Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха британская и немецкая точки зрения - Дэвид Ирвинг 18 стр.


Гитлер ознакомился с отчетом об испытаниях, проведенных 18 и 19 января с "насосом", и самонадеянно приказал Зауру увеличить производство оружия с 2500 до 10 000 снарядов в месяц. Только 22 марта во время катастрофических огневых испытаний в присутствии генерала Лееба и генерал-лейтенанта Шнайдера стало очевидным, что 300-фунтовый снаряд не будет баллистически устойчивым. Все образцы, сконструированные изобретателем оружия, главным инженером Кондерсом, "заваливались" при скорости выше 3300 футов в секунду. К тому времени с конвейера сошло 20 000 снарядов.

На совещании в тот день Шнайдер заметил, что эксперты-баллистики могли бы быть привлечены на более ранней стадии разработки оружия, и это принесло бы большую пользу. Теперь, когда уже понесены определенные расходы, им надо постараться сделать все, что в их силах, а пока несколько притормозить производство и сконцентрироваться на работе над самим подземным комплексом в Мимойеке, чья стоимость была удвоена благодаря тому, что де Буше настоял на сооружении жилых помещений, кухонь, силовых установок, вентиляторов и прочих вспомогательных объектов.

Все знали, что о провале не может быть и речи: среди старших офицеров Мимойека на следующий день темой разговоров в основном было: "Кто скажет фюреру, если выяснится, что у этого оружия нет никаких перспектив?"

Чуть позже в штаб-квартире фюрера генерал Буле и Заур рекомендовали ограничить производственную программу пока что тремя орудиями, которые будут в состоянии выпускать до 5000 снарядов в месяц. Несколько дней спустя профессор В. Озенберг пригласил геттингенского эксперта по баллистике, профессора Вальхнера, чтобы навести справки о "насосе высокого давления". Тот подтвердил, что задуманное вполне возможно, о том же свидетельствовали испытания в аэродинамической трубе.

Огневые испытания снарядов, разработанных методом проб и ошибок, избранным изобретателями оружия, тем временем продолжались. В Мисдрое пробовались различные экспериментальные типы снарядов, в частности сконструированный Кондерсом новый снаряд с шестью неподвижными стабилизаторами, шесть других фирм, включая "Шкоду", предложили свои образцы. Было решено сначала провести запуски тех снарядов, которые наименее всего способны были разорвать ствол орудия. Весьма благоразумная мера предосторожности, поскольку после двадцати пяти снарядов, выпущенных в море, две секции орудийного ствола действительно разорвались, приостановив дальнейшие испытания. Снаряд Кондерса пролетел всего лишь 27 миль. Хотя виной всему было, по всей вероятности, плохое качество работы на заводе "Рёхлинг", который производил орудийные стволы. Эта неудача практически положила конец проекту по созданию "насоса высокого давления".

Вальхнер доложил, что изобретатели игнорировали "самые элементарные законы физики". Он сказал представителю Озенберга в Мисдрое: "Пока что в конструировании снарядов допускаются грубейшие промахи. Это будет работать, только если они призовут на помощь немного логики…"

4 мая в Берлин на большое совещание собрали 100 инженеров, работавших над проектом; обсуждалась возможность закрытия всего проекта. Все еще не могли решить, как сообщить обо всем Гитлеру. Главный инженер Кондерс вынужден был признать, что он ошибся, и это признание в конечном итоге спасло оружие.

Профессор Озенберг настаивал на том, чтобы незамедлительно проинформировать обо всем фюрера. Заместителю Гитлера Мартину Борману он написал длинное и довольно едкое письмо. В письме он проводил параллели между неудачами в проекте "А-4" и "насосом высокого давления". В частности, он писал: "По моему мнению, проект "насос высокого давления" следует считать провалом в том, что касается конструкции орудийного ствола, снаряда и эффективного расхода топлива. Наем рабочей силы в текущем масштабе не может быть оправдан. (Только на побережье Ла– Манша на сооружении орудийного комплекса и бункеров все еще заняты около 5000 рабочих.)

Наряду с программой "А-4" в Пенемюнде проект "насос", второе важное орудие для так называемого "удара возмездия", также свелся к нулю из-за вопиющей некомпетентности руководителей проекта". Только сам ход войны, заключал профессор, и "страхи о выживании нашей нации" сподвигли его на эту суровую критику.

Письмо от такого авторитетного ученого, как Озенберг, не могло быть проигнорировано. 1 июня 1944 года Пенемюнде было преобразовано в общество с ограниченной ответственностью. Полковник Занссен, комендант Пенемюнде, был уволен. Департамент Дорнбергера был передан генерал-майору Россманну, инженеру, который, хотя и не имел отношения к ракетному проекту, сделал многое, чтобы отследить ошибки, которые приводили к загадочным "взрывам в воздухе", все еще задерживающим развитие проекта.

Сооружение бункера в Мимойеке должно было быть завершено к концу сентября. Несмотря на сомнения Озенберга, наблюдавшийся прогресс делал успех предприятия весьма вероятным. Сам Озенберг предложил простое усовершенствование боковых камер орудия, чтобы уменьшить расход взрывчатки. Вальхнер начал работать над конструкцией аэродинамически более совершенного снаряда, и геттингенские эксперты питали некоторую надежду, что для "насоса" может быть создан снаряд без стабилизаторов.

Озенберг одолжил проекту трех высококвалифицированных инженеров для работы над конструкцией снаряда, были привлечены инженеры-металлурги для консультирования Кондерса по части производства орудийных стволов.

Из-за того, что эти эксперты не были задействованы уже на ранней стадии проекта, Германия потеряла, как было подсчитано в конце мая, шесть месяцев.

Между тем проект все-таки продолжал прогрессировать. Между 20 и 24 мая в Мисдрое была проведена четвертая серия испытаний. Теперь длина орудия была немного уменьшена. Всего испытанию подверглись восемь различных снарядов от 170 до 280 фунтов весом. Результаты, достигнутые во время испытаний, впервые дали надежду ожидать, что проектные требования будут удовлетворены.

Небольшой снаряд легко пролетал 55 миль. Этот снаряд был произведен фирмой Витковица и спроектирован доктором Атеном, который следовал аэродинамическим принципам, установленным в знаменитом Пенемюндском центре. Если начальная скорость снаряда была бы увеличена до 5000 футов в секунду, Лондон как раз оказался бы в пределах досягаемости снаряда.

Шпеера заверили, что снаряды Витковица определенно в состоянии покрыть необходимое расстояние в 95 миль. 24 мая Шпеер доложил об этом Гитлеру. Последний объявил, что желал бы продолжения испытаний как для предлагаемой "английской пушки", так и для "других целей", которые он не уточнил.

12

Угрозу Мимойека в Лондоне не замечали. 1 мая эксперты по вооружениям предположили, что комплекс предназначен для установки от двух до четырех "реактивных минометов", нацеленных на Лондон. Общий план орудия напоминал "минометный ствол" весом от 50 до 60 тонн, нацеленный на Лондон. Не было причин предполагать, что остальные бетонированные бункеры в Сиракуре, Лоттингхеме, Соттевасте и Мартинвасте не были также предназначены для минометов. Все они были нацелены точно на Лондон или, в случае с Мартинвастом, – на Бристоль.

Озабоченные быстрым продвижением этих крупных проектов, начальники штабов направили срочное сообщение Эйзенхауэру. По их расчетам, вскоре Мимойек, Сиракур, Ваттен и Визернес станут неуязвимыми для воздушных атак. Они настаивали на том, чтобы провести бомбардировку этих объектов при первой же благоприятной возможности.

13

К концу мая 1944 года стало ясно, что в конструкции ракеты "А-4" все еще много дефектов, вызванных преждевременной передачей ракеты в массовое производство. Был сооружен завод, способный выпускать около 700 "А-4" в месяц. Один ракетный дивизион был уже подготовлен, другой заканчивал подготовку. Бункер в Визернесе успешно совершенствовался, во Франции были подготовлены многочисленные небольшие стартовые площадки, вместе с тщательно продуманной организацией системы их обеспечения.

Лишь разработка самой ракеты была еще не завершена, и это делало высокий уровень выпуска невозможным. Постоянно переконструировались станки, разрабатывались новые спецификации. Огромный запас устаревших компонентов нужно было как-то утилизировать и налаживать выпуск более совершенных узлов. Бурный поток всяческих модификаций постоянно наводнял известняковые галереи завода в Нордхаузене и стал ночным кошмаром для плановиков производства.

Генерал-майор Дорнбергер тем временем все еще боролся с проблемой "взрыва в воздухе" в Близне. "Наша главная проблема, – иронически заметил он в мае, – доставить ракету к цели в целости и сохранности…" Вплоть до середины марта 1944 года лишь 26 из 57 ракет, испытанных в Близне, нормально функционировали при отрыве от земли. Из этих ракет только четыре достигли намеченной цели невредимыми, остальные взорвались высоко в воздухе.

Однажды, когда фон Браун посетил Близну, двигатель ракеты преждевременно отключился, и ракета начала падать прямо на стартовую площадку. Только то, что ракета взорвалась в нескольких тысячах футов над землей, спасло фон Брауну жизнь. Произошло это по причине дефекта в электрике. Фон Браун позднее сказал, что "большинство неудач происходят по вине персонала". В качестве примера он привел случай, когда ракеты, выпущенные в Близне, не смогли выйти на заданную траекторию и вместо этого устремились прямо в стратосферу. Дорнбергер, профессиональный военный, так не считал: ему представлялось более вероятным, что корень всех неудач лежит в неверной производственной технологии в Нордхаузене. Только в конце апреля, утверждал он, выпуск "А-4" стал удовлетворять его требованиям. Тут "Центральные заводы" могли бы напомнить Дорнбергеру, что профессор фон Браун первоначально обещал, что вся техническая документация серии "В" будет готова к 30 мая прошлого года…

В результате несогласованности действий ракетных инженеров и промышленных экспертов поточное производство серии ракет "В" так и не смогло достичь поставленных целей: согласно документам, в январе 1944 года из Нордхаузена было отгружено всего 86 ракет "А-4" (вместо 300 запланированных). В марте 170 ракет сошли с конвейера. В следующем месяце Карл Отто Заур потребовал увеличения ежемесячного выпуска до 1000 единиц. Заватцки, блестящий плановик, обратился в СС с просьбой предоставить еще 1800 заключенных для компенсирования нехватки рабочей силы вследствие ее стремительной убыли.

На представительном совещании ракетных экспертов и инженеров 6 мая генеральный директор заявил, что в минувшем месяце была собрана 301 ракета. Однако, судя по документам, в апреле лишь 253 ракеты сошли с конвейера. По заверениям директора завода, апрельское отставание будет наверстано в мае, когда планировалось выпустить уже 450 ракет.

Он почти сдержал свое слово: снабжение сырьем улучшилось, и "Центральные заводы" недобрали до обещанной цифры лишь 13 ракет.

То, что "Центральные заводы" сумели выполнить все принятые на себя обязательства, позволяло их инженерам упрекать ученых из Пенемюнде в недальновидности и незнании технологии поточного производства. Теперь, весной 1944 года, Германия платила за упорное нежелание генерала Дорнбергера сотрудничать с Герхардом Дегенколбом, директором Особого комитета по "А-4".

Проблема взрывов ракет в воздухе продолжала омрачать всю испытательную программу. Первоначально Дорнбергер верил, что топливный бак взрывается при входе ракеты в плотные слои атмосферы. По мнению фон Брауна, взрывался резервуар со спиртом. Дорнбергер упрекал директора Фигге, председателя комитета по снабжению, за никудышное качество работы над топливными баками.

Фигге сократил выпуск топливных баков и доложил о "фундаментальном улучшении качества". Однако взрывы ракет продолжались.

Однако Дорнбергер пришел к заключению, как он доложил в мае, что "с аэродинамической точки зрения ракета превзошла наши ожидания". Генерал-майор Россманн не преминул ядовито заметить: не пришло время делать подобные заявления, ведь в Пенемюнде не начались еще экспериментальные запуски на дальность полета…

По мысли Россманна, проблема взрывов в воздухе могла быть быстро решена помещением в районе цели наблюдателей; они увидели бы, что именно происходит с ракетой. Дорнбергер последовал этому совету и на основании своих собственных наблюдений сделал впоследствии решающий вывод по изменению конструкции ракеты, который и решил проблему.

К этому времени в Близне завершилось сосредоточение материально-технического снабжения и подготовка ракетных частей. Оптимистично настроенный генерал-лейтенант Метц, командующий германскими ракетными войсками, заявил после учений, что есть весьма реальные перспективы начать операцию в сентябре. Гитлер, чье внимание снова было приковано к проекту "А-4", предложил добавить в ее боеголовку зажигательное средство, разработанное СС.

В середине мая 1944 года Верховное командование решило, что самолет-снаряд находится ближе всего к боевому дебюту.

16 мая фельдмаршал Кейтель сочинил текст приказа фюрера о бомбардировке Англии, и в особенности Лондона: атака самолетов-снарядов должна была быть скоординирована с воздушным налетом и сбросом зажигательных бомб, а также с артиллерийским обстрелом городов, находящихся в пределах досягаемости континентальных орудий. Операция должна была начаться с ожесточенной атаки на Лондон в "середине июня".

После этой атаки всю ночь планировали продолжать сокрушительный обстрел с периодическими запусками самолетов-снарядов. Если плохая погода затруднит оборону противника, атака могла быть продолжена также и в дневные часы. Гитлер потребовал создать тактический запас из 600 самолетов– снарядов, которые были бы выпущены только по экстренному приказу Верховного командования. Он проницательно заключил:

– Все подготовительные мероприятия должны проводиться с учетом того, что транспортные коммуникации, ведущие к стартовым площадкам, могут подвергнуться массированным атакам противника и быть разрушены.

Четыре дня спустя полковник Вахтель отвел войска от ложных стартовых площадок и перебросил их на хорошо закамуфлированные настоящие площадки. Дорого обошедшиеся и теперь совершенно бесполезные "лыжные" площадки были заминированы и покинуты. Они свою роль выполнили.

После поступления сигнала о начале наступления Вахтелю давалось не более шести дней для установки сборных катапульт на новых площадках.

"За прошедшие месяцы, – писал он 2 июня, – мы стали свидетелями безжалостной, ожесточенной битвы с врагом… в это короткое временное затишье борьба вступает в свою решающую фазу. Большой вопрос: будем ли мы первыми, кто откроет огонь? Или противник пересечет Ла-Манш до того?"

В его полку не было ни одного человека, который не знал бы ответа на эти вопросы. Атака самолетов-снарядов подавила бы высадку противника в зародыше.

14

На исходе третьей недели марта начальники штабов уверенно заявили, что в конце апреля практически все "лыжные" площадки будут уничтожены. Однако ближе к концу апреля аэрофотоснимки показали новый вид пусковых сооружений значительно более простой конструкции. 2 мая, на совещании по операции "Арбалет", в котором приняли участие начальники штабов, лорд Черуэлл привлек их внимание к попыткам немцев восстановить "лыжные" площадки. Министерство ВВС, обеспокоенное словами Черуэлла, распорядилось в четвертый раз провести аэрофотосъемку Северо-Западной Франции.

Выполнение этой непомерной задачи было начато на следующий же день. 13 мая штаб военно– воздушных сил предупредил, что немцы явно претворяют в жизнь программу по вводу в строй стартовых площадок для самолетов-снарядов. Эти новые сооружения были хорошо рассредоточены и великолепно закамуфлированы. На Шербурском полуострове таких площадок насчитали одиннадцать, в Па-де-Кале еще девять.

Начальники штабов не хотели верить, что столь огромные усилия были предприняты против ложных целей. В министерстве ВВС воцарился абсурдный оптимизм из-за очевидного успеха атак на "лыжные" площадки. В середине мая коммодор авиации Пелли оставил свой пост начальника оперативного управления, будучи совершенно уверенным, что угроза операции "Арбалет" наконец-то миновала. Наблюдение за стартовыми площадками взял на себя коммодор авиации С.М. Гриерсон, и его ждало самое большое испытание в его жизни, поскольку "потухший вулкан" внезапно проснулся.

В последние дни мая в штабе ВВС с трудом признали, что они одурачены. Здравый смысл подсказал необходимость серьезного восприятия каждого последующего донесения разведки.

До начала операции "Оверлорд" оставалось около трех недель. Бомбардировка французской транспортной сети была необходимым условием успешной высадки. Поэтому временно пришлось поступиться интересом к новым стартовым площадкам. Более важной представлялась альтернатива: система восьми "центров снабжения". Зная, что между этими "центрами" и новыми стартовыми площадками не существует видимой связи, министерство ВВС все же решило провести проверку: американцы сбросили 300 тонн бомб на один из таких "центров" в Бове, но даже спустя двенадцать дней пострадавшие от бомбежки железнодорожные пути не были восстановлены. Немцы отказались от этих баз в середине мая в пользу складов в пещерах и туннелях.

В начале июня было приказано провести повторную полномасштабную аэросъемку Северной Франции, поскольку предыдущие фотоснимки показали, что обустройство многих новых стартовых площадок далеко от завершения. Свежие снимки наглядно продемонстрировали, что они представляют собой только фундаменты.

5 июня, накануне операции "Оверлорд", на совещании руководителей разведки было высказано совершенно верное предположение, что основные узлы для новых стартовых площадок, по всей вероятности, компонуются заранее и катапульты могут быть собраны в течение нескольких дней. В Центральный пункт дешифрования аэрофотоснимков тут же поступила инструкция: "…огромная важность придается тому, чтобы дешифровщики [аэрофотоснимков] держали под постоянным наблюдением стартовые площадки противника и сразу же заметили первые признаки попыток возведения пусковых сооружений".

Тремя днями позже была обнаружена 61 новая стартовая площадка.

Час возмездия, обещанный Гитлером, неумолимо приближался.

Назад Дальше