- Послушай, дочка, я тебя знаю, - смягчая тон, сказал вождь. - Я знаю тебя слишком хорошо. У твоей троюродной тётки было точно такое же выражение лица, когда она созерцала своего недоумка из племени какчикель. Так что выброси эти глупости из головы и не порти себе жизнь бессмысленными фантазиями. Этот бледнолицый не должен интересовать тебя. На рассвете он умрет. Это уже решено. Так что иди домой, приготовь мне еду и больше к нему не подходи. Все, чего я хочу - это оградить тебя от страданий.
Взгляды отца и дочери скрестились, и Сын Водосвинки на мгновение оцепенел. Ему показалось, что время повернулось вспять, и перед ним вновь стоит Легкокрылая Выпь, глядя на него с выражением вызова, холодного презрения и насмешки.
- Не беспокойся обо мне, папочка, - спокойно ответила девушка. - Я гораздо сильнее, чем ты думаешь.
Нехорошо усмехнувшись, Голубая Ящерица повернулась и, не оглядываясь, пошла в лес.
* * *
- Этот человек сказал, что они собираются убить бедного мальчика, - с ужасом прошептала Дэзи.
- Не беспокойся, мы все здесь прекрасно понимаем, о чём говорят индейцы, - хладнокровно откликнулся Чанг.
- Я вовсе не об этом беспокоюсь, крыса ты бесчувственная! - возмутилась Дэзи, с трудом подавляя искушение схватить крысиного босса зубами за шкирку и хорошенько его потрепать. - Тут человек погибает, а тебе наплевать, садюга проклятый.
- Я не говорил, что мне наплевать, - обиделся Чанг. - Я лишь напомнил, что тебе не стоит выступать в роли переводчика. Тут и так всё ясно.
- Надо что-то делать, - вмешалась Гел-Мэлси. - Мы не можем допустить, чтобы эти дикари убили человека.
- Тем более такого молоденького и симпатичного, - мечтательно закатывая глаза, вздохнула Дэзи.
- Ох уж мне эти бабы, - язвительно усмехнулся Чанг. - Как увидят смазливую мордашку, сразу сопли распускают.
Дэзи оскалилась.
- Во-первых, я не баба, а дама, даже, скорее, леди, - угрожающе прорычала она. - А во-вторых, если ты с этим не согласен, я откушу твой тощий облезлый хвостик и заставлю тебя его сожрать, рассыпаясь в благодарностях за угощение.
Крысиный босс поднял лапы.
- Сдаюсь, - сказал он. - Я был не прав в своей оценке. Так хорошо и ясно излагать свою точку зрения может только самая настоящая леди.
- Да хватит вам цапаться! - перебил их Вивекасвати. - Нужно срочно выработать план действий.
- Проследим за индейцами, - предложил Вин-Чун. - Похоже, юношу собираются убить на рассвете. Значит, ещё есть время. Послушаем, о чем говорят индейцы, выясним, что здесь произошло, а как только они ослабят наблюдение, поможем парню бежать.
- Сомневаюсь, что у нас что-либо получится, - скептически заметил Мавр. - Мы сами не знаем, как выбраться из леса. Даже если мы освободим пленника, у него нет шансов скрыться от идущего по следу целого племени индейцев. Они выследят его в мгновение ока. Надо быть реалистами.
- Не желаю я быть реалистом, - окрысилась на брата Гел-Мэлси. - Мы - детективы, и мы не позволим кровожадным дикарям убивать невинных людей.
- У тебя есть план, как его спасти? - спросил Мавр.
- Пока нет. Но будет, - решительно заявила глава сыскного агентства.
ГЛАВА 9
Пленник умрет на рассвете…
- Мы принесём бледнолицего в жертву, - сказал Изогнутое Копыто.
- Совсем недавно ты утверждал, что в жертву нужно приносить карлика, - возразил ему Сын Водосвинки. - Этот парень - не карлик.
- Когда он сидит, его вполне можно принять за карлика, - упрямо набычившись, заявил колдун.
- Если следовать этой логике, то в жертву, скорее, нужно принести тебя, - завёлся вождь. - Мне тоже не нравится бледнолицый, но даже когда он сидит, он всё равно на голову выше тебя.
Возмущенный до глубины души колдун вскочил на ноги, непроизвольно вытягиваясь в струнку. Желая казаться выше, он даже приподнялся на цыпочки.
- Ни для кого не секрет, что ты завидуешь моему более высокому положению в племени, но я не думал, что ты способен в столь критический для племени момент ставить свою личную неприязнь выше интересов Детей Ягуара, - брызгая слюной, закричал он.
Pост для Изогнутого Копыта был его самым уязвимым местом. Терзаемый комплексом Наполеона, колдун-недомерок компенсировал недостаток сантиметров безгранично раздутым самомнением и жаждой власти, достойной мелкого латиноамериканского диктатора. Смотреть на большое сильное тело Сына Водосвинки было для Изогнутого Копыта сущим мучением. Каждый раз колдун с большим трудом подавлял желание оторвать вождю голову или, по крайней мере, ноги.
Завидуя вождю наичернейшей завистью, Изогнутое Копыто находил утешение в том, что донимал его бесконечными нудными дискуссиями, в которых почти всегда побеждал. Спокойному и здравомыслящему Сыну Водосвинки было лень тратить время на бессмысленные споры, и он старался под любым предлогом как можно быстрее отделаться от докучливого оппонента.
- В интересах племени - вернуть статую бога-ягуара, а не пытаться выдать абсолютно нормального парня за карлика, - разозлился вождь. - Или, по-твоему, у богов нет глаз, и они совсем не соображают, какую жертву ты им подсовываешь? Может, ты считаешь Божественную Пару Косаана и Уичаана полными придурками?
- Ты осмелился нанести оскорбление богам! - истерически завизжал колдун, тыча в вождя кривым костлявым пальцем. - Мало того, что ты дерзнул назвать наших верховных божеств придурками, ты защищаешь грязного бледнолицего негодяя, который наверняка был в сговоре с похитителями нашей святыни. Ты конченый человек, вождь! Племя отвергнет тебя.
Индейцы плотным кольцом окружили разгорячённых спорщиков. Перепалки между колдуном и вождём, вносящие приятное разнообразие в монотонную лесную жизнь, неизменно вызывали у Детей Ягуара повышенный интерес. В душе индейцы всегда становились на сторону Сына Водосвинки, а беснующегося колдуна мысленно сравнивали с шелудивым облезлым койотом, тявкающим на могучего буйвола.
Впервые за все время слова Изогнутого Копыта находили отклик в их душах. Индейцам было наплевать, являлся бледнолицый карликом или нет. Их волновала только месть. Они должны были отплатить врагам за смерть Могучей Черепахи и похищение их реликвии.
- Смерть бледнолицему! Принесём его в жертву богам! - послышались голоса из толпы.
Остальные индейцы согласно закивали головами.
- Тише! Я буду говорить! - крикнул вождь, поднимая руку.
Племя замолчало, выжидающе глядя на Сына Водосвинки.
- Бледнолицый умрёт. Это решено, - жёстко сказал он. - Но умрет он лишь после того, как мы извлечем из него максимальную выгоду. Он может знать, где следует искать похитителей бога-ягуара. Возможно, даже нам удастся вернуть Питао-Шоо, обменяв его на бледнолицего. Сначала мы допросим чужака, и если мы не сможем его использовать, он умрёт. Мы убьем бледнолицего, чтобы отомстить, но я не желаю обманывать богов, выдавая его за карлика и тем самым навлекая на нас гнев Божественной Пары. Мы сожжём его на погребальном костре Могучей Черепахи, отдавая тем самым дань памяти доблестному воину.
Индейцы разразились восторженными криками, восхваляя ум и величие вождя.
Колдун понял, что проиграл, но не собирался так легко сдаваться.
- Хотел бы я знать, как ты допросишь его, если он не говорит на нашем языке. Или тебе знаком язык бледнолицых? - язвительно осведомился он.
Pаздвинув толпу, Голубая Ящерица вышла вперёд и встала между отцом и Изогнутым Копытом.
- Я знаю язык бледнолицых, - сказала она.
* * *
- Мне ничего не известно о боге-ягуаре. Я циркач, - путаясь в английских словах, торопливо объяснял Володя.
- Что такое циркач? - лаская его влажным взглядом, спросила дочь вождя.
Володя задумался. С его не слишком обширным словарным запасом было трудновато объяснить никогда не видевшим цирка индейцам, что это такое.
- Я покажу! - осенило его.
Он подхватил обручи и стал вдохновенно жонглировать ими. Впервые Володя прочувствовал на себе смысл фразы, что цирк - это жизнь.
По рядам индейцев пронёсся одобрительный шёпот. Сердце Голубой Ящерицы, казалось, вот-вот остановится от восхищения и счастья. Этот чужеземец был не просто божественно красив, он показывал такие удивительные вещи. Ни один воин племени не смог бы повторить этого.
- А что ещё ты умеешь? - спросила раскрасневшаяся от волнения девушка, когда циркач, ловко подхватив обручи, поклонился.
- Позвольте мне взять это, - попросил Володя, указывая на моноцикл.
Дочь вождя перевела.
Неожиданный поворот событий крайне раздражал Изогнутое Копыто.
- Это колдовская штуковина бледнолицых, - закричал он, подскакивая к велосипеду и размахивая над ним раскрашенной погремушкой. - Через неё злые духи из другого мира выскочат на поверхность, чтобы войти в наши тела и уничтожить нас. Не позволяйте чужеземцу одурачить вас магией белых дьяволов!
Призыв колдуна повис в воздухе. Любопытство оказалось сильнее страха. Лёгким движением руки вождь отодвинул Изогнутое Копыто в сторону и кивнул Голубой Ящерице:
- Скажи, что он может взять эту вещь.
* * *
- Во даёт, - восхитился Вин-Чун, наблюдая, как циркач выполняет на моноцикле свой коронный номер, отработанный до совершенства за долгие часы одиноких тренировок на вершине пирамиды.
- Мы просто обязаны спасти этого парня, - решительно заявила Гел-Мэлси. - Такой талант не может пропасть ни за что ни про что в дебрях Гватемалы. Он должен служить всему человечеству.
- Полностью с тобой согласна, - кивнула Дэзи, от восхищения роняя слюну с острого розового язычка.
* * *
Любовное пламя в груди Голубой Ящерицы разгоралось всё сильнее и сильнее, достигая опасного уровня лесного пожара, вспыхнувшего после трёхлетней засухи. Раскатывающий на велосипеде и жонглирующий обручами циркач с каждым моментом казался девушке все более мужественным и неотразимым.
От переполняющих ее чувств на глаза дочери вождя навернулись слёзы. Любовь бурлила у неё внутри, то ли в груди, то ли в животе, покалывала в кончиках пальцев, резвыми щекочущими мурашками пробегала по позвоночнику и шее. Казалось, еще немного, и ее сердце не выдержит и разорвется.
Володя спрыгнул с моноцикла и вновь поклонился. На миг он забыл об опасности. Он снова был артистом, и публика принимала его с откровенным восторгом. Он был счастлив.
"Слава Богу, что он закончил, - мелькнуло в голове у Голубой Ящерицы. - Ещё чуть-чуть, и я, наверное, умерла бы от восхищения. Как, должно быть, прекрасно и романтично - умереть от любви".
* * *
- Папа, ты же прекрасно понимаешь, что Володя не имеет никакого отношения к похищению бога-ягуара. Он ни в чём не виноват. Он сам чуть не стал жертвой бандитов, - заявила Голубая Ящерица два часа спустя, когда возбуждение, вызванное выступлением циркача, улеглось, и индейцы снова вспомнили о смерти Могучей Черепахи и о трагической судьбе, ожидающей Детей Ягуара, если им не удастся вернуть статую Питао-Шоо.
Они заперли пленника в прочной бамбуковой клетке и, выставив охрану, начали готовиться к погребению.
- Я тоже так думаю, дочка, - с сожалением сказал Сын Водосвинки. - Этот бледнолицый довольно забавный и, судя по всему, совершенно безвредный. Мне самому не хочется убивать его, но я не обычный человек, я - вождь, и интересы племени для меня превыше всего.
- Интересы племени? - возмутилась девушка. - Позволить им растерзать ни в чём неповинного человека - это, по-твоему, в интересах племени?
- Племя считает, что да, а я не могу идти против своих людей, - объяснил вождь. - И растерзать они собираются не человека, а бледнолицего. Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь. Таков закон, и не в наших силах его изменить. И вообще ты ещё слишком молода, чтобы понимать что-то в высокой политике.
- В высокой политике? - яростно взвизгнула Голубая Ящерица. - Это ты свои мелкие дрязги с колдуном называешь высокой политикой? Да у тебя мания величия, папочка! Володя один стоит всего вашего племени с его вечными заботами об охоте на несчастных маленьких зверьков и собирании гусениц или корешков. Он делает вещи, которые под силу только богам. Он такой красивый, умный, добрый и понимающий…
- Сядь! - неожиданно рявкнул Сын Водосвинки. - Сядь, замолчи и слушай, что я тебе скажу!
Запнувшись на середине фразы, напуганная выражением ярости в голосе отца, девушка автоматически опустилась на циновку.
- Вот так-то лучше, - жёстко и сурово произнёс вождь. - Я больше не желаю слушать этот бред. Если ты ещё раз посмеешь возразить мне или заговорить о пленнике, я тебя саму свяжу и посажу в клетку до самого конца казни. Племя желает его смерти, и он должен умереть на погребальном костре Могучей Черепахи. А чтобы поменьше жалеть его, ты бы лучше подумала о том, что без статуи бога-ягуара нашему племени придёт конец. Но не это заботит тебя. Твои мысли заняты исключительно белым чужаком из враждебного рода, и то лишь потому, что он молод, неплохо сложен и не похож на твоих соплеменников. Мне стыдно за тебя, Голубая Ящерица. Если бы твоя мать была жива, она тоже стыдилась бы тебя.
- Но почему племя обязательно должно исчезнуть, если статуя не вернётся? - спросила Голубая Ящерица. - Неужели ничего нельзя с этим поделать?
- Тебе прекрасно известно, что такое табу, - сказал Сын Водосвинки. - Если бог-ягуар не примет причитающуюся ему каждые девять лун жертву, мужчины племени не смогут соединяться с женщинами, и у людей пипиль перестанут появляться дети. А без детей племя умрёт.
- А что произойдёт, если мужчины соединятся с женщинами без принесения жертвы богу-ягуару? - спросила девушка.
- Это невозможно, - пожал плечами вождь. - Это невозможно потому, что это табу. А табу нельзя нарушать.
* * *
- Ближе нам не подобраться, - прошептал Мавр.
Детективы распластались по земле, стараясь слиться с ней.
- Луна чересчур яркая, - покачал головой Чанг, с неодобрением глядя на ночное светило. - Хорошо, что индейцы слишком заняты своими проблемами, а то бы они нас уже давно заметили. Молодые, упитанные собаки - что может быть лучшим лакомством для мрачных изголодавшихся дикарей?
- Я больше не могу, - всхлипнула Дэзи. - Вы заставили меня вываляться в грязи, маскируясь под спецназовца. Вы не имеете права так поступать со мной. Я секретарша, а не чёртов зелёный берет или шизанутый морской котик. Что станет с моей восхитительной белой шерстью? Я потеряю свой естественный цвет и стану отвратительной пегой шатенкой.
- Это поправимо, - ехидно улыбнулся Чанг. - Если тебя не устроит твой новый окрас, мы побреем тебя.
С трудом сдержав порыв вцепиться в крысиного босса (это могло бы выдать их местонахождение), Дэзи, оскалившись, прошипела сквозь зубы:
- Между прочим, крыс дикари тоже едят, причем с большим аппетитом. Надеюсь, они тебя побреют прежде, чем пожарить.
- Если вы сейчас же не прекратите цапаться, - не выдержала Мэлси, - нас всех тут слопают за милую душу вместе с несчастным циркачом на десерт.
- И что же мы будем делать? - спросил Вин-Чун. - Если нельзя подобраться поближе, как мы освободим пленника?
- Мы с Чангом можем незаметно подкрасться к клетке и перегрызть лианы, скрепляющие её прутья, - предложил Вивекасвати. - Как только циркач окажется на свободе, вы выскочите из укрытия, перекусаете сторожей, и мы все убежим.
- Не собираюсь я никого кусать, - возмутилась Мэлси. - Я - детектив, а не собака Баскервилей. Мы должны действовать более цивилизованными методами.
- И какими же цивилизованными методами ты собираешься спасать циркача? - поинтересовался Вивекасвати.
- Не знаю, - расстроенно призналась глава сыскного агентства. - Наверное, я плохой детектив. Никак не могу придумать что-нибудь путное. Может, мы выйдем к индейцам и заговорим на их языке? Мы с Мавром могли бы сказать, что мы - посланцы Божественной Пары Косаана и Уичаана, и что боги велят им отпустить пленника. Увидев говорящих собак, индейцы наверняка растеряются и выполнят то, что мы требуем.
- Или решат, что вы - злые духи, выбравшиеся на свет из колдовского велосипеда бледнолицего, и сделают из вас славный собачий шашлык, - мрачно предположил Вин-Чун.
- Тогда предложи что-нибудь получше, - обиделась Мэлси.
- Надо подождать, - задумчиво сказал Мавр. - Посмотрим, как будут развиваться события, и если ничего лучшего не придумаем, сделаем, как предлагает Мэлси, хотя это и рискованно.
- Ты прав. Давайте подождём, - согласилась с ним сестра.