С 1950 года Маленков считался самым влиятельным после Сталина политиком и его неофициальным преемником. Именно ему Сталин поручил сделать Отчетный доклад на XIX съезде партии (правда, сам вождь не мог этого сделать уже физически, ввиду возраста, но выбор пал не на кого-то другого). В народе Маленков был очень популярен и нередко именовался "маленький Сталин". А это было очень опасно. Соратники Сталина хорошо знали, что если вождь кого-то называл своим преемником, то это равносильно смертному приговору (так было, например, с Вознесенским, расстрелянным по "Ленинградскому делу"). Поэтому Маленков не мог не понимать, что в списке подлежащих отстрелу он если не первый, то один из первых. Следовательно, для антисталинского заговора он был кандидатурой вполне подходящей.
Как покажет ближайшее будущее, настроен был Маленков очень реформаторски. Короткий период его правления был довольно ярким. Именно он (а не Хрущев) первым выступил с осуждением культа личности Сталина (правда, в узком кругу, на Президиуме ЦК). Он же предложил на сессии Верховного Совета СССР целый комплекс мероприятий по выправлению экономического положения, в частности снижение налогов с крестьянства и аннулирование долгов колхозов. Это еще больше увеличило его авторитет в народе. Маленкову же принадлежит весьма реформаторская (по тем временам) идея об увеличении производства товаров группы Б (предметов потребления).
Почему же Маленков не удержался у власти? Наиболее распространенное объяснение: не имея навыков самостоятельной работы и всегда находясь в чьей-то тени, - то Сталина, то Берии, - он просто не справился, не смог возглавить огромную страну на ее переломном этапе. Воз оказался не по силам. Более энергичный и динамичный Хрущев оттеснил его.
Ну и последняя наша кандидатура - Булганин. С ним сложнее всего. И главным образом - из-за крайней серости, заурядности, невыразительности этой личности. Вроде и был премьер-министром, а ни малейшего следа в истории не оставил (сравним с тем же Маленковым). Вроде и Маршал Советского Союза, а ни одной стратегической операции, ни одной военной победы. Почти во всех мемуарах, где он упоминается, - сухие протокольные строки: занимаемые должности, даты.
Весьма нелестную характеристику Булганину как политическому деятелю дает Хрущев. Но в объективности Хрущева можно усомниться - он обо всех своих бывших соратниках, оттесненных им со своих постов, отзывается нелицеприятно. Какое-то описание личности Булганина приводит знаменитая актриса (к которой наш герой был неравнодушен как к женщине) Галина Вишневская в своей автобиографической книге "Галина". Изображает она его в иронических тонах, как этакого незадачливого поклонника. Однако видела она его только во время кремлевских застолий, куда он ее выдергивал, уже будучи в подпитии, да и вообще воспринимала его, так сказать, с женской позиции, поэтому ее описание (да простит меня великая певица!) в политическом отношении малоинформативно.
Резко отрицательно характеризует Булганина упоминавшийся Павел Судоплатов - как абсолютно некомпетентного деятеля, не способного принимать никаких решений и державшегося на плаву исключительно благодаря угодливости - сначала перед Сталиным, а потом перед Хрущевым. Судоплатову вроде верить можно, он лицо никак не заинтересованное, к тому же его характеристика в целом совпадает с другими, вышеприведенными. Правда, остается непонятным, как такая бездарная личность могла добраться до столь высоких постов. Одной угодливости тут, пожалуй, маловато.
Ну да бог с ним, с Булганиным. В конце концов, для нас не так уж важно, что за птицей он был и как затесался в компанию этих в общем-то незаурядных (хотя и каждого по-своему) личностей. Была ли в нем какая-то изюминка, не замеченная окружающими, или, что вероятнее всего, он был вытолкнут на поверхность в силу чисто случайного стечения обстоятельст-в. Мы вполне можем обойтись и без него, этот пробел на расследовании никак не скажется. Вышеописанной троицы для проверки нашей версии вполне достаточно. Так что оставим Булганина в покое.
После политической и психологической характеристики подозреваемых в политическом убийстве подлежит исследованию следующий вопрос, логически вытекающий из предыдущих: а как же они распорядились полученными дивидендами, то есть совпадают ли мотивы предполагаемого убийства с их последующими действиями. Политические убийства тем и характерны, что убийца преследует вполне определенные политические цели, которые потом более или менее успешно пытаются реализовать. Вспомним, как эффективно было использовано Сталиным убийство Кирова для развязывания массового террора.
Однако наш случай особый. По нашей версии, основным мотивом убийства было избавление от грозящей опасности. Поэтому криминалисту здесь особенно поживиться нечем. Ну облегченно вздохнули заговорщики, перевели дух. Ну поделили наследство, расселись по-новому на иерархической лестнице. Но точно так же они могли рассесться и в случае естественной смерти вождя. Так что это еще не показатель.
И тем не менее и здесь имеются кое-какие весьма интересные для следствия обстоятельства. Все-таки раздел сталинского имущества был достаточно характерным. Все ключевые посты - и партийные, и государственные, включая, как бы мы сейчас выразились, силовые министерства, - получила наша четверка. Единственное исключение - пост председателя Президиума Верховного Совета СССР, который достался соратнику Сталина еще со времен Гражданской войны Ворошилову. Но эта должность в то время была чисто представительской, декоративной - вручение наград, прием верительных грамот у послов, подписание указов, подготовленных и одобренных соответствующими партийными инстанциями. Никакой реальной власти она не давала. Поэтому заговорщикам было даже выгодно отдать ее нейтральному лицу, да еще такому, как Ворошилов, который, с одной стороны, был личностью легендарной, а с другой - весьма посредственной и легко управляемой.
Но это, как мы уже говорили, если и улика, то довольно слабая. Гораздо интереснее другое.
Сразу же после смерти Сталина (через несколько месяцев, а может, и недель) его имя начинает исчезать со страниц газет и из других средств массовой информации. Редакторы, которые по инерции или по недомыслию продолжают славословить вождя, получают резкий окрик. Не только не предпринято ничего из того, что предполагалось для увековечения памяти вождя (сооружение специального пантеона, учреждение ордена Сталина и др.), но и само его имя начинает старательно вычеркиваться из памяти народа.
Для сравнения. После смерти Ленина Сталин моментально соорудил из его имени икону, объявил себя единственным его "верным последователем и скромным учеником", а всех своих соперников наотмашь хлестал ленинскими цитатами, обвиняя в отступлении от истинного ленинизма. (Особенно доставалось бедняге Троцкому, который, будучи человеком амбициозным, частенько вступал в споры и даже в конфликты с вождем мирового пролетариата.)
После смерти Сталина мы не видим ничего подобного. Никто не бьет себя в грудь, уверяя, что именно он является верным сталинцем. Никто не обвиняет своих соперников в отступлении от сталинской линии. (Как раз наоборот - потом Хрущев будет называть своих противников сталинистами.)
О чем это все говорит? Это свидетельствует как минимум о двух вещах. Первое. Никакого истинного пиетета наши герои к вождю не испытывали. За несколько месяцев или даже недель, прошедших после смерти Сталина, ничего такого, что бы могло так резко изменить их отношение к вождю, не случилось. Какой информацией они обладали раньше, такой же и теперь. Поэтому все их слезы на похоронах Сталина - это рыдания наследников, дождавшихся наконец смерти богатого дядюшки.
И второе. Наследники Сталина не захотели даже формально следовать сталинским путем, идти под сталинским знаменем. Ведь политику вовсе не обязательно самому верить в те лозунги, которые он провозглашает. Достаточно, чтобы они работали. Поэтому вполне можно было использовать лишь имя Сталина (что, кстати говоря, вполне успешно делал с именем Ленина Сталин). Ведь прижизненный авторитет Сталина ("харизма", как бы сейчас сказали) не сопоставим с ленинским. Ленин при жизни не получил и сотой доли тех дифирамбов, которые выпали на долю Сталина. Да что там дифирамбы, народ его просто обожествлял. Казалось бы, сам Бог велел воспользоваться бесхозной харизмой и под вывеской сталинской линии проводить любую свою. Но нет, не захотели. Почему же?
Это можно объяснить либо уж очень сильной личной неприязнью к Сталину либо желанием проводить совершенно новый курс, к которому никакие прежние вывески не подходят (либо и тем и другим).
И в заключение этого пункта расследования еще один небольшой штришок. Он касается упоминавшегося "Дела врачей". Так вот, эти врачи были реабилитированы почти сразу же после смерти Сталина. И не просто реабилитированы, но и все следствие было признано сфальсифицированным, проведенным незаконными методами. Это случай в истории советской власти беспрецедентный. Были, конечно, случаи, когда выпускали арестованных, но это, во-первых, уж при очень сильном переборе (после "ежовщины", например) или острой необходимости (перед войной и в начале ее выпустили многих военных, которых не успели расстрелять, в частности, будущего маршала Рокоссовского). А во-вторых, это не только не афишировалось, но, наоборот, у освобожденных отбирали подписку о сохранении случившегося в строжайшей тайне. А уж о том, чтобы повиниться перед невинно пострадавшими, не могло быть и речи. А тут власти официально приносят извинения (естественно, свалив вину на политических противников, но это уж, как говорится, сам Бог велел). А ведь можно было спустить дело на тормозах, можно было воспользоваться предстоящей вскоре амнистией, наконец, можно было реабилитировать позднее в общей массе, чтобы не так бросалось в глаза. Но нет, врачи реабилитируются в первую очередь и, так сказать, персонально. Это опять же свидетельство сильного желания отмежеваться от сталинской политики.
Словом, как говорится, возможны варианты. Заговорщики, вероятнее всего, знали (или догадывались) о готовящемся Сталиным продолжении сценария. И их поспешность, стремление как можно скорее поставить крест на этом деле - это инстинктивное стремление обороняющегося выбить оружие из рук нападавшего, даже если тот уже повержен и никакой опасности не представляет.
Впрочем, к этому загадочному делу нам предстоит вернуться еще раз.
Итак, думаю, можно подвести некоторые предварительные итоги. Во-первых, оснований для антисталинского заговора было более чем достаточно. И во-вторых, были люди, наиболее заинтересованные в его физическом устранении, и способные это сделать, настроенные резко антисталински и реформаторски (Хрущев и Маленков - абсолютно точно, Берия - с большой долей вероятности, ну а Булганина мы договорились больше не касаться). Но, как известно, "мог сделать" - это еще не значит "сделал". Это - азбучная истина криминалистики. Поэтому приступаем к центральному пункту нашего расследования - обстоятельствам (механизму) предполагаемого преступления.
Вообще расследование любого убийства начинается с судебно-медицинского исследования трупа. Именно экспертное заключение (акт вскрытия трупа) является той печкой, от которой танцует любой следователь, именно от него следователь получает исходные первичные данные, нити к дальнейшему расследованию - причина наступления смерти, является она насильственной или нет, если да, то каким способом причинены повреждения, каким орудием и т. п. Все эти данные считаются объективными, так как основываются на строго научных методах, в отличие, например, от показаний свидетелей, которые могут ошибаться или умышленно вводить следствие в заблуждение, то есть в значительной мере субъективны.
Однако нам, к сожалению, это доказательство - медицинское заключение о смерти Сталина - придется отвергнуть. Причем сразу, с порога, не вдаваясь в суть. Как минимум, по двум причинам.
Во-первых, уже в то время спецслужбы ведущих государств (естественно, и СССР) располагали методикой тайных убийств, замаскированных под естественную смерть (и применяли на практике). Поэтому наши герои, если уж решились на такое дело, то уж наверняка все продумали и просчитали, и если уж сделали, то так, что комар носа не подточит, никакая экспертиза ничего не установит. Не такие они младенцы и дилетанты, чтобы упустить это из виду. И вообще, это не эпоха Петра III или Павла I, когда, чтобы замаскировать убийство императора, достаточно было на его похоронах хорошо обмотать шею трупа шарфом (впрочем, и тогда уже практиковались фальсификации экспертных заключений - Петр III официально умер от "геморроидальных колик"). Так что, надо полагать, все было сделано (если было сделано) на самом высоком уровне, тем более что такие возможности у них были - ведь среди них был такой профессионал высочайшего класса, как Берия, много лет курировавший специально для этого созданные тайные лаборатории и осуществивший ранее не одну такую операцию.
Поэтому медицинское заключение о смерти Сталина из доказательства само превращается в доказываемый тезис - если будет установлено, что никакого убийства не было, оно верно, ну а если наоборот, то… и цена ему соответствующая.
И вторая причина. Для этого нужно вспомнить, кто возглавлял комиссию экспертов. Это - главный судебно-медицинский эксперт страны профессор Прозоровский. Тот самый, который был одним из ведущих членов комиссии, сфальсифицировавшей заключение по "Катынскому делу" и потом отстаивавший это заключение на Нюрнбергском процессе. А человеку, сфальсифицировавшему заключение о смерти 15 тысяч (!) убитых, сделать то же самое в отношении лишь одного, естественно, никакого труда не составит. Поэтому вера такому заключению - как и показаниям патологического лгуна или душевно больного человека; не исключено, что в данном случае он, может, говорит и правду, но абсолютно никаких гарантий этому нет.
А впрочем, можем ли мы судить экспертов так уж строго, с позиций сегодняшнего дня? Вряд ли у них была какая-то альтернатива после получения такого "правительственного задания". Говорят, что великий русский хирург Бурденко, тоже участвовавший в этой фальсификации, потом всю жизнь мучился угрызениями совести.
Поэтому, отложив в сторону медицинское заключение, приступим к рассмотрению обстоятельств смерти вождя. Они хорошо известны и многократно описаны (хотя и с некоторыми расхождениями, но для нас они принципиального значения не имеют).
Итак, какова хронология смерти Сталина? В ночь на 1 марта 1953 года он находился на так называемой "ближней даче", в Кунцеве. Вечером у него "в гостях" была наша четверка - Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. Поужинали. По воспоминаниям Хрущева, Сталин был навеселе, в хорошем расположении духа. (По Волкогонову - наоборот, раздражен и не скрывал своего недовольства.) Разошлись где-то после 4–5 часов утра (обычный сталинский режим).
И сразу же начинаются, мягко говоря, странности.
Во-первых, была отпущена вся обслуга и охрана, которая всегда находилась ночью у комнаты Сталина. Это произошло впервые за всю историю нахождения Сталина у власти (и, кстати говоря, несказанно удивило саму охрану).
Расследование этого факта провел Эдвард Радзинский. Он установил, что такое распоряжение было дано одним из охранников ("прикрепленных" - по терминологии того времени) Хрусталевым якобы от имени Сталина. Однако Радзинский (как и автор этих строк, да, дума-ю, и любой читатель) абсолютно убежден, что Сталин такого распоряжения дать не мог. Известно, с какой тщательностью, даже болезненной подозрительностью он относился к проблемам своей личной безопасности. Поэтому такое указание могло быть дано только кем-то другим (разумеется, от имени Сталина). Вероятнее всего - Берией.
Никакой случайностью такое распоряжение объяснить невозможно. Оно могло быть дано только с какими-то недобрыми намерениями. А если еще учесть, что это произошло именно в ту ночь, перед которой Сталина последний раз видели здоровым, то цепочка совпадений становится слишком фантастической для того, чтобы считать их случайными.
Но на этом странности не заканчиваются. Дальше события развивались следующим образом.
Утром следующего дня (1 марта, воскресенье), где-то после 10–11 часов, охрана начала беспокоиться, поскольку никаких признаков жизни Сталин не подавал (обычно в это время он уже вставал). Но заходить без вызова было нельзя. Так, как на иголках, люди прождали до вечера. В седьмом часу в кабинете Сталина зажегся свет. Все облегченно вздохнули. Но Сталин не выходил и никого не вызывал. Поздним вечером напряжение достигло предела. После долгих споров и колебаний охрана решается войти в кабинет Сталина. Там они застают его лежащим на полу в нижнем белье, обмочившимся, лишенным речи. Охрана поднимает тревогу и обзванивает руководство страны.
Первой появляется наша четверка (по некоторым данным, в неполном составе, но Берия и Маленков присутствуют всегда). И что же они предпринимают? Берия (опять Берия? Все-таки он командует?) начинает орать на охрану, чтобы они не мешали отдыхать товарищу Сталину, не нарушали его сон. С тем они и укатили, запретив, по существу, кого-либо вызывать и кому-либо сообщать о случившемся. И лишь на следующий день появились и другие члены Политбюро, были вызваны наконец врачи, допущены дети Сталина - Светлана и Василий.
Такое поведение совершено не вписывается ни в какие рамки - ни в политические, ни даже общечеловеческие. Как оставить даже без элементарной помощи больного старика, недвижимого, пардон, описавшегося? Даже не переодеть. Поначалу это просто ошарашивает. Ну а потом наводит на размышления.
Давайте проанализируем, чем же может быть объяснено такое, мягко выражаясь, необычное поведение. Для начала проведем несложный мысленный эксперимент. Представим, как бы повели себя истинно преданные царедворцы, увидев своего вождя и кумира в столь плачевном состоянии? Смоделировать нетрудно. В первую очередь они бы со всех ног бросились к телефонам и вызвали бы врачей - и кремлевских, которые под рукой (наверняка какое-то врачебное дежурство в Кремле было), а затем и всех светил, начиная с министра здравоохранения. Во-вторых, они, если бы хватило смелости, сами бы переодели вождя, а если нет, то уж сдули все пылинки с одежды. И наконец, выстроились бы у дверей, ожидая результата и готовые в любой момент продемонстрировать и своим видом, и словами, что жизнь и здоровье вождя им дороже любых неотложных дел.