"В закавказских бригадах пограничной стражи солдат, умерших на постах от болезней или убитых в стычках с контрабандистами, принято хоронить тут же, неподалеку от постов. Много таких скромных, никому не ведомых могилок разбросано среди необозримых пустынь и на вершинах гор нашей далекой окраины; редко можно встретить кордон, около которого не чернел бы деревянный, немудрящий крестик, водруженный над бугорком из земли и мелкого камня. Не ищите на этих крестах надписей или каких-нибудь указаний о том, кто нашел под ним вечное успокоение, имена их давно забыты".
И сам Федор Федорович не раз участвовал в стычках и перестрелках, за что и был награжден, уже в звании штаб-ротмистра, первым орденом Станислава 3-й степени.
Спустя год уже известный широкой публике писатель в чине ротмистра переводится в Санкт-Петербург, в управление Отдельного корпуса пограничной стражи.
Возвращение в столицу позволило Тютчеву не только обнять своих повзрослевших дочерей, отдохнуть от тревог и насладиться теплом домашнего очага, но и издать многое из того, что было написано им на границе. Выходит в свет второй том "Избранных сочинений", а чуть позже появляются романы "Беглец" и "На скалах и в долинах Дагестана".
Литературная жизнь захватила Федора Федоровича. Он публикуется в "Русском вестнике", "Историческом вестнике", "Военном сборнике", "Пограничнике", "Разведчике" и других изданиях.
А на Дальнем Востоке все больше сгущаются тучи военной угрозы. 27 января 1904 года японский флот вероломно напал на русскую эскадру. Тютчев спешит туда, где нужен его командирский опыт. Сорокалетний ротмистр отправляется в Дальневосточную армию, в Первый Аргунский полк Забайкальского казачьего войска, где ему присваивают чин есаула.
Начались будни этой непопулярной и кровавой войны. Находясь в боевых порядках, Тютчев не забывает свою литературную деятельность. Его репортажи, рассказы, короткие зарисовки с театра боевых действий вскоре появляются в газете "Новое время". Они лаконичны, правдивы, динамичны, и поэтому их охотно берут издатели.
Короткие минуты затишья сменяются ожесточенными сражениями. Во главе сотни казаков Аргунского полка Тютчев ходит в атаку, участвует в разведке боем. Однажды ему удается с ротой добровольцев Читинского полка отбить у японцев большую группу раненых русских солдат, чем он впоследствии особенно гордился. Позднее свои впечатления от русско-японской кампании он отразит в повестях "На призыв сердца" и "Сила любви". Войну Тютчев закончил подполковником, на кителе его сверкали четыре боевые награды. Но это не приносило радости. Видевший мужество и стойкость русского солдата в бою, его терпение и неисчислимые страдания, писатель тяжело переживает поражение в войне и снова уезжает на границу, теперь уже в Одесский округ. Здесь он командует Скулянским, а затем Цаганским отрядами. Снова потянулась монотонная и однообразная на первый взгляд служба пограничного офицера – ночные разъезды, засады, поиски контрабандистов. И снова напряженный творческий труд, забирающий все свободное время. Начальство недовольно – кому нужен офицер, который всецело поглощен "посторонней" работой? Да и сам он хочет закончить службу. Но начинается еще более страшная война.
И вновь Тютчев рвется на фронт. Но ему уже 54 года – в этом возрасте офицеров в лучшем случае определяют на службу в тыловые части. Такое назначение получил и Федор Федорович, приняв под команду 2-й эксплуатационный батальон Кавказской парковой конно-железной бригады. "Тихое" место не удовлетворяет боевого командира, и он настойчиво добивается перевода в действующую армию. Просьбу удовлетворяют – следует назначение командиром батальона 36-го Орловского полка, и вскоре он уже водит своих подчиненных в штыковые атаки. В декабре 1914 года за особо успешный бой, в котором было захвачено много пленных, подполковник Тютчев награждается почетным Георгиевским оружием.
Спустя два месяца его как офицера пограничной стражи назначают заместителем командира Сводного пограничного полка, который участвует в знаменитых кавалерийских атаках, наводя ужас на противника. В одном из боев, в мае 1915 года, Тютчева контузило. В госпиталь он не поехал. Отлежавшись в землянке, продолжал руководить боем. Спустя месяц ему присваивают звание полковника, но здоровье уже давало серьезные сбои. Не помогли ни лекарства, ни трехмесячный отпуск, ни назначение на более спокойную должность. И все же он снова добивается отправки на фронт, и ему снова "везет" – следует предложение принять командование Дрисским пехотным полком. Однако буквально через несколько дней, 9 февраля 1916 года, Тютчев попадает в полевой госпиталь в Бердичеве и внезапно умирает от старых ран.
Похоронили его в Петрограде, на Волковом кладбище, рядом с могилой матери.
"…А ночь по-прежнему все такая же тихая, молчаливая, загадочная, по-прежнему в недосягаемой высоте темно-синего неба сияет полная луна, по-прежнему с тихим ропотом бегут мелкие, мутные волны широкого Прута. Какое дело чудной южной ночи до тех драм, какие совершаются под ее ласкающим покровом", – писал Ф.Ф. Тютчев в рассказе "Герои долга".
И действительно, небесным светилам и земной природе нет дела до человеческих драм и трагедий. Они живут по своим законам, без страстей и эмоций, подчиняясь лишь логике своего непрестанного движения. Иное дело – человеческая память. Она не может быть равнодушной и беспристрастной и хранит имена лишь тех, кто сумел подняться над мелочами повседневности и совершил нечто такое, что сделало человеческую жизнь хоть чуточку радостнее и светлее. В этом отношении Федор Федорович Тютчев, несомненно, заслуживает доброй памяти потомков, особенно тех, кто продолжает эстафету охраны государственной границы. Ведь его романы, повести и рассказы написаны ярко, увлекательно, красивым и сочным языком. И можно только радоваться, что книги этого едва ли не забытого в последние десятилетия писателя снова появились на полках книжных магазинов.
"Я не Эдисон"
Вечером 4 ноября 1918 года бывший премьер-министр, министр финансов и Шеф пограничной стражи Владимир Николаевич Коковцов, его жена и еще трое случайных попутчиков стояли неподалеку от российско-финляндской границы, готовясь к ее нелегальному переходу.
Коковцов, в отличие от спутников, был невозмутим и сдержан. Он уже примирился с неизбежностью эмиграции, и душу его не терзали сомнения. Это был не его выбор. Лишь одна мысль не давала покоя: мог ли он раньше, еще несколько лет назад, представить ситуацию, когда ему, Шефу пограничной стражи, придется нелегально переходить государственную границу? Такое не могло присниться даже в кошмарном сне, но жизнь оказалась богаче снов, обернувшись столь невероятным парадоксом. "Да простят меня пограничники за невольную измену нашему общему делу", – с грустью подумал Владимир Николаевич, готовясь проститься с Родиной.
Небольшая финская лодка быстро переправила беглецов на противоположный берег. Позади осталась Россия, в которой им уже не было места. Впереди начиналась жизнь в изгнании, полная тоски и глубоких разочарований.
Граф В.Н. Коковцов
В.Н. Коковцов, будучи министром финансов, а с 1911 года, после убийства П.А. Столыпина, и председателем Совета министров, в течение десяти лет руководил и пограничной стражей, являясь по служебному положению ее шефом (с июля 1914 г. – Главноначальствующий над ОКПС). Однако круг обязанностей этим не ограничивался. В его ведении находились также таможенное управление и тарифная политика железных дорог, КВЖД и проблемы внешней политики на Ближнем (Персия) и Дальнем (Китай, Япония) Востоке. Понятно, что в столь разноплановой и многообразной деятельности руководство пограничной стражей не занимало главенствующего положения, тем не менее и эту работу он выполнял с присущей ему ответственностью и добросовестностью. Да и не мог иначе, ибо прошел выучку Александровского лицея, бережно хранившего традиции пушкинских времен. Здесь давали не просто энциклопедические знания, но прежде всего воспитывали патриотов своего Отечества.
Судьба была благосклонна к Коковцову. Восхождение по служебной лестнице было хоть медленным и трудным, но неизменно поступательным, без резких срывов и падений. К сорока трем годам он занял первую крупную должность товарища министра финансов, на которой трудился под руководством Сергея Юльевича Витте. Последний, как известно, весьма скрупулезно относился к подбору сотрудников аппарата, и выдвижение Коковцова не было случайным. Шесть лет постигал он азы сложной науки ведения государственных финансов, пока, наконец, после двухлетнего пребывания в должности государственного секретаря не сменил Витте на посту министра.
Последние десятилетия царствования дома Романовых отмечены "бедностью" на государственных деятелей крупного масштаба. Наиболее заметные фигуры – С.Ю. Витте и П.А. Столыпин. Наследие первого – экономические и финансовые преобразования во имя "великой, сильной и независимой России", второго – аграрные реформы и начало формирования устойчивого слоя "сильного мужичка" в качестве социальной опоры государства. Нельзя приуменьшать и роль В.Н. Коковцова, которому пришлось возглавлять правительство и министерство финансов в переломное время русской истории.
Неудачный исход Русско-японской войны сильно расстроил военное хозяйство России. Ее военный флот погиб в Цусимском сражении 15 мая 1905 года, сухопутная армия деморализована. Внутреннее положение страны отличалось нестабильностью. Нарастание социальных противоречий, обострение борьбы политических партий не находило адекватных решений в деятельности Николая II и правительства. Назревал серьезный политический кризис, приближение которого ощущали все наиболее дальновидные люди, в том числе и В.Н. Коковцов.
В меру своих довольно ограниченных возможностей он стремился смягчить эти противоречия, "обуздать" самодержавие рамками закона, постепенно превратив его в конституционную монархию. Но как только премьер и министр финансов начал играть действительную роль реформатора и приобрел решающее влияние на дела, Николай II немедленно отправил его в отставку. Как было не вспомнить Владимиру Николаевичу слова монарха, сказанные им при его назначении: "Надеюсь, что Вы меня не будете заслонять, как Столыпин". В этом и заключалась трагедия государственного деятеля той эпохи.
Звание Шефа пограничной стражи обязывало министра финансов досконально знать состояние охраны границ империи, положение дел в Отдельном корпусе пограничной стражи и в пределах предоставленных ему прав осуществлять управление его деятельностью. Коковцов, объявив приказом по войскам о своем вступлении в должность, призвал офицеров и нижних чинов и впредь достойно выполнять задачи по защите рубежей Отечества. Теперь вся высшая власть на границе, как в таможенном, так и в пограничном надзоре, сосредоточивалась у него в руках, позволяя строить и проводить пограничную политику с наибольшей пользой для государственной казны.
На тот момент Корпус состоял из 31 погранбригады, двух особых отделов и флотилии из 10 морских крейсеров, а также Заамурского погранокруга, отличавшегося от прочих по структуре. Общая численность войск достигала 64 тысяч человек. В обязанности ОКПС входили охрана государственной границы, задержание и досмотр в 7-верстной пограничной полосе дезертиров, бродяг, беспаспортных и "подозрительных", в 3-мильной морской таможенной полосе – всех судов, охрана выброшенных на мель или берег судов и других предметов, пресечение их расхищения, помощь потерпевшим кораблекрушение, наблюдение за тем, чтобы не устраивались ложные маяки, и несение, при необходимости, карантинной службы. Главное же – Корпус должен был предотвращать незаконный ввоз из-за границы любых предметов и осуществлять задержание контрабандистов. Именно в этом видел основной смысл деятельности пограничного формирования бывший министр финансов С.Ю. Витте. Так понимал его и Коковцов.
Интенсивность контрабанды по округам была неодинакова. Особой "активностью" отличались участки второго и третьего округов, охранявших границу с Пруссией и Австрией. Преобладающими товарами являлись спирт, чай, серебро в слитках, сахарин, галантерея, мануфактура и кораллы. В первом округе, контролировавшем Беломорское побережье, границу с Финляндией и часть Балтийского побережья, контрабандный промысел был ограничен: кораблями из Норвегии, на санях, а чаще железной дорогой через таможенную границу с Финляндией в основном для местного потребления ввозили металлические изделия, табак, чай, кофе, спички. Вывозили меха.
Четвертый и пятый округа охраняли границу с Румынией и Черноморское побережье. Здесь у соседей не производилось конкурентоспособных товаров, и контрабанда практически отсутствовала. Тайно ввозился спирт.
Для шестого округа, охранявшего границу с Турцией и Персией, характерным было отсутствие организованной контрабанды, однако для местных жителей ввозились ковры, шелк, парча, хлопчатобумажные платки, чай, сахар, порох.
У границы орудовали разбойничьи шайки, жившие грабежом и контрабандой скота. Иногда у пограничников разворачивались с ними настоящие сражения, продолжавшиеся по нескольку суток. Приблизительно такая же ситуация складывалась и в седьмом округе, штаб которого размещался в Ташкенте. Контрабандой здесь занимались почти все местные жители, которые потаенными тропами доставляли товары в Хиву, Самарканд, Ашхабад, Мерв и Бухару.
Министр финансов, конечно, понимал, что Корпус погранстражи, созданный всего одиннадцать лет назад, несет службу в сложнейших условиях. Не хватало казарм, жилья для офицеров, во многих местах вдоль границы отсутствовали патрульные дороги. Штатной численности личного состава явно недоставало, люди несли службу с большой перегрузкой. В таких условиях требовать от них полного предотвращения контрабанды было бы неверным.
Свою роль Шефа пограничной стражи министр финансов видел прежде всего в том, чтобы создать материальную основу охраны государственной границы, увеличив бюджет на содержание войск. И он добился намеченной цели. При нем бюджет Корпуса пограничной стражи возрос на четыре миллиона рублей, с десяти с половиной до четырнадцати с половиной миллионов. Сделать это было нелегко. Председатель бюджетной комиссии третьей Государственной думы Г.Д. Бабянский яростно противился предложению, однако вынужден был уступить. Коковцов глубоко презирал этого думского деятеля, желчного и вечно брюзжащего, видевшего в любом деле лишь его негативные стороны. Бывший военный судья, отставной генерал, член кадетской партии, он отличился особой жестокостью при подавлении революции 1905–1907 годов, вынеся наибольшее количество смертных приговоров. Главной целью его деятельности в отношении пограничной стражи было стремление добиться ликвидации управления Корпуса, подчинив его, как и прежде, Департаменту таможенных сборов. Мотивировалось это желанием сократить расходы на содержание центрального управления, что практически означало возвращение пограничной стражи в прежнее состояние, то есть на 100 лет назад. Допустить этого Коковцов не мог.
Будучи товарищем министра финансов, в бытность С.Ю. Витте, он прекрасно помнил, как непросто протекала борьба за выделение пограничной стражи из Департамента таможенных сборов в Отдельный корпус. Тогда решающую роль сыграл сам Витте, сумевший убедить Александра III в необходимости завершить военное переустройство пограничной стражи. Теперь люди, малосведущие в делах охраны границы, руководствуясь сомнительными соображениями, пытались дезавуировать прежнее решение. И Коковцов в очередной раз поднялся на трибуну Таврического дворца, чтобы защитить пограничную стражу от несправедливых нападок. "В моем ответе, – сказал он, – я не буду касаться той части общих соображений, которая относится к общей организации стражи. Я коснусь только указаний, которые предусматривают возможность достигнуть более дешевого содержания стражи, при условии слияния заведывания ею с учреждениями таможенного ведомства. Я могу в настоящее время лишь заявить совершенно определенно, что эта цель недостижима, потому что организация стражи, как я указал, составлялась преемственно и совершенно закончена в 1893 году. Эта обособленность заведывания стражей на границе явилась результатом тех жизненных задач, которые привели к полной недопустимости заведывания стражей через посредство таможенных учреждений".