2 февраля 1943 года в городе Сталина умолкли орудия. Начальник штаба 6-й армии генерал-майор Шмидт еще 31 января подписал капитуляцию для сферы влияния армейского штаба.
Днем позже оттесненные от основных сил армии и окруженные в северном котле войска тоже прекратили сопротивление.
2 февраля 1943 года в группе армий "Дон" была получена радиограмма, переданная метеорологической станцией 6-й армии в Сталинграде. В ней было сказано: "Высота облачности 5000 метров. Видимость 12 километров. Ясное небо. Отдельные небольшие облака. Температура воздуха минус 31 градус. Над городом дым. Метеостанция сообщает о прекращении работы. Да благословит Господь нашу родину".
После ликвидации 6-й армии решение все еще не было достигнуто.
Возможность заключения сепаратного мира с советским правительством по-прежнему сохранялась.
В июне 1943 года доктор Петер Клейст по поручению министра иностранных дел Риббентропа прилетел в Стокгольм.
При второй беседе с советским посредником Эдгаром Клаусом советское доверенное лицо предложило заключить сепаратный мир между Советским Союзом и немецким рейхом. По его заявлению Советский Союз платит слишком высокую кровавую цену ради интересов западных союзников. Россия и Красная армия продолжают нести на своих плечах основную тяжесть войны. Намерение западных союзников открыть второй фронт на Балканах не может удовлетворить советское правительство, ибо эти страны входят в его собственную сферу влияния.
Русский посредник сделал и другие предложения. В завершение он попросил доктора Клейста проинформировать немецкое правительство о советских мирных предложениях. Между тем в Стокгольм должен был прибыть заведующий Центральноевропейским отделом НКИД Александров, чтобы обсудить с доктором Клейстом детали.
Клейст улетел обратно в Берлин, а Александров действительно прибыл в Стокгольм. Но только немецкий посредник не смог явиться на встречу, поскольку был задержан гестапо. После девяти дней тщетного ожидания Александров вернулся в Советский Союз.
Только 4 сентября 1943 года доктор Клейст благодаря вмешательству Риббентропа был освобожден из-под ареста. Он немедленно вылетел в Стокгольм, но встретил там только своего прежнего партнера по переговорам Эдгара Клауса. Тот подчеркнул, что русские якобы все еще интересуются заключением сепаратного мира. Кроме того, он пояснил, что от имени советского посла Семенова должен передать следующие пожелания советского правительства.
По советско-германскому договору о ненападении должны признаваться и уважаться восточные границы 1914 года.
Немецкое имперское правительство должно взять на себя обязательство предоставить свободу действий советской внешней политике в отношении морских проливов и азиатских территорий.
Далее Эдгар Клаус сообщил, что прежний советский посол в Берлине Деканозов – нынешний заместитель наркома иностранных дел в советском правительстве – склонен продолжить переговоры с доктором Петером Клейстом. Кроме того, советское правительство готово перевести Деканозова в Софию. Поэтому было бы разумно, чтобы немецкое правительство также направило в Софию бывшего посла в Москве фон Шуленбурга. Таким образом, оба дипломата смогут поддерживать контакт.
Советское правительство выразило заинтересованность в отстранении двух министров – Розенберга и Риббентропа. Такая мера рассматривалась бы советским правительством как истинная готовность к переговорам.
Доктор Петер Клейст срочно вылетел для доклада в Берлин, где внес предложение направить посла фон Шуленбурга в Болгарию, где он мог бы встретиться с заместителем наркома иностранных дел Деканозовым.
Гитлер был поставлен в известность о том, что русские зондируют почву относительно заключения мира. Как он отреагировал на это известие, ясно из записи в дневнике рейхсминистра пропаганды и информации доктора Геббельса от 23 сентября 1943 года: "Я спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчиллем или принципиально отказывается. Фюрер ответил, что принципов в политике, когда речь идет о высокопоставленных личностях, вообще нет. Правда, он считает, что переговоры с Черчиллем не приведут к результату, ибо он слишком глубоко увяз в диаметрально противоположных взглядах, да и вообще его советчиком остается ненависть, а вовсе не разум. Со Сталиным фюрер раньше был готов беседовать, но теперь не считал, что это может привести к какому-либо результату, поскольку то, что он хочет достичь на востоке, никоим образом не устроит Сталина".
Гитлер не воспользовался этим единственным, последним шансом. Вероятно, ему не понравилось, что советский посредник Эдгар Клаус был евреем по происхождению. Тем самым он свел на нет великую жертву, принесенную 6-й армией под Сталинградом.
Решение наконец было принято.
Операция "Цитадель"
Последнее наступление на востоке
О боже! Хлеб так дорог – а плоть и кровь так дешевы!
Томас Худ
После падения Сталинграда в Москве воцарилась радость победы. Однако довольно скоро радость оказалась омраченной. Перелом в настроении объяснялся некоторыми высказываниями американского посла в Москве адмирала Стэнли, с которыми он выступил на пресс-конференции перед американскими журналистами.
На пресс-конференции Стэнли заявил, что Советский Союз поддерживается Соединенными Штатами, которые поставляют ему большие объемы военных грузов. Несмотря на это, советское правительство пытается создать у русского народа впечатление, что в борьбе с немцами он несет на своих плечах основную тяжесть войны. Однако это не соответствует фактам. В действительности Красная армия никогда не смогла бы добиться своих нынешних успехов, если бы не поддержка Соединенных Штатов.
Кремль выразил явный гнев после того, как американские журналисты позаботились, чтобы эта интересная информация распространилась по всему свету.
Сталин опроверг заявление Стэнли 15 марта. Он уведомил британского премьера Уинстона Черчилля о том, что немцы после поражения под Сталинградом вывели 36 дивизий из оккупированных областей Западной Европы и отправили их на Восточный фронт. Одновременно глава Советского государства напомнил об обещании союзников открыть в течение 1943 года второй фронт против немцев. А до сих пор Красная армия вынуждена действительно нести основную тяжесть войны в одиночестве. Ее потери настолько велики, что эффективная помощь западных союзников должна последовать как можно скорее. Освободительное наступление западных союзников должно при любых обстоятельствах начаться уже в первые дни лета. Если же этого не произойдет, над братством по оружию между Советским Союзом и западными державами нависнет серьезная угроза.
Сталин действительно был встревожен. В Красной армии появились симптомы, которые заставляли военачальников изрядно поломать себе голову. Так, например, имелись большие отряды красноармейцев, которые дезертировали из своих воинских частей, после чего начинали мародерствовать в тылу. Еще хуже было то, что даже большие подразделения советской армии оставляли свои позиции и перебегали к немцам.
Летом 1942 года из советской армии дезертировало 70 000 казаков, которые перешли к немцам и обратили оружие против Советского Союза. Их подчинили генералу Панвицу, сформировав казачий корпус из двух дивизий. Кроме того, немцы одобрили создание отрядов казачьего ополчения под руководством атамана Доманова.
В немецком вермахте уже в октябре 1941 года появились подразделения, сформированные из русских дезертиров. Туркменские, татарские, кавказские, грузинские, армянские и азербайджанские отряды находились на военной службе немецкого рейха, оказывали ему весьма ценные услуги. В благодарность за это жившим в условиях немецкой оккупации на Северном Кавказе народностям кабардинцев и карачаевцев сохранили некоторую самостоятельность.
К казакам немецкие генералы относились с большой благосклонностью.
В октябре 1942 года было установлено, что более миллиона советских граждан находились на службе в немецком вермахте.
Причины такого положения были разными. Прежде всего, в немецких лагерях военнопленных влачили жалкое существование красноармейцы, которые предпочли бы лучше сражаться на стороне немцев, чем оставаться в лагерном аду. Значительный контингент этих добровольных борцов против своей собственной родины составляли восточные рабочие. Им сулили всяческие блага, привлекая к работе в военной промышленности. Но они голодали и предпочитали службу в вермахте. И наконец, существовала категория советских граждан, которые руководствовались честными убеждениями, желая надеть немецкую военную форму. Он верили, что, сражаясь на стороне немцев, участвуют в свержении советского режима.
Одним из таких людей был советский генерал Андрей Андреевич Власов.
Власов некогда был убежденным коммунистом. В возрасте 17 лет он принимал активное участие в Октябрьской революции. Позднее он стал военным и сделал быструю офицерскую карьеру.
Во время больших чисток он исполнял обязанности инструктора у китайского маршала Чан Кайши. В это время у него и зародились первые сомнения в советском государственном руководстве, поскольку он узнал, что многие его товарищи арестованы и расстреляны ГПУ. В конце концов он дошел до того, что коммунистическая идеология перестала иметь для него большое значение.
Все же, будучи солдатом, он не мог решиться нарушить военную присягу. В битве за Москву его заслуги были столь велики (он командовал 20-й армией), что Сталин отметил их орденом Красной Звезды. Вскоре после этого он был назначен командующим 2-й советской ударной армией, которая была окружена немцами в районе Волхова. Власов со своими солдатами долгое время скрывался в непроходимых лесах. В конце концов он сдался немцам.
Генерал попал в лагерь для военнопленных, где немецкие офицеры абвера сумели заинтересовать его некоторыми целями своей военной стратегии.
Получилось так, что генерал Власов довольно скоро передал своим немецким руководителям план, который был принят с понятным скепсисом. Только летом 1942 года восточный отдел ОКВ принял решение об использовании советского генерала в качестве политического оружия против его же собственной родины. Власов должен был посвятить себя психологической войне и с пропагандистскими целями оказывать разлагающее влияние на красноармейцев. 3 марта 1943 года генерал обратился с открытым письмом к мировой общественности, в котором изложил основания своей борьбы против Советов.
Письмо Власова появилось в то время, когда американские журналисты распространили по всему миру высказывания своего московского посла Стэнли.
Вскоре после этого среди военнопленных красноармейцев был распространен журнал, содержавший статью под названием "Доброволец" и призыв генерала Власова к своим товарищам по плену. Одновременно над советскими позициями начали разбрасывать миллионы листовок, в которых соответствующим образом оформленный пропагандистский текст призывал советских солдат переходить на сторону немцев.
Успех этой акции отразился в том, что число перебежчиков существенно увеличилось.
Понятно, что такое развитие событий встревожило советское руководство. Да и западные союзники следили за происходящим с беспокойством. Они делали все возможное, чтобы Советский Союз продолжал держаться и дальше. В качестве промежуточного решения представитель Соединенных Штатов предложил Сталину свое посредничество для установления перемирия между Финляндией и Советским Союзом.
Однако глава Советского государства отклонил это предложение.
* * *
В ставке Гитлера тревог было ничуть не меньше. Немцы пытались добиться решающей победы в 1941 году под Москвой, но их постигла неудача. Они хотели наверстать упущенное в 1942 году под Сталинградом, но потерпели сокрушительное поражение, подобного которому немецкому вермахту еще не приходилось испытывать.
Сталинградская катастрофа имела, прежде всего, моральные последствия. Крах 6-й армии открыл глаза немецкому народу и солдатам на всех фронтах. Они получили основание усомниться в непогрешимости фюрера и непобедимости немецкого оружия. Люди стали более трезво смотреть на вещи.
Все сложилось иначе, и люди осознали, что уже никогда не будет так, как в дни победоносного блицкрига.
Гитлер, инстинктивно чувствовавший настроение масс, знал, что должен что-то предпринять. Но что? Должен ли он начать летом 1943 года еще одно наступление? Должен ли он снова попытаться добиться решающей победы? Или достаточно будет ограничиться защитой оккупированных русских территорий?
Подавляющее большинство немецких генералов выступало за оборону. Было принято решение о том, что немецкий вермахт хотя и понес большие потери, но все еще в состоянии устоять против русских и даже нанести Красной армии тяжелый удар. Считалось возможным ведением мобильной оборонительной войны истощить силы русских, что может подтолкнуть советское руководство к выходу из войны после заключения сепаратного мира.
Генерал-полковник Гудериан, тем временем исполнявший обязанности генерал-инспектора танковых войск, имел вполне конкретные представления о стратегической обороне. Там, где "русский силен", следовало атаковать максимальной мощью. Там, где "он силен", следовало уклониться и затем разбить преследующего противника мощным контрударом.
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн предложил дождаться начала советского наступления, которое с большой долей вероятности должно было начаться на юге Украины, где русские сосредотачивали свои войска. Как только русские атакуют, следует отступить, уклоняясь от ударов русских. Затем сконцентрировать все возможные силы и нанести мощный контрудар из района Киева по северному участку атакующих советских ударных частей.
Совсем другое предложение было у главы союзнической Италии государства Бенито Муссолини. Сразу после сталинградской катастрофы он выступил за переход к оборонительным военным действиям на востоке. 22 февраля Гитлер уведомил его через имперского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, что мирные предложения, подобные составленным дуче, в отношении Москвы даже не обсуждаются. Восточный вопрос будет решен только в борьбе.
9 марта 1943 года Муссолини снова обратился к Гитлеру, заклиная его, по крайней мере, в наступающем году не предпринимать наступательных действий на востоке. Муссолини указал на то, что необходимо во что бы то ни стало сохранить позиции в Северной Африке, чтобы не допустить потери Средиземноморского региона и высадки англо-американских войск на юге Европы.
Гитлер снова отклонил предложения Муссолини. Двумя неделями позже дуче сделал еще одну попытку склонить Гитлера к сепаратному миру с Советским Союзом. Он предложил возвести "Восточный вал" и рекомендовал армии на востоке занять оборонительные позиции. Одновременно он обратился с просьбой о предоставлении военных материалов и укреплении Средиземноморского региона немецкими военно-воздушными силами. Таким образом, можно было не только удержать Восточный фронт, но и обезопасить себя от попыток англичан и американцев высадиться на юге Европейского континента.
Гитлер не сказал ни да ни нет. Он относился к своим итальянским союзникам с изрядной степенью недоверия. Итальянские формирования, которые сражались плечом к плечу с Африканским корпусом Роммеля, доказали свою ненадежность. К тому же ходили упорные слухи о том, что положение Муссолини в Италии быстро слабеет. Снова одержало верх прежнее стремление Гитлера добиться решающей победы на востоке.
Ему нужна была большая военная победа, чтобы компенсировать сталинградское поражение. Ему нужно было отвлечь внимание мировой общественности от критического положения в Северной Африке. Ему нужен был противовес резко ухудшающемуся положению в подводной войне. Кроме того, он должен был хоть как-то успокоить мирное население Германии, страдающее от участившихся воздушных налетов авиации союзников.
Одновременно он льстил себя обманчивой надеждой, что союз между западными державами и Советским Союзом вот-вот развалится.
* * *
Этот союз в начале 1943 года действительно подвергся суровому испытанию на прочность.
30 марта 1943 года британский премьер-министр Черчилль уведомил Сталина, что движение конвоев с грузами из Великобритании в Советский Союз придется прекратить. Весь существующий тоннаж необходим для подготовки англо-американской высадки на Сицилию. Движение конвоев может быть восстановлено только в начале сентября.
Сообщение британского премьера вызвало в Кремле бурю возмущения, ибо означало, что на протяжении всего лета 1943 года Советскому Союзу придется вести военные действия против Германии без какой-либо материальной помощи своих запанных союзников.
Тревоги Сталина безмерно возросли.
12 апреля 1943 года изменивший своей стране генерал Власов вторично обратился с открытым письмом к солдатам и офицерам Красной армии и всему советскому народу. Миллионы экземпляров этого письма разбрасывались над советскими позициями. В письме Власов объяснил, почему он, известный советский военачальник, принял решение вместе с немцами бороться против Советов. Это письмо не только произвело большое впечатление на военнослужащих и мирное население. Оно также обеспокоило союзников Советского Союза, у которых появились основания подозревать, что русские являются слишком опасными партнерами по союзу.
Днем позже – 13 апреля – это подозрение укрепилось.
В тот день – 13 апреля 1943 года – была приподнята завеса над тайной, которая уже долгое время тревожила, прежде всего, находившееся в Лондоне ссыльное польское правительство.
Речь шла о 8000 польских офицерах, которые при последнем разделе Польши немецкими и советскими войсками в сентябре 1939 года очутились в советском плену. Тогда они были интернированы советской армией и помещены в три больших лагеря в районе Смоленска. До весны 1940 года находившиеся в этих лагерях польские военные переписывались со своими родственниками, переехавшими в Англию или Швейцарию. Но потом связь оборвалась. От них больше не пришло ни одного письма. 8000 польских офицеров, цвет польской армии, попросту исчезли, словно их никогда и не существовало.
Прошло больше года, прежде чем ссыльное польское правительство начало предпринимать активные действия. 22 июня 1941 года оно потребовало срочную информацию о местонахождении и судьбе 8000 пленных. Советское правительство ответа не дало.
Однако ссыльное польское правительство не успокоилось и продолжало энергично требовать освобождения своих соотечественников. Тогда 30 июля 1941 года между двумя правительствами было заключено соглашение, предусматривавшее формирование польских национальных частей в Советском Союзе.
Поскольку Советский Союз не желал освобождать польских офицеров, ссыльное польское правительство продолжало настаивать и попросило информацию о местонахождении пропавших. Ответ Советского Союза был весьма уклончивым.
Генерал Сикорский, шеф ссыльного правительства, был возмущен. Его гнев был вызван не только бесследным исчезновением 8000 офицеров, но и тем, что Москва отказывается после войны вернуть аннексированные восточнопольские территории.