* * *
Долгожданная весть о начале боевых действий всколыхнула столицу, но не столь сильно, как этого можно было ожидать. Слухи ходили уже вторую неделю, а со времени обстрела Примбахо будущую войну принимали как нечто неизбежное. На стенах домов появились броские плакаты. "Вступай в добровольческие части!" "Записывайся во флот!" - призывали они. Правительство выпустило облигации нового, военного займа; люди охотно брали ценные бумаги казначейства. За солью и спичками выстраивались очереди - не так чтобы очень длинные, но заметные против мирного времени.
Размеры экспедиционного корпуса на Бриллиане увеличились с трех до пяти тысяч. Далось это нелегко: вторая и третья волна десанта были атакованы спешно собранными силами Королевства. Несмотря на ужасающие потери, им удалось прорвать цепь броненосцев и пустить ко дну несколько десантных транспортов. Но этот успех стал едва ли не хуже поражения: уйти от пенных колодцев, водяных смерчей и конических бомб удалось всего нескольким судам. С тех пор командование роялистов проявляло завидное терпение и осторожность. Зигфрид Дюнамини, морской министр Титании, был в ярости: его давний враг, герцог Квендиго, решительно отказывался дать еще одну крупную баталию на море. Один из важнейших пунктов республиканской стратегии, предусматривающий полное уничтожение флота противника, терпел фиаско. Королевство сохранило две трети крупных судов и множество канонерок во внутренних проливах, отдав предпочтение "фехтовальной" тактике боя: стремительный точечный удар в слабое место противника - и быстрый отход под защиту береговых крепостей и боновых заграждений. Время и место "уколов" выбирались так, чтобы свести к минимуму преимущество брони и нарезных орудий; зачастую это удавалось.
Республиканцы ответили укрупнением своих сил и усилением разведки. Контрабандистов южного побережья призвали внести свой вклад в дело победы. Несогласным предоставляли выбор: служить Республике - или глотать каменноугольную пыль на каторге в Червонных горах. Несогласных не было… Лишенные артиллерии, но чрезвычайно легкие и проворные, эти парусники стали глазами и ушами республиканского флота. К середине января под контролем Титании оказался практически весь остров Бриллиана, самый крупный из островов архипелага, и остров Привратный, отделенный от него узким проливом. Инсургенты - остатки королевских войск и немногочисленные добровольцы из числа местного населения (в основном - молодые аристократы) укрылись в горах, лишь изредка устраивая небольшие вылазки. Остров Клирика так и не удалось взять. На восточном берегу доставало и солдат, и укреплений; с северо-востока и северо-запада он был прикрыт группами небольших островков, а мелкие коварные проливы скрывали шхерный флот. Острова Большая и Малая Сангвиника, поросшие девственными лесами, выглядели совершенно дикими - но из трех посланных на разведку отрядов вернулся только один, да и то понеся серьезные потери; а колонна броненосцев, рискнувших войти в пролив между Бриллианой и Большой Сангвиникой, попала на минное поле. Якорные мины стали для республиканцев одним из наиболее неприятных сюрпризов за всю кампанию: до сих пор в обиходе обоих держав были только шестовые - бочонок пороху, прикрепленный к древку копья, установленного на носу канонерки или брандера.
Правительство Республики вело сепаратные переговоры с державами Пантитании и Гранбрианы, желая склонить их на свою сторону; однако ж последнее было весьма нелегким делом. Королевство Пробрианика, дряхлая руина могучей некогда империи, жило вчерашним днем и снами о былом величии; между тем флот этой державы находился в полном небрежении. Возвышение Титании и возможность свободной морской торговли с югом уменьшили бы объем товаров, идущих транзитом через Пробрианику, а значит - и доход в казну последней. Кроме того, королевский дом полагал вредной саму идею республиканства, усматривая в ней угрозу собственному правлению. Зюйдландии новые торговые связи были куда как выгодны, однако страна эта не могла похвастаться единством. То один, то другой из князьков брали там верховную власть - а все вместе вели давнишнюю и нескончаемую вражду с собственной провинцией Лотус, вздумавшей отложиться в самостоятельное государство. Итанский Регистрат, по обыкновению, хранил нейтралитет. Этой державе падение Бриллиантиды предоставило бы некоторые выгоды, однако и убытки тоже - поскольку транзит южных товаров шел и через нее. Лидиана, опять-таки традиционно, поддерживала Титанию; однако не располагала ни силами, ни ресурсами, чтобы открыто выступить на ее стороне. Оставалась Фортугана. В лице Титании эта страна видела столь же партнера, сколь и конкурента. Флот Фортуганы, весьма многочисленный, практически не имел вооружения: по большей части это были рыболовецкие шхуны, приписанные к портам Уталлы, Мембрена, Динамодо и, конечно же, Кроккенберга - города-крепости на острове Коломбина. Мелкий и теплый Алебастровый залив славился рыбными богатствами. Для южан рыбный и ворванный промыслы были важнейшей статьей дохода, так же, как лесоторговля для северян. По этой причине фортуганский Совет городов отказал Республике в предоставлении плавсредств; однако помог наемными солдатами, а что самое главное - опытными и великолепно знавшими свое дело моряками - пожалуй, они составляли не менее трети всех титанских команд.
Правящий дом Бриллиантиды пал в первые дни сражений. Рейд к королевской резиденции был столь неожиданным и стремительным, что охранявшие дворец гвардейцы смогли лишь геройски погибнуть… Прекрасные мощеные дороги, особенно хорошо содержавшиеся в западной части острова, предали своих рачителей: легкая артиллерия республиканцев ненамного отстала от передовых кавалерийских частей. Выстроенный на берегу и неплохо защищенный со стороны моря дворец был практически беззащитен против удара с суши - великолепный архитектурный ансамбль предназначался для услаждения эстетического чувства, а отнюдь не для долгой осады. Свою роль сыграла и разница в ручном огнестрельном оружии. Королевская гвардия была вооружена капсульными "Бригадирами" с примыкаемым длинным штыком, напоминавшим по форме тростниковый лист. Такое оружие имелось и у некоторых республиканских солдат, но по большей части они палили из "фортуганок" - нарезных ружей системы Дрослицы, легких и намного превосходивших устаревшие "Бригадиры" по точности, дальности и скорострельности. Особенностью их конструкции была так называемая "внутренняя пороховница" с изрядным запасом пороху: круговым движением специального рычага толика его отмерялась в казенник, так что стрелку оставалось только поставить капсюль да вбить в ствол пулю.
Его Величество король Бриллиантиды Крайоль V пропал без вести. Его тела не нашли в руинах дворца, среди павших; и победители решили, что монарх своевременно покинул обреченную резиденцию. Но и немногие спасшиеся, сохранившие жизнь и свободу (им пришлось на прогулочной шлюпке пересечь десятикилометровый пролив между Бриллианой и Клирикой), не знали, какая судьба постигла короля. Каждая сторона полагала, что монарх находится в стане противника - и действовала, исходя из этого; правда стала известна лишь много позднее.
ГЛАВА 3
Рефлектор мощного ацетиленового фонаря, казалось, плавал в воздухе - ничего больше не существовало. Слезы пролагали по лицу щекочущие дорожки, смешиваясь с потом. Чертовски хотелось смежить веки… Рывок за волосы:
- Глаз не закрывать!
Голос грубый, бездушный, жестяной - его обладатель просто исполняет свою работу. Она, должно быть, изрядно ему надоела, но дело есть дело… А вот другой голос, напротив, полон какого-то нехорошего интереса - и не замолкает ни на минуту, жужжит, словно попавшая в сахарницу муха…
- Ну что ж вы засыпаете сидя, голубчик! Право, нехорошо… Наше общение только началось; впереди еще масса интересного… Масса! Позвольте-ка для затравки рассказать вам одну любопытную историю! Случилась она без малого дюжину лет назад при живейшем участии некоего Атаназиуса Квантикки - какое знакомое имя, правда? Так вот, господин Квантикки был чрезвычайно ловок по части всевозможных капканов и ловушек - на птицу, на зверя… Ну и на двуногую дичь тоже, о том и разговор. Настоящий талант, господа; редкий и странный, но тем не менее. Я бы сравнил этого типа с пауком, искусно плетущим ловчие сети. И как-то раз в его паутину попался ночной мотылек, наивная юная барышня, жаждавшая любви и ласки… Бедняжка страдала редким наследственным заболеванием - альбинизмом и не была избалована мужским вниманием. А тут такой случай! Блестящий молодой кавалер; смелый, мужественный, обходительный, к тому же - всегда при деньгах… Ясное дело, она просто не смогла устоять!
Кавалера, однако ж, интересовала отнюдь не только хрупкая болезненная девушка. Так случилось, что страсть к изготовлению различного рода ловушек он совмещал с еще одним, куда менее безобидным занятием - шпионажем в пользу королевства Бриллиантида. По странному стечению обстоятельств тесть господина Квантикки служил в республиканском адмиралтействе ночным сторожем, то есть - имел доступ внутрь. Разумеется, ключей от кабинетов у него не было; но тамошние замки вряд ли смогли бы остановить более-менее опытного взломщика… Они и не остановили; впрочем, прошу прощения - я немного забегаю вперед.
В те времена Республика имела два адмиралтейства - столичное и еще одно, расположенное в милом приморском городке Саргассова Гавань. Четкого разграничения полномочий между ними не существовало, хотя и предполагалось, что столичное занимается больше вопросами стратегического планирования, а приморское - обеспечением береговой обороны. Такое положение вещей, надо сказать, вызывало изрядную путаницу… И вот как-то раз, ненастной ноябрьской ночью, адмиралтейство Саргассовой Гавани вспыхнуло, словно коробка спичек! Несомненно, это была диверсия, тщательно продуманная и великолепно исполненная. Солдаты, охранявшие здание, пали от рук неведомых убийц - те чрезвычайно ловко владели холодным оружием. Удар кинжала, как известно, бесшумен и не вызывает такого переполоха, как выстрел… Знаете, имей мы в ту пору на вооружении некоторые из нынешних методов - убийцы и поджигатели не смогли бы ускользнуть; их выследили бы уже на следующий день и предали скорому и справедливому суду. Но увы! Все, что нам удалось тогда узнать, - примету одного из нападавших… Да, смерть от кинжала порой бывает долгой и мучительной. Раненый часовой все же смог дотянуть до приезда полиции; он и сообщил, что успел зацепить негодяя, ткнуть штыком в челюсть… Кстати: что, если мы сбреем вам эту бородку - не обнаружатся ли под ней интересный старый шрам?
Пожар в Саргассовой Гавани совпал по времени с одним любопытным наблюдением. Наш сотрудник совершенно случайно обнаружил, что некие люди целенаправленно скупают лоции и старые географические карты, в особенности интересуясь мореходными - с результатами промеров глубин, направлением течений и все в таком роде. Сперва этому не придали большого значения; лишь позже, связав воедино все факты, мы поняли: в те дни разведкой Королевства проводилась, пожалуй, самая масштабная и значимая из всех операций - уничтожение либо фальсификация документов, так или иначе связанных с Бриллиантовым архипелагом. Можете принять мои запоздалые поздравления, Атаназиус: прежде чем мы сообразили, что, собственно, происходит, большинство данных было стерто с лица земли - зачастую вместе с людьми, ими обладавшими. Да, ваши труды увенчались полным успехом… Произошедшее в столичном адмиралтействе стало последним, завершающим штрихом. На этот раз вы решили обойтись без поджога - может, потому, что пожарная часть располагалась в двух шагах, на соседней улице?
Я не знаю, как вам удалось уговорить вашего тестя пойти на предательство; могу лишь догадываться. Наверное, исподволь, незаметно, постарались внушить ему скверные мысли; может быть - умело растравляли какие-то старые обиды… Но рождение внучки, конечно же, явилось для старика наивысшей радостью: теперь он был готов на все, дабы сохранить хрупкое семейное счастье… А вы не преминули этим воспользоваться. Полагаю, вы заранее спланировали появление ребенка - и те чувства, которые оно вызовет у тестя. Это было очередным капканом, ловушкой, в изготовлении которых вы столь преуспели…
Капканщик вдруг заскрежетал зубами и рванулся вперед - туда, к этому ненавистному голосу, прячущемуся за пятном яркого света; но цепи держали надежно.
- Судя по вашей реакции, Атаназиус, я попал в точку, э?
- Это ложь! - прохрипел капканщик.
- Ну-ну; так уж и ложь… Я не сомневаюсь, что вы любили малышку, да и ее мать тоже - пускай по-своему, корыстно, но любили. Однако это не помешало вам использовать свое семейство ради высших целей… Тех, которые вы полагали высшими. Пропажа документов обнаружилась совершенно случайно - скажите спасибо некоему Адриану Брызуле, мелкому чиновнику архивного отдела. Необычайно занудливый тип, надо сказать, и чертовски пунктуальный. Когда он обратился к вышестоящему начальству, его засмеяли; однако Брызуля не успокоился. В конце концов он добился того, что началась ревизия, - и вот тогда пришло время схватиться за голову высоким чинам… Поначалу они решили скрыть случившееся; но, к счастью, поняли, что подобное тянет на государственную измену - и уведомили контрразведку. Мы взялись за поиски, довольно быстро сузили круг подозреваемых и вышли на вашего тестя. Единственным слабым местом оставались мотивы; вот тогда-то мне и пришло в голову поинтересоваться относительно ближайших родственников. И сразу же всплыл некий тип, весьма колоритный и промышляющий черт знает чем… Мне продолжать?
Капканщик чуть заметно пожал плечами. Первое правило: никогда не говорить на допросе; пусть даже речь идет о совершенной безделице… Есть, правда, и второе: рано или поздно язык развязывают все.
- Признаю, мы недооценили ваш авантюризм, Атаназиус. Никто не мог предположить, что вы будете стрелять, а потом, рискуя жизнью, спуститесь на веревке с четвертого этажа, держа на руках младенца… Кое-кто поплатился за беспечность эполетами! Впрочем, вам это вряд ли интересно. А вот узнать о судьбе близких… Ваш тесть был повешен спустя месяц после ареста - да-да, в этой самой крепости, во внутреннем дворике. Его дочь спустя несколько дней скончалась от горячки в тюремной больнице; печальный финал, правда? А виновник тому - вы; и никто иной!
Послышался скрип открываемой двери; голоса забубнили неразборчиво, на разные лады. "Второй разговорился… О чем здесь… Преинтереснейшие вещи… Заливается кенарем - а твой-то, похоже, важная персона… Да ты послушай сам…"
- В камеру его! - негромко, но отчетливо; и тут же следует рывок цепей.
- Встать!
Каменный мешок… Кирпичный, если быть точным. Хороший кирпич - темно-красный, твердостью мало чем уступающий камню - во времена Королевства строили надежно. Запахи сырых стен и подгнившей соломы лезут в нос. Будущее неизменно представляется в черном свете; хотя, казалось бы - куда уж хуже… Увы, капканщик знал - хуже обязательно будет, и намного.
"Заливается кенарем" - это Куяница, конечно же… Отец предупреждал - первым делом повяжи его кровью… Экс-шкиперу нет надобности хранить молчание: через пару часов следователю будет известно все об их приключениях - в том числе о тайне дневника… А любые сведения касаемо братьев Тролле, помимо официальных, господа из контрразведки оберегают пуще ока… Значит, в перспективе короткая дорога на эшафот - как только дознаватели выпотрошат из него секреты… Проклятье, ну и холодрыга! Дергает простреленную руку, подхваченный в фортуганских лесах кашель рвется наружу. С недавних пор во рту поселился железистый привкус крови. Что это, озноб? Да, похоже… Неужто гнилая горячка? Что ж, сдохнуть в тюрьме, быть может в той самой камере, где томилась некогда любимая, - закономерный финал для такого, как он… Слова следователя разбередили старую рану, и он не сдержался, выдал себя! Плохо; теперь они будут усиленно давить в этом направлении… Впрочем, ожидаемого результата подобная тактика не принесет: он сам давно уже вынес себе приговор - куда более суровый, чем все, что способны выдумать враги. Единственное уязвимое место - это Кларисса. Если они в самом деле разыщут ее… Нет-нет! Такой козырь - дознаватель наверняка предъявил бы его сразу… Впрочем… Допрос длился недолго; собственно, он еще и не начался толком. Пока все укладывалось в классическую схему: описать пленнику безнадежность его положения, дать прочувствовать до глубины души…
А потом подсказать путь к спасению. В зависимости от мастерства допросчика и конкретной ситуации - грубо, в лоб, или исподволь, незаметно, подвести к подленькой, но чертовски соблазнительной мыслишке…
…Что же за дьявольщина с тем странным типом? Конечно, все могло быть подстроено, например - Куяница вытряхнул картечь из стволов гранпистоли, покуда он спал… И это ощущение, преследующее его всю дорогу: словно он фигляр, третьесортный актеришка, занятый в неком странном спектакле… Но он собственными глазами видел ошметки плоти, брызнувшие из груди незнакомца! Мысли путаются; ноет раненая рука, кашель проказливыми коготками скребется в кадык… А сквозь окошко льется лунный свет…
- Атаназиус! Проснитесь, друг мой! Да вставайте же; у нас мало времени!
…Нет, не на допрос; это точно. "Встать!" - вот как было бы на допрос; а "друг мой" - хм! Может, у него появился сокамерник? В ушах звенит, и все тело до странности легкое, будто наполненное внутри газом. Что-то произошло, что-то чертовски важное; но сразу не понять - что. Кажется, он бредил; потом бред плавно перешел в сон… Но сейчас он не спит, это точно. Или? Старый способ - ущипнуть себя за руку… Стоп, вот оно! Кандалы - их нет больше; остались только потертости. Что, в самом деле, происходит? Где он?
- Ну, вы наконец очнулись? Все вопросы потом! Ради всего святого, давайте быстрей; до проверки крысоловок не более четверти часа!
Что за странная реплика… Вокруг по-прежнему пахнет тюрьмой. А вот окружающее изменилось неузнаваемо. В полутьме видно плохо, вокруг громоздятся груды… Бревен? Пожалуй, это что-то вроде бамбука, только без коленец. Длинные полые трубы, на ощупь слегка пружинят - то ли дерево, то ли плотный картон… Перебираться через эти завалы - удовольствие не из великих, вдобавок скрипят и гремят они просто оглушительно! Но странного провожатого это, похоже, ничуть не беспокоит… Вот он, мелькает впереди: закутан в клетчатый плед, лица под широкополой шляпой не видать. Очень резвый и нервный малый; все время поторапливает…
- Да скорей же!
Под ногами - огромные плоские плиты, твердые, словно камень, но не каменные; скорее, что-то вроде обожженной глины. Впереди, у самой земли, полоса тусклого света; какая-то неправильная, но в чем эта неправильность - понять не получается, мешают кучи этих самых небамбуковых бревен. Справа гора, куда выше его роста - резкий запах железа… Грубая ковка, весь металл в кавернах… Ух ты, да ведь… Это же цепь! Звенья втрое превышают человеческий рост, для чего такая нужна… И куда его занесло, что за невероятное место?