Ему было то холодно и он укрывался всеми одеялами, которые были в его номере, то раскидывал по постели вспотевшее тело, которе нещадно жалили комары. Лицо, руки, спина горели от укусов и немилосердно чесались. Пашка в очередной раз, чертыхаясь, вставал, зажигал свет, протирал одеколоном укушенные места и делал попытки снова уснуть.
Пока горел свет, подзакусившие комары ехидно посматривали с потолка на свою жертву и разрабатывали план очередного ночного налёта. Как только свет гас, разноголосый хор "вампиров" тревожил Пашкин уставший слух своими кровожадными голосами.
Гостиничные комары были притчей во языцех и постоянной темой закулисных разговоров. Этих тварей не пугали ни поздняя осень, ни запахи сигарет, ни одеколон, ни антикомарийные мази и лосьоны. Они не боялись веников, скрученных газет и даже брошенных в них, в сердцах, тапков. Если они гибли, то оставляли на потолке гордые отметины своего существования. По следам на стенах и потолке можно было догадаться о нелёгком существовании здесь проживающих и о количестве живущих тут кровососов. Они были бесстрашны, в отличной спортивной форме и кураже. Это был особый вид комаров, вкусивших "цирковой крови"…
…Пашка увидел в зеркале серое помятое лицо со вспухшей бровью и грустные глаза. Плеснул себе на физиономию холодной воды и со вздохом произнёс:
- Доброе утро, Ромео! Что будем делать с Джульеттой? - и потом добавил - Да-а! Вид у тебя… У покойников краше и веселее.
Планов на день у него так и не было. Крепло желание сослаться на занятость, на плохое самочувствие и малодушно сбежать от Вали куда глаза глядят. До окончательного решения у него в запасе оставалось ещё несколько часов. Эта отсрочка, встающее осеннее солнце несколько приободрили Пашку. Он заставил себя начать делать зарядку.
По традиции открыл окно, вдохнул полной грудью утреннюю свежесть, улыбнулся и в очередной раз "за руку" поздоровался с клёном, подержавшись за жёлтый листик. Их осталось совсем немного…
Теперь было некому орать: "Пашка, блин, закрой окно!.." Вечно мёрзнущий конопатый южанин "слоновожатый" Славка давно уехал, оставив Буню жить в зоопарке. Его миссия и командировка на этом закончились, он вернулся туда, где работал. С тех пор Пашка жил в номере один без подселения. Особой радости это не приносило, но и лишних хлопот не было тоже. Жизнь молодого служащего проходила в цирке или, в редкие минуты свободного времени, среди осенних улиц и бульваров города, история которого насчитывала не одно столетие. Дежуря, он ночевал на конюшне. Номер в гостинице чаще пустовал, нежели заполнялся Пашкиным существованием. Кроме голых стен, старого шкафа, расшатанного стола и "сиротской" кровати в номере по-прежнему ничего не было. Одна только мысль привести сюда Валю повергала Пашку в стыдливый ужас. Он её отмёл сразу, сосредоточившись на "культурной программе".
Отказаться от грядущей встречи конечно было можно. Каждый раз, когда Пашка смотрел на Валентину, его голова кружилась, как у неопытных альпинистов заглядывающихся на недосягаемый Эверест. Но в то же время очень не хотелось сегодня упустить шанс побыть хоть раз в жизни со своей мечтой вот так близко, не за кулисами, поговорить не о школьных уроках и "сальто-морталях", а о чём-нибудь ещё. Тем более, что завтра самолёт унесёт её в другой город, оттуда в другую страну, и кто ведает, встретятся ли они когда-либо ещё?..
Мысли его скакали трусливыми зайцами, сердце, от эмоций и волнения, сбивалось с ритма. Успокаивал он себя, как заклинанием, словами: "Ещё есть время!.."
- Надо с Захарычем посоветоваться, заодно денег подзанять у кого-то! - пришла очередная мысль, которая несколько уравновесила беспокойное состояние молодого парня. - Точно! Всё, умываться и бегом в цирк!..
Пашка стремительно и чрезвычайно сосредоточенно выполнял на конюшне все положенные утренние дела. На вопросы своего наставника отвечал коротко и подчас невпопад. Захарыч тихо поглядывал на своего помощника и с улыбкой покачивал головой. Потом пришла пора пить чай - утренний ритуал никто не отменял.
- Тебе бы погулять с Валей на прощание, Петрович сказал, что они завтра улетают. - Захарыч испытывающе скосил глаза на Пашку и смачно отхлебнул крепко заваренную бордовую жидкость.
- Надо бы… Валя пригласила. Только - вид у меня… да и… - Пашка замялся.
- Вид у тебя нормальный, пацанский. Не барышня, чтобы разряжаться. Одет чисто, опрятно, чего ещё надо! Не одежда красит человека, а наоборот! - сказал Стрельцов по-мужски убедительно и твёрдо. В голосе его слышались суровые нотки, словно он отчитывал кого-то за своего помощника. - Кстати, у меня тут заначка без толку валяется, заберёшь! Потом сочтёмся…
Уверенный тон старика немного приободрил Пашку. Он позавтракал, доделал необходимое и рванул в душевую. День только набирал обороты, приближаясь к полудню…
Пашка "почистил перья", одел всё самое лучшее, что было в его гардеробе. В кармане похрустывал "золотой запас" Захарыча, который обеспечивал независимость и гарантировал посиделки в кафе. Пашка почувствовал себя уверенней, настроение его зазвучало мажором.
- Ты, это, сынок, давай, не тушуйся!.. - Захарыч приобнял своего помощника, резко развернулся и пошёл к лошадям, фальшиво покрикивая то на одного коня, то на другого, словно они делали что-то недозволенное, мирно стоя в денниках и переглядываясь друг с другом.
Пашка настроился и направился было в гостиницу к Валентине. Толком они вчера не договорились о конкретном часе встречи. Но по своему опыту он знал, что цирковые, после окончания, раньше полудня не встают. На часах уже шёл второй час дня. Пора!..
По пути он решил сделать прощальный круг по фойе пустующего цирка, давая себе ещё немного времени для большей уверенности, а Вале, тем самым, дополнительную возможность собраться, чтобы не застать её врасплох…
Буфетные полки первого этажа пустовали, оставив только салфетки и пластиковые стаканы с трубочками на недосягаемой высоте. На фанерной выгородке нарисованный клоун держал в руках радугу с призывной надписью: "Фото на память". Фикусы и прочая диковинная растительность, стоящая, как на параде, вдоль широких стеклянных окон, изображала ботанический сад и создавала иллюзию вечного лета. Пустующие вешалки выстроились шеренгами, ощетинившись сталью хромированных крючков. Царили тишина и покой. Цирк тоже не торопился просыпаться, устав за неделю от зрителей и суеты представлений…
Пашкины шаги одиноко печатались по истёртому мраморному полу и гулко отзывались в стенах, увешанных афишами гастролёров. Появился рисованный плакат со стремительно летящей воздушной гимнасткой и подписью "Ангелы".
- Хм, Валя!.. - невольно вслух вырвалось у Пашки.
- Хм, Пашка! - в тон отозвалось в ответ Валиным голосом.
Пашка оторопел, глядя на "говорящий" плакат.
- Добрый день, труженник! Я его жду, а он, видите ли, гуляет! - получил шутливый выговор откуда-то со спины. Пашка резко обернулся. Валентина стояла в боковом проходе, в приоткрытых тяжёлых шторах и улыбалась. Она была дорого и со вкусом одета в коротенькую "дутую" куртку, отливающую чёрным глянцем, узкие коричневые брюки в мелкий вельвет и чёрные полусапожки на высоком каблуке, перетянутые ажурными серебряными пряжками. Белый лёгкий шарфик игриво выглядывал из-под подбородка девушки. Пахло тонкими нежными духами. Перед ним стояла ожившая картинка из роскошного журнала иностранной моды. Пашка еле устоял на ногах. Он проглотил слюну, оторопело спросил:
- А что ты тут делаешь? Я собирался к тебе в гостиницу.
- Я прощалась с цирком. Это моя многолетняя традиция. - Валентина тряхнула своими пышными волосами. Знакомые серёжки качнулись, ожили светящимися перекрестиями в чёрных камнях. - Обычно, перед отъездом, прохожу по кругу фойе, по его этажам, мысленно благодарю. - она изящно очертила круг кистью руки, как бы иллюстрируя маршрут. На одном из её пальцев сверкнул индийский перстень с чёрным камнем. - Затем выхожу на центр манежа и пару раз громко хлопаю в ладоши, слушаю эхо… И тоже говорю спасибо, только уже вслух. Вчера сказала спасибо гардеробной. Завтра попрощаюсь с гостиничным номером. Так каждый раз, в каждом городе. Цирк он… - живой!..
Они вышли из цирка. Не сговариваясь медленно пошли по бульвару, по которому всё это время ходили в школу. Опавшая осенняя благодать шуршала под ногами и пружинила мягким ковром. Небо синело холодным разлившимся озером. Дымящиеся костры из рыжих листьев горьким дымом тревожили сердца и слезили глаза. Валя поднесла руки к одному из таких костров:
- Хм, тепло!.. Милые "рыжики"! Мне вас жалко! Возвращайтесь поскорее в следующем году…
Пашка протянул Валентине кленовый лист. По краям он был бледно зелёным, в центре огненно-жёлтым.
- На нём сегодня ночевало солнце! - Валя ослепительно улыбнулась и Пашке показалось, что солнце, о котором только что она вспомнила, осветило весь мир! - Я сохраню этот листик на память об этом городе, сегодняшней осени и о нашей встрече. Помещу его в рамку…
Валя шла по бульвару, поддавая ногами листья и смеялась. Она была удивительно проста и в то же время бесконечно загадочна и недоступна, как мерцающая в небе яркая звезда. Пашка молчал, трепетал и улыбался.
Впереди появился пруд с плавающими утками и согбенными ивами по бетонированному берегу. Осеннее солнце плескалось в холодной воде, брызгая солнечными зайчиками на ветви деревьев и лица прохожих, рождая на зеркальной поверхности мелкую рябь и переливающиеся осенние мурашки.
- Смотри, кафе, зайдём? - Валентина вопросительно посмотрела на Пашку. Тот неопределённо пожал плечами.
Помост застеклённого балкона нависал над прудом, широкое окно играло от воды разноцветьем солнечных бликов. Пахло хорошим кофе, ванилью и ещё чем-то необыкновенно вкусным. Играла тихая музыка в стиле блюз.
Валентина села в подставленный Пашкой стул, положила подаренный осенний лист на стол, растегнула куртку и расправила лёгкий шарфик. Распахнутая куртка открыла полупрозрачную блузку. Под ней виднелись кружева красивого бюстгальтера и рельефы приоткрытой груди. Уличить Валентину в сознательной демонстрации своих прелестей было невозможно, оторвать взгляд от волнующих чар её стройного, молодого, потрясающе сложённого тела тоже не было сил…
Принесли меню. Валя неторопливо развернула глянцевую обложку. Её зелёно-серые глаза заскользили по странице. Пашка вглядывался, в который раз пытаясь рассмотреть зрачки. Он их вроде видел и не видел, растворяясь в бездонной изумрудной зелени женских глаз. Он тонул, погибал. И снова не мог отвести взора от никогда ранее не виденной им красоты. Официант тоже замер, приокрыв рот, вперя свой хищный взгляд в лицо Валентины и плотоядно разглядывая модно одетую красавицу. Пашка всей своей мужской сутью почувствовал, как тот совсем не платонически разглядывает его девушку. Внутри молодого парня, как цунами, начала расти волна ревности, готовая вот-вот выплеснуться бедой.
- Значит так! - Валентина, как Посейдон, одним эффектным и повелительным взмахом руки остановила зарождающийся шторм, в мгновение ока вернув тихий морской бриз. Официант сделал подчёркнуто внимательное лицо. Пашка посмотрел на Валю. - Два кофе по-восточному на песке, два хороших кусочка "Наполеона", две порции крем-брюле и шампанского.
При последних словах Пашка вздрогнул, его лицо чуть дёрнулось и он был готов взроптать, но не успел.
- Один бокал, и похолоднее, пожалуйста! - она с улыбкой метнула короткий взгляд в сторону Пашки. - И не задерживайте заказ! - с повелительными нотками в голосе объявила Валентина.
- Уже лечу-у! - игриво пропел официант.
- Лети, лети, коллега! - Валентина повернулась к Павлу.
- Вы тоже официантка?
- Она - "Ангел"! - с вызовом неожиданно вступил в диалог Пашка.
- А-а! О-о! - запутался в междометиях официант. Он продолжал рассматривать Валентину, кивнул на её серёжки и тоном знатока вопросительно-утверждающе произнёс:
- Чёрный агат!..
- "Блэк Стар"! - с подчёркнутым превосходством осадил "знатока" ювелирки Пашка. - Куплено в Индии!..
- Он подарил! - Валентина с наигранным восхищением посмотрела на своего парня. Тот было сделал протестующее движение, но Валентина перехватила его руку и сжала в своих. Со стороны казалось, что она в очередной раз страстно благодарит его за подарок.
- Оу! - только и смог сказать официант, сбитый с толку простотой спортивной одежды молодого парня и его возможностями делать такие подарки своей роскошной красавице. - Лечу мигом! - Он раскинул руки, изобразив самолёт, и "улетел" в сторону барной стойки.
- Значит так, мой дорогой защитник! Слушай и запоминай! Я за себя сама постоять могу. Кожей чувствую, когда на меня смотрят мужики, и как! Так что не заводись по пустякам, не порть себе настроение. А за "Ангела" спасибо, лихо ты его!..
Пашка был невероятно польщён похвалой Вали, но в то же время её уверенный и назидательный тон мгновенно сделали из него послушного первоклашку, сидящего за партой. Он и руки сложил так же.
- Жарких! По поведению пять с минусом! - тоном учительницы объявила Валентина.
- Почему с минусом?
- За несдержанность и за неумение пить шампанское!..
Пашка съёжился, вспомнив свой позор. Он заёрзал, опустил глаза и тут же в душе пожалел, что согласился на это дурацкое свидание. Ну зачем ему эти воспоминания, когда он и так их не может забыть!
- Ты мне тогда столько нежных слов наговорил, я таких и не слышала! У тебя много женщин было в жизни? Ты уже многих любил, что так красиво умеешь говорить? - глаза Вали смеялись, прыгали чёртиками, флиртовали нагло и подчёркнуто бесстыдно.
Пашка снова провалился в какую-то яму, где был беспомощен и беззащитен. Он ничего не помнил из событий того вечера: что говорил тогда, как вёл себя? Помнил только, что ему было очень плохо и безумно стыдно из-за этого. Были ещё какие-то обрывки воспоминаний, то ли приснившиеся, то ли явь, бесформенные и бессмысленные, словно старые фотографии с выцветшими лицами. Ему стало вновь стыдно. Он густо покраснел.
- Ты чего? - удивилась Валя. - Э-эй, Паша-а!..
- Я ничего не помню, честно! Мне стыдно за тот вечер…
- Да брось ты, я пошутила! Всё было нормально! Там некоторые напились вообще вдрызг! Ты-то потихоньку ушёл, поэтому ничего не видел. Если кому и стесняться, то только не тебе. Ну, чуть захмелел… Я тоже была, как бы это помягче выразиться… А вот слова твои, правда, забыть не могу! Хм, красиво говорил!..
Пашка вновь взлетел в облака от нежного голоса своей избранницы и её очередной похвалы. "А может и правда не так уж всё позорно было?" - подумал Пашка и немного приободрился.
- Валя, зачем ты его обманула, я же не дарил тебе это! - Пашка кивнул на перстень с "Блэк Старом".
- А-а, пустяки! Пусть он от зависти застрелится!
От барной стойки послышался характерный хлопок вылетевшей пробки из бутылки с шампанским. Кто-то ойкнул.
- О! Уже застрелился! - они оба невольно рассмеялись.
Валентина по-прежнему держала Пашкину руку. Он раскрыл ладони воздушной гимнастки и чуть притянул их к себе. Её мозоли второй раз во всей "красе" предстали перед Пашкиным взором. Красота и нежность девушки, её стройность, изыск и шарм, так не вязались с "тайной" тыльной стороны её изящных рук. Валентина поняла невысказанные мысли Пашки и ухмыльнулась:
- Это, дружок, - цирк!..
На Пашку накатила волна восхищения и неосознанной жалости - сколько же этим рукам пришлось потрудиться! Он неожиданно для себя и Вали поцеловал её ладони в самые натёртые места. Его губы коснулись твёрдых и шершавых бугорков кожи. Её пальцы встрепенулись, от них пахнуло едва уловимым ароматом духов. Ладони Вали легли ему на щёки, на мгновение крепко прижались, и вольными птицами разлетелись по сторонам…
Официант принёс заказ. Расставил на столе мороженное, дымящийся кофе в изящных чашечках, ломтики "Наполеона". Картинно поиграв перед Валентиной салфеткой, он преподнёс девушке с серебряного подноса искрящееся вино.
- Ваш бокал, мадам, истекает ангельской слезой! Это не шампанское - божий нектар! Приятного аппетита! - "высоким штилем" наигранно пропел официант, подмигнул Пашке и снова изобразив самолёт, даже чуть "порычав мотором", виляя между столиками, исчез в сумраке барной стойки.
- Пижон! - хмыкнула Валентина. - "Кукурузник" с салфеткой, а изображает из себя "истребитель"!.. Давай, Пашка, кутить! Меня с окончанием! - Валентина подняла бокал, дотронулась им до носа парня и сделала первый глоток. Глаза её полыхнули солнечным бликом и восторгом:
- Мм-м! - зажмурилась она от удовольствия. - Не наврал "Кукурузник", в самом деле - "Божий нектар"! Сегодня напьюсь и наделаю глупостей, берегись!..
Они беззаботно и раскованно ели мороженое, пили кофе, лопали "Наполеон", шутили. Валентина заразительно смеялась, щуря свои незабываемые зелёно-серые глаза, которые пулей снайпера попадали в сердце любого, не оставляя ни малейшего шанса на дальнейшую спокойную жизнь…
Играла музыка. Блюз сменялся блюзом. Осень шуршала листьями, как старая пластинка иглой. Бокал с шампанским давно опустел. В пруду купалось солнце и утки. Где-то там, в небесах, ликовало Пашкино сердце! Оно на мгновение возвращалось за столик в кафе, потом пробегалось по солнечной глади пруда и снова взлетало в поднебесную высь! От голоса Валентины, её глаз и внимания, сердце парня таяло, как шарики крем-брюле. Пашка и не помнил, когда ему было так радостно и хорошо в жизни!..
- Кукуру… - начала было звать официанта Валентина, но со смехом осеклась. - Вот прилипло к языку!.. Алё! - помахав кистью, она привлекла к себе его внимание. - Принесите нам счёт, пожалуйста!
Павел полез в карман за деньгами.
- Жарких, стоп! - строгим безапелляционным тоном она остановила его движение. - Кутить, делать глупости и платить за всё сегодня буду я!
Парень было попытался воспротивиться, - он же не "альфонс"!..
- И никаких лишних возражений, договорились? А то встану и уйду! - Валентина сделала такое строгое лицо, что Пашка и пикнуть не посмел. - Вот когда будешь получать столько сколько я, тогда и расплатишься! К тому же - я тебя пригласила, а не ты меня - всё честно! Мне вообще скоро должны персональную ставку дать. Буду богатой артисткой и выгодной невестой. Не упусти!.. - она заразительно засмеялась, а Пашка снова густо покраснел.
- Па-ашка!.. - то ли укоризненно, то ли умилительно отреагировала Валентина на удивительное свойство парня краснеть по малейшему поводу и погладила его щёку.
Они вышли из кафе. Их обдало осенней прохладой и свежестью. Пашка невольно поёжился.
- Замёрз? - Валентина прижала Пашку к себе и яростно потёрла ему спину. Руки воздушной гимнастки были не по-девичьи сильными. Её глаза чуть снизу смотрели на него с какой-то потаённой мыслью, улыбкой и нежностью. Пашка ещё не умел читать женские желания по глазам, по трепету рук, дрожанию ресниц. "Высшая математика" отношений мужчины и женщины для него ещё была на уровне "арифметики"…
- Нет, мне не холодно! - слукавил он, хотя, после уютного кафе, в лёгкой курточке Пашке действительно было немного дискомфортно.
- Мне тоже что-то прохладно после мороженого и шампанского! - в свою очередь солгала Валентина. Её фирменной "дутой" куртке не страшны были и морозы. - А не пойти-ка нам в кино? Спрячемся в "мире грёз" от холода и людей! Как идея? Кутить так кутить!..