Окружающее казалось раем на земле и воплощало всю романтику южных морей: пальмы, дружественно настроенные аборигены, сверкающее солнце и белые пляжи; однако пора было двигаться дальше. Некоторое время "Атлантис" простоял в засаде примерно в ста милях к северо-востоку от Питкерна, под прикрытием острова Хендерсон. Гидропланы постоянно летали на разведку, но никого обнаружить так и не удалось.
18 октября Рогге отдал приказ идти домой. "Атлантис" должен был обойти мыс Горн, встретиться 13 ноября в пятистах милях к югу от острова Святой Елены с субмариной "U-68", чтобы заправить ее топливом, а затем направиться к другой точке встречи к северу от острова Вознесения и оказать ту же услугу подводной лодке "U-126".
На пути к первой условленной точке экипаж рейдера отметил две даты: 31 октября исполнилось 600 дней с начала похода, а 8 ноября "Атлантис" завершил кругосветное путешествие.
13 ноября "Атлантис" встретился с "U-68". Рейдер вновь сменил маскировку, умудрившись перекраситься прямо посреди океана. Его топливные танки поочередно заполнялись водой, так что корабль сильно кренился сначала на один, потом на другой борт, матросы же в это время красили корпус на ватерлинии и ниже. Тремя днями позже "Атлантис" направился ко второй точке встречи, на этот раз с "U-126" возле острова Вознесения. Еще один шаг на пути домой. С воздуха удалось засечь неизвестное судно, направлявшееся, по всей видимости, в Кейптаун. "Атлантис" целый день преследовал его только для того, чтобы вечером увидеть, как оно зажигает ходовые огни. Судно оказалось нейтральным, и рейдер отказался от погони. 21 ноября воздушная разведка доложила о еще одном судне, однако самолет, опустившись на воду, опрокинулся, и вновь отыскать неизвестное судно не удалось.
На следующий день появилась "U-126" и пришвартовалась к "Атлантису", главный левый двигатель которого в тот момент был разобран для замены поврежденного поршня. Командир подводной лодки лейтенант Бауэр с несколькими членами экипажа поднялся на борт "Атлантиса", и Рогге сразу же предложил им то, о чем мечтает любой подводник, – горячую ванну. Два германских военных корабля мирно дрейфовали бок о бок, как вдруг дозорный "Атлантиса" доложил о появлении тяжелого британского крейсера класса "Лондон". Подлодка обрубила швартовы и рукав, по которому перекачивалось топливо, и предприняла экстренное погружение, оставив на "Атлантисе" капитана и часть команды. Рогге на одном двигателе развернул свой корабль таким образом, чтобы корпусом прикрыть подлодку от гидроплана, который в тот момент взлетел с катапульты британского крейсера; было, однако, слишком поздно. Самолет сразу же подал сигнал SSS и принялся кружить над морем в том месте, где расплывалось большое нефтяное пятно, – пятно топлива, вылившегося из обрезанного при погружении субмарины рукава.
Рогге прекрасно знал, что противник, вооруженный восемью 8-дюймовыми орудиями, гораздо сильнее "Атлантиса", да и по скорости превосходит его чуть ли не на четырнадцать узлов, даже если бы оба двигателя рейдера были в полном порядке. Единственная надежда немцев состояла в том, чтобы подманить британский корабль поближе, под пушки и торпеды рейдера.
Британский крейсер "Девоншир" (капитан Р.Д. Оливер) открыл огонь с максимальной дистанции. Два первых залпа не достали "Атлантис". Рейдер в это время остановился и дал в эфир сигнал RRR, заявив, что является британским судном "Полифем". "Девоншир" заподозрил ловушку – ведь его летчики доложили, что рядом со странным судном, возможно, была подводная лодка. Еще более подозрительным было то, что "Атлантис" передавал сигнал RRR – RRR группами по три буквы, тогда как незадолго до этого, в расчете именно на такую ситуацию, был выпущен приказ посылать отныне сигнал RRR группами по четыре буквы: "RRRR… RRRR… RRRR". Капитан "Девоншира" не забыл, как "Корнуолл" при потоплении "Пингвина" приблизился к нему под удар пушек рейдера и серьезно пострадал. В соответствии с этим капитан Оливер решил не приближаться к неизвестному судну на дистанцию стрельбы. Его самолет продолжал кружить над "Атлантисом", а капитан вызвал Главное командование по Южной Атлантике, чтобы удостовериться, что неизвестное судно не может быть "Полифемом".
И самолет, и крейсер безостановочно вызывали рейдер. "Атлантис" в соответствии с ролью "Полифема" отвечал: "Что вам еще нужно?"
Самолет совершил еще один круг и доложил, что корма неизвестного судна по форме не соответствует корме "Полифема", – она слегка изогнутая, а не прямая.
Прошел час. У Рогге оставалась еще слабая надежда, что "U-126" сможет занять подходящую позицию и атаковать. "Девоншир" стремительно ходил туда-обратно на расстоянии около 17 000 ярдов, далеко за пределами досягаемости пушек рейдера. Однако первый лейтенант субмарины, принявший командование, когда капитан отправился принимать ванну, считал, что "Девоншир" должен непременно приблизиться к "Атлантису". В соответствии с этим он держался поближе к рейдеру, чтобы иметь лучший шанс воспользоваться торпедами.
"Девоншир" вновь развернулся, флаги на его фок– и грот-мачтах развевались по ветру. Один за другим три залпа 8-дюймовых орудий обрушились в море вокруг "Атлантиса" – Главное командование во Фритауне подтвердило, что неизвестное судно никак не может быть "Полифемом".
Первый залп не достал "Атлантис", один из снарядов второго угодил в нос, один из снарядов третьего – в помещение, где хранился самолет. Самолет и лежавшие там же запчасти к нему загорелись. Была повреждена корабельная система связи. "Атлантис" поставил дымовую завесу, но все, что он мог сделать под ее прикрытием, – это спустить шлюпки и плоты и приготовиться к затоплению судна. Всего в "Атлантис" попало восемь снарядов, двое моряков были убиты. Остальные оставили судно. Рогге покинул свой корабль последним. В 9.58 на нем взорвался боекомплект, и рейдер затонул в течение двух минут.
Весь экипаж "Атлантиса" оказался в воде. Поскольку из доклада летчиков было известно, что рядом почти наверняка находится подводная лодка, "Девоншир" ушел. Никто в британском военно-морском флоте не забыл, как в сентябре 1914 года, когда крейсер "Абукир" был торпедирован германской подлодкой и затонул, два таких же крейсера, находившиеся рядом, остановились, чтобы подобрать уцелевших, и, в свою очередь, тоже были потоплены подлодкой.
Рогге начал собирать свою команду. Услышав свистки, лодки собрались вместе, и Рогге приказал собирать обломки и скреплять их, чтобы этими импровизированными плавсредствами могли воспользоваться моряки, которым не хватило места в лодках и на плотах. Дул легкий пассат, погода стояла солнечная и теплая, волнения почти не было. Многочисленные акулы держались на почтительном расстоянии. Рогге провел среди своих людей перекличку; недоставало семерых. В это время всплыла подлодка. Ее капитан вернулся на борт и начал разбираться с проблемой уцелевших моряков "Атлантиса". Конечно, их было слишком много, чтобы он мог принять всех на борт своей субмарины. Он разделил моряков на три группы. Одна из них спустилась внутрь подлодки. Другая в надутых спасжилетах устроилась на палубе субмарины; эти моряки остались бы плавать в воде, если бы подлодке пришлось погрузиться. Третья группа разместилась в шлюпках и на плотах, которые лодка взяла на буксир. Буксировка продолжалась 38 часов. Буксировочные концы рвались так часто, что скоро совсем не осталось троса. "U-126" спешила к Пернамбуко. Ночь выдалась холодной, и моряки, одетые только в шорты, сильно страдали. Три группы моряков – внизу, на палубе и в лодках – регулярно сменяли друг друга, и кок "U-126" превзошел сам себя, умудряясь почти двое суток обеспечивать всех горячей пищей.
Тем временем Дёниц в шта6-квартире германского подводного флота во Франции занимался организацией спасательной операции. Трем подводным лодкам и судну снабжения "Питон" было приказано подобрать уцелевших, что и было сделано в ночь с 23 на 24 ноября. После этого "Питон" отправился дальше – заниматься снабжением подлодок. 1 декабря он стоял к югу от острова Святой Елены, а две его субмарины находились рядом в надводном положении. Неожиданно появился еще один трехтрубный британский крейсер – той же серии, что и "Девоншир". Субмарины ушли на погружение, причем трудности с погружением возникли у "U-68" – в тот момент она принимала на борт торпеды, и ее торпедные люки были открыты. Вторая подлодка, "UA", также погрузилась и атаковала вражеский корабль, которым оказался "Дорсетшир". Подлодка выпустила пять торпед, и все мимо, так что капитан "Питона" понял, что ему остается только затопить свое судно. "Питон" опрокинулся и затонул, а подлодки вновь поднялись на поверхность и начали подбирать уцелевших, среди которых оказалось и большинство людей с "Атлантиса". Всего в море оказались 414 человек. Каждая подводная лодка приняла на борт 100 человек; остальные разместились в десяти шлюпках, которые подлодки взяли на буксир.
Узнав об этом, Дёниц в своей шта6-квартире в Бретани принялся организовывать новую спасательную экспедицию.
Восемь субмарин – четыре германские и четыре итальянские – направились в Южную Атлантику на поиски уцелевших. Подобрали всех, хотя 360 человек вынуждены были провести в открытых буксируемых шлюпках десять, а 60 человек – двадцать суток.
Эта необычайная спасательная операция обернулась для немцев дополнительной удачей: "U-124" встретила на своем пути британский крейсер "Данедин" и потопила его возле скал Святого Павла.
Все подводные лодки, принимавшие участие в этой спасательной операции, вернулись в Сен-Назер между 23 и 29 декабря. 1 января 1942 года уцелевшие моряки "Атлантиса" собрались в Берлине, где их должны были торжественно чествовать. Рогге получил из рук Гитлера дубовые листья к Рыцарскому кресту.
"Атлантис" находился в походе с 31 марта 1940-го по 21 ноября 1941 года. Он потопил или захватил 22 судна общим тоннажем 145 697 брт. Рейдер провел в море 622 дня и прошел 102 000 миль.
В Берлине, прежде чем принять в апреле новое назначение на должность начальника кадров, подготовки и обучения офицеров в Киле, Рогге написал длинный доклад о своем походе, в котором изложил некоторые важные выводы и принципы.
Во-первых, писал он, обязанностью рейдера является не просто захват или затопление судов, а отвлечение сил противника на как можно более долгий срок. Если становится известно, что в каком-то районе действует рейдер, противнику приходится отправлять свои суда конвоями с потерей времени, тоннажа и судов сопровождения. Из этого следовала и наилучшая тактика рейдера. Он должен появиться в определенном районе ровно на такой срок, чтобы противник успел перейти на конвоирование судов, затем оставить этот район и как можно скорее появиться в другой части света и начинать весь цикл сначала.
Короче говоря, самым эффективным оружием капитана рейдера против торгового судоходства противника является само существование его судна, о чем противнику следует постоянно напоминать путем нанесения разовых ударов.
Рассматривая ситуацию, которая возникнет после того, как рейдер уже перестанет быть полезным, Рогге приходит к важному стратегическому выводу. Он выдвигает идею о том, что капитан рейдера, вместо того чтобы затопить или отвести свой корабль в нейтральный порт, где он будет интернирован, должен, если это возможно, высадить команду на берег и "вести сухопутную войну против колониальных владений противника, его протекторатов, подмандатных территорий или доминионов". Именно так поступил во время Первой мировой войны капитан "Кенигсберга".
Затем Рогге переходит к обсуждению проблем набора экипажей. Он настаивает, что для подобных походов следует отбирать только людей, владевших в мирной жизни каким-либо ремеслом. Люди, ничего не умеющие, легко поддаются скуке и быстро деморализуются.
Очень важен, утверждал Рогге, выбор врачей. Кроме чисто медицинских обязанностей, двое докторов "Атлантиса" – доктора Рейл и Шпрунг – выполняли и чрезвычайно важные функции социальных работников: члены экипажа со своими тревогами и бедами охотнее шли к ним, чем к строевым офицерам.
В самом начале похода "Атлантиса" девизом корабля стала фраза из популярной песенки: "Das kann doch einen Seemann nicht erschüttern" ("Ho моряку все это нипочем!"). Во всех передрягах до самой гибели рейдера этот девиз оставался дежурной шуткой моряков.
Слухи, писал Рогге, необходимо отслеживать с величайшей тщательностью и их распространение сразу же пресекать.
Когда по официальным каналам удавалось получить сведения о присвоении звания кому-то из членов экипажа или какие-то другие хорошие новости, заинтересованное лицо по традиции получало сообщение о них на специально придуманном бланке "Добрых новостей". На основе сообщений DNB (Германского официального агентства новостей) на рейдере выпускалась газета. Часто проходили выступления самодеятельных артистов. Моряки мастерили модели судов – как всегда на борту любого военного или торгового судна любой страны, долгое время плавающего вдали от родины.
Питались все одинаково – и офицеры, и матросы. Рогге установил порядок, при котором любые дополнительные блага – с захваченных судов и тому подобное – должны были распределяться между всеми, "как вода".
Более или менее квалифицированные офицеры и другие моряки проводили занятия по математике, истории, английскому языку, политической экономии и машинописи. Утром по воскресеньям проводились занятия кружков, в остальном же воскресенье по возможности оставалось днем отдыха. Еще до отплытия рейдера на его борту была подобрана большая коллекция хороших граммофонных записей, что, по отзыву Рогге, дало положительный результат. Оркестр – это совсем другое дело, писал он, однако на борту не оказалось настоящих музыкантов. Тем не менее экипаж часто собирался, чтобы попеть песни, особенно часто на палубе в тропических водах.
Вся исходящая почта подвергалась тщательной цензуре, не только с точки зрения государственной безопасности, но и в личном плане. Не допускалось, чтобы домой уходили "мелкие обиды", которые могли огорчить семью или друзей через несколько месяцев после того, как сама обида уже забылась.
Чтобы разрушить монотонность жизни на корабле, была разработана схема "отпусков на борту". Члены экипажа группами по двенадцать человек получали восемь дней отпуска. Они жили отдельно от остальной команды – в изоляционных боксах госпиталя, которые не использовались, поскольку инфекций на судне не было. Отдыхающие читали, загорали на солнце, писали стихи или рассказы, играли в различные игры и сталкивались с обычной жизнью корабля только во время еды, если, конечно, не звучал сигнал "к бою". Офицеры и старшины пользовались такими же правами, но могли проводить свой отпуск у себя в каютах. Всего за время похода почти все члены экипажа получили по два таких отпуска.
В апреле 1942 года Рогге принял назначение в Киль. Через год он был назначен начальником подготовки и обучения офицеров, а к концу войны был уже вице-адмиралом, заместителем командующего германским флотом.
Послужной список Рогге и "Атлантиса" говорит сам за себя. Рогге был умелым, гуманным и упорным офицером, а корабль и экипаж были достойны его.
Глава 2
"ОРИОН" (СУДНО № 36)
После "Атлантиса" – наиболее успешного из всех германских рейдеров – обратимся к "Ориону", судну № 36. Это то самое несчастное судно, которое мы уже видели дрейфующим вместе с "Атлантисом" в Южной Атлантике без топлива и продовольствия на борту, в ожидании заправщика. Кроме проблемы топлива, у "Ориона" была еще одна, даже более важная проблема. Она сделала жизнь офицеров и матросов "Ориона" почти невыносимой на протяжении всего похода, продолжавшегося с б апреля 1940-го по 23 августа 1941 года. Эта проблема – состояние двигателей рейдера. "Орион" был одновинтовым судном вместимостью 7021 брт постройки гамбургской фирмы "Блом унд Фосс" 1930 года. Первоначально он назывался "Курмарк" и ходил на линии Гамбург – Америка компании "Гапаг". В качестве двигателя на нем была смонтирована половина силовой установки лайнера "Нью-Йорк". Этот лайнер вместимостью 22 000 брт был построен сразу после Первой мировой войны. В то время считалось, что пассажирский лайнер будущего представляет собой не слишком быстроходное судно среднего размера. К концу 20-х годов многие фирмы – "Норддойче Ллойд", тогдашний главный конкурент "Гапага", "Кунард Лайн", "Френч Лайн" и итальянские фирмы – все как одна начали строить очень большие и очень быстрые суда. "Гапаг" тоже начал планировать строительство очень большого судна (около 65 000 брт), которое так и не было построено. Максимум, что мог сделать "Гапаг" с уже имеющимися судами, чтобы догнать конкурентов, – это перестроить "Нью-Йорк" и три других судна этой серии. Их удлинили, заменив старые двигатели на новые, добавив другие более мощные механизмы. При этом "Орион" получил половину старых машин с "Нью-Йорка", и впоследствии они принесли ему ужасающее количество проблем.
Тот факт, что судно, двигатели которого находились в таком состоянии, было отправлено в поход больше чем на год, помогает, по всей видимости, найти ответ на один из самых больших вопросов германской войны на море. Если вооруженные торговые суда были такими успешными рейдерами, по крайней мере в первые два года войны, то почему их было так мало? На примере "Ориона" мы можем убедиться в том, что все суда, хоть сколько-то пригодные для этой цели, были использованы и что судов таких было очень мало.
"Орион", как мы увидим, вышел из Балтийского моря вместе с "Атлантисом" в марте 1940 года, поскольку его испытания, так же как испытания "Атлантиса", затянулись из-за плохой погоды. Ее капитаном был назначен Курт Вейхер, тридцати девяти лет. Как и Рогге, он прежде специализировался на подготовке офицеров. 1 апреля 1940 года, непосредственно перед отправлением в поход, он был произведен в капитаны.
Скрытое вооружение "Ориона" очень напоминало вооружение "Атлантиса" – шесть 5,9-дюймовых орудий, одно 75-миллиметровое и два 37-миллиметровых зенитных орудия. Он нес шесть торпедных аппаратов и 228 мин. На нем находился гидросамолет "Арадо-196", который в Японии должен был быть заменен на "Накадзиму 90–11". В корпусе размещались танки на 4100 тонн жидкого топлива.
В начале похода рейдер был замаскирован под голландское судно "Беемстердейк". При отплытии Вейхеру было объявлено, что ему придется обойтись без обещанных подводных лодок для сопровождения, но никто не объяснил почему. Только после отплытия Вейхер и его команда услышали по радио о начале Норвежской кампании, для которой срочно потребовались и подводные лодки сопровождения, и все прочие военные корабли Германии. SKL надеялся, что с помощью "Атлантиса" и "Ориона" удастся оттянуть британские военные корабли, и особенно авианосцы, из норвежских вод.
10 апреля, продвигаясь на север, "Орион" перехватил нешифрованное сообщение о том, что "Беемстердейк", которым он рассчитывал представляться, на самом деле находится в Вест-Индии. Поскольку эту новость с тем же успехом могли услышать и на британских кораблях, было решено сразу же сменить маскировку. На этот раз моделью послужило русское судно "Совет". Такая трансформация давала дополнительное преимущество, так как голландское судно вряд ли стало бы забираться так далеко на север, как "Орион".