- Когда там ещё отечественные группы выйдут на такой уровень технического воплощения рок музыки, каковой сплошь и рядом демонстрируют "киты" западной рок сцены! Да и выйдут ли?
- Вся необходимая для этого студийная и концертная аппаратура попадает к нам в страну с Запада. И это отнюдь не последние достижения технической мысли. Последние достижения все равно достанутся музыкантам живущим и работающим на Западе. И они ими воспользуются раньше и эффективнее.
Что ж, резонно. И все-таки, хотелось на что-то надеяться. На чудо, что ли? На природную выдумку и русскую смекалку. На особый, не зависящий от технических чудес путь развития отечественной рок-музыки.
Правда, при этом, я ещё не задавался вопросом: а хочет ли всего этого "развития рок-музыки в России" Господь Бог? Или может ему всё равно?
Ой, ли?!
Но, со временем, я понял. У Господа Бога есть "свои планы", отличные от планов людей. И есть огромная разница в том, чего хочет Бог, и чего жаждут люди. Но иногда мне в голову приходят некоторые утешительные мысли и я прихожу к выводу, что, во-первых, Господу до всего есть дело в сотворенном им мироздании, а во-вторых, он достаточно всемогущ, чтобы соединить свои планы с желаниями людей. Впрочем, для подобных откровений я ещё молод и глуп. Так что на этом умолкаю и заканчиваю эту главу.
Глава 15. Клуб любителей музыки
И вот как-то раз, уж не припомню при каких обстоятельствах, сообщил мне Юрий неожиданную новость. Оказывается в недрах Университета организуется клуб, где можно будет общаться и обмениваться впечатлениями с такими же, как мы с ним, "белыми воронами", сиречь с людьми, которых угораздило подобно нам увлечься "punk-роком" и "новой волной".
Ну, я же уже говорил, все люди как люди, нормальненько послушивают старые добрые рок-раритеты, или хэви-металл, на худой конец, и помышляют при этом об учебе, карьере и прочем жизненном росте, и социальных ориентирах. А мы с Юркой, как дураки, врубились в этот самый punk-рок и помышляем невесть о чем, чуть ли не о панк-революции. Диссиденты, одним словом. Припоминаю, как два моих бывших соученика по 21-й школе, желали мне тогда всяческого добра и уговаривали:
- Рома, ну зачем тебе это все надо? Будь ты нормальным пацаном. И все у тебя будет в жизни ништяк!
- Эх, надо было их послушать.
Оказалось, значит, что? Оказалось, что этот самый Мирон, явился в студенческий профком, к товарищу Турову (классный, кстати, был чувак!) и ну ему расписывать. Как, мол, было бы хорошо, если бы был в Университете еще такой вот клуб, "Клуб любителей музыки"! Насчет слова "рок", Туров его, кстати, сразу обрубил: никакого рока!
- Ты, че, хочешь, чтобы меня с работы выгнали?
- Ладно! - тут же не спорит с ним Немиров (Мирон, то есть), никакого рока! Само собой! Просто, будем пропагандировать и в народ толкать "современную музыку", ну и параллельно разъяснять народу, что такое хорошо, а что такое параша.
А почему он к Турову именно пошел, а не к кому-нибудь другому? А вот тут и обнаруживается, что за всем этим скрывается Юрий Шаповалов, который с оным Туровым не раз уже бухал. А что вы думаете, в нашем государстве, в советские времена вопросы внешней политики ЦК КПСС решались за бутылочкой, а не то, что быть или не быть какому-то там клубу!
И ежели, скажем, Юрка с оным Туровым вместе выпивали, то направленный к нему Юркой Мирон, заранее мог быть уверен. В ажуре это дело будет, в полнейшем.
Ну, хорошо, а на хрена, спрашивается Немирову весь этот клуб, вместе с пропагандой современной музыки, будь она не ладна? Да очень даже просто, зачем. Ему жить, оказывается было негде! А тут, если клуб организуется, сразу тебе:
1. Помещение
2. Ставочка (ну или хотя бы пол-ставочки, что тоже хорошо)
3. Аппаратура, которую, значит, самому покупать не надо.
Короче говоря, живи да радуйся! Синекура, короче!
А что же тогда еще такое, спрашивается, наша жизнь, как не череда мытарств в поисках синекуры? Только одни ее, синюю эту курицу, еще при жизни поймать хотят, а другие, обратно надеются, на то что она после смерти явится. А так, в общем, разницы никакой.
Эх, кабы знал, товарищ университетский начальник студенческого профкома, что из этого всего получится! Ну и дал бы Немирову, все вышеперечисленное. Пускай бы он в этом "клубе" жил, получал рубликов по 70 в месяц и наслаждался бы в компании с Юркой Шаповаловым современной музыкой, запивая ее вином "Огненный танец". И все! И оппаньки!
Да, но в жизни так не бывает. Бюрократия кругом, рутина и острая необходимость отчетных мероприятий. Вот это-то все и губит.
Юрка уже вовсю потирает руки:
- Нормально, Немирыч! Помещение дают. Ставочку тоже обещают, аппаратуру подкинут! Народ бухла притащит. А мы - начальство, значит, сначала нам наливать, а потом уже насчет авангардной музыки просвящаться. А мы им The PoLice вкупе со Стренглерзом врубим: пущай удивляются! Где они еще такое услышат?!
Короче, всем хорошо. Мне тоже. Меня из-за этой "новой музыки" истерическая соседка снизу задолбала просто. До милиции и штрафов дошло. А тут, то же самое - кино, вино и домино, только в рамках клубного мероприятия, в стенах родной, университетской общаги.
Нормально!
И началась на 5-ом этаже общежития Тюменского Государственного Университета веселая жизнь с музыкой и вином.
Вот что я увидел, посетив одно из первых мероприятий клуба.
Комната, в которой начал свою работу "клуб любителей музыки", была около 30 квадратных метров, имела грязный, весь в окурках и заплеванный пол и голые стены. Посреди этой комнаты, на полу лежал старый сломанный, без ножек, диван - единственный, по-видимому, имевшийся у Немирова предмет домашней обстановки. На этом диване возлежал в позе римлянина Мирон и комкая в непослушных пальцах потухший окурок "Примы" что-то такое вещал о том, что такое музыкальный авангард и что, по поводу настоящей музыки, которую надо слушать, у нас тут никто не врубается. И вообще, нигде, никто не врубается!
При этом, Немиров, все время тер слезящиеся под очками глаза и говорил, что даже в хвалёной Америке продвинутых чуваков - раз-два и обчелся. Ну, Аллен Чинзбург, какой-нибудь, или Энди Уорхал, да Маркузе с Эрихом Фроммом, а так, в основном, козлы одни кругом. Всеобщий невруб, короче.
Время от времени врубался катушечный магнитофон "Нота" и под одобрительные пассы Юрки Шаповалова помещение оглашалось "нормальной музыкой", той, что "еще можно слушать".
Юрка Шаповалов млел. Вот он тоже, давно догадывался, что никто не врубается. А Немиров, он вона какой молодец, хорошо излагает.
Было лето. Окно на пятом этаже общаги было открыто настеж. Подоконника оно не имело и кто-то, по-пьяни, из него уже вывалился, кажется, наружу. И я подумал, что вот так же, наверное, Немиров выпал из окна и в прошлый раз, когда он ковылял с поврежденным позвоночником на второй этаж физкорпуса, и когда я его впервые и увидал.
Глава 16. Первая панк-рок дискотека
Ну, так вот. Все бы так мероприятия клуба и протекали. Звучал бы The Clash, The PoLice, али Лу Рид, пилось бы красненькое, и звучали бы зажигательные немировские речи. Да вот беда, клуб этот в университетском профкоме по бумагам был прописан. Официальное, стало быть, образование, самостоятельная культурная единица. Значит, что? Значит, работа должна вестись и результат должон у ей быть. А то, как же? У Турова его начальство отчета требует. Клуб создан, помещение занимает, магнитофон эксплуатирует. Результаты должны быть. А потом, что же это за аппаратурная база - раздолбанная, какая-то "Нота-202". Надо чтобы аппаратуру посерьезнее выделяли. А подо что ее, спрашивается, выделять, под пламенные немировские речи, что ли?
Значит, нужно мероприятие, а то по Универу ползут какие-то противоречивые слухи, что на 5-ом этаже общаги чертовщина какая-то завелась. За закрытыми дверями творится невесть что такое. Гремит чумовая, какая-то музыка, и люди из окон вываливаются.
Сумашедший дом, какой-то!
Чтобы рассеять мрак народной подозрительности и явить себя студенческой общественности как положительный пример, решено было провести открытое мероприятие для студентов, с музыкой и танцами, и как-нибудь заставить народ танцевать не под диско, а под "новую волну".
За подготовку музыкальной части запланированного вечера смело взялись отцы-основатели клуба: Юрий Шаповалов и Мирослав Немиров.
В клубных кругах Юрка получил прозвище "Шапа", от своей фамилии Шаповалов.
Так вот, именно на базе шапиной домашней аппаратуры и за счет раздобытых им у друзей - коллекционеров пластинок и предполагалось записать самые "убойные" боевики нью-вейвовских групп, чем произвести неслыханный фурор среди малопросвященной студенческой аудитории.
Шапа с Немировым засели в юркиной квартире на улице Водопроводной, в Юркиной же комнате, окна которой выходили во двор. Через открытую балконную дверь (а в его квартире имелось два балкона и одна лоджия, киевский проект, как никак!) наружу неслись мелодии и ритмы "нью-вейвовских" рок-групп. Программа получалась просто супер, тут тебе и The PoLice, и The Сlash и, кажется, даже Soft Cell и прочее многое такое, что сейчас уж и не припомнить, ну "Madness", какой-нибудь, или же "Talking Heads", не знаю, не буду врать, так как я до процесса подготовки допущен не был. Но я был очень удивлен, когда в то самое время, когда Шапе с Немировым надлежало быть в самом разгаре записи, я их встретил на улице Мельникайте, в двух шагах от помещения клуба.
Оба они были изрядно взъерошены, напуганы даже, и лишь пузырь красного "Огненного Танца" позволил им несколько поуспокоиться. И вот что они мне поведали.
В самый разгар записи этой первой, триумфальной программы, в квартиру на улице Водопроводной, неожиданно нагрянул шапин папа. О том, что был он немалый начальник, я уже упоминал, но к описываемому моменту времени, работал он уже ни много, ни мало, первым секретарем Тюменского горкома КПСС! Это вы можете себе представить, что такое, в советский период, были горкомы и обкомы КПСС, и какую роль они играли. Шапин папа был, во-первых, нетрезв, а во-вторых, в отвратительном настроении. И именно потому, что буквально только что выслушал язвительное замечание от первого секретаря Тюменского обкома, Геннадия Павловича Богомякова по поводу странных увлечений Юрки Шаповалова, то бишь, Шаповалова-младшего какой-то рок-чертовщиной. Контора Глубокого Бурения работала не покладая рук и вовремя информировала партийное руководство, если их отпрыски начинали не в меру шалить, да еще в таком, идеологическо-сомнительном направлении.
И вот как раз после "дружеской", "товарищеской" "накачки", от которой попахивало угрозой партийной карьере Шаповалова-старшего, последний и переступил порог собственной квартиры. Что же он видит? Он видит, что все, о чем только что сигнализировал тов. Богомяков имеет место как реальный факт, и упомянутая рок-чертовщина творится в его собственной, горкомовской квартире, и под руководством какого-то рыжего нигилиста, разночинца и провозвестника буржуазной заразы. Я имею ввиду Немирова.
- Это кто?! Твой руководитель?! - буквально с порога взревел Шаповалов-старший, - и ринулся на Немирова.
Почуяв опасность, Мирон бросился бежать и сиганул с балкона, с третьего этажа на козырек подьезда. Юрка Шаповалов смело вступил в неравный бой с разъяренным до бешенства отцом, чтобы дать Немирову, по крайней мере, удрать. Не поймав, таким образом, Немирова, Шаповалов-старший обрушил свой праведный гнев на орудие Юркиного с Немировым труда.
Он схватил магнитофон "Юпитер-202" за ручку, имевшуюся на верхней панели, и начал с размаху гвоздить этим "Юпитером" по всей остальной аппаратурной части. Бедный Юрка изо всех сил старался спасти хоть часть виниловых дисков, большинство из которых были чужими, но многие из них, безвозвратно разлетелись вдребезги под мощными ударами "Юпитера".
Вот! Вот как был подан замечательный пример активной борьбы с буржуазной рокенрольной заразой, кипящим от праведного гнева шапиным отцом!
Тем временем Юрке, все ж таки, удалось вытеснить разбушевавшегося родителя в коридор. И там произошел второй акт этой драмы. Зараженный рокенрольной чумой сын поднял руку на родного отца! Папа получил от сына довольно плотную, сшибающую с ног, боковуху или хук справа. Воспользовавшись произведенным нокаутом, Шапа стал лихорадочно собирать чудом уцелевшие диски, но видно замешкался, потому что в это время отец очухался и нашарив в чулане сувенирный, инкрустированный и острый как бритва топорик, снова ринулся в бой. Бой закипел с новой силой, и уже не на шутку запахло летальным исходом.
Каким-то чудом удалось Юрке вырваться из этого адского вихря, в котором его отец рубал в щепы акустические системы, и вместе с поджидавшим его неподалеку от дома Немировым, отцы-основатели кинулись прочь от страшного места.
Все что я услышал от них буквально через 20 минут после битвы, на улице Мельникайте, меня потрясло.
- Блин, - нервничал Шапа, - у него там между прочим, винтовка пятизарядная имеется. Как бы он сюда не бросился, в погоню.
Но время шло, мы пили вино в помещении клуба, Шапин папа не появлялся и все стали понемногу успокаиваться. Так вот, я, из дружеской солидарности, тоже стал отцом-основателем и возник некий триумвират. Мне трудно было не оценить риск и героизм моих друзей, которые выдержали только что первый открытый бой в разворачивающемся противостоянии: КГБ-РОК, РОК-КГБ.
Через несколько дней, обещанная дискотека все же состоялась в коридоре общежития, рядом с помещением клуба. Никакого ожидающегося фурора она не произвела. Привыкшие к Баккаре, Тото Кутуньям и Бони Эмам студенты на замысловатые ньювейвовские пассажи реагировали вяло и все ждали, когда же включат что-нибудь такое, подо что они уже так привыкли весело прыгать и дергать ягодицами. Немиров, какое-то время выражал восторг и подавал пример, как именно надо дергать ягодицами под такую вот, оригинальную музыку, но потом это ему надоело и он занялся делом - употреблением красненького.
Так, собственно, и прошел этот музыкальный вечер.
Глава 17. Женщины рок-н-ролла
А зачем он нам вообще был нужен, это рок-н-ролл, частенько задумываюсь я. И прихожу к однозначному и малоутешительному выводу. Весь этот рок-н-ролл играет, в сущности, ту же роль, что и весенние трели соловья, токование глухаря и брачные игры прочих братьев наших меньших.
Ошибались сотрудники Тюменского УКГБ, когда уверяли нашего общего знакомого, тов. Мандрику, что на 5 этаже универовской общаги, под шумовой завесой рок-музыки, процветает гомосексуализм!
Этим дядям, вообще, почему-то везде, подозрительно навязчиво мерещился гомосексуализм. У них, прямо, наваждение какое-то, какая-то идея-фикс, просто.
Они и крапивинских "мальчиков со шпагами", объединившихся некогда в отряд "Легенда", тоже ликвидировали в Свердловске именно по обвинению в гомосексуализме. Они, правда, не утверждали, кажется, что известный писатель Крапивин, грешил таким образом, со своими романтически настроенными воспитанниками. Но вот, то, что эти "мальчики со шпагами", в "тени каравелл" занимаются именно гомосексуализмом, на этом дяди из КГБ стояли твердо. Доказательная фабула при этом была примерно такая:
- Ну, скажите, а чем же, по-вашему, они там занимаются? Что не знаете? А мы знаем! Гомосексуализмом, разумеется!
- Да, нет же! - успокаивал тюменских кэгэбэшников, тов. Мадрика. - Да, с бабами они там нормально валандаются, с бабами! Не пахнет там гомосексуализмом.
Но ему, все равно, не верили.
- Ну, может и с бабами, а все ж там без гомосексуализма не обходится.
- Ну, помилуйте! Но ведь, если с бабами, то какая, в сущности, разница, гомосексуализм у них там, или нет!?
- Ну это, как посмотреть! Все равно, оно как-то не по-нашему, не по-советски.
А им бы просто обратить внимание на тех женщин, которые примкнули к нашему музыкальному сообществу, приглядеться бы к ним по внимательнее, и сразу стало бы ясно. Ну на хрена нам, при таких подругах нужен гомосексуализм?
Что же это были за женщины? О, это были прекраснейшие из женщин! Не какие-то там пустышки-побрякушки, каковых множество среди женского пола, и каковые годятся только для деторождения или профсоюза. Это были женщины трагических судеб, каждая из которых узнала уже в этой жизни и любовь, и горе.
Первой среди них, волей-неволей, придется упомянуть Гузель Салаватову. Гузель по национальности башкирка. Во всяком случае, она на этом неоднократно настаивала. В Тюмень она приехала из Нижневартовска. К моменту поступления в ТГУ, ей было уже далеко за 20-ть. То есть, она поступила в университет, на факультет филологии не 18-летней школьницей, а уже взрослым, практически сформировавшимся человеком. Она была небольшого роста, "маломерочка", как это у нас называют, и при этом довольно полновата. Полнота ее, впрочем, компенсировалась восточной миловидностью, общительностью и огромной коммуникативной проникаемостью.
Именно она с первых дней основания клуба взяла на себя роль "специалиста по связям с общественностью", стала правой рукой Немирова и по сей день является его верной подругой и женой. Вообще, верность и привязанность восточных женщин достойна восхищения. Гузель довольно быстро избавила Немирова и Шапу от общения с универовским начальством по текущим клубным делам. И с тех пор она на несколько лет стала комиссаром тюменского рок-н-рола.
Женщины редко являются генераторами идей и источниками огня, практически, никогда не являются. Но есть женщины, и Гузель из их числа, которые раз загоревшись идеей, остаются верными этой идеи чуть ли не до гробовой доски. Я абсолютно уверен, что идеологически ветреный и капризный Немииров давно бы бросил свои подрывные, рок-н-рольные устремления, если бы не Гузель. Она как стабилизирующий фактор, как хвостовое оперение самолета, заставляла Немирова многие годы лететь взятым курсом.