На самом деле наши сомнения в себе и страх провала были так велики, что мы, по сути, не верили в возможность осуществления этой затеи и могли с легкостью отвергнуть предложение Брайана, если бы не боялись, что эти роли достанутся другим актерам. Наш пессимизм проистекал на сей раз не из свойственного нам вялого неверия в свои силы, но также из огромного уважения и любви к тому, что сотворил Вудхауз. Его романы и рассказы состоят, как и у всякого писателя, из сюжета, характера и языка. Что делает Вудхауза на две головы выше любого комического (да почти и любого, независимо от жанра) писателя двадцатого века, так это его язык. В конце концов мы решили, что если нам удастся справиться с характерами и сюжетами Вудхауза и хотя бы отчасти передать эту бесценную прозу, то мы сможем увлечь немалое число людей чтением его книг, обеспечив их удовольствием и пожизненным, и бесконечным. Сценарий написал Клайв Экстон, более всего известный фильмом "Риллингтон-стрит, 10", в котором сурово и мрачно рассказывалось об убийствах, совершенных Кристи. Впрочем, затем он перебрался в мир совсем иных убийств, совершенных Кристи, став одним из главных сценаристов сериала "Пуаро".
"Шоу Фрая и Лори" иногда представлялось нам предприятием безнадежным. Мы сочиняли тексты, а после сидели, глядя в стену и думая о том, что ничего смешного у нас не получается, и в каждый съемочный вечер разыгрывали десяток скетчей перед публикой, а затем сразу же принимались волноваться по поводу следующей недели. Однако я работал с Хью, лучшим другом, какого когда-либо знал, и хотя рождение скетча, как и любые роды, неотделимо от боли и ругани, но то было также время плодотворности, смеха, свободы и дружбы, узнать которое я почитал бы за великую удачу, даже если бы прожил сотню жизней. Порою твиттер предлагает мне ссылку на YouTub", и я из любопытства заглядываю туда лишь для того, чтобы обнаружить старенький скетч из "Фрая и Лори", почти совершенно мною забытый. И простите меня, но иногда я хохочу и испытываю гордость. Естественно, бывает, что я, как и все мы, морщусь и смущенно поеживаюсь при виде той или иной ужимки, однако и вправду считаю какую-то часть написанного и сыгранного нами… как бы это сказать… первостатейной…
Сразу вслед за "Фраем и Лори" мы снялись в "Черная Гадюка рвется в бой". Как я уже говорил, публика, приходившая на съемки в студию Би-би-си, почти наверняка видела по телевизору "Черную Гадюку II" и "Черную Гадюку Третьего", вследствие чего новые персонажи и декорации ее отчасти отталкивали. На репетициях мы подолгу слонялись из угла в угол, курили, пили кофе, перебрасывались идеями и некоторые из таковых, разумеется, отвергали. Мы были молоды, шумны, а кроме того, снимали комедию, которой предстояло, хоть мы и понятия о том не имели, выдержать испытание временем. Персонажи и события, созданные воображением сценаристов Ричарда Кёртиса и Бена Элтона, собственные наши, как я скромно полагаю, добавления, невероятная одаренность Роуэна, Хью, (сэра) Тони Робинсона, Тима Макиннерни и покойного, оплаканного очень многими Рика Мейолла - все это, казалось, соединилось и встало по местам. Продюсер Джон Ллойд держал нас, что называется, в узде, однако в паре случаев мы производили столь решительные изменения сюжетной линии, что приходилось дня за два до съемок заказывать художнику фильма совершенно новые декорации, и именно Джон всякий раз мужественно брал вину на себя. Мое первейшее достижение состоит, возможно, не в создании образа сумасшедшего генерала Мелчетта, а в сделанном мной после первого прочтения сценария предложении заменить фамилию персонажа, которого предстояло сыграть Тиму Макиннерни, - отказаться от предложенной "Перкинс" или "Картрайт" и придумать что-то, способное объяснить злобу, подозрительность и враждебность, с какими он относится ко всем, кто его окружает. Я предположил, что, может быть, сгодится "Дарлинг", и Роуэн с Тимом приняли мою идею с безропотностью, на какую способны лишь актеры их класса.
"Дживс и Вустер", работа над которым началась более-менее сразу после окончания "Черной Гадюки", доставлял нам удовольствие чистой воды. Мы с Хью привыкли к съемкам одной камерой (в противоположность принятым в то время многокамерным съемкам телевизионных комедий) так же легко, как утки привыкают к хлебным коркам. Нас окружали замечательные коллеги-актеры и живая, веселая съемочная группа, состоявшая из людей добродушных и изобретательных. Почти все они были причастны к созданию лучших из когда-либо снятых в Британии фильмов - от "Доктора Но" до "Доктора Стрейнджлава".
За время съемок в трех сериалах я ухитрился также написать четыре, не то пять сценариев двадцатиминутных фильмов для компании Джона Клиза "Видео-Арт". Специальностью ее были учебные фильмы для различных сфер бизнеса и промышленности. Основу их составляли идеи, почерпнутые из психологии присяжным психологом Джона Клиза Робином Скиннером, - они вместе написали книгу "Семьи и как в них выживать". Названия у фильмов были самые волнующие, что-то вроде: "Как спланировать совещание", "Как проводить собеседование", "Как составить удачную заявку о поступлении на работу". Про себя я называл этот проект "Как зарабатывать деньги, неся чушь столь очевидную, что у тебя от нее кровь носом идет". Если бизнесмены нуждались в советах наподобие:
• составьте список мер,
• старайтесь строго придерживаться его,
так нечего было и удивляться, что экономика Британии совершала круговые движения в унитазе. Однако делать эти фильмы было забавно, а то обстоятельство, что я работал с Джоном Клизом, великим героем моего отрочества, все еще заставляло меня изумленно протирать глаза. Я писал роли для себя, Хью и Доуна Френча. В фильмах снимались также Ронни Корбетт и Джулиан Холлоуэй.
Именно в то время, после "Фрая и Лори", "Черной Гадюки" и "Дживса и Вустера", я принял просто-напросто лучшее за всю мою жизнь решение. Оно спасло мое здоровье, карьеру и (по крайней мере на время) рассудок.
Пока я жил по абсолютно зверскому расписанию (хоть мне оно и казалось естественным), моя сестра Джо закончила в Лондоне курсы гримеров кино и телевидения, и как-то раз мы с ней отправились ужинать в популярный ковент-гарденский ресторан "Орсо".
В голове моей вертелась одна мыслишка, и в конце концов, когда мы занялись panna cotta alia fragole, я попробовал высказать ее:
- Джо, я понимаю, всегда существует возможность, что тебе подвернется работа гримерши в каком-нибудь фильме или еще где. И понимаю, что Ричарда могут перевести за границу, но не думаешь ли ты, что тебе могло бы прийтись по душе?..
- Да?
- То есть если сочтешь это неуместным, то просто плесни в меня вином, но как бы ты отнеслась к…
- Ну же…
- Понимаешь, в последние годы я получаю все больше и больше писем от поклонников, больше и больше просьб появиться где-то, выступить на банкете или проделать бог знает что еще. У меня просто руки опускаются…
- Еще бы…
- Расписание до того плотно, что я сам перестаю понимать, что делаю, поэтому мне нужен… ну, в общем…
- Секретарь?
- Собственно говоря, это называется "личным ассистентом". Но, поскольку ты моя личная сестра, я бы назвал это "личной асСестрицей".
- О господи, я так надеялась, что ты меня об этом попросишь. Уж и сама собиралась предложить тебе это же самое. Мне понравится. Больше всего на свете.
В результате последние двадцать шесть лет Джо проработала моей ЛА. И она - лучшая ЛА из когда-либо существовавших на свете. Я-то, разумеется, говорю так по причине родственной привязанности, однако вот вам история, которая доказывает мою правоту.
Во время съемок одного из фильмов для "Видео-Арта" Джона Клиза - где-то в Западном Лондоне - Джо приехала на площадку, чтобы обсудить со мной распорядок следующей недели. В то время мы не имели возможности синхронизировать наши еженедельники через сеть, никаких КПК и смартфонов еще и в помине не было. Она провела со мной обеденный перерыв, посмотрела вместе с Джоном отснятый эпизод, в котором играл Ронни Корбетт, и укатила.
Минут через десять ко мне приволокся Джон.
- Знаешь, я чувствую себя полным козлом.
- Что такое?
- Всю мою трудовую жизнь я искал идеального помощника, но нашел его, вернее ее, ты, ублюдок. Естественно, пока ты сегодня снимался, я сказал ей: "Сколько бы он вам ни платил, даю вдвое больше".
- Ага. И что она ответила?
- Она очень мило улыбнулась и сказала: "Вы очень добры, мистер Клиз, но, вообще-то, он - мой родной брат". Не помню, когда я в последний раз ощущал себя таким кретином.
- Ну, ты же не обязан знать…
Конечно, услышать такие хвалы моей сестре мне было очень приятно. Совершенно типичным для Джо образом она ничего мне о случившемся не сказала. И неделю-другую спустя я заговорил с ней сам.
- Знаешь, Джон поведал мне, как он пытался сманить тебя.
- А! Да, это было смешно…
- Ты могла бы и сама мне сказать, и я удвоил бы твою плату…
Что, как я думаю, как надеюсь, я и сделал.
Не будет преувеличением сказать, что без мягкого, но решительного контроля Джо над моей жизнью меня сейчас и в живых-то уже не было бы. Я поддразниваю ее, называя Мартиной Борман, моей еженедельной нацисткой, однако я не смог бы сделать и десятой доли мной сделанного без ее понимания того, как устроены еженедельники, расписания киносъемок, телевизионные администраторы, аэропорты, водители автомобилей и, прежде всего, ее капризный, странноватый и невыносимый босс, он же братец. Или как все это расстроено.
Однажды, уже в следующем году, - наверное, это был 1990‑й, но прошу на меня не ссылаться - я отправился на встречу с неким Роджером Питерсом, обосновавшимся в великолепном люксе 523 отеля "Савой". Он оказался американцем средних лет. И дал мне понять, что является наследником и последним любовником американского композитора Сэмюэля Барбера. Я-то всегда полагал, что Барбер умер с горя после того, как его давний партнер и друг, музыкант Джанкарло Менотти, променял старика на молодую фотомодель, но, по-видимому, старик нашел утешение в лице Роджера Питерса.
Роджеру, как выяснилось, принадлежали права на экранизацию "Сенной лихорадки" Ноэла Кауарда, и его интересовало, не соглашусь ли я написать сценарий. Я вежливо отказался, поскольку знал, что: а) "Сенная лихорадка" была любимой пьесой Кауарда, и он оставил на ее счет особые указания - "чтобы никакому мудаку не разрешили выеживаться над ней"; и б) действие пьесы происходит в одном месте и практически в одно время, почти в полном соответствии с "единствами" Аристотеля, и это делает ее перенос на экран задачей особенно вшивой. Другое дело, что Реджиналд Роуз и Сидни Люмет с "12 рассерженными мужчинами" справились, и преотлично…
Он вроде бы сильно не обиделся, мы с ним выпили, поболтали, обменялись сплетнями. Думаю, он обращался со своей просьбой едва ли не к каждому, кто когда-либо держал в руке перо или постукивал по клавишам, начав, как водится, со Стоппарда, Беннета и Пинтера, и, утомленный неделями отказов, доскребся наконец до донышка своего сусека. И не надо обвинять меня в ложной скромности, я всего-навсего реалист.
Номер у него был роскошный, с умопомрачительным видом на Темзу. Мысль о том, что можно постоянно жить в таком великолепии, наполнила меня совершенно непростительной смесью зависти и амбициозности. Когда-нибудь, думал я, когда-нибудь…
Календарь, как сказал где-то Вивиан Стэншолл, сбрасывает страницы и ветер уносит их, и вот уже начался 1992‑й, и я прогуливаюсь, созерцая витрины, по Пиккадилли.
- Здравствуйте, Стивен!
Должен сказать, что я страдаю умеренной, но способной кого угодно довести до белого каления формой прозопагнозии. Нет, она ничем не напоминает присущее кое-кому абсолютное отсутствие памяти на лица. У меня есть знакомый, который членов собственной семьи не узнает, пока те не назовутся. Со мной дело обстоит не так ужасно, и тем не менее я часто произвожу впечатление грубияна. Поэтому, если мы с вами знакомы и я, повстречав вас на улице, просто прошел мимо, не думайте, что я невзлюбил вас и хочу вычеркнуть из моей жизни, - просто я ни малейшего понятия не имею, кто вы такой. Назовитесь, и все будет прекрасно. Большинство людей устроено наоборот - лица они запоминают, а имена - ни-ни.
По счастью, этот незнакомец назвался без моих подсказок:
- Роджер Питерс!
- Ну конечно, - сказал я. - Что новенького?
- Да вот, понимаете, - начал он, подстраиваясь под мою походку, - вы именно тот, кто мне нужен. Не знаете ли вы кого-нибудь, кого угодно…
О господи, мысленно застонал я, сейчас он опять заведет шарманку насчет "Сенной лихорадки"…
- …кого угодно, кто согласился бы прожить четыре-пять недель в моем номере в "Савое"? Мне нужно съездить по семейным делам в Америку, а выволакивать все барахло из номера не хочется. Отелю-то я все едино за год плачу, поэтому нужен просто-напросто человек, который присмотрел бы за номером. Вам никто в голову не приходит?
- Ну-у… - неуверенно начал я, - есть один такой, он мог бы вам подойти. Роста он примерно такого… - я поднял ладонь до своей макушки, - ширины примерно такой… - я похлопал себя по бокам. - У него сломанный нос, и прямо-таки сию минуту он разговаривает с вами.
- Фантастика! Я уезжаю в среду. Может, заглянете ко мне завтра после полудня, я познакомлю вас со старшим по этажу и покажу, где что.
Вот так и получилось, что отель "Савой" почти на месяц стал моим домом. Одиннадцать дней этого времени пришлись на съемки "Друзей Питера". Сценарий, который я по-курьерски доставил в Лондон, был отчищен, отшлифован и отполирован до легкого блеска, однако Хью и меня, к вечному нашему стыду, вся эта затея пугала до колик. Время от времени Кен замечал в коридорах, залах и гостиных Ротэм-Парка (величавого, стоящего неподалеку от Барнета дома, в котором уже были разыграны некоторые сцены "Дживса и Вустера" и в котором я годы спустя снимался в "Госфорд-Парке" Роберта Олтмена) наши презренные, вдрызг расстроенные физиономии и, наконец, спросил:
- Все в порядке, дорогие мои?
- Они нас в порошок сотрут, - простонал я.
- Кто? О ком это ты?
- "Претенциозное повествование о замкнутой компании оксбриджских изнеженных и ничтожных, бесхарактерных дрочил, которые донимают друг друга своими так называемыми "проблемами", собравшись на отмеченный излишествами уик-энд в загородном доме…" Ты представляешь, что сделает с нами "Тайм-аут"?
(Я и сам понятия не имел, что "Тайм-аут" все еще оставался символом и фокальной точкой нашей неуверенности в себе.)
- "Тайм-аут"? Да кому он, на хрен, интересен? Его и читают-то всего человек двенадцать. Нет, серьезно, возлюбленные мои, вам ли тревожиться о том, что они себе думают?
Мы обожали Кеннета Брана и сейчас обожаем, по многим причинам, однако великолепная способность не отвлекаться от дела, отягощая себя тоскливыми помыслами о том, как отнесется к твоей работе тот или иной рецензент, стоит едва ли не первой в списке его достоинств. Бесстрашие и отвага - вот залог успеха для всякого актера и режиссера, связавшегося со съемками фильма. Если вы, пытаясь сосредоточиться на своем деле, позволяете какому-нибудь газетчику или хотя бы призраку обобщенной, враждебной публики маячить у вас за спиной, неодобрительно цыкая и шипя сквозь зубы, считайте, что вы уже провалились.
Кен, разумеется, никак не связывает свое место в мире с чувством вины. Он рос в Северной Ирландии без каких-либо надежд на преуспеяние. Любовь к театру у него врожденная и абсолютная; все деньги, какие ему удавалось заработать, он тратил на паром и автобус, которыми добирался до Стратфорда-на‑Эйвоне, где, начиная с отрочества, просматривал каждый сезон театра, - просматривает и поныне. Отнюдь не случайно, что в первый съемочный день "Друзей Питера" он появился на площадке уже переполненным необходимыми знаниями, отвагой и верой в себя. Не случайно, готов поспорить, и то, что мы с Хью явились туда почти больными от опасений, стыда и дурных предчувствий. Счастливая судьба, которая привела нас из частных школ (в моем случае к ней добавились другие школы и тюрьма) через Кембридж и "Огни рампы" в "Черную Гадюку", "Дживса и Вустера" и наше собственное комедийное шоу, внушила нам не уверенность в себе, а ощущение полной нашей ничтожности. Только не думайте, пожалуйста, что мы напрашиваемся на сочувствие или, боже сохрани, на восхищение. Я говорю о том, что творилось в наших помутненных рассудках, а уж вы можете относиться к этому как вам заблагорассудится. Возможно, если у вас хватает воображения, вам удастся увидеть себя в подобных обстоятельствах питающими подобные же чувства. Возможно, мы были просто-напросто редкостными обормотами.
То, что полнометражный игровой фильм удалось снять за одиннадцать дней, было следствием трудовой дисциплины Кена и его команды, единства времени и места, встроенного Мартином и Ритой в сценарий, ну и, конечно, скудости бюджета.
Между тем удовольствие, которое я получал от автомобиля, забиравшего меня поутру из "Савоя" и доставлявшего туда повечеру, было едва ли не самым волнующим из всего, что я испытал до той поры. "Посредники" в цилиндрах, нередко и неверно именуемые швейцарами, были со мной неизменно учтивы, а в скором времени я перезнакомился и с остальным гостиничным персоналом. Кстати, если вам захочется узнать, каких глубин падения может достигнуть человек, сведите знакомство с исполнительным директором какого-нибудь большого отеля - любого. И вы никогда уже не станете прежним. Благоразумие не позволяет мне вдаваться в подробности - ознакомиться с ними вам придется самостоятельно. Хотя такая рекомендация отчасти смахивает на предложение поискать в urbandictionary.com слово munting. В общем, я с себя всякую ответственность снимаю.