По традиции жители близлежащих сел покупали у цыган самую негодную лошадь, вымазывали у лошади голову медом с солью, в гриву вплетали множество красных лент, садились на лодки и старались утопить лошадь посреди реки. Пытаясь задобрить духа воды, молодые девушки танцевали на берегу, сбрасывая с себя все одежды…
У излучины Москвы-реки у бывшего Воробьева брода жил самый главный столичный водяной, которого москвичи с уважением называли Кондратием, чествовали и задабривали его.
Проплывая над местом, где могло быть жилище хозяина, они снимали шапки. Чтобы задобрить водяного, рыбаки приносили ему в жертву первую пойманную рыбу, бросали в воду соль, табак и лапти с портянками и кричали: "На тебе, черт, лапти, загоняй рыбу!". С водяным делились собственной едой и, конечно, угощали водочкой. Рыбак мог заключить договор с водяным, и тот обязывался служить ему. Но условия были жестокими: рыбак должен был бросить в реку нательный крест и отречься от родни. Такой рыбак вскоре тонул, и душа его поступала в распоряжение нечистой силы. Когда случались наводнения на Москве-реке, говорили, что Кондратий проиграл в карты рыбу другому водяному и теперь перегоняет ему рыбу.
По весне, когда сходил лед, мужики выкатывали Кондратию бочку водки, а на закуску забивали черного козла или черного петуха. Иначе Кондратий или лодку перевернет, или рыбу распугает. До сих пор местные рыбаки подстраховываются и пытаются умаслить водяного. Правда, говорят, постарел со временем старый дед. Бочки ему уже не надо – вредно, а вот стакан – в самый раз.
Мертвые воды
Больше всего почитали водяного рыбаки и мельники. На карте современной Москвы уже давно нет деревни Хапилово. Однако долгое время существовали восемь Хапиловских улиц, от которых сегодня сохранилась лишь одна – 2-я. Сохранился Хапиловский пруд, а старожилы района помнят и речку Хапиловку – приток Яузы, ныне забранную в трубу, как и многие другие московские речки и ручьи. По преданию, в давние времена предприимчивый мельник, носивший прозвище Хапило (означавшее не что иное, как просто "хапуга") построил на том месте свой двор и плотину с водяной мельницей. Потом здесь выросла деревня, которую начали называть Хапилово, а от нее уже пошли наименования речки, моста, нескольких улиц и даже Хапиловских бань.
Издревле всех владельцев мельниц крестьяне называли колдунами и побаивались, были уверены, что те знаются с нечистой силой. Да и как не подружиться? Не станешь дружбу водить с водяником, не будешь его угощать, так он враз мельницу затопит, плотину сломает. А мельник, который сумел подружиться с водяным, быстро богател и, по слухам, становился колдуном.
Мельники жертвовали водяному муку, хлеб, водку, лошадиные черепа; зарывали под дверь мельницы черного петуха и три "супорыжки"; держали на мельнице животных черной масти, особенно петухов и кошек. В качестве оберега мельники также носили при себе шерсть черного козла, как животного, особенно любезного водяному черту.
Сохранилось предание о том, что в прежние времена мельники, желая задобрить водяного и сохранить плотину при весенних разливах от размыва, топили какого-нибудь запоздавшего под хмельком прохожего в мельничном пруду. Крестьяне верили, что заключивший договор с водяным мельник на сорок дней после своей смерти становится бродячим покойником и кровососущим упырем.
Легендарная Хапиловка славилась своими пиратами. В дождливую погоду немощеный переулок представлял собой покрытое лужами вязкое болото. Мальчишки-лоцманы, знавшие "фарватер", всегда дежурили на улице и за небольшую плату "провожали" карету. Однажды здесь проезжала богатая свадебная карета, где сидели разодетые в пух и прах молодые. Глаза у "пиратов" сразу разгорелись, и они навели экипаж на скрытую под водой глубокую рытвину. Лошади сразу по брюхо, а карета набок. Народ сбежался, началась торговля, и молодые заплатили полсотни рублей за выгрузку кареты и по десять рублей за то, чтобы их перенесли на руках в дом их родственника.
Был здесь и душегубный разбойный промысел. По слухам, именно здесь и родилась пословица "прятать концы в воду". Чтобы скрыть загубленных людей, хапиловские разбойники прятали их в мешки, завязывали их замысловатым узлом и тайком бросали в мелководную Хапиловку. Но со временем речка совсем обмелела, и разбойникам приходилось "притапливать" торчащие из воды концы от завязанных мешков специальным багром. С тех пор и говорят в народе: спрятать концы в воду – т. е. замести следы преступления.
По рассказам москвичей, в конце XIX века в Зарядье жил старик по имени Корней, знавший каждую заводь, каждый омут на всех реках Москвы, прозванный в народе Москворецким Водяным. Бродил Корней в зимнюю пору по трактирам и рассказывал свои "водяные байки": о московских водяных, об огромных сомах-людоедах, обитавших когда-то в жутких омутах Яузы. Но особо любил рассказывать Корней о водяных и русалках. Казалось, знал он всех их до единого. Величал он каждого по имени и перед рыбалкой всегда плескал глоток водки в воду – угощал своих дружков-водяных. А те одаривали богатым рыбным уловом.
По рассказам, днем водяные преспокойно плавают в речке в виде огромных рыбин. Утаскивали будто те сомы на дно не только малых ребятишек, но и нападали и на взрослых рыбаков, переворачивая лодки ударом головы. Одного такого сома-великана в три человеческих роста будто бы зарубил топором прадед Корнея, когда рыба-людоед перевернула лодку А. В. Суворова. Об этих сомах-людоедах бытуют легенды Чистых и Патриарших прудов.
Таинственный остров
Всем известно, что Москва – порт пяти морей. Поэтому нечего удивляться, что в нашем мегаполисе имеется остров. В самом центре, прямо напротив Кремля.
Остров, пропитанный кровью
Исторический Золотой остров протянулся от памятника Петру I до Москворецкого моста, охватывая территорию, на которой расположены кондитерская фабрика "Красный октябрь", кинотеатр "Ударник", знаменитый Дом на набережной и Болотная площадь, и доходит до Царева сада.
На месте сквера с памятником Репину в давние времена была непроходимая топь. Грязь месили копытами и колесами, образуя премерзкое болото, по-татарски "бал-чех". От этого слова произошло название улицы Балчуг. По другой версии, "балчук" – это искаженное татарское слово "балычок", что означает "рыбья спина". Это название намекает на форму острова.
При Екатерине II нрав непокорной Москвы-реки обуздали, проложив Водоотводный канал по старице Москвы-реки, ставшей ложем этого канала. Остров просуществовал в самом центре города более 200 лет под именем Болотный.
Чтобы предотвратить наводнения, старицу соединяли с основным руслом канавами, которые тогда называли "ровушками" или "ендовами". Отсюда произошли названия: Раушская набережная и церковь Георгия в Ендове. На заливных землях разбили Государев сад, но затапливаемая земля не успевала просохнуть за короткое лето. Местность получила название Царский луг, но по старой памяти москвичи продолжали называть ее Болотом.
За Болотом тянулась недобрая слава. Во времена Ивана Грозного здесь был первый кабак, где "гуляли" опричники Малюты Скуратова. Москвичи собирались на Болоте, чтобы померяться силой в кулачном бою. В XVI же веке на Болоте жгли музыкальные инструменты скоморохов, а позже проводились гражданские и смертные казни.
В 1662 году в Москве произошло восстание, вошедшее в историю под названием "медный бунт". Над бунтовщиками учинили жестокую расправу. Для устрашения населения восставших вешали на основных московских дорогах, на Лубянке и здесь, на Болоте. По указу царя главным осужденным отрубали ноги, руки и отрезали язык. Все арестованные были "перепятнаны": раскаленным железом им выжигали на щеках букву "Б" – бунтовщик. По свидетельствам очевидцев, были казнены, искалечены, отправлены в ссылку несколько тысяч человек.
В былые времена на Болоте жгли колдунов. Так, в 1691 году "был сожжен на Болоте Андрюшка Ильин Безобразов за умысел на государево здоровье". Во времена правления Екатерины II на Болотной площади был казнен знаменитый самозванец Емельян Пугачев, называвший себя Петром III. Здесь стоял эшафот для "мужицкого царя" и виселицы для его подручных. После казни самозванца головы уже не рубили, не сжигали, не вешали. Но "прогнание сквозь строй" солдат за воинские преступления нередко заканчивалось смертью наказуемого. Здесь же, на Болоте, свершался бескровный, но унижающий обряд гражданской казни. Приговоренных лишали прав перед отправкой на каторгу или в ссылку, в знак чего над их головами ломали шпаги.
В 1793 году по приказу матушки Екатерины II здесь сожгли около 20 тысяч томов книг, изданных Н. И. Новиковым. Огромные "сатанинские" костры полыхали несколько дней.
Позже через Большой и Малый каменные мосты гнали пленных врагов. Каторжники, закованные в цепи, брели на эшафот тоже мимо стен Кремля. Политзаключенных везли на смерть в Сибирь мимо "кровавого Болота". Отсюда начиная с 1937 года в закрытых "хлебных" фургонах и "черных воронках" увозили в подвалы Лубянки жильцов самого сановитого дома Страны советов.
Черное братство
Именно здесь, у Балчуга, в 1552 году Иван Грозный разместил на радость опричникам "царев кабак", в котором опричников "упояли безденежно", за счет Ивана Васильевича. Его стены оказались вблизи чудом сохранившейся церкви Георгия в Ендове, в которой кровопийцы замаливали свои грехи.
Грозный царь запретил торговать водкой в Москве и приказал построить для своих опричников особый дом на Болоте для пития, названный на татарский манер кабаком. Для пития простому люду были жестко определены лишь праздники Рождества, Дмитриевская суббота да Святая Неделя. За употребление водки в иное время наказывали плетьми, батогами, сажали в темницу. Кабак на Балчуге очень полюбился царю и стал местом увеселения его приближенных. Скоро государство увидело в продаже водки неистощимый источник обогащения казны. Это событие можно считать днем рождения винной монополии в России.
Одетые в черные рясы, наподобие монашеских, на черных лошадях, опричники привязывали к своим седлам собачью голову и метлу – как символ своего верного "песьего служения" государю и готовности "вымести всю измену" из страны. Насчет зловещей собачьей головы есть еще одно народное предание, записанное современником грозного царя Андрем Курбским:
"Будущий царь Иван был жесток и бессердечен еще с юности. Очень ему нравилось проливать кровь животных, мучить их и жечь. Он вспарывал им животы и сбрасывал их, окровавленных, с крыши теремов. Однажды, в юности попался ему навстречу черный кот с горящими зелеными глазами. Хотел было он схватить его и вспороть ножом живот, но кот изловчился, выскользнул у него из рук и вдруг молвил из темноты человечьим голосом: "Отныне, как появятся на небе две зеленые звезды – трепещи, царь. Буду я приходить к тебе до конца твоих дней и терзать тебя, пока вконец не затерзаю, за всю кровь, которую ты пролил, и за ту, что еще прольешь. И будут два ворона хохотать на крыше твоего терема, приплясывать да беду кликать". Сказал – и пропал. С той поры и начались у Ивана Грозного мучительные припадки и видения. Как увидит на крыше терема двух черных воронов или зеленые звезды на ночных небесах, так разум его мутится, и на губах появляется пена. Вот и велел он опричникам держать при себе отрубленные песьи головы для устрашения черного кота".
Однажды в приступе бешеной ярости убил он своего старшего сына Ивана. Убил, и все ползал рядом в луже крови, и шептал трясущимися губами: это все он – кот черный, он мучает его, сживает со свету… Говорят, в каждом встреченном черном коте мерещился ему зловещий черный призрак. Особенно часто он появлялся здесь, на Болоте. С тех времен и повелась традиция: при встрече с черным котом креститься и трижды плевать через левое плечо, скрещивать пальцы – от беды и дурного глаза.
Опричники обеспечивали личную охрану царя, вели следствие и карали "изменников", проявляя при этом изощренную сатанинскую жестокость. Говорят, что именно здесь, у Царева кабака, на Болоте, они особенно изощрялись: четвертовали, колесовали, сажали на кол, поджаривали на огромных сковородах, зашивали в медвежью шкуру и травили собаками. По свидетельству иностранцев, царь в иной день казнил человек 20–30, так что "от чрезмерной трупной вони иногда с трудом можно проехать".
Главным орудием опричных следователей была пытка. Были сделаны для мук особенные печи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезывали людей по суставам, сдирали кожу, выкраивали ремни из спины. Главный опричник царя, Малюта Скуратов, вел дознание с неслыханной жестокостью. Подозреваемых жгли "мукой огненною", "подвешивали за руки и поджигали у них на челе пламя".
К 1570 году войско "кромешников", насчитывавшее уже более 6000 человек, стало представлять большую опасность, чем любые боярские заговоры. Опричнина могла выйти из повиновения. Ликвидировать кровавых палачей можно было только еще большей кровью.
25 июня 1570 года на Болото было выведено на казнь 300 человек. Были вбиты заостренные колья, пылали костры, над которыми висели чаны с кипящей водой. Начал казнь Малюта Скуратов, собственноручно отрезавший ухо у одного из главных обвиняемых – "канцлера" Ивана Висковатого. Фаворит Грозного Федор Басманов зарезал своего отца, чтобы доказать верность царю, но был отправлен в ссылку на Белое озеро. Афанасия Вяземского били палками, сослали в ссылку, где он умер "в железных оковах".
В 1572 году войско "кромешников" было распущено. Царским указом было запрещено употреблять само слово "опричнина" – провинившихся били кнутом.
Главный опричник царя Малюта Скуратов остался в народной памяти воплощением лютого злодея, по-собачьи преданного своему государю. Сам Малюта с гордостью именовал самого себя "псом государевым", готовым растерзать любого без разбора. Его имя стало символом жестокости на равных с самыми знаменитыми злодеями мира – графом Дракулой, Калигулой, Мессалиной.
Все, что связано с этим человеком, – одна сплошная тайна. Неизвестно, когда родился Малюта и где. Неизвестно, как выглядел знаменитый опричник: откуда, например, пошло, что Скуратов был рыжим? Неизвестно, где он похоронен. Все архивы, содержащие подробности опричных "подвигов", были уничтожены по приказу царя.
Настоящее имя Малюты – Григорий Бельский. Прозвище Малюта означало "низкорослый", а Скуратом, видимо, звали его деда – похоже, у мужчин в этом роду была плохая кожа ("скурат" – вытертая замша). Карьере Малюты поспособствовала опричнина. Он возглавил опричное сыскное ведомство, принимал участие во всех "неистовствах" Грозного, совершал налеты на дворы опальных вельмож, отбирая у них жен и дочерей "на блуд" царю и его приближенным, руководил карательными экспедициями. Им был задушен митрополит Филипп, отказавшийся благословить новгородский погром и публично осудивший злодеяния опричнины. Массовыми казнями и погромами новгородцев руководил, разумеется, Малюта. Были вырезаны тысячи жителей. Все это сохранилось в народной памяти, в поговорке "Не так страшен царь, как его Малюта".
В результате "дипломатии" Скуратова Россия чуть было не утратила Астрахань. Когда же Григорий возглавил царскую армию во время очередной войны с Ливонией, то… погиб в первом же сражении. Восьмидесятитысячная русская армия осадила замок Вейсенштейн в Ливонии, который обороняли, по некоторым данным, всего… 50 человек. Скуратов лично повел стрельцов на штурм и погиб на крепостной стене.
Существует легенда, что истекающего кровью Малюту привезли в Иосифо-Волоколамский монастырь, и он, рыдая и каясь в своих злодеяниях, просил братию похоронить его у входа в священную обитель, дабы всякий, входящий в храм, попирал бренный прах великого грешника. Безутешный самодержец, скорбя о потере, приказал сжечь на костре всех ливонских пленников. Душа Малюты, должно быть, на том свете возрадовалась…
Трех своих дочерей шеф "тайной полиции" пристроил весьма удачно. На старшей женился князь Иван Глинский, двоюродный брат царя. На младшей, Екатерине, отравительнице М. В. Скопина-Шуйского, – Димитрий Шуйский. Средняя дочь Мария вышла замуж за боярина Бориса Годунова и стала впоследствии царицей.
Дом смертельной тайны
В прошлом веке в Москве, рядом с церковью Николы на Берсеневке, на месте, где по преданию, находились палаты Скуратова, была обнаружена страшная находка – сотни черепов под старыми церковными плитами XVII века. Само название местности – Берсеневка – уже наводит на мрачное воспоминание о казненном в далеких временах московском боярине И. Н. Берсень-Беклемишеве. Здесь, у Москвы-реки, боярин был казнен в 1525 году – за "дерзкие слова" великому князю Василию III, а дом боярина Берсеня перешел, по слухам, к "кровавому опричнику". Здесь же, на Берсеневке, Малюта якобы зарывал и свои жертвы.
В 1906 году здесь были открыты старинные мрачные подземелья, в которых были найдены останки человека, и множество тисков, а вскоре рядом нашли серебряные монеты времени Грозного. По слухам, это и были пыточные подземелья Малюты Скуратова, который жил где-то рядом. Однако в 1932 году при рытье котлована для фундамента Дворца Советов был обнаружен склеп опричника на противоположном берегу Москвы-реки, близ церкви Похвалы Богородицы, что оставило историкам новую загадку. Склеп-то есть, а вот трупа в нем не оказалось.
В довоенные годы мальчишки из дома на Набережной открыли возле палат Малюты подземный ход, ведущий под реку в сторону Кремля. В подвале под закрытой Никольской церковью были найдены старинные иконы и скелет девушки с косой, замурованный в нишу. Когда открыли каменную плиту, прах вмиг рассыпался. И сегодня при земляных работах здесь часто открываются старинные захоронения, клети, черепа человеческие, изъеденные ржавчиной кандалы, клещи. Духовенство церкви служит по усопшим панихиду и вновь предает останки земле в особой братской могиле.
Впоследствии усадьба была отдана царскому садовнику Кириллу. Его внук, думный дьяк Аверкий Кириллов, в середине XVII века воздвиг на старом подклете новые красивые каменные палаты и церковь Николы на Берсеневке, которая стала его домовым храмом. Во время Стрелецкого бунта мятежные стрельцы сбросили Аверкия с Красного крыльца, зарубили бердышами и под бой барабанов потащили изуродованный труп на Красную площадь с громкими криками: "Расступитесь, думный дьяк идет!". На памятном столбе, поставленном стрельцами на Красной площади, были названы грехи Аверкия Кириллова, приведшие к столь трагическому финалу: "Великие взятки имал и налогу и всякую неправду чинил". Кровавое место не давало житья никому, кто надумывал здесь поселиться.