнул, огромной пятерней поерошил ежик волос на голове. Волосенки у него были жиденькие, не вьющиеся - еще даже похуже, чем у Антоши. Явно не для сцены. Серега внимательно посмотрел на них, и чуть было не поморщился. В самом деле - огромный парнище, а мнется перед ним - заморышем. Приплелся ведь ради чего-то. Вон и пакет притащил. Неужто опять какие-нибудь яблоки? Сереге стало противно. Все было ясно наперед. Прищучили олимпийца, вот и заявился. Решил, что угостит фруктами, извинится, и сразу его простят - такого большого, красивого, ни в чем не виноватого.
- Ты чего пришел-то? - собравшись с духом, поинтересовался Серега. - На нос мой полюбоваться?
Стас не ответил, но покраснел. Совсем как провинившийся школяр.
- Как оно? Сильно болит? - неловко промычал он.
- А ты думал, нет? Могу снимок показать. Мне его на память обещали подарить.
- Да кончай ты… - Стас издал шумный вздох, снова отвернулся. - Подумаешь, нос. Мне, может, тоже много чего ломали. Я ведь не жалуюсь.
- Тебе? Ломали? - Серега удивился. - Тебе-то что можно сломать?
- А ты думаешь, я сейф бронированный?
Серега ничего на это не сказал, хотя именно так и думал.
- Руку вон правую в двух местах ломали, - Стас приподнял свою лапищу. - Первый раз - во время броска, а потом, когда на болевой брали. Я еще терпел, дурак, думал вывернусь, а оно - раз, и хрустнуло. Прямо там же на матах и отключился. А потом в ребра плечом боднули… Это уже на соревнованиях. Главное, до конца доборолся, победил даже, а дома температура подскочила, дышать стало больно. Тоже на рентген повезли. Просветили, - и амбец: перелом трех ребер…
Это было неожиданно. Серега даже руки расплел. Здоровый амбал стоял в коридоре и рассказывал про свои болячки. Лермонтовская поза тут уже не катила.
- Как же ты борешься-то?
- А что делать? Так вот и борюсь. То в корсете хожу, то с шиной или гипсом, восстанавливаюсь, мазями разными руки-ноги тру. Это ж большой спорт, травмы - обычное дело.
- Я думал, у борцов только фурункулы.
- Не только. И кости трещат, и сотрясения случаются.
- Да уж… Значит, и по голове могут шарахнуть?
- Ну, кого, бывает, и по голове… - Стас снова поглядел куда-то в стену. Беседовать в коридоре ему явно не улыбалось.
- Ладно, отойдем на лестницу, - смилостивился Серега. - Там в это время никого.
Они миновали коридор, прошли мимо пишущей за столом Лидочки. Коса сбегала по ее склоненной спине, змеиным извивом цеплялась за спинку стула. Чуть задержав шаг, Стас покосился в ее сторону. Серега тут же пожалел, что выбрал правое, а не левое крыло. Какая разница, на какой из лестниц беседовать?
Они спустились на один пролет, и Серега по-хозяйски влез на широкий подоконник, Стас тоже вздохнул свободнее, поставил рядом пакет.
- Что там у тебя? Яблоки, небось? - съехидничал Серега.
- Да нет, - Стас смутился. - Ты же это… Болеешь. Я комплекс витаминов принес. Специально для восстановления. Нам такие перед соревнованиями дают. Микроэлементы там, минералы разные - помогает, в общем. Иммунитет опять же поднимает.
- С чего ты взял, что я возьму?
- А чего не взять-то? Полезно ж… - Стас снова пригладил свои волосенки. - Еще там это… Книга, в общем.
- Чего?
- Книга, говорю… Знаешь, я когда с ребрами маялся, в депрессняк впал. Тренер тогда здорово обозлился, сказал: все, кранты высшей лиге. Я и заскучал. Опять же - ни сесть, ни лечь, неудобная такая штука - эти ребра. И телек с компьютером задолбали. А тут тетка в гости пришла, - она у меня библиотекарем работает. В общем, принесла стопку книг. Я, конечно, все брать не стал, но одну приметил, - Стас засмущался. - То есть я с чтением не очень дружу, а тут как что-то нашло. Открыл потом, одолел первые страницы - и прилип. Пока не дочитал до конца, не отрывался.
Сереге стало любопытно.
- А что за книга?
- Ну… Называется "Таинственный остров", - пробормотал Стас и снова покраснел. - Это Жюль Верн. То есть книга, может, и детская, не знаю… Но меня цепануло. Я потом всего Жюля Верна из-за нее перечитал. И другое разное стал брать потихоньку… А эту у тетки стянул, себе оставил.
- Так ты ворованное мне принес?
- Почему ворованное? Я признался потом. Заплатил даже - в двойном размере. То есть такую же можно было и купить где-нибудь, но мне именно ее захотелось. Она ведь потрепанная, странички кое-где пожелтели, но такие даже интереснее читать.
- Осенние книги, - подсказал Сергей.
- Что? A-а… Ну да, вроде как осенние. А главное - уже видно, что ты не первый.
- И что с того, что не первый?
- Как что! - Стас даже удивился. Маленькие глазки на его блиноподобном широком лице запорхали белесыми ресничками. - Ее, может, сто человек прочитало! И все балдели. Разве не здорово?
- Ну, наверное… - Серега удивился еще больше. Разговор со Стасом разворачивался совершенно в неожиданном направлении. То есть не разговор даже, а сам Стас. Не за прощением даже пришел, а непонятно зачем. Стояли на лестнице и просто беседовали - прямо как товарищи какие!
- Я потом про эти дела разное слышал, - продолжал Стас. - Про ауру там, про поля разные… Будто, значит, если вещь кому-то до тебя принадлежала, на ней обязательно остается след. Невидимый, но вполне материальный. И вроде как если счастливый след, то и у тебя все пучком срастется, а если наоборот - рубаха там бомжевская или финка от беспредельщика какого-нибудь, то и у тебя все наперекосяк пойдет.
- Про это я тоже слышал.
- Ну вот, - Стас вымученно улыбнулся. - Книги - их ведь дураки не читают, верно? Это в комп любой урод может залезть - стрелялку потупее установить, а книга - совсем другое. Тетка моя, кстати, тоже на компьютеры бочку катит. Ругает, значит. А книги наоборот - защищает. Говорит, у них в книгохранилище все особую атмосферу чувствуют. Даже специально заглядывают, чтобы подпитаться, значит.
- Энергетика, - сказал Серега.
- Типа того… Я раз туда заглядывал - тоже что-то такое почувствовал.
- Правда, что ли?
- Ага. То есть спокойно так, хорошо… И тишина какая-то шелестящая.
- Как это?
- Да я сам толком не понял. Вроде нет никого, а закрываешь глаза, и кажется, что справа и слева странички шелестят. Я тогда даже подумал, что перед соревнованиями полезно в хранилище заходить. Чтобы, значит, не психовать, не нервничать… - Стас повел широченными плечами. - И с книгами та же история. То есть пока новьё, страницы там слипшиеся - все лажа. А вот когда выцветшие да истертые до дыр, их прямо глотать хочется.
Мимо проковылял мужичок с папироской в кулаке, приостановившись, покосился в сторону Стаса. Старшак обратил к нему широченное лицо, и куряка решил не задерживаться - пошлепал себе вниз.
- Короче, эта та самая книга. Жюль Верн… Если хочешь, то как бы могу подарить.
- Спасибо, - Серега пораженно кивнул. Он все еще не верил, что стоит и беседует с самим Стасом. Практически на равных.
- А в общем… Я, конечно, дурак. Привык с одногодками своими махаться. Там же всё в полную силу, ну и вот… - Стас прокашлялся в огромный кулак. - Я ведь детей в жизни никогда не трогал, опыта нет…
Серега усмехнулся. Про "опыт" это у Стаса хорошо получилось. Прямо конгениально! Опыт по избиению детей! Хотя, кто знает, наверное, были спецы, что могли похвастать и этим.
- Ты зря смеешься, я, правда, детей не трогаю. У меня и драк-то серьезных не было.
- Врешь! - вырвалось у Сереги.
- Честное слово! Я же всю жизнь таким здоровым рос. Одни кликухи чего стоили - здесь Сохатым звали, в секции - Слоном. Никто и не дергался даже. А если на татами или соревнованиях, так это совсем другое. Нормальная честная борьба. Есть, конечно, свои подлянки, но все в узаконенных пределах. Короче, хватает адреналина без драк. А тут… - Стас снова пожал плечами. - Короче, психанул. Каменюка-то крепко треснула по макушке - аж в куски разлетелась, а Ларка еще хохотать давай. Она надо мной вечно потешается…
Серега припомнил, что и впрямь была там одна девица. Мымра такая раскрашенная - в юбочке кожаной, в сапожках. Тоже, небось, у старшаков в роли Анжелки. И помыкает, верно, таким же манером.
В одну секунду Стас показался Сереге ближе и понятнее. Женщины - они ведь всюду одинаковые. И сердца нормальных пацанов для них вроде чайных блюдец. Типа, схватил и хряпнул о стену. Под ржание подружек. И счет, как пить дать, ведут, осколочки коллекционируют…
- Это я потом уж допер, что не ты бросил. Откуда-то с третьего прилетело. Или даже с четвертого, - Стас в очередной раз погладил макушку. - Вон шишак до сих пор пухнет. А если бы со второго, я бы, наверное, и не почувствовал.
Смешно он это сказал. Серега рассмеялся. Стас тоже улыбнулся.
- В ментовке потом мне омоновцы темную сделать хотели. Я же звезданул одного в запарке. Хорошо, знакомые отыскались. Тоже в секцию когда-то ходили. Но в камеру все равно сунули. Чтоб охладить, - Стас вздохнул. - И таким я там идиотом сидел, прямо не знаю… Хоть волком вой, хоть стены грызи. Сам прикинь, позорище-то какое! Статью отхватить за избиение малыша.
- Чего малыша-то!
- Ну, не малыша, конечно, но все равно… Тем более, не знал, что там с тобой. А вдруг ты вообще кони двинул? - Стас даже зажмурился. - Сидел там и трясся. Своими руками грохнуть мелкого! И как потом с таким жить? Ты вот лыбишься, а я в камере ночь не спал - так и пробегал из угла в угол. Чего только не передумал. Даже помолился пару раз за твое здоровье. Раньше, значит, первые места у Бога выпрашивал, а там о другом просил…
- Ты что, верующий?
- Ну… Не совсем, чтобы по-настоящему, - Стас отвернулся к окну. - Но что-то ведь есть. Должно быть… Люди-то вон какие, - за нефть дерутся, за чугун с алюминием, от нанотехнологий тащатся - нашли тоже радость в трусиках. И по телеку одно сплошное грузилово. Точно мы лохи какие. То есть лохи, наверное, и есть. Потому что терпим и смотрим. А смотреть-то и нечего, по большому счету. Как боролись в древнем Риме, так и теперь боремся.
- Федюня нам тоже рассказывал про Колизей.