- Ваш домашний доктор?! - Кларисса по-настоящему удивилась; горбун Йойо был единственным в этой семейке, кто относился к ней почти по-человечески…
- Мой домашний отравитель! Это давняя история, давняя и отвратительная. Некогда я служил под началом самого Тролле, а после его гибели выполнял… Гм… Особые поручения правительства - в том числе по дипломатической части… И вот однажды бриг, на котором я плыл, попался Морскому Дозору Бриллиантиды и был пущен на дно. Команда спаслась на шлюпках; столь великодушный жест вообще-то не свойственен пиратам, но нам вот повезло… С трудом мы добрались на веслах до пробрианского берега: есть там одно гиблое место под названием Веселая бухта - чтоб тому шутнику, давшему ей имечко… Я коротко сошелся со своими товарищами по несчастью. Надобно сказать, к тому времени я обеспечил себе безбедное существование; в Титании меня ждал дом, жена и возможность оставить службу. Многим членам судовой команды пришлось значительно хуже. Особенно жаль мне было Гурбано, нашего доктора. Юноша отправился в далекий и чертовски опасный путь к берегам Зюйдландии прямо с университетской скамьи. Он очень рассчитывал на жалованье и призовые деньги; моряки должны были получить их по выполнении некоего дела… Увы! Все чаяния канули на дно. Йойо остался без гроша в кармане. Я знал о его трудностях и решил принять участие в судьбе этого человека; верно подмечено - дорога в ад вымощена благими намерениями! В то время Аида страдала женским недомоганием, и я пригласил Гурбано в качестве домашнего врача. Кто мог подумать, что между ним и моей женой вспыхнет страсть!
- Они полюбили друг друга?
- Она - да; а он… Полагаю, здесь имело место не столь чувство, сколь холодный расчет; впрочем, я могу и ошибаться, чужая душа - потемки… Йойо был недурным химиком - и большим знатоком растительных алкалоидов; как я теперь понимаю, он и в Зюйдландию отправился, дабы расширить свои познания в этой области. Туземцы хорошо разбираются ядах, у коварных южан это весьма востребованное поле деятельности… И вот однажды мне подсыпали первую порцию. О, они не торопились и действовали крайне осторожно: убить человека - проще простого, но это не входило в их планы… Видишь ли, в случае моей смерти кой-какие ценные бумаги и значительная часть денег должны были отойти дальним родственникам; Аиду и ее любовника исполнение завещания никак не устраивало. Им важно было сохранить меня живым, но безгласным и беспомощным, словно младенец. Надо отдать Йойо должное - он прекрасно справлялся с этим на протяжении многих лет.
- Неужели все ради денег?!
- А ради чего, по-твоему, совершаются самые гнусные преступления? - вздохнул Эзра. - Деньги и власть, девочка, их никогда не бывает достаточно. Пить из этих источников - только распалять свою жажду…
Я слег в постель; хитрец Гурбано уверял, что виной всему некая подхваченная еще в тропиках болезнь, хорошо ему известная. К тому времени, когда я заметил связь между приемами пищи и обострением "болезни", было уже поздно что-либо делать… Меня парализовало от шеи и ниже. Все, что я мог, - отказаться от еды; но тогда меня стали кормить насильно… И делать инъекции. Вдобавок к яду он присовокупил некое зелье, туманящее разум, вроде опия, так что я порой целыми неделями пребывал в царстве призраков.
Аида прижила с ним ребенка, отвратительное маленькое создание - в этом мальчишке проявилась порочная натура его отца, тщательно скрываемая… Полагаю, ты убедилась в этом сама. Да-да, я внимательно наблюдал за тобой, Кларисса; наблюдал, искусно притворяясь живым трупом, - благо опыт у меня по этой части богатый… Ты была единственной моей надеждой; с тобой связывал я хрупкие упования о перемене участи, и это действительно свершилось, хотя и не так, как я задумал…
Конец моему заточению положили Властители, явившиеся по твою душу. Властители?! Так вы знаете о них?!
- В числе горстки посвященных… Нас мало осталось; причастные этому знанию, как правило, помалкивают - либо замолкают навеки. Но я уже говорил, кажется, что служил под началом Рогира Тролле и был с ним коротко знаком. Наши пути пересеклись незадолго до революции, во время одного из спиритических сеансов - тогда они были в моде…
- Вроде тех, что устраивал здесь Йойо?
- Ну нет! - усмехнулся господин Двестингаусс. - В те времена все было совсем по-другому; уж поверь - на его собраниях не было никаких вертящихся столиков и прочей чепухи! Если Рогир или Брауде вызывали духа, тот возникал во всем своем мрачном великолепии, материализовался прямо из воздуха; и неважно, что это была всего лишь подделка, - даже самых смелых продирал по хребту мороз!
- Подделка? Но почему…
- Да потому, что живые не могут общаться с мертвыми! Так заведено господом, и никто не в силах нарушить порядок вещей… Просто людям порой хочется верить в чудо. Сила, которой обладали Тролле, умение, мастерство, чертовщина - да называй как хочешь…
- Власть… - чуть слышно прошептала Кларисса.
- Оно позволяло им воплощать на сеансах духовидения некую субстанцию, светящуюся и полупрозрачную эктоплазму, принимающую тот или иной облик, - и вкладывать в уста этих рукотворных призраков нужные речи… Полагаю, революция в немалой степени обязана этим трюкам. Братья не считали подобное чем-то зазорным, да и я тоже… Но Рогиру были подвластны не только балаганные фокусы! Он передал частицу этого невероятного мастерства некоторым своим сподвижникам - тем из них, кто оказался восприимчивым; а они… Они не смогли распорядиться его наследием достойно. Теперь это орден Властителей - самое закрытое и зловещее из всех тайных обществ; и оборони тебя господь, девочка, оказаться причастной к их делам… Впрочем, что это я, ведь они уже тебя ищут… Ну, тут совет один - мужайся и не теряй духа!
- Эзра! - раздалось вдруг откуда-то из глубины дома стенание, и Кларисса вздрогнула: это был голос мадам Двестингаусс! - Эзра, где ты?! Поди сюда, мне плохо… Я умираю, мерзавец…
- Не обращай внимания! - жестко усмехнулся старик. - Умирает… Моя драгоценная женушка еще переживет меня; хотя бы из вредности.
- А что с ней такое?
- Презабавная все-таки штука жизнь… Мы, в некотором роде, поменялись ролями: ее настиг удар, и теперь половина тела парализована. Настала моя очередь ухаживать за этой ведьмой.
- И вы ухаживаете?!
- Конечно! - пожал плечами господин Двестингаусс. - А что мне остается?
- Но ведь она отравила вас, и…
- И? - Эзра взглянул девочке прямо в глаза. - Предлагаешь отправить ее в приют? Или… Убить?
Кларисса смущенно уставилась в чашку.
- Ты еще слишком юна и не понимаешь… Любовь и ненависть очень похожи; иногда трудно разобрать, где кончается одно и начинается другое… - задумчиво сказал старик.
"Как можно любить такую… Жуткую, мерзкую, одноглазую!" - подумала девочка.
- А что сталось с Йойо?
- Когда в дом ворвались Властители, он вздумал сопротивляться, схватил со стены палаш. То ли по глупости, а может, решил, что явились по его душу… Тут у меня в голове все путается. Даже не знаю, как тебе сказать: этот, в черном… Убил его взглядом. Или все же не убил… Но богом клянусь: из его глаз будто вырвались две молнии и ударили Гурбано в грудь! Тот рухнул, как соляной столп. Властитель забрал тело с собой… - Эзра со стуком поставил чашку на блюдце. - А ирония судьбы заключается в том, что господин Гурбано не счел нужным обучить мою женушку составлению ядов; так что я понемногу оправился и даже встал на ноги, хотя из дому почти не выхожу: слишком тяжело. Впрочем, мне хватило сил и твердости выставить за дверь маленького рыжего ублюдка; я отправил это дрянцо в закрытую школу для мальчиков. Тамошние порядки помогут ему лишиться некоторых иллюзий относительно собственной исключительности.
- Скажите, а за мной не приходил кто-нибудь еще? - с надеждой спросила Кларисса. - Мой опекун; его зовут Эрл Птицелов…
Лицо господина Двестингаусса вдруг застыло, словно гипсовый слепок:
- У меня дурные новости…
"Нет, нет, пожалуйста - только не это…"
- Я был многим обязан Эрлу, - беспощадно дребезжал старческий голос. - Моя жена это знала и не могла отказать, когда он явился с просьбой… Разумеется, она не позволила бы нам встретиться, уж для этого-то Аида нашла бы благовидный предлог. К несчастью для него, Птицелов явился без предупреждения - и столкнулся в холле с каталкой; Виттиго как раз вывозил мое бренное тело подышать свежим воздухом. Увиденное поразило Эрла до глубины души; он начал нести что-то о врачах, о консилиуме… Ах, если бы я мог остановить несчастного! Полагаю, Гурбано страшно перепугался, услыхав такие речи, и в ход пошел один из его экзотических ядов… Я слышал, как он говорил Аиде, что позаботился о старике и тот не доставит им больше хлопот.
- Будь они прокляты - и горбун, и ваша жена! - чуть слышно прошептала Кларисса.
- Что-что ты говоришь? Прокляты? Ну, примерно так и случилось в конце концов. Поверь, я с большим удовольствием пристрелил бы Гурбано; впрочем, для него это была бы слишком легкая смерть…
- Мерзавец! - Где-то в глубинах дома мадам Двестингаусс вновь завела шарманку. - Где ты, мерзавец? Мне плохо…
- Моя благоверная сегодня на диво бодра… - досадливо проворчал Эзра. - Кормить вроде еще рано… Кстати: не знаешь, который теперь час?
Кларисса помотала головой и тут же спохватилась, вспомнив о хронометре Шарлеманя.
- Сейчас… Четыре часа и… Десять минут… - Губы медленно шевелились, произнося слова; а пальцы лихорадочно разворачивали записку, спрятанную под крышкой часов.
…Какая же она дура - надо было посмотреть туда сразу!
"Улица Шпалерной мануфактуры, дом шестнадцать, букинистическая лавка "Дрейзе и сын"", - знакомый каллиграфический почерк наставника… Шарлемань в городе! Ну конечно - ведь часы принес Хуберт!
- Простите, - Кларисса встала. - Мне нужно идти…
- Куда же ты? - удивленно спросил старик. - Ты могла бы остаться, вряд ли тебя станут искать в этом доме снова…
- Нет-нет; я должна… - Девочка уже была на полпути к дверям. - Спасибо… Вы помогли мне!
- Заходи еще! - крикнул вслед Эзра.
…А потом был бег по заснеженным мостовым, мимо угрюмых домов и мрачных подворотен. Она прекрасно помнила улицу Шпалерной мануфактуры: именно там стояла харчевня Поддера, где их с Томми иногда подкармливали, - в другой, совсем другой жизни… Вот он наконец-то, дом шестнадцать: выщербленное каменное крыльцо, покрытая облупившейся краской дверь и единственное окошко - грязное и до половины заложенное толстыми фолиантами…
Помещение за дверью было настолько крохотным, что и лавкой-то его можно было назвать лишь с большой долей условности: два шага в длину, полтора - в ширину. Все пространство до потолка занимали книги - всевозможных размеров и различной степени потрепанности. Новенькой бумагой и свежей типографской краской тут, должно быть, не пахло от века: только пылью - тончайшей книжной пылью, скопившейся за долгие годы. Из-за прилавка на девочку подслеповато щурился забавный низенький толстячок в берете, натянутом на самые уши.
- Что угодно юной барышне? Кроме как погреться, - подхватил другой голос; его обладатель походил на сидевшего за прилавком словно две капли воды, с той лишь разницей, что был на четверть века старше. - Мы не подаем, девочка; сынок, ты ведь помнишь - мы никому не подаем! Такая у нас политика!
- Да подождите, папа, - добродушно отмахнулся тот. - Я же вижу, она явно пришла по делу… Так что ты хочешь, девочка?
- Простите, пожалуйста; это лавка "Дрейзе и сын"?
- "Дрейзе и сын"? - Толстячок склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. - Конечно-конечно! Я - Антонин Дрейзе, а это мой отец, Северин Дрейзе… Чем можем служить?
- Меня зовут Кларисса Квантикки… - Девочка замолчала, от всей души надеясь, что этого будет достаточно.
- Да-да?
- Постой-ка! - Пожилой толстячок дернул молодого за фалду фрака. - Прошу нас простить…
За стопками книг торопливо зашептались; Кларисса уловила свою фамилию. "Квантикки… Наверное, та самая… Поди спроси его…"
- Буквально один момент! - сладко улыбнулся Антонин, высунувшись на миг из книжных залежей. Внезапно послышались торопливые шаги; девочка вскинула глаза - и встретилась взглядом с темным, худым, заросшим густой щетиной человеком, до боли похожим на…
- Кларисса… - беззвучно прошептал капканщик; голос изменил ему.
У девочки перехватило дыхание. Новая Кларисса, рисковая и хладнокровная, куда-то пропала; растаяла, словно кусочек сахару в чашке чая, - а прежняя, забытая, воротилась вновь и, роняя слезы, бросилась на шею отцу.
- Папа!!! Ты! Ты наконец-то вернулся! Ты себе не представляешь… Где ты был так долго?!
Капканных дел мастер, чувствуя себя последней скотиной, заключил дочь в объятья.
* * *
За окном беззвучно клубится метель, кружит в танце миллионы снежинок. В печи негромко потрескивает уголь, распространяя по комнатушке блаженное тепло.
Вообще-то здесь просто жарко, но так надо - у отца воспаление легких. Ему требуется тепло, постель и покой; а он не хочет - все время порывается куда-то идти, что-то делать… Уж наверное - что-нибудь опасное! А самого от слабости пошатывает… Мог бы попросить одного из букинистов, они очень услужливы; но к Дрейзе капканщик обращается лишь с самыми простыми поручениями: принести лекарств, или чаю, или купить письменные принадлежности. Она не раз уже вызывалась сделать для отца хоть что-то. Это ведь так просто: переодеться мальчишкой (благо коротко стриженные волосы не успели еще отрасти), сходить отнести послание или что-нибудь еще… Но папа и слышать не желает: словно она драгоценность, которую все мечтают похитить… Она. Кларисса Квантикки. Герцогиня Квендиго. Герцогиня… Право, смешно! Разве бывают такие герцогини - маленькие, щуплые, с вечно перепуганными глазами? Наверное, отец просто шутит…
Кларисса потрогала шею. Там, на тонкой, словно паутинка, цепочке висела ажурная подвеска: серебряные проволочки прихотливо сплетались в речного жука-водомерку, а на самом деле - две литеры "К", обращенные друг к другу. "Это подарок твоей кузины, герцогини Кассандры, - сказал отец. - Она не знает о твоем существовании, но… Думаю, сия вещица неким странным образом предназначена именно тебе. Другой такой нет; и хотя вы с ней ни разу не виделись, по этой безделушке она сможет узнать тебя". Девочка часто пыталась представить себе двоюродную сестру. Наверное, она сказочно красивая и невероятно смелая. Подумать только, Кассандра командует настоящим боевым кораблем! А ее дед, даже страшно представить - всем флотом Бриллиантиды! Интересно, какой он? Вот бы побывать у них в гостях, на острове Готика, в высоком замке, прилепившемся, будто ласточкино гнездо, на самой вершине утеса! Или попутешествовать с кузиной на ее корабле (если мы с ней поладим, тут же сделала мысленную оговорку девочка). Конечно, не сейчас, сейчас там война…
Свежие газеты регулярно приносил Антонин. Капканных дел мастер мрачнел, читая передовицы. Не раз он в раздражении комкал и рвал тонкую бумагу - а потом, когда гнев отпускал, аккуратно разглаживал и вновь впивался глазами в типографские строчки. Новости приходили неутешительные: Республика медленно, но верно наращивала военное присутствие на Бриллиане и Привратном острове. К февралю было предпринято решительное наступление на Большую Сангвинику - специальные отряды тральщиков на шлюпках разминировали пролив, открыв путь броненосцам, и началась переброска войск. Тут республиканцы были неожиданно атакованы королевским флотом через внутренние проливы; случилось большое сражение. Тем не менее войска высадились на острове, и роскошные строевые леса Б. Сангвиники заполыхали огнем. Атаназиус полагал, что здесь не обошлось без Властителей: рассказ дочери о тайном ордене магов потряс его до глубины души.
- Теперь все становится на свои места… - задумчиво сказал он однажды вечером, приводя в порядок записи (их скопилась уже целая папка). - Я понимаю, каким образом Тролле удалось раздуть пламя бунта; понимаю и то, что против методов, применяемых нашими врагами, Королевство бессильно… Осталось лишь понять, можно ли в этой ситуации обставить их. Думаю, мы бы сумели заполучить несколько некроламп и разобраться, как они устроены, да что толку - пока наладим выпуск, пока найдем восприимчивых к N-лучам людей… А ведь их еще надобно обучить всяческим невероятным кунштюкам, иначе все бессмысленно…
- Я могла бы научить… Ну, я, конечно, еще очень мало знаю; но хоть чему-нибудь…
Капканных дел мастер изумленно воззрился на дочь: он просто думал вслух, не чая ответа.
- Нет-нет! Тебе и так слишком многое пришлось пережить, мышка; я не хочу впутывать тебя в эти игры…
- Но я уже впуталась в них! - сжала кулачки Кларисса. - И я очень хочу тебе помочь! Просто не знаю, как… Ах, если бы наконец объявился Шарлемань - втроем мы бы обязательно что-нибудь придумали!
Атаназиус улыбнулся такой горячности, потом лицо его приобрело задумчивое выражение. К этому моменту он практически не сомневался, что таинственный незнакомец, выручивший его из тюрьмы, и загадочный наставник дочери - одно и то же лицо. Но, единожды возникнув на горизонте, Шарлемань тут же исчез, вполне возможно, сочтя сделанное достаточным. Он дал капканщику адрес букинистической лавки, бросив напоследок странноватую фразу: "Регулярно подкармливайте этих маленьких чудовищ деньгами - и у вас всегда будет надежное убежище". Позже, внимательно выслушав рассказ дочери и тщательно проанализировав его, Атаназиус пришел к выводу: странный союзник ведет собственную, непонятную прочим игру; и бог знает, в какой мере их интересы пересекаются. Осторожные расспросы хозяев ничего не дали: толстенькие, похожие на добродушных хомячков букинисты знать ничего не знали об эксцентричном волшебнике - зато, по-видимому, не раз предоставляли убежище тем, кто не в ладах с законом. "Мы и о вас ничего не хотим знать, господин Квантикки; такова наша политика… Единственное, что нас интересует, - это звон ваших гю", - улыбаясь, заявил ему Северин Дрейзе в самом начале знакомства.
"Стоп! - решительно сказал себе капканных дел мастер, когда голова его, казалось, готова была лопнуть от напряжения. - Ты не способен в одиночку противостоять всей мощи Титании, а вот угробить себя в безнадежных попытках - запросто. Сосредоточься на чем-то одном. Вспомни, какую задачу ты всегда ставил перед собой: проследить жизненный путь братьев Тролле от конца к началу, вернее - к тому моменту, когда они обрели свое фантастическое могущество. Теперь ты имеешь некоторое представление о том, что это за сила и как ее используют; необходимо выяснить, откуда она взялась… И значит, самое время подвергнуть тщательной перлюстрации четырехлетний промежуток в карьере братьев. Касательно прочего… Что ж, остается лишь отправлять донесения в надежде, что они дойдут до адресата сквозь мясорубку войны…" Атаназиус еще раз взглянул на папку, полную исписанных листов. Пора приниматься за шифрование. Он развязал тесемки. С первых страниц глумливо скалились письмена кулгушти: бесплодные попытки вскрыть шифр Тролле… Он отложил их в сторону.
Кларисса тихонько подошла к отцу и положила голову ему на плечо, рассеянно глядя на бумаги.
- Разве ты знаешь итанский, пап?
- На самом деле не знаю, мышка, - улыбнулся капканщик. - Это все так… Игры разума.
- А я немножко разбираюсь! - похвасталась девочка. - Меня Шарлемань учил.
- Да? Ну и что здесь написано? - Атаназиус постучал пальцем по одной из строчек.
- Я же так сразу не могу! Мне нужно сперва заглянуть в алфавит… - укоризненно заметила дочь.