Свернув на улицу Сен-Антуан у высоченной башни монастыря Ла Рок, я столкнулся с Атосом, которого сопровождал Арамис. Бывший аббат сменил свой прежний скромный наряд на воинственный, да и новая перевязь выглядела значительно богаче. Лихо заломленная широкополая шляпа с черно-белым плюмажем, на которую он сменил прежнюю серую, придавала ему вид гордый, почти заносчивый – несмотря на привычно скромное выражение лица. При виде меня в глазах обоих моих друзей появился немой вопрос.
– Дезэсар послал меня к кардиналу, – пояснил я. И добавил вполголоса, оглянувшись по сторонам: – Не исключено, что его высокопреосвященство прикажет меня арестовать. Арамис, вы дали мне добрый совет, я вам очень благодарен, – добавил я, обращаясь к бывшему аббату. Тот сдержанно поклонился. – Последовав вашему совету, я выполнил приказ... формально, так сказать. Теперь мне предстоит доклад у господина кардинала.
– Прекрасно, – невозмутимо сказал Атос, – в таком случае, мы вас проводим и подождем. Вы не против?
Я не был против, и к дворцу кардинала мы пришли втроем. Здесь я попрощался с друзьями. Атос сказал, что они меня дождутся. Оставив их прогуливаться по Сен-Антуан, я вошел в резиденцию его преосвященства, и сразу же оказался среди нескольких десятков "красных" мушкетеров. Телохранители кардинала бросали на меня подозрительные взгляды: с некоторыми мне уже доводилось скрещивать шпаги. Но никто не стал затевать ссоры в передней его высокопреосвященства. Я быстро отыскал дежурного – в отличие от остальных, он был в шляпе, – и показал ему письмо от Дезэсара к кардиналу. Гвардеец взял письмо, скрылся за высокой дверью с литыми бронзовыми ручками и тотчас вышел.
– Прошу подождать, – сухо произнес он и тут же отвернулся. Я отошел в угол и скрестив руки на груди, стал ждать, готовясь к самому худшему. Больше всего меня волновало то, что, в случае ареста, мои друзья могли вмешаться, и тем самым навредить себе.
Ждал я довольно долго. Наконец, дверь снова отворилась, и на пороге появился маленький человека в темно-коричневой сутане, перепоясанной веревкой. Суконный капюшон, пришитый к сутане, был откинут, обнажая совершенно лысую, не нуждавшуюся в тонзуре голову. Я узнал всесильного "серого кардинала" – монаха-капуцина отца Жозефа. Он поискал глазами адъютанта, тот указал на меня. Отец Жозеф окинул меня внимательным взглядом и сделал приглашающий жест рукою. Я приблизился. Капуцин покосился на мою шпагу. Я ожидал, что он прикажет ее отнять, но советник кардинала только пожевал недовольно тонкими губами, и негромко сказал:
– Его высокопреосвященство очень занят. Он поручил мне разобраться в этой странной истории. Следуйте за мной, сударь.
Оказавшись в небольшой и мало освещенной комнате, напоминавшей монашескую келью, он сел за стол, занимавший добрую половину пространства. Я остался стоять. Откинувшись на высокую спинку стула, отец Жозеф довольно долго изучал мое лицо. Его проницательный взгляд оказался неожиданно похожим на взгляд Исаака Лакедема. Это сходство вселило в меня дополнительное чувство тревоги: мне вдруг подумалось, что человек, столь схожий с моим знакомым внешне, неизбежно знает о происшествии больше, чем мне бы того хотелось.
– Подойдите, господин Портос, – негромко сказал отец Жозеф. Голос его звучал мягко, но я чувствовал, какая сталь кроется за этой мягкостью. Я послушно сделал несколько шагов и остановился перед самым столом.
– Будьте добры, расскажите: как обстояло дело? – спросил капуцин вкрадчиво. – Каким образом вы оказались не в Испании, а в герцогстве Савойском?
Я был готов к этому вопросу.
– Но, святой отец, – сказал я, – откуда же мне было знать, что я должен доставить этих людей в Испанию? В приказе, подписанном его высокопреосвященством, был назван город, – я развернул перед ним все тот же приказ, заверенный подписью кардинала. – И, кроме того, было велено держать поездку в тайне и ни с кем не советоваться ни по каким вопросам. Я и не советовался. Да мне и не нужно было ни с кем советоваться! Мне все было ясно. И, скажу вам по совести, ваше... гм... ваша милость, я выполнил все именно так, как мне было приказано. Разве я хоть кому-нибудь сказал о поездке? Нет! Разве я во время всего путешествия перемолвился хоть словом с теми, кого сопровождал? Нет! Это вам может подтвердить мой слуга. И разве я не доставил их в город Барселоннету, о чем получил от тамошнего наместника письменное уведомление?
– Да-да, я в курсе, господин Дезэсар написал обо всем этом, – нетерпеливо сказал отец Жозеф. – Но все-таки: вам было приказано доставить арестованных не в Барселоннету, а в Барселону! В Испанию, а не в Савойю! – он чуть повысил голос – впрочем, совсем чуть-чуть.
Я старательно наморщил лоб, чтобы "серый кардинал" на моем лице прочитал мучительные раздумья о том, как же меня, действительно, занесло в другую сторону? Он ждал, чуть постукивая тонкими сухими пальцами. Наконец, мое лицо посветлело, я развел руками и сообщил доверительным тоном:
– Думаю, все дело в том, что эти названия так похожи для французского слуха. Барселона, Барселоннета! Если о девушке по имени Жанна нам говорят – Жаннета, Или вместо Анна – Аннета, разве мы начинаем озираться в поисках кого-то еще? Нет, мы прекрасно понимаем, что речь, скорее всего, идет о той же девушке, – рассуждая таким образом, я постарался придать себе важный вид. – Ей-Богу, если бы на моем месте были вы и если бы вам не сказали, что ехать нужно именно в Испанию, вы тоже не заметили разницы. Простите мою смелость, святой отец, – поспешно добавил я. – Наверное, вы бы разобрались с этой путаницей быстрее, может быть еще до выезда из Парижа, но мне и в голову не приходило ничего подобного. Я ведь даже не знал, что в Испании есть какая-то Барселона!
– А о савойской Малой Барселоне вы, выходит, знали? – подозрительно спросил он.
– Ну, конечно! – воскликнул я оживленно. – Как же мне не знать – я там бывал в юности, и не один раз! А вот в Испании не бывал ни разу, – добавил я огорченно.
Под его испытующим взглядом я смутился и встревожился по-настоящему. Как очень многие, я знал, что этот человек управлял всесильным кардиналом, который, в свою очередь, управлял королем. И значит, меня допрашивал истинный правитель Франции. Было от чего встревожиться! Если о проницательности его высокопреосвященства ходили легенды, каким же мог оказаться его единственный советник? Не сводя с меня глаз, он вдруг спросил – таким безразличным голосом, что я сразу насторожился:
– Господин Портос, вы знаете тех людей, которых доставили в эту самую Барселоннету!
– Ну конечно, – ответил я, – конечно знаю! Как же мне не знать, святой отец, это ростовщик Исаак Лакедем, его жена и дочь.
Он подался вперед.
– И давно ли вы их знаете? Где вы с ними познакомились?
– Как, то есть, где? – я изумленно вытаращил глаза. – У них в доме, конечно! Уж не думаете ли вы, что я перепоручил такое важное дело, как тайный арест, кому-нибудь другому?
Отец Жозеф вновь откинулся на спинку стула.
– Вы хотите сказать, что познакомились с Исааком Лакедемом во время ареста?
– Нет, святой отец, – я помотал головой. – Раньше, конечно!
– Так вот, я вас и спрашиваю, – кротким голосом произнес "серый кардинал", – когда и где вы познакомились с арестованным? Вы говорите – до ареста. Когда?
– Да как же, вот только получил приказ! – я покачал головой, словно удивляясь непонятливости вопрошавшего. – Должен же я был сначала прочесть приказ, а уж потом идти его выполнять! Я и прочел. А там, – я кивком указал на лежавший перед капуцином приказ, – там его имя и написано, – я замолчал, с довольным видом.
На этот раз "серый кардинал" замолчал надолго. Прикрыв глаза голыми, лишенными ресниц веками, он сидел неподвижно, уперев острые локти в подлокотники и соединив вместе пальцы рук.
И тут я сказал, с виноватым видом:
– Святой отец, я должен признаться в том, что, все-таки, нарушил приказ...
Отец Жозеф тотчас открыл глаза и подобрался.
– Выкладывайте! – потребовал он.
– Господин Дезэсар дал мне понять, что речь идет о деле большой важности, – начал я. – И он был прав, не так ли, ваша милость?
Отец Жозеф кивнул, не спуская с меня глаз.
– А значит, я должен был подготовиться как следует, – продолжил я, поощренный этим кивком. – И потому я прибыл на улицу Кассет заранее, и целую ночь провел там, внимательно следя за домом этого ростовщика. Дабы убедиться в том, что он не пытался ускользнуть. Вы же понимаете, ваша милость: если бы особа, которую мне приказано задержать и препроводить, улизнула, я не смог бы выполнить полученный приказ, а, значит, навлек бы на себя совершенно справедливое неудовольствие и господина капитана, и, – тут я почтительно понизил голос, – его высокопреосвященства.
Отец Жозеф снова кивнул, при этом взгляд его маленьких глаз стал еще более колючим.
– Продолжайте, – сказал он.
– Таким образом, – сказал я, – мне довелось ознакомиться с жилищем означенной особы раньше, нежели я прибыл туда для проведения ареста. Значит, в каком-то смысле я, действительно, познакомился с ростовщиком несколько раньше. Если, разумеется, считать знакомством осмотр фасада его дома. Кроме того, – я сделал небольшую паузу, – в приказе ничего не говорилось о том, что арестованных может сопровождать слуга. Но я сам приказал слуге присоединиться к хозяевам... – далее я начал многословно описывать "серому кардиналу" то же, что уже изложил капитану. Он слушал очень внимательно. Когда я замолчал, он еще какое-то время ждал и, убедившись в том, что я не собираюсь более добавить ни слова, разочарованно спросил:
– Все?
– Все, святой отец, – ответил я и опустил голову. – Конечно, я виноват. Мне следовало справиться у начальства, могу ли я так поступить. Я не сообразил, и готов понести наказание.
– Боже мой, – пробормотал отец Жозеф, – я впервые оказываюсь в такой ситуации... – он испытующе посмотрел на меня. Но, видимо, здоровенный детина с испуганным лицом, смущенно мявший в руках шляпу, выглядел достаточно убедительно.
– Хорошо, – сказал вдруг он. – Ваши объяснения вполне удовлетворили меня. Будем считать все случившееся досадным недоразумением, в котором нет злого умысла. Ведь у вас не было причин не исполнить приказ? Вы ранее – задолго до ареста – не были знакомы с арестованным. Вы не были... – он нахмурился. – Скажите, господин Портос, а говорит ли вам что-нибудь имя дон Жаиме душ Сантуш?
Я похолодел, но все-таки сумел изобразить недоумение. "Серый кардинал" кивнул и повторил, уже не спрашивая, а утверждая:
– Значит, никаких причин, по которым вы бы пошли на нарушение приказа, у вас не было.
– Конечно, не было! – с жаром ответил я, прижав шляпу к груди. – Да ведь я же исполнил приказ, святой отец! Я...
– Ну да, ну да, – он поторопился меня прервать, испугавшись, что я вновь начну рассказывать то, что он уже слышал. – Я все понял. И доложу его высокопреосвященству все, о чем вы мне рассказали. Можете идти, господин Портос, я вас более не задерживаю, – и отец Жозеф склонился над бумагами, в изобилии лежавшими на столе.
Но я продолжал стоять. Он удивленно поднял на меня глаза.
– Хотите сказать что-то еще?
– Могу ли я считать, что приказ его высокопреосвященства был выполнен мною с надлежащим усердием и добросовестностью? – спросил я.
– Можете, – буркнул он, цепляя на нос очки.
– В таком случае, – твердо сказал я, – я бы хотел обратиться к его высокопреосвященству с нижайшей просьбой.
– Да-да, говорите, – произнес он рассеянно
– Когда господин Дезэсар дал мне это поручение, – сказал я твердо, – то сказал мне, что если я выполню его добросовестно и в срок, меня ожидает продвижение по службе.
Очки упали.
– Так вот, я покорнейше прошу его высокопреосвященство, – заторопился я, – походатайствовать перед господином де Тревилем о производстве меня в мушкетеры! – я утер пот, выступивший на лбу во время этой короткой речи, и замолчал.
– Что такое?! – "серый кардинал" не поверил собственным ушам. – Вы просите рекомендаций у господина кардинала?!
Я молча кивнул. Маленькие глазки отца Жозефа широко раскрылись:
– Вы полагаете, что заслужили повышение?
– Я полагаю – да, – ответил я с еще большей твердостью, и в то же время почтительно.
Вновь нацепив на нос упавшие очки, отец Жозеф долго изучал меня, словно какую-то редкость.
– Это бесподобно! – воскликнул он, наконец. – Послушайте, да вы не шутите!
– Но вы же сами только что сказали, что я выполнил приказ с надлежащим усердием и добросовестностью, – смущенно пробормотал я.
– Нет, вы, действительно, бесподобны, дорогой господин Портос. Я впервые сталкиваюсь с такой наивностью. Я не могу поверить, что столь редкостное простодушие может скрывать злонамеренность, – при этих словах "серый кардинал" испытующе посмотрел на меня, но я только хлопал глазами. – Закончим же на этом. Наш испанский друг потребовал, чтобы арестованных сопровождал человек, который будет меньше думать и больше делать. Мы пошли ему навстречу. Господин Дезэсар подобрал именно такого человека – вас, господин Портос. Вы прекрасно исполнили ответственное и секретное поручение, – он фыркнул. – Вы действительно вправе требовать награду за свою службу. Мушкетерская рота? – и "серый кардинал" снова рассмеялся. – О, я уверен, что именно такие солдаты чрезвычайно нужны его величеству. Ах, какое удовольствие доставят ему ваши незаурядные способности! Как удачно вы сможете применить их на службе! Я решительно не понимаю, почему бы мне не помочь в исполнении вашего заветного желания? – он поднялся, и я тотчас склонился перед ним, взмахнув шляпой так, что едва не снес плюмажем чернильницу с его стола. – Что же, я немедленно доложу его высокопреосвященству о вашей просьбе. Вам придется подождать немного. Пойдемте.
Мы вышли из его крохотного кабинета, и отец Жозеф направился к двери, за которой находились покои кардинала. По дороге он то и дело покачивал головой, словно удивляясь то ли моему нахальству, то ли себе самому.
Я вышел на улицу, решив дожидаться результата в обществе своих друзей. Увидев меня, они быстро пошли навстречу.
– Ну что? – спросил Атос, пытаясь по моему лицу угадать результат моего визита в Пале Кардиналь. Я неопределенно взмахнул рукой и предложил подождать еще немного. Примерно четверть часа мы молча прогуливались по улице, раскланиваясь со знакомыми, посматривая на серое здание, у входа в которое расположилась группа телохранителей кардинала. Каждый раз, когда мы проходили мимо, они провожали нас подозрительными взглядами. Если бы все это происходило не в непосредственной близости от резиденции первого министра, давно уже зазвенели бы клинки. Но тут все ограничивалось принятием воинственных поз и любопытством, которое вызывало у "красных" мушкетеров наше присутствие. Друзьям моим молчание давалось с трудом, хотя они хранили внешнюю невозмутимость.
Наконец, из дворца вышел отец Жозеф. В руке он держал лист бумаги. Я бросился к нему чуть не бегом.
– Вот, – сказал "серый кардинал". – Его высокопреосвященство согласился со мной. "Господин Портос – образцовый солдат, – сказал господин кардинал. – Если же арестованные попали не туда, куда хотел наш испанский друг, пусть он сам позаботиться о доставке его из одной Барселоны в другую. Во всяком случае, опасных злоумышленников больше нет во Франции, а их имущество пополнило казну его величества. И это самое главное..." – капуцин посмотрел на меня смеющимися глазами, и добавил: – Я тоже так считаю. Возьмите же это письмо. Его высокопреосвященство просит господина де Тревиля изыскать вакансию в подчиненной ему роте и принять вас на службу. Вам же он просил передать, что очень сожалеет о том, что в роте мушкетеров его преосвященства в данный момент нет вакансий. Но, впрочем, ваши способности, безусловно, больше подходят для мушкетеров Тревиля.
Не веря собственным ушам, я осторожно взял в руки рекомендацию, подписанную всесильным первым министром.
– Благодарю вас, святой отец, – сказал я отцу Жозефу, и сегодня это были первые слова, искренность которых не требовала от меня усилий.
– Вот и славно, – отец Жозеф зябко потер руки. – Надеюсь, отныне вы будете числить меня среди своих друзей. Во всяком случае, я вас – всенепременно. Вы редкий человек, господин Портос, с вашими способностями вы далеко пойдете, – и он быстро вернулся в Пале Кардиналь. Ошеломленный происшедшим, я с опозданием подумал, что в последнюю фразу всесильный капуцин вложил особенный смысл. Я вспомнил, что Исаак Лакедем рассказывал о своих приятельских отношениях с "серым кардиналом". Возможно, отец Жозеф был рад тому, что его знакомый избежал застенков испанской инквизиции.
Я повернулся к своим друзьям, нетерпеливо ожидавшим окончания нашей беседы с монахом. Они приблизились, и я растерянно пробормотал:
– Атос, только что его высокопреосвященство дал мне рекомендацию для Тревиля... – и протянул ему письмо кардинала. – Друзья мои, я приглашаю вас в "Юдоль печали". Мы должны выпить за славного графа Раймунда!
– Кто такой граф Раймунд? – спросил удивленно Арамис. – Вы обзавелись покровителем?
– Да, черт побери! – вскричал я. – Мне покровительствует граф Раймунд – благородный властелин Прованса, четыреста лет назад основавший чудесный город, который называется Барселоннета. И я хочу выпить за то, чтобы душа графа Раймунда на том свете оказалась в раю, среди благодетелей человечества!
Эпилог,
в котором я свожу счеты с прошлым
После бурных событий, связанных с судьбой Исаака Лакедема, минул целый год. Не скажу, что за это время я забыл о нем или о Рашели. Но моя поездка в Барселоннету, несколько стерлась в моей памяти. Только однажды, через полгода после возвращения, мое жилище на улице Старой Голубятни неожиданно посетил незнакомец, передавший мне привет "от господина Исаака Лакедема из Салоник" и небольшой кожаный мешок. В мешке оказались золотые монеты – около тысячи ливров – и вчетверо сложенный листок бумаги. Развернув его, я увидел только две буквы – "Р" и "Л". Я хотел расспросить посланника о моих друзьях, но он исчез так же внезапно, как и появился. Если бы не мешок с итальянскими золотыми дукатами, я бы подумал, что он мне привиделся. Таким образом, я узнал, что семейство Лакедем перебралось из Италии в Грецию, во владения Оттоманского султана. Мне подумалось, что, возможно, Карлуш душ Барруш не случайно выбрал себе новое имя, – он продолжал свое странствие, подобно легендарному Агасферу.
Больше никаких известий о них я не получал, и память об этих людях постепенно превратилась в легкое облачко грусти, иногда появлявшееся на безмятежном небосклоне моей новой жизни.